Краткий обзор творчества японских поэтесс

Древняя поэзия (период Нара)

Письменность в Японии появилась поздно — приблизительно в V веке. Мы можем лишь строить предположения о том, какой была литература до того времени. Точку отсчёта мы начинаем с «Кодзики» — «Записей, о деяниях древности» — первого письменного образца японской литературы. Таким образом, древняя поэзия для нас — это стихи или же песни периода Нара, когда были созданы три великих творения — «Кодзики», «Нихонги» («Анналы Японии») и «Манъёсю» («Собрание мириад листьев»).

«Кодзики» записаны на трёх свитках. Ни один список или раздел из него не посвящён поэзии или древним песням в отдельности. Народное поэтическое творчество представлено урывками. Чаще всего, сами же боги, герои или другие действующие лица и выступают творцами песен танка (короткая песня) и нагаута (длинная песня). Персонажи составляют песни в качестве обращений друг к другу, общаясь с их помощью.

Как образец мы рассмотрим танка, составленное девушкой, в которую влюбился император. Согласно преданию девушку звали Акаико. Она была очень красивой, поэтому когда император Юряку случайно увидел её, то приказал ей не выходить ни за кого замуж, а ждать его. Но возвратившись во дворец, он совершенно забыл о ней, а девушка покорно ждала его восемьдесят лет, пока не превратилась в старуху. Наконец она решила сама пойти к императору. Она рассказала ему давнюю историю, император был очень удивлён. Его настолько тронула её верность, что он захотел даже жениться на ней, но она уже была слишком стара. И тогда он сказал ей:

Поля Хикэтабэ, Где растут молодые каштаны.

Тогда, в молодые годы, Как, верно, сладко было бы возлечь с тобою!

Но теперь ты, увы, уже стара! Яшмовая нить. Антология японской классической литературы, 1998 — сост. Садокова А. Р. — Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. — 31 с.

Женщине стало настолько грустно, что она заплакала и сочинила императору ответ:

В заливе Кусака Выросли лотосы, Цветущие лотосы.

О те, кто в расцвете лет, Как завидую вам! Яшмовая нить. Антология японской классической литературы, 1998 — сост. Садокова А. Р. — Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. — 32 с.

Цветок лотоса в японской символике обозначает непорочность и чистоту. Всю жизнь эта женщина была подобна цветку лотоса — прекрасна и целомудренна. Она сдержала своё слово и не запятнала свою чистоту. Но теперь, когда всё оказалось напрасно, не было конца её скорби, ведь она увяла, подобно цветку, так и не познав любви. Ей на смену выросли новые «цветы», которые будут услаждать взор императора и волновать его сердце, а она — забыта и не нужна. И женщине горько от того, что она зря потратила всю свою жизнь на бесплодное ожидание, так и не став счастливой и любимой.

«Нихонги» более историческое произведение, чем «Кодзики», поэтому действующими лицами выступают император, его придворные, слуги, возлюбленные и враги. С другой стороны, на это творение оказали огромное влияние китайские трактаты, поэтому историческая достоверность всё же вызывает сомнения. Женщины, появляющиеся в «Нихонги» — это, чаще всего, жёны или любовницы императоров. Таким образом, женское творчество представлено любовной лирикой.

Как говорится в «Нихонги», Император Ингё-тэнно был влюблён в младшую сестру своей жены — Сотоори-Ирацумэ. Он построил для неё замок, и там она жила, покорно ожидая его каждый вечер. В один из таких одиноких вечеров она сочинила танка:

Любимый мой Придёт, должно быть, В эту ночь:

Вот паучок Ко мне на платье сел… Яшмовая нить. Антология японской классической литературы, 1998 — сост. Садокова А. Р. — Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. — 37 с.

Из этого стихотворения мы видим, что ещё в древние времена тематикой женских стихов постоянно было ожидание возлюбленного. Особенно это касалось любовниц, которые страшились сами искать встречи с мужчиной, опасаясь ревности и гнева его законной жены. В данном случае, женой возлюбленного героини и вовсе является её старшая сестра. Поэтому Сотоори-Ирацумэ терпеливо ждёт императора, в надежде, что в этот вечер он, наконец-то, появится у неё. Паучок, которого она заметила на своей одежде, дарит ей надежду, так как в Японии было поверье, что если он спустился к ней на одежду, то это признак того, что скоро состоится встреча с возлюбленным.

«Манъёсю» отличается от своих предшественников тем, что изначально создавалось как поэтическая антология, без каких либо мифов и исторических преданий. Помимо авторских стихотворений, в нём присутствуют анонимные произведения и различные песни. Наиболее популярная тематика — любовь и природа. Большая часть стихов написана в жанре танка.

Стихотворение, приведённое ниже, написано поэтессой по имени Нукада, что жила во второй половине VII века:

Когда я друга моего ждала, Полна любви, В минуты эти У входа в дом мой дрогнула слегка бамбуковая штора, ;

Дует ветер… Яшмовая нить. Антология японской классической литературы, 1998 — сост. Садокова А. Р. — Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. — 53 с.

Здесь мы снова сталкиваемся с народными поверьями. В древней Японии была примета, что если во время того, как девушка думает о возлюбленном, подул ветер, значит, он тоже о ней думает и скоро придёт. Последняя строка стихотворения наполнена разочарованием. Увидев, как шевельнулась бамбуковая штора, девушка решила, что это пришёл её любимый, которого она так долго ждала. Но её ожидания обмануты — это всего лишь ветер. Бамбуковая штора — распространённый образ в японской поэзии. Бамбуковой шторой закрывали вход, чтобы уберечься от летней жары. К тому же, она будто отгораживала женщину от всего мира, так что ступить за неё означало нарушить некое интимное пространство, что было дозволено лишь любимому.

Следующая танка принадлежит поэтессе Отомо Саканоэ, которая считается одной из самых известных женщин, чьи стихи вошли в «Манъёсю»:

Хоть говорила я тебе, Что больше я любить не буду, Но сердце бедное моё! ;

Оно меняется легко, Как цвет меняют лепестки ханэдзу… Яшмовая нить. Антология японской классической литературы, 1998 — сост. Садокова А. Р. — Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. — 55 с.

Ханэдзу — это китайская садовая слива. Обычно её цветы розовые, но бывает такое, что появляется несколько белых соцветий. Поэтому поэтесса сравнивает с этой сливой свои чувства, ведь они так же изменчивы, как это дерево. Женское сердце непостижимо: оно то охладевает к мужчине, то снова наполняется любовью. Своевольное, оно не поддаётся контролированию. И теперь женщина сетует на свой язык, с которого непроизвольно сорвались слова о том, что любви больше нет, а спустя время она снова горит в огне любовных чувств.

Искренностью, страстью и самоотверженностью наполнена танка, написанная поэтессой, которую звали Каса:

Из-за тебя, Кого я видела так мало, Вдали, как утренний туман, Я жизнь отдать и умереть готова, Любя тебя, тоскуя о тебе! Яшмовая нить. Антология японской классической литературы, 1998 — сост. Садокова А. Р. — Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. — 57 с.

Скорее всего, Каса написала это, будучи ещё молодой девушкой, так как ощущается немного максималистское отношение к любви. Она говорит, что готова отдать жизнь за мужчину, которого видела всего несколько раз, да и то вдали. Вряд ли им доводилось разговаривать. То есть это чистая страсть, которую испытывает молодая девушка, томясь в своём желании любить. Она сравнивает мужчину с туманом, потому что понимает, что он такой же эфемерный и может в любую минуту исчезнуть, ей не удержать его. И потому она тоскует о нём и о своей любви, которая сейчас кажется ей настолько огромной, что своя жизнь становится менее важной, чем эта любовь.

На основе приведённого выше материала, мы делаем вывод, что с самого начала женщина-поэты наметили тенденцию ожидания и тоски в своих произведениях. Как эта тенденция продолжала своё развитие в последующие столетия, мы увидим в следующих разделах данной курсовой работы.

2.2 Эпоха Хэйан (поэзия аристократов) Эпоху Хэйан называют временем «аристократической поэзии». Причиной этому послужило то, что практически вся литература создавалась аристократами, живущими при дворе императора. Поэзия того времени чрезвычайно изысканна, наполнена любовным томлением и восхищением природой. Произведения отличаются лиризмом и пристальным вниманием к внутреннему миру и переживаниям героя. Также эпоха Хэйан стала расцветом танка. Наиболее значимым событие в литературном мире стало создание «Кокинсю» («Собрание древних и новых японских песен») — поэтической антологии, составленной по приказу императора Дайго. Основными темами антологии традиционно были любовь и природа. Считалось, что человек един с природой, поэтому его чувства выражались при помощи природных образов.

Говоря об известных поэтессах периода Хэйан нельзя не упомянуть Оно-но Комати — великую женщину, что вошла в историю как одна из «тридцати шести бессмертных» — список величайших японских поэтов. История умалчивает о том, какой была её жизнь, так что судить о придворной повседневности мы можем лишь по её стихам, наполненным томлением и печалью. Её современник, поэт Ки-но Цураюки сказал о ней так: «Её песни — будто прекрасная женщина, поражённая болезнью. Она очаровательная, но бессильна». Действительно, в её произведениях всё время появляется ощущение безысходности, надломленности и усталости от этой жизни, в которой ей никак не получается испытать настоящую любовь:

Всё кончено!

Осенний мелкий дождь.

И словно листья, Клятвы прежние твои Поблекли. Яшмовая нить. Антология японской классической литературы, 1998 — сост. Садокова А. Р. — Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. — 100 с.

Здесь поэтесса соблюла принцип «сезонности», характерный для японской поэзии. Осень — время, когда чувства теряют свою силу, а любовь угасает, уходит вместе с дождём, который омывает землю. И всё вокруг блекнет для женщины, которая оказалась обманута человеком, клявшимся ей в любви, а теперь забывшем о ней. И осенние листья, которые уже блекнут из-за дождя, вскоре и вовсе исчезнут под снегом, как и воспоминания об этой любви. В первой же фразе Оно-но Комати ставит точку на этой истории любви, решительно заявляя, что всё кончено. Пути назад нет, потому что листья уже блекнут, и не вернуть обратно весну и лето, когда любовь ещё была с ней. Другая, не менее известная поэтесса — Сэй Сёнагон. Прославилась она, в первую очередь, как создательница дзуйхицу — разновидности дневниковой литературы, заключающейся в принципе «следования за кистью», иначе говоря, аналог европейскому «потоку сознания». За свою жизнь она создала одну книгу, которая называлась «Записки у изголовья». Но также она писала и стихи:

Как дерзко, как широко Ива размалевала Тонкие брови свои.

В этом саду весна, Боюсь, лицо потеряет. Сэй Сёнагон, Записки у изголовья. — пер. Маркова В. — М.: Эксмо, 2011. — 272 с.

Поэтесса написала это стихотворение, когда увидела в саду у своего друга дерево, и ей сказали, что это ива. Но она обратила внимание на то, что для ивы у него слишком широкие и уродливые листья. Здесь сравнивается ива с девушкой, которая размалевала свои брови. У изящной ивы тонкие длинные листья, в то время как у этого дерева широкие и большие. Это образец одного из немногих стихотворений, где автор использует метод зарисовки — «сясей», при этом не вкладывая никакого скрытого подтекста.

Как и Сэй Сёнагон, Мурасаки Сикибу обрела известность и популярность не из-за поэзии, но прозы, написав «Повесть о Гэндзи», рассказывающей о любовных похождениях принца Гэндзи. В ней много стихотворных вставок от имени героев. Помимо повести, Мурасаки Сикибу создала и большое количество танка:

Лик месяца на небе появился, ;

То прежний иль другой вдруг глянул с высоты ;

Узнать не удалось…

Средь облаков он скрылся.

Вот так же быстро промелькнул и ты… Садокова, Японская любовная лирика. — сост. Садокова А. Р. — М.: Эксмо, 2003. — 191 с.

В эпоху Хэйан образ луны был одним из главных сезонных и эстетических символов. Во-первых, луна ассоциировалась с осенью. Во-вторых, с её помощью поэты передавали своё разочарование, тоску и одиночество. Луна, каждый день безразлично странствующая по небу, была символом непрестанности всего, что происходит в природе. Полюбил ли ты или твоё сердце охладело — луна всё равно будет продолжать свой путь на небосводе. Здесь же поэтесса сравнивает с месяцев лицо своего возлюбленного. Видимо, она случайно заметила его с окна или веранды. Это заняло всего несколько секунд, и вот он снова исчез. Как не достигнуть луну, плывущую по небу, так ей не достигнуть более своего возлюбленного, покинувшего её.

Идзуми Сикибу, тоже известная не только поэзией, но и прозой, к своим танка часто оставляла небольшие комментарии, которые разъясняли, в связи с чем или кому было написано то или иное произведение. Наравне с Оно-но Комати, Идзуми Сикибу вошла в число «тридцати шести бессмертных поэтесс», оставив после себя более чем 1,5 тыс. танка.

Пусть моё сердце От тоски разорвётся на части, На сотни частей ;

Ни в одной, даже самой ничтожной, Любовь к тебе не угаснет. Идзуми Сикибу, Собрание стихотворений. — Пер. с яп. Соколова-Делюсина Т. Л. — Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник. — СПб.: Гиперион, 2004. — 65 с.

Подобная откровенность в выражении чувств была довольно нетипичной для эпохи. Чаще было принято завуалировано говорить о своей любви с помощью природных символом. Здесь поэтесса указывает на то, как хрупко женское сердце. Его можно уничтожить неосторожными словами, жестокостью или просто изморить долгим ожиданием. И в то же время, в женском сердце таится великая сила, бережно охраняющая любовь в каждой его частичке.

Подругой Идзуми Сикибу и ещё одной из «тридцати шести» была Акадзомэ-эмон, написавшей на протяжении жизни более чем 600 пятистиший. В отличии от Идзуми Сикибу, да и многих придворных дам, которые были известны своими любовными похождениями, Акадзомэ-эмон славилась своей скромностью, была верной женой и хорошей матерью. Однако, её муж умер, оставив её одну, и тогда она погрузилась в печаль:

Был в мире ты, И самый тяжёлый путь Не был тяжёлым.

Но вот я одна, и покрыто росой Изголовье из трав. Садокова, Японская любовная лирика. — сост. Садокова А. Р. — М.: Эксмо, 2003. — 217 с.

Скорее всего, эта танка посвящена её умершему мужу. Он был для неё незаменимой поддержкой, а оставшись в одиночестве, она остро ощущает своё бессилие. Все дела становятся в несколько раз тяжелее, ведь рядом нет её любимого, который придавал ей сил. И потому женщина под властью тоски — об этом говорят слова: «.и покрыто росой изголовье из трав». Роса — это не что иное как слёзы, которые пропитали всё её изголовье, потому что она плакала всю ночь, не в силах унять свою боль.

Сикиси-найсинно была не просто придворной дамой, но дочерью самого императора Го-Сиракава. Сначала она была жрицей при синтоистском храме, но вернулась во дворец из-за болезни и стала слагать танка. Если Идзуми Сикибу писала со страстью, а Акадзомэ-эмон со скорбью, то в творчестве Сикиси-найсинно преобладала печальная нежность:

Ведь и ты в этот миг Глядишь на тучи вечерние, Точно так же, как я.

И тот же унылый дождик Увлажняет твои рукава.

В этой танка отображена излюбленная тематика хэйанских поэтесс — тоска по возлюбленному. Девушка смотрит в небо, думая о своём возлюбленном, и мысль о том, что может быть, где-то далеко, он тоже в этот момент поднял голову и смотрит на ту же тучу, придаёт ей духовной силы. Эта мысль вселяет в неё веру, что расстояние не преграда для любящих сердец, ведь их души связаны между собой. В то же время, она устала ждать его, ей всё сложнее сдерживаться, потому последние строки наполнены грустью. Дождь, орошающий её рукава, смешивается со слезами, которые она, может быть, вытирает рукавами. Рукава — важный элемент японской поэзии. Они служили тайником для писем, подушкой для головы любимого, за рукавами дамы прятали своё лицо, если была такая необходимость.

В целом, поэтессы эпохи Хэйан не только поддержали поэтические тенденции намечавшиеся в Нара, но и развили поэтическое искусство до высочайшего уровня, заложив мощную основу для всех последующих поколений. Не зря литературу этого периода помнят, чтят и любят, ведь это собрание образцов настоящего искусства, появившегося из самых глубин женского сердца.