Художественная картина мира в творчестве П. Васильева: из истории мировоззренческих и стилевых исканий в русской поэзии 1920-1930-х годов

Русская литература 1920;1930;х годов стала фактом прошлого, однако этот период воспринимался и воспринимается как сложное и неоднозначное явление. Нигилистическое отношение к советской классике, вытеснение ее на периферию общественного сознания — зло в наши не меньшее, чем запрещение в прошлом «антисоветских» писателей. Нельзя игнорировать искреннюю веру в социализм и возможность преобразования общества у таких авторов, как В. Маяковский, Н. Асеев, Н. Тихонов, А. Твардовский, М. Исаковский и др. При этом очевидна принципиальная разница между их художественным сознанием, находившим опору в надеждах на перспективы социалистического строительства, и взглядами современного человека. Возможно, только к концу XX столетия мы окончательно поняли, что путь к социализму — это историческое заблуждение, утопия, прекрасная, быть может, сама по себе, но, к сожалению, обернувшаяся трагедией при ее реальном воплощении. Можно не соглашаться с убеждениями писателей того времени, но нельзя подменять авторскую концепцию своей и приписывать художнику наши сегодняшние взгляды либо критиковать его за социалистические позиции, которых он придерживался в прошлом. Изучение истории русской литературы советского периода, как подчеркивает Н. А. Грознова, должно быть «подвластно только науке и не может быть подчинено ни обывательскому прессингу — с одной стороны, ни сугубо политическому — с другой» [119, с. 86]. Нужна беспристрастная оценка литературного процесса этого периода. «Причем крайне наивно представлять дело таким образом, что достаточно лишь описать и систематизировать ранее неизвестные литературные и культурные факты — и на основе этой систематизации сама собой родится, наконец, „подлинно научная“ история литературы, скорректированная и „полная“, по отношению к истории уже существующей. [.] Между тем дело не столько в заполнении „лакун“, сколько в кардинальном переосмыслении самих исходных посылок подхода к своему предмету — русской литературе и русской культуре» [144, с.

3].

В современном литературоведении русская поэзия советского периода рассматривалась под самыми разными углами: общественно-политическим, тематическим, жанрово-стилистическим и т. д. В настоящее время появились работы, в которых были предприняты попытки объяснить феномен литературы «сталинской» эпохи как в целом, так и в лице отдельных представителей [50, 51, 53, 88, 109, 113, 117, 130, 131, 133, 222, 229, 296, 297, 303, 308, 369 и др.]. Следует учитывать, что литература этого времени была связана, с одной стороны, с предшествующей культурной эпохой, в частности, если говорить о поэзии, то налицо связь с этическими и философскими идеями русской литературы начала века. С другой стороны, шла «ломка» прежних представлений и воззрений, зарождались новые, не имеющие еще четких контуров течения, соответственно менялась концепция мира и человека. Кроме того, уже на рубеже 1920;1930;х годов в истории русской литературы XX века наметился новый отсчет литературного времени, произошла переоценка прежних эстетических ценностей. В апреле 1932 года вышло Постановление ЦК ВКП (б) «О перестройке литературно-художественных организаций», ликвидировавшее литературные группы и принявшее решение о создании единого Союза писателей. Эта резолюция стала окончательным рубежом между относительно свободной и уже несвободной литературой. Изображая действительность в ее революционном развитии, понимаемом как апологетика революции, советская литература стала интенсивно нарабатывать новые эстетические принципы. В связи с этим особое значение приобретает вопрос о своеобразии литературного процесса 1920;1930;х годов, необходимости осмысления феномена русской литературы советского периода в свете последних достижений историко-литературных и культурологических исследований.

Актуальность диссертационного исследования определяется в первую очередь тем, что философский подход к литературе, описание картины мира в творчестве конкретного художника становится сегодня одной из важнейших задач филологического исследования. Мы солидарны с мнением немецкого исследователя Р. Опитца, считающим, что наиболее важной задачей для ученых является изучение «индивидуальных судеб писателей», «выявление индивидуального видения мира у того или иного художника» [251, с. 110]. Каждый человек в процессе жизни вырабатывает определенную мировоззренческую систему, создает в своем воображении тот образ мира, который соответствует его стилю мышления. Кроме того, мировоззрение писателя отражает его концепцию мира и человека, вбирает в себя ответы на важнейшие философские вопросы: об основах бытия, о смысле и цели человеческой жизни и т. д. Изучение этой проблемы лежит в основе работ А. Г. Гачевой, О. А. Казниной, С. Г. Семеновой «Философский контекст русской литературы 1920;1930;х годов» [108], С. Г. Семеновой «Русская поэзия и проза 1920;1930;х годов» [289], в которых на широком историко-литературном материале представлена картина мира в русской литературе.

Процесс обращения литературы постреволюционного периода к художественной философии вполне закономерен. В это время, как пишет С. Г. Семенова, «философская работа литературы не только не прервалась, но и приобрела новое качество. Шло дальнейшее познание человека в его потаенных глубинах, в неучтенных еще „коэффициентиках“ его природы, в новых коллизиях омассовления истории и зла в ней, в период мощного наступления индустриально-секулярной западной цивилизации на традиционное крестьянско-христианское общество. Разрабатывался новый, творчески-преобразовательный подход к роковым противоречиям, пределам и границам земного человеческого удела, по-новому ставились такие предельные философские вопросы, как смерть и бессмертие, человек и природа, пути сознательной эволюции.». Это особенно характерно для тех писателей, которые наиболее полно и глубоко сумели воплотить в своем творчестве концепцию мира и человека, ибо «большой талант является в мир литературы со своей особой наводкой исследующего, творческого глаза, со своей лепкой слов и образов, своей композиционной мерностью, с множеством индивидуальных художественных примет, предпочтений, странностей (здесь и далее курсив автора. — В.Х.) в целом создающих неповторимый стиль, за которым всегда — определенное видение мира, своя в широком смысле фшософия человека, природы, истории. И, пожалуй, глубже всего проникнуть в это видение и эту философию можно как раз через внимательное всматривание в уникальную поэтику творца, черты его художественной органики» [290, с. 6, 7].

Мировоззренческий подход предполагает прежде всего выявление закономерностей созданной художником картины мира, представляющей систему его взглядов на окружающую действительность и человека. Как писал В. Непомнящий, «духовный мир личности, в том числе и художника, — область, конечно, сложнейшая и неисчерпаемая, но по природе не туманная, не броуново движение чего-то непостижимого, безотчетного и безответственного, называемого в обиходе „психологией“, тут есть „несущая конструкция“ -ценностная система личности, проявляющаяся в ориентациях ее относительно окружающего мира и людей, в иерархи предпочтений и неприятий, в характере и уровне идеалов. Все это вещи очень конкретные и в значительной степени постижимые» [243, с. 163].

Мировоззрение П. Васильева складывалось под влиянием многих факторов. В первую очередь следует отметить личный жизненный опыт поэта, его формирование на стыке двух культур — западной и восточной. Важнейшим источником васильевской модели мира и человека становится патриархальная культура. Фольклор был уже готовой системой нравственных и эстетических ценностей, способов эмоционального и этического воздействия на человеческую личность. Не случайно многие поэты обращаются в 1920;1930;е годы к традициям устного народного творчества. Фольклорные образы и мотивы (причем как русские, так и казахские) становятся для Васильева универсальным средством выражения народной жизни. Кроме того, следует учитывать определенное влияние нравственно-философских идей новокрестьянских поэтов (в первую очередь С. Есенина и Н. Клюева), что во многом предопределило черты художественной системы Васильева, в которой ведущей оказалась концепция «родового начала».

Выбор материала для исследования обусловлен несколькими причинами.

Во-первых, само имя Васильева стоит несколько особняком в поэзии конца 1920;х-начала 1930;х годов, его творческая и человеческая судьба трагична: он был известен современникам как яркий и талантливый поэт, но, тем не менее, явно недооценен ими. По масштабу дарования Васильев мог претендовать на признание и понимание своего творчества позднее, однако, трагически погибнув в 1937;м году, он долгое время оставался для многих читателей поэтом малоизвестным.

Во-вторых, только с конца 1950;х годов поэзия и проза Васильева стали фактом культуры России, творчество поэта все больше завоевывает внимание читателей, вызывает интерес ученых-филологов.

В-третьих, обращение к его поэзии позволит составить представление о специфике васильевской картины мира на фоне основных тенденций литературной эпохи 1920;1930;х годов.

Кроме того, до настоящего времени практически отсутствовали системные исследования поэтического мира Васильева, что объясняет наше желание восполнить этот научный пробел.

Обостренное ощущение современности, причастность к истории и национальной культуре России, судьба русского крестьянства, Прииртышского казачества, казахского народа, столкновение старого и нового не только на социальном уровне, но и в человеческой душе — вот темы, которые осваивал поэт. Васильев ставит сложные вопросы, волновавшие не только его, но и многих современников, что дает возможность поставить васильевскую поэзию в литературный ряд, связанный с именами Н. Асеева, Э. Багрицкого, Д. Бедного, Е. Забелина, И. Уткина, Б. Корнилова, Л. Мартынова, В. Маяковского, И. Сельвинского и др.

Заметим, что отношение Васильева к предшественникам и современникам было сложным. Вероятно, можно говорить об определенном давлении" литературной традиции, находить связи на уровне содержания и поэтики. Вместе с тем следует учитывать, что литературная традиция в творчестве художника существует чаще не в прямом, а в «растворенном» виде. В данном случае речь идет не о прямом продолжении той или иной литературной традиции, а о своеобразном «притяжении-отталкивании».

Творчество Васильева является одной из самых спорных страниц поэзии 1920;1930;х годов, оно вызывало острую полемику среди современников, привлекало и привлекает внимание читателей и исследователей как явление, присущее определенному типу творческой личности. К анализу художественной картины мира в творчестве поэтов этого периода, ученые, разумеется, обращались и раньше, однако специальных работ, в которых бы под этим углом рассматривалось поэтическое наследие Васильева, замечательного поэта XX столетия, до настоящего времени нет. А между тем построение подобной модели позволяет, на наш взгляд, шире и глубже раскрыть многоуровневый характер васильевской поэзии.

По мере возрастания внимания к поэтическому наследию художника специалисты стали проявлять заинтересованность в изучении творческого пути поэта, его вклада в развитие русской поэзии советского периода.

Литература

о жизни и творчестве Васильева обширна и многогранна. Среди работ о поэтемонографии, статьи, сборники статей, кандидатские диссертации, в которых рассматриваются как идейно-художественная эволюция Васильева в целом, так и отдельные периоды его творчества, говорится о литературном окружении поэта, анализируются конкретные произведения1. И хотя исследования о поэте.

1 См.: Беленький Е. Павел Васильев. — Новосибирск, 1971; Васильев В. Н. Детство Павла Васильева // Васильев В. Н. Этап на восьмую. Повести и рассказы. — Омск, 2004. — С. 63−154- Васильевские чтения. — Усть-Каменогорск, 2002; Вилор H.A. Лирика Павла Васильева // Вопросы изучения русской и зарубежной литературы. Уч. зап. ОмГПИ, вып. 49. — Омск, 1969. — С. 53−82- Вилор H.A. «Соляной бунт» П. Васильева и особенности поэмного жанра в поэзии 30-х годов // Вопросы русской литературы. Уч. зап. ОмГПИ. Вып. 56. -Омск, 1970. — С. 3−38- Воспоминания о Павле Васильеве. — Алма-Ата, 1989; Выходцев П. С. Павел Васильев. Очерк жизни и творчества. — М., 1971; Единение культур в творчестве казахстанских писателей XX века (ко дню памяти Павла Васильева). — Павлодар, 2002; Косенко П. П. На земле золотой и яростной. Повесть о Павле Васильеве // Косенко П. П. Свеча Дон-Кихота. Повести-биографии и литературные портреты. — Алма-Ата, 1973. — С. 5−94. Куняев С. Русский беркут. — М., 2001; Мадзигон Т. М. Творчество П.Васильева. — Автореф. дис. канд.фил.наук. — М., 1966; Михайлов Ал. Степная песнь. Поэзия Павла Васильева. — М., 1971; Немеркнущее имя. Материалы межд. научно-практической конф., посвященной 90-летию Павла Васильева. — Павлодар, 2000; Павел Васильев. Материалы и исследования — Омск, 2002; Павел Васильев в контексте русской и мировой неравноценны и в некоторых из них встречаются порой необоснованные и поверхностные суждения, тем не менее, можно сказать, что они внесли весомый вклад в исследование творчества этого художника. Обобщен и систематизирован большой, неизвестный ранее материал, знакомство с которым уточняет, расширяет и углубляет наши представления о художественном наследии поэта. Немалое значение имеют проходящие в России и Казахстане научные конференции, посвященные проблемам творчества Васильева. Опыт конференций последних лет позволяет говорить о новых направлениях в изучении творчества поэта. Во-первых, все большую значимость приобретает задача переосмысления литературного наследия Васильева, его анализ в контексте русской и мировой литературы и культуры. Во-вторых, к творчеству этого поэта обращаются не только литературоведы и критики, но и искусствоведы, специалисты других гуманитарных дисциплин. Не случайно в последние годы усилился интерес к изучению особенностей васильевской поэтики, культурологического и философского аспектов его творчества.

Теперь уже не вызывает сомнений правомерность высказываний современных исследователей о том, что творчество Васильева не ограничивается теми рамками, которые определила критика 1920;1930;х годов, характеризуя его то как певца уходящей русской деревни, апологета кондового кулацкого быта, то как поэта аполитичного, работающего на нейтральном материале, а то и как создателя классических образцов советского искусства. Подобные взгляды опровергаются неповторимыми по своей силе и красоте литературы. Материалы межд. научно-практич. конф., посвященной 95-летию со дня рождения П. Васильева и Году России в Казахстане. — Павлодар, 2004— Региональный компонент в творчестве российских и казахстанских писателей XX века. Материалы межд научно-практич. конф., посвященной 95-летию со дня рождения П. Васильева и Году Казахстана в России. — Павлодар, 2003; Рубцова Е. В. На грани свободы и принуждения: поэзия П. Н. Васильева как нравственная и эстетическая проблема. — Автореф. дис. канд. филол. наук. — Орел, 2002; Савушкина Н. И. Устно-поэтическое начало в поэмах П. Васильева и Б. Корнилова // Роль фольклора в развитии литератур народов СССР. — М., 1975. — С. 168−188- Солнцева Н. Китежский павлин: Филологическая проза: Документы, факты, версии. — М., 1992; Туманский Е. М. Павел Васильев, каким его не знали. (1927;1937). — Самара, 1992; Тюрин Г. А. Жизненный факт в литературоведческой и художественной интерпретации (на материале творческой биографии П.Н.Васильева). — Автореф. дис. канд. филол. наук. -Алматы, 1994; Хомяков В. И. Ранняя лирика Павла Васильева. — Омск, 2001; Шаймарданова С. К. Язык и стиль Павла Васильева. — Павлодар, 2001; Шевченко С. «Будет вам помилование, люди.». Повесть о Павле Васильеве. — Павлодар, 1999 и др. стихами и поэмами этого замечательного мастера слова. О Васильеве сказано немало противоречивого, но никто из тех, кто писал о поэте, даже его яростные противники, не отрицали в нем истинного художника. Яркий природный поэтический дар Васильева заслуженно приобрел всеобщее внимание, а его творчество получило высокую оценку в работах ученых.

Показательна характеристика, данная поэту павлодарского Прииртышья Б. Пастернаком: «В начале тридцатых годов Павел Васильев производил на меня впечатление приблизительно того же порядка, как в свое время, раньше, при первом знакомстве с ними, Есенин и Маяковский. Он был сравним с ними, в особенности с Есениным, творческой выразительностью своего дара и безмерно много обещал, потому что, в отличие от трагической взвинченности, внутренне укоротившей жизнь последних, с холодным спокойствием владел и распоряжался своими бурными задатками. У него было то яркое, стремительное и счастливое воображение, без которого не бывает большой поэзии и примеров которого в такой мере я уже больше не встречал ни у кого за все истекшие после его смерти годы» [90, с. 5]. С. Клычков говорил, что Васильев — это «юноша с серебряной трубой, возвещающий со стены приход будущего» [13, Т. 2, с. 644]. Высоко отзывались о поэтическом таланте Васильева его современники, различных, порой противоположных, политических и философских воззрений — И. М. Гронский, В. В. Куйбышев, А. Н. Толстой, А. В. Луначарский, В. Т. Шаламов и многие другие.

После трагической гибели Васильева его имя надолго исчезло из истории литературы. При жизни поэта не вышло ни одного сборника его стихов, хотя сам он неоднократно делал попытки издать свои произведения. Первый сборник «Путь на Семиге» (1932) был запрещен к публикации Главлитом. В отделе рукописей Российской государственной библиотеки имеются гранки поэтического сборника «Стихи» (1933). Лишь с конца 1950;х годов читатели смогли познакомиться с наследием Васильева: в 1957 году в Москве вышли «Избранные стихотворения и поэмы" — в 1964 году был издан сборник стихов и поэм Васильева в Алма-Ате. В 1966 году вышел сборник в Новосибирскев.

1968 году в большой серии «Библиотеки поэта» вышли «Стихотворения и поэмы». Последнее издание васильевского наследия было осуществлено в 2002 году С. Куняевым, подготовившим к публикации сборник «Павел Васильев. Сочинения. Письма». Возвращение современному читателю в полном объеме васильевского наследия составляет значимую часть долга перед отечественной культурой. Как верно заметил И. М. Гронский, «поэзия Павла Васильева выдержала испытание временем. Она продолжает жить» [122, с. 202]. Его творчество остается актуальным еще и потому, что оно соединяет различные типы культур (русской и казахской), раскрывает возможности адаптации инонациональных влияний.

Творческое развитие поэта происходило в насыщенный драматическими событиями период отечественной истории, в эпоху резкого кризиса общества, породившего серьезную переоценку ценностей. Оно неизбежно оказывается связанным с судьбой целого поэтического поколения, пришедшего в литературу в середине 1920;х годов (в частности, с творчеством Н. Асеева, Э. Багрицкого, А. Безыменского, Б. Корнилова, И. Сельвинского, Н. Тихонова и др.). Судьба представителей этой литературной генерации сложилась по-разному. Одни после небольших колебаний приспособились к новой общественно-политической ситуации, другие стали заложниками и жертвами тоталитарной системы (в том числе и автор «Соляного бунта», 1932; 1933).

Особого внимания требует анализ литературной ситуации 1920;1930;х годов, которая была не простой и сопровождалась кризисными явлениями, что во многом определялось как со сменой культурной парадигмы, так и политико-идеологической переориентацией в сознании русского общества. М. М. Голубков отмечал, что данный период «характеризуется борьбой, по крайней мере, двух противоположных тенденций. С одной стороны, тенденция многовариантного литературного развития (отсюда и обилие группировок, литобъединений, салонов, групп, федераций как организованного выражения множественности различных эстетических ориентаций). С другой стороны, это стремление власти, выраженное в культурной политике партии, привести естественное многоголосие к вынужденному монологу» [ИЗ, с. 54]. Существенной трансформации подверглись многие традиционные ценностные представления. Критик тех лет В. Полонский дает следующую картину современности: «С приходом нового класса рушится старый быт, старые общественные отношения, возникает новый быт и новые формы. Вот именнопоявление этих новых бытовых отношений, новых форм, новых учреждений, новых порядков, новых общественных, политических и других факторов и создает новую картину, меняет психику общественного человека, его вкус, точки зрения, пристрастия. [.] В изменившихся общественных отношениях рождается новое искусство.» [267, с. 376].

В качестве примера можно привести разрушение устойчивых поведенческих норм, многих бытовавших мифов индивидуального и общественного сознанияв художественном творчестве — изменение классического образа и классической эстетики, ослабление генетических связей между художниками-классиками и художниками нового поколения, разрушение цельности в творчестве отдельно взятых литераторов [228, с. 6]. Добавим к этому перечню разрушение веры в Бога, составлявшую идеологическую и нравственно-этическую основу предшествующих эпох.

Современная культура оказалась на распутье, но именно это эстетическое самосознание стало толчком для движения вперед в поисках новых модификаций искусства. Вот почему важным представляется анализ мировоззренческих установок конкретных художников, выявление механизма притяжения и отталкивания по отношению к прошлому и настоящему, действие которого проявилось не только на уровне идей, но и на уровне поэтики. В этом контексте представляется актуальным исследование поэзии Васильева как самостоятельного социально-философского дискурса, позволяющего выявить своеобразие картины мира, созданной поэтом. Избранные нами аспекты исследования соответствует сегодняшним требованиям литературоведческой науки, когда историко-литературный материал освещается в широком философско-культурологическом контексте, о чем свидетельствуют работы JL Аннинского [34], М. М. Бахтина [45], Г. Д. Гачева [106, 107], А. Г. Гачевой, О. А. Казниной, С. Г. Семеновой [108], В. П. Григорьева [116], А. Д. Григорьевой [117], А. Я. Гуревича [126], В. В. Иванова и В. Н. Топорова [155], Ю. М. Лотмана [205, 206], С. Г. Семеновой [290], М. Н. Эпштейна [380] и др.

Степень разработанности проблемы.

Разрешение Васильевым проблемы человека и мира столь неоднозначно и подчас парадоксально, что это порождало и порождает взаимоисключающие оценки творчества поэта. Несмотря на обилие критической литературы, посвященной жизни и творчеству Васильева, она ограничивается либо исследованиями биографического характера, либо самыми общими осмыслениями интересующей нас проблемы. Назрела необходимость всестороннего изучения поэзии Васильева: эволюции творчества, национального, эстетического и философского своеобразия его наследия. В современном васильеведении можно выделить работы, в которых были намечены подходы к анализу картины мира. В разное время к этой проблеме обращались Е. Беленький [52], П. С. Выходцев [96], П. П. Косенко [181], С. Куняев [189], Ал. Михайлов [235], С. К. Шаймарданова [364], С. Шевченко [366] и др. Конечно, эти и многие другие исследования представляют собой ценный материал, однако многие важнейшие аспекты васильевского творчества остаются нераскрытыми и требуют специального изучения. В первую очередь это концепция мира и человека в поэзии Васильева, которая, по нашему убеждению, является ключевой для осмысления его произведений. Решение этой проблемы требует большей конкретики и углубленности в освещении гносеологических и аксиологических составляющих мировоззрения поэта, на основе которых он выстраивал свою картину мира, проникнутую идеей исторической и родовой памяти, хотя эти принципы не всегда находятся на поверхности произведений. Построение подобной модели позволяет шире и глубже раскрыть многоуровневый характер васильевской поэзии.

Объектом диссертационного исследования являются феномены художественной картины мира и мировоззрения поэта, их внутреннее единство и противоречивость.

Предметом исследования выступает мировоззренческая концепция Васильева, основные составляющие его картины мира. Особый смысл в этой связи приобретают типологические схождения Васильева с близкими ему поэтами. С одними, как отмечают исследователи, у Васильева оказываются сопоставимы сила социального пафоса, удивительное сочетание истории и современности, реалистическая емкость образов (Маяковский, Твардовский) — с другими — характеры героев, точка зрения на исторический материал (Корнилов, Уткин) — с третьими — выразительность, густота художественных красок (Багрицкий, Сельвинский) — с четвертыми — национальный колорит, яркая образность и метафоричность (Есенин, Клюев, Клычков) [189, с. 98]. Характер, направленность и результаты интенсивных идейно-художественных, нравственно-философских поисков Васильева, их значимость для понимания литературного процесса тех лет — все это создает условия для более глубокого и многоаспектного осмысления и переосмысления творческого опыта поэта.

Материалом исследования послужили стихотворения и поэмы, вошедшие в поэтические сборники Васильева, а также произведения, не включавшиеся в сборники и опубликованные либо в периодике, либо не опубликованные до сих пор и находящиеся на хранении в отечественных архивах (некоторые из которых были впервые введены в научный оборот).

Цели и задачи исследования состоят в том, чтобы рассмотреть творчество Васильева как культурно-исторический феномен в контексте этических, эстетических и социальных идей русской поэзии 1920;1930;х годов, представить его художественную картину мира как внутренне сложную и динамическую систему.

Цель настоящего исследования заключается также в выявлении и описании основных составляющих картины мира в поэзии Васильева, способов их реализации как на социально-философском уровне, так и на уровне поэтики. Достижение данной цели предусматривает решение следующих задач:

1. Определить место поэта в литературной и общественной жизни 19 201 930;х годов, сущность его социально-политической позиции, мировоззрения, идейно-художественных поисков;

2. Проследить формирование мировоззренческих установок в поэзии Васильева, их столкновение с исторической реальностью. Конкретизировать общие и частные проявления художественной картины мира.

3. Выявить формы репрезентации человека и мира в поэзии Васильева в аспекте природного, личностного и социального бытия. Охарактеризовать типы ценностных установок героев внутри каждой из выделенных сфер.

4. Проанализировать семиотику социальных и патриархальных отношений, мотивно-тематических оппозиций в художественном мире поэта;

5. Рассмотреть эстетическое своеобразие васильевской картины мира и способы ее художественной реализации.

Методологическая и теоретическая основа работы. Методологическую базу исследования составляют труды отечественных и зарубежных литературоведов, философов, культурологов. Исследование базируется на эмпирическом материале и методологических принципах, представленных в трудах М. Вебера [75], А. Я. Гуревича [126], П. С. Гуревича [127], Б. Г. Кузнецова [186], В. А. Лекторского [195], Т. Г. Лешкевич [196], Ю. М. Лотмана [206, 207], Л. А. Микешиной [230], П. А. Сорокина [300, 301], В. С. Степина [307], С. Тулмина [322] и др. Усилиями ученых были разработаны достаточно строгие определения картины мира, которые мы постараемся использовать в нашей работе. Многоаспектный подход к интересующей нас проблеме предполагает интегрирующий анализ, учитывающий историко-литературный, структурный, типологический и интертекстуальный аспекты изучения художественного текста. В качестве теоретических источников использованы работы Л. Аннинского [34], М. М. Бахтина [45, 46], Г. А. Белой [50, 51], М. Л. Гаспарова [100, 101], Г. Д. Гачева [105], А. Я. Гуревича [126], А. К. Жолковского и Ю. К. Щеглова [146], Н. Лейдермана [194], Д. С. Лихачева [200, 201], А. Ф. Лосева [203, 204], Ю. М. Лотмана [207], Ю. С. Степанова [304], Ю. Н. Тынянова [324, 325], Ф. П. Федорова [334], М. Эпштейна [379] и других ученых, конкретизирующих понятие картины мира и концепцию человека в литературе. Плодотворным при выборе общего направления исследования оказалось знакомство с мотивным анализом Б. М. Гаспарова [99], обращение к инвариантам поэтического мира, описанными в работе А. К. Жолковского и Ю. К. Щеглова [146], концепции языковой картины мира В. Н. Топорова [315, 316].

Результаты исследования и их научная новизна. Научная новизна диссертации заключается в том, что она является первым в отечественном васильеведении целостным исследованием творчества Васильева. Анализ важнейших параметров васильевской картины мира позволяет сделать вывод об органичном единстве философских, этических и художественных сторон наследия поэта. В качестве формирующего принципа художественной картины мира в поэзии Васильева выступает многоуровневая концепция мира и человека, позволяющая акцентировать внимание на аксиологических, духовно-эстетических аспектах, лежащих в основании поэтического мира Васильева. Данная проблема рассмотрена на фоне мировоззренческих и стилевых исканий в поэзии 1920;1930;х годов, что позволяет конкретизировать типологию художественной системы автора. В работе систематизированы критические и научные исследования, посвященные личности и творчеству художника, проанализированы сложившиеся, ставшие традиционными, а также дискуссионные подходы к анализу и оценке творчества поэта.

Осмысление художественной картины мира в творчестве Васильева дает возможность преодолеть фрагментарный характер изучения его произведений, позволяет обобщить и дополнить имеющийся в литературоведении материал об особенностях художественного мира поэта, вывести некоторые закономерности литературного процесса 1920;1930;х годов, черты и тенденции развития поэзии данного периода.

Положения, выносимые на защиту.

1. Целостный анализ поэзии Васильева подтверждает значимость мировоззренческого начала в его творчестве. Мировоззренческая позиция поэта формировалась под влиянием многих факторов, определивших авторское видение мира и его восприятие: жизненного опыта, разных культурных парадигм, этических и эстетических представлений.

2. Доминантой мировоззрения Васильева является столкновение в его поэзии взаимоисключающих идеалов, что было связано с отражением кризисного сознания современного человека, переживающего отрыв от «почвы», «исторической памяти» и других традиционных ценностей.

3. Творчество Васильева развивалось в контексте народнопоэтических традиций, что выразилось в использовании мифопоэтических составляющих, в которых раскрываются специфические черты художественной картины мира. Особенностью картины мира поэта является обращение к народным знаниям и традиционным ценностям, глубокое понимание мира и человека, индивидуального и коллективного, представление о целостности и гармоничности патриархального мироустройства. С другой стороны, можно говорить об экзистенциальном начале в творчестве Васильева. В данном случае речь идет не столько о системе взглядов, сколько о способе поэтического мировосприятия, способности поэта рассматривать вечные проблемы через призму индивидуального сознания.

4. Одним из компонентов онтологических взглядов поэта можно назвать драму родового сознания, которая коренится в эмоциональной и интеллектуальной экстраординарности личности художника, преодолевающего духовный нормативизм своего времени. По мере эволюции поэта социально-политическая доминанта начинает уравновешиваться началом индивидуально-личностным, родовым, что позволяет говорить об актуализации философии и эстетики новокрестьянской поэзии.

5. Культурное пространство поэзии Васильева многослойно и организуется, во-первых, культурой Западной Сибири (провинция) — во-вторых, влиянием казахской культуры (Восток). Все это дополняется воздействием культуры центра (Запад). Обращение к разным культурам дает возможность их органического соединения и возникновения неповторимого «евразийского» поля.

6. Непосредственным отражением специфики художественного мышления Васильева, поэтической концепции бытия являются заложенные в основание картины мира мотивно-тематические оппозиции, система концептов-доминант, создающих целостный образ мира и человека.

Научная и практическая значимость работы состоит в том, что в проведенном исследовании творчество Васильева было рассмотрено в контексте приоритетных направлений в поэзии 1920;1930;х годов, что позволило определить роль поэта в данной культурной парадигме. Был предложен системный подход к изучению творчества художника, связывающий его судьбу с исторически закономерным развитием русской литературы первой половины XX века. Данный временной отрезок осмыслен как особый историко-литературный этап с собственными нравственными, эстетическими доминантами. Отмечено также новое качество поэзии этих лет, которое во многом определяется сменой культурного кода. В качестве преобладающей научной задачи предложена картина мира в поэзии Васильева, которая, на наш взгляд, позволяет акцентировать внимание на аксиологических, духовно-эстетических аспектах, лежащих в основании поэтического мира Васильева.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения систематизированного в ней материала для дальнейшего изучения русской поэзии первой половины XX века. Результаты работы позволяют представить более цельную картину развития поэзии 1920;1930;х годов. Отдельные положения диссертации могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории русской литературы XX века, в спецкурсах и спецсеминарах, а также учтены при комментировании текстов произведений Васильева. Кроме того, предъявленный в работе материал может быть применен при чтении регионального курса «История литературы Сибири».

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования изложены в научных публикациях, а также апробированы в лекциях спецкурса, посвященного творчеству Васильева, и курса истории русской литературы XX века (оба читаются в Омском государственном университете им. Ф.М. Достоевского). Кроме того, основные положения диссертационной работы были апробированы на международных и межрегиональных конференциях и научных семинарах как по творчеству Васильева (Павлодар — 1999, 2001, 2002, 2003, 2004; Омск — 1999), так и по историко-литературным проблемам (Омск — 1998, 2000, 2001, 2002, 2006; Иркутск — 1995; Барнаул — 1997, 1998; Петропавловск — 2006 и др.). Содержание диссертации отражено в двух монографиях и 28 публикациях. Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории русской литературы XX века филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова и рекомендована к защите.

Структура диссертации. Структура работы определяется ее целями и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав (1-я глава «Картина мира в лирике П. Васильева" — 2-я глава «Мировоззренческие основы поэм П. Васильева" — 3-я глава «Художественные средства создания картины мира в поэзии П. Васильева»), заключения и библиографии.

Заключение

.

В заключении обобщаются основные результаты проведенного исследования и намечаются его дальнейшие перспективы. Целостный анализ поэзии Васильева позволил раскрыть соотношение основных категорий художественного бытия с авторской концепцией мира и человека. Эволюция поэтического мировосприятия Васильева повторяет основные перипетии бурного поэтического развития 1920;1930;х годов — времени, когда шли поиски обновленного пути развития поэзии, решались вопросы о целях и предназначении нового искусства. Драматизм и накал страстей в поэзии Васильева сопоставим с социальными катастрофами того времени: гражданская война, коллективизация и связанная с ней гибель русской деревни, межнациональные столкновения. Главный вопрос, который волновал поэта, -это утрата непосредственного, живого отношения к действительности. Его поэтическая деятельность все больше эволюционировала в сторону усиления личностного начала. Конечно, не следует преуменьшать зависимость поэта от влияния социалистической идеологии. В своем творчестве Васильев балансирует между политизированным творчеством и лирической исповедальностью. Трагедия Васильева-художника заключалась в том, что в поисках своей идентичности социуму он пытался ассимилировать неприемлемую для него мировоззренческую систему, принять навязанную строем картину мира и выработать соответствующий эпохе стиль мышления, противоречащий его взглядам на мир и человека. Описание механизмов реализации данного принципа в структуре художественного текста стало одним из итогов исследования.

Расширение историко-культурного контекста васильевской поэзии позволяет выделить в его художественной картине мира различные системы «кодов»: философского, мифопоэтического, патриархального и т. п. Следует подчеркнуть, что общей чертой традиционного мировоззрения и мировоззрения новой эпохи является столкновение ценностей. Логика художественного развития Васильева отражала не только борьбу двух мировоззрений, но и трансформирование социалистических ценностей, возникающих в рамках традиционной картины мира. Рассматривая творчество Васильева как единый текст, представляющий собой метатекст по отношению к отдельным произведениям, мы приходим к выводу, что развитие поэтической личности художника находится в противоречии с нормативными требованиями эпохи. В поэзии создателя «Песни о гибели казачьего войска» мы наблюдаем закономерную тенденцию перехода от социального мышления к духовно-нравственному, что можно объяснить остротой переживания отрыва от «почвы», ощущением трагедии отдельного человека, за которой скрывается историческая драма.

Поэзия Васильева представляет собой уникальное переплетение мотивов, символов, устойчивых поэтических компонентов. Говоря о новаторстве поэта, прежде всего нужно обратить внимание на своеобразие его художественной картины мира. Выбор жанра, проблемно-тематической установки может быть обусловлен временем, эпохой, внешними факторами. Поэтому именно поэтика в совокупности своих средств является той областью, которая дает представление об авторской индивидуальности и о специфике движения мысли художника. Ценность той или иной творческой системы определяется не столько верностью и заимствованием каких-то классических литературных традиций и приемов, сколько их преломлением в индивидуальном видении, нахождением нового ракурса, поворота.

В произведениях поэта можно выделить ряд структурно-смысловых компонентов, на которых строится его концепция мира и человека. В диссертации отмечается, что восприятие жизни в бинарных категориях свойственно для XX века. Бинарность оказывается не только признаком человеческого мышления, возникшим в атмосфере тотального общества. Она становится универсальным средством познания мира, определила характер поэтики Васильева.

Своеобразие картины мира в поэзии Васильева связано в первую очередь с «промежуточностью» его художественной системы и объясняется тем, что по мере его развития доминанта социального начала начинает уравновешиваться началом индивидуально-личностным, родовым. Целостный анализ васильевской поэзии свидетельствует о значимости мировоззренческого начала в его творчестве. Анализ васильевской поэзии под углом философской проблематики позволил рассмотреть творчество поэта в контексте художественно-философских исканий в русской поэзии 1920;1930;х годов. На протяжении всего творческого пути важнейшими для поэта оказываются следующие проблемы: человек перед лицом жизни и смерти, поиск смысла жизни, одиночество и свобода, личностное самоопределение человека, воплощенные прежде всего в мотивах, связанных с категориями бытийности, что было свойственно и другим поэтам, в частности, Есенину, Клюеву, Клычкову, Мандельштаму. В концепции бытия наиболее значимыми для поэта оказываются утверждение гармонии мира, проблема исторической памяти, веры в человека, осознание ценности человеческой жизни. Устойчивый интерес поэта к этим вопросам свидетельствует о выраженной философичности его поэзии и универсализме художественной картины мира, создаваемой Васильевым. В конечном итоге мы приходим к выводу, что Васильев на социально-политическом материале ставил и решал мировоззренческие проблемы.

Конечно, Васильева трудно отнести к философствующим поэтам. Сознательно какие-либо философские теории он не использует, это получается у него интуитивно, поскольку органичная целостность его художественного мышления обусловлена наличием в нем единого смыслового ядра, в котором воплощаются актуальные для сознания автора элементы философии и эстетики в первую очередь крестьянской поэзии, связанные с идеей родового сознания и национальной стихией бытия. В диссертации отмечается, что поэт почувствовал и художественно зафиксировал одну из важнейших тенденций XX века — сдвиг культуры в эпицентр человеческого существования. По наблюдению Васильева, чем хаотичнее и напряженнее становится жизнь в социуме, тем интенсивнее живет человеческий дух. В силу этого поэт воспринимал окружающий мир как универсум родства.

В работе подчеркивается, что обращение Васильева к экзистенциальной традиции было обусловлено самой реальностью. Но поэт не просто использовал готовые образцы, а трансформировал существовавшие модели согласно собственной концепции бытия, которые сформировали особую поэтическую атмосферу, углубив философскую проблематику произведений. В следовании этим принципам поэт оказался модернизатором, но отнюдь не новатором. Ощущение непрочности мира и положения человека в нем характеризовало не только творчество Васильева. Система пространственно-временных сдвигов, тотальная абсурдность мира, инверсивность форм, рефлексивное сознание — все это было характерно для и для поэтики обэриутов. Васильев, на наш взгляд, умело синтезировал соответствующие литературные традиции в поисках адекватных форм поэтического выражения своей художественной философии в эпоху нового времени.

Генетические истоки поэзии Васильева возвращают нас к национальным традициям. В работе подчеркивается, что художественное мышление Васильева во многом развивалось в контексте традиций новокрестьянской поэзии, что соответствовало жизненному и творческому опыту начинающего поэта. Если влияние Маяковского, Багрицкого, Сельвинского проявлялось больше на уровне отдельных параллелей, аллюзий, психологических созвучий, то с представителями новокрестьянской поэзии существовала генетическая связь. Мировидение новокрестьянских поэтов (Клюева, Клычкова, Есенина) органично вошло в художественный, идейно-эстетический мир Васильева, помогло ему связать социально-типическое с общечеловеческим содержанием. В отличие от других поэтов 1920;1930;х годов творчество Васильева развивается на стыке разных культурных парадигм: культурно-исторические корни казачества и казахского народа, традиции новокрестьянской поэзии, собственное свободомыслие (при некоторой порой компромиссности) мешали ему стать просто советским поэтом.

Поэзия Васильева — это своеобразная исповедь современника 19 201 930;х годов о болях и радостях века. Отмеченный многими исследователями напряженный драматизм лирики Васильева объясняется глубокими историческими обстоятельствами. Герои его стихов — люди трудной, а подчас трагической судьбы. В поисках истины, в преодолении зла видит смысл жизни как лирический герой поэта, так и сам автор.

В качестве основополагающих моментов васильевской картины мира в монографии рассмотрены символы природного ряда (земли, воды, огня, неба) — особенности реализации зооморфных образов. При этом подчеркивается, что особенности природной среды, в которой шло формирование поэта, послужило основой для возникновения комплекса представлений о строении и свойствах окружающего мира. Художественная картина мира в поэзии Васильева была бы неполной без осмысления модели социума, в которой соединяются традиции рода и современные ценности. Социальная тема зрелого Васильева определяет особую организацию художественного материала. На наш взгляд, в художественном мировосприятии поэта окружающая его реальная действительность находила свое выражение следующим образом: Васильев никогда не был простым бытописателем эпохи, перед нами поэт обостренной «нравственной реакции» на самые разнообразные жизненные коллизии, нашедшие в дальнейшем отражение в его стихах и поэмах. Он заинтересован прежде всего человеческим содержанием любой бытовой картины, социального конфликта. Природный талант и сверхтонкая чувствительность позволили ему глубже и болезненнее ощутить полные трагедии и драматической напряженности события 1930;х годов. Эта особенность ярко проявляется в тех стихах и поэмах, где поэт касается лично пережитого и дорогого. Автор акцентирует внимание на таких понятиях, как «дом», «семья», «мать», «память». Размышляя над деформацией социального мира, распространении в обществе новых ценностей и потребностей, Васильев противопоставляет всему этому свою систему ценностей. В его поэтическом творчестве мы видим попытку восстановления целостности мира, воссоединения земли и неба, человека и природы, рационального и душевного. Истиной для автора является полнота жизни, ее цельность и единство в многообразии проявлений. Эта гуманистическая общность проявляется в идее исторической преемственности, в веротерпимости и верности извечным нравственным постулатам, что противостоит этическому релятивизму современников, представлению об истории народа как о дискретном чередовании сменяющих друг друга периодов, т. е. противостоит расколотости человека, общества и мира.

Важным отличием Васильева от современных ему поэтов является евразийский аспект в его творчестве. В решении данной проблемы соединяются важнейшие философские, историософские, лирико-символические мотивы: «малой родины», дома, памяти и др. Многие стихи и поэмы Васильева представляют своеобразную мастерскую освоения русским поэтом другой цивилизации, обладающей своим внутренним строем и отношением к жизни, принципиально иными, чем в европейской и русской культуре. Тема Востока, образы и мотивы казахской культуры сопровождали Васильева на всем протяжении творчества — и в этом сказалось переплетение многих стимуловот общей ориентальной тенденции поэтов 1920;1930;х годов до обстоятельств личной биографии поэта. Причем этот интерес приобрел очертания, которые теперь принято называть онтологическими. Васильева начал интересовать тип культуры Востока и тип культуры России, и в связи с этим — характер человека той и другой культуры. При внимательном прочтении произведений Васильева можно установить удивительную особенность его мировосприятия: поэт смотрит на мир и воспринимает его глазами степняка. Работая над стихотворениями и поэмами, Васильев активно обращается к освоению народно-поэтических традиций, причем как русских, так и казахских. Вопрос о «евразийстве» поэта имел совсем не отвлеченный и отнюдь не только эстетический смысл. Культурное пространство поэзии Васильева многослойно и организуется, во-первых, культурой Западной Сибири (провинция) — вовторых, влиянием казахской культуры (Восток). Все это дополняется воздействием культуры центра (Запад). Закрепление этих результатов в поэзии Васильева создает сложную картину мира, возникает особое культурное «евразийское» пространство. Использование фольклорных образов (как русских, так и казахских) указывает на деабсолютизацию в эстетике художника личного, субъективного начала. Фольклор проецирует формы сознания, связанные дорефлексивным восприятием предмета, поэтому Васильев, с его сверхчувственным восприятием, в большей степени, чем другие русские поэты, осуществляет сложное творческое перевоплощение непосредственно в восточного народного певца-сказителя (акына), сохраняя образно-стилистический колорит источника и выражая через инонациональные идеи красоты собственное понимание прекрасного, что особенно явственно ощутимо в цикле «Песни киргиз-казаков».

Непосредственным отражением специфики художественного мышления Васильева, особенностей его концепции мира и человека, системы ценностей являются заложенные в основание его художественного мира мотивно-тематические оппозиции, рассматриваемые в данной работе. В поэзии Васильева существует устойчивая система образов и мотивов. Изображение картины мира соотнесено с внутренним миром героя, его индивидуальным восприятием времени и пространства. В васильевских произведениях выявлена стабильность форм организации пространства и времени, универсальный характер образов предметного мира.

Духовно нравственный потенциал поэзии Васильева определил глубину и масштабность проблематики, поэтической системы, тяготеющей к прямоте образного мышления, мифопоэтике, глубокому психологизму. С присущей ему экспрессией Васильев развивает темы любви, родины, земной влюбленности в окружающий мир, проповедуя гармонию человека и природы. Художественное мышление поэта отличается активной ассоциативностью, глубоким психологизмом, что позволяет автору проникать в сокровенные уголки человеческой души. Поэзия Васильева — яркая и мрачноватая, тяжеловесная от колоритного быта и языка, с наэлектризованной чуткостью к атмосфере эпохи. В ней сочетаются красочность, языковая колоритность, широта песенной интонации. Сама эстетика быта драматизируется у Васильева от обостренного ощущения его неустойчивости, изменений. Но это напряжение смягчается одухотворением природной красоты, обращением ее в притягательную моральную силу.

Мировоззрение писателя, да и не только мировоззрение, но и некоторые формы его выражения, такие, как мифологизм, социальная направленность, бунтарство, совмещаются в васильевской поэзии с мучительным поиском истины. Психологическая объемность образа и поэтической мысли невозможна при эмпирическом миросозерцании, она требует прорыва в глубины природы и духа.

В работе отмечается, что ведущее место в творчестве Васильева занимает поэма. Поэтическая эпика в 1930;е годы подверглась определенной трансформации, что было связано с особым характером историзма, новым подходом к действительности, в стремлении поэтов к художественному анализу обстоятельств, в обращении к народной жизни. Васильев в своих поэмах совмещает историю и современность, события гражданской войны и коллективизацию в деревне, Россию и Азию. Отправной точкой анализа поэм явилось установление приоритета нравственно-философского содержания произведений. Возвращение к «изначальным» истокам, внутренний конфликт лирического героя с новой реальностью, культ «почвы», «чувство родины» составляют сердцевину васильевских произведений.

Исследуя поэмы Васильева в литературном контексте, мы различаем типологические связи с такими поэтами 1920;1930;х годов, как Есенин, Клюев, Корнилов, Цветаева, Хлебников и др. В ряде случаев можно говорить о непосредственном воздействии на творческое сознание Васильева конкретных произведений. Однако общность жизненного материала еще не дает оснований говорить о прямой зависимости Васильева от предшественников и современников, ибо в творчестве поэта этот материал выступает отобранным и художественно претворенным в свете авторской концепции.

Применительно к творчеству Васильева можно говорить о синтезе экзистенциального и мифологического типов сознания, воплощенных на символико-философском уровне. Две эти системы изначально противоположны, но в XX веке они становятся одинаково важными для создания картины мира. Мифологическое мировосприятие и осмысление современной действительности сквозь призму архетипов становится способом преодоления антиномии экзистенциального мышления. Исследование архетипа позволяет проникнуть в глубину человеческого сознания, понять законы его внутреннего движения и характер связей с миром. Кроме того, архетип способен раскрыть важнейшие человеческие ориентиры и ценностные установки.

Сложность идейного замысла и гуманистической проблематики васильевских поэм определили особенности жанра, композиции произведений. И здесь, думается, поэт мог найти себе опору в фольклорных традициях. В литературоведении и критике дискутируется вопрос о роли фольклора в поэмах послеоктябрьского периода. В диссертации отмечается, что обращение к фольклору было достаточно распространенным явлением в поэмах этого периода. Народнопоэтические традиции характерны для поэмы «Дума про Опанаса» Багрицкого, «Улялаевщина» Сельвинского, «Триполье» Корнилова, «Перекоп» Цветаевой. Многообразием использования форм народного творчества отличается поэзия Исаковского и Прокофьева. Здесь и усвоение фольклорных принципов, таких как демократизм, образность, символикаиспользование различных фольклорных жанров — от частушки и лирической песни до сказки и былины. Мотивы песенно-сказочной поэтики оказывают значительное влияние на формирование стилевых процессов в поэзии тех лет. У некоторых поэтов фольклорные" элементы играли чисто иллюстративную роль. Для других поэтов, в том числе и Васильева, фольклор становился сюжетообразующим началом в поэме, давал возможность вести лирическое повествование, связывал конкретно-историческое содержание произведений с народным мышлением.

В диссертации дается подробный анализ мифопоэтических и фольклорных истоков васильевских поэм. Определены место и значение мифопоэтической традиции, выявлена связь этико-философских и художественных принципов Васильева с традициями народно-поэтического мышления.

Анализ лирики и поэм Васильева позволяет сделать вывод, что подлинная истина бытия открывается поэту через его духовную связь с историей своего народа. В работе показывается, что, несмотря на «вечность» тем, стилевая простота стиха Васильева сберегает в себе тайну великого и непреходящего. Через онтификацию (обытийствление) раскрываются нравственные ориентиры творчества поэта, составляющие основу его этического и эстетического мировосприятия. Отмечается, что доброта, милосердие, любовь, красота не даны у поэта догматически, а возведены до момента всеобщего понимания. В поэтической системе Васильева человек действительно и наглядно предстает как индивидуальный носитель человеческой всеобщности. Отсюда — желание выразить общую для всех правду, объединить в себе всех, выдвинуть коллективную альтернативу силам зла и несправедливости, что, собственно, и есть идейно-художественная доминанта творчества поэта.

Несомненно влияние поэзии П. Васильева на поэтов последующих десятилетий. Здесь в первую очередь следует назвать А. Поперечного и Ю. Кузнецова. В 1959 году вышел сборник стихов и поэм А. Поперечного «Полнолуние». Через год выходит вторая книга «Червонные листья». Как и в первой, в ней чувствовалось влияние поэзии Э. Багрицкого, П. Васильева, Б. Корнилова. Не случайно он обратился к этому направлению в отечественной поэзии, где всегда ценились яркость и красочность образа, метафоричность, «удесятеренное» чувство жизни, бытия в «прекрасном и яростном мире».

Поэзия Поперечного — своеобразная исповедь современника о болях и радостях века. В ней сочетаются красочность, языковая колоритность, широта песенной интонации. Герои его стихов — люди трудной, а подчас трагической судьбы. В поисках истины, в преодолении зла видит смысл жизни лирический герой поэта. Поперечный с присущей ему экспрессией развивает темы любви, родины, земной влюбленности в окружающий мир, проповедует гармонию человека и природы. Художественное мышление Поперечного отличается активной ассоциативностью, глубоким психологизмом, которые позволяют ему проникать в сокровенные уголки человеческой души.

В русской поэзии тема деревни всегда выходила из своего эмпирического материала в драматизм времени. Н. Рубцов — это, конечно, не просто «последний поэт деревни», напряженный драматизм его лирики объясняется глубокими историческими обстоятельствами. Мы не сравниваем силу дарования поэтов, но в данном случае Рубцов интересует нас как наиболее характерная поэтическая личность, связанная с деревней 60-х годов. Он не знает тяжести того бытовизма, который сказывается в так называемой «деревенской прозе», внесшей в нашу литературу свежесть материала и языка, но и поставленной перед проблемой застойности материала. Сама эстетика быта драматизируется у Рубцова от обостренного ощущения его неустойчивости, изменений. Но это напряжение смягчается одухотворением деревенской красоты, обращением ее в притягательную моральную силу.

Васильевское начало отозвалось и в творчестве сибирского поэта В. Берязева. В книге «Кочевник» (2004), лирический герой, скорбя по «последнему русскому», умершему и «зарытому», находит себе собрата в П. Васильеве. В. Берязев не скупится на эпитеты («Брат мой радостный, / брат мой могущий, / Брат живой! / Нежный, хищный, раздольнотекущий, / Ножевой.») [4, с. 96]. Он обращается к своему великому предшественнику: «Грозной Азии сын белокурый, / Хан стиха» [4, 96]. В стихотворении «Россия, я весь на ладони!.» он, как некогда и Васильев, назовет себя «азиатом»: «Заржали за Сулой комони, / И рушится, рушится ад. / И пишет: „Я весь на ладони!“, / Кузнецких земель / Азиат» [4, с. 89]. В поэзии В. Берязева родилась та воля к братанию времен и эпох, континентов и рас, которой предшествовала чувство разъединенности, утраты почвы под ногами:

Здесь я родился с горбатой душой троглодитаВ копоти, тьме, каннибальской пещерной стране, И золотая, как облачный храм, Атлантида Только в обломках богов доходила ко мне [4, с. 46].

Здесь я родился с горбатой душой троглодита.).

Психологическая объемность образа и поэтической мысли невозможна при эмпирическом миросозерцании, она требует прорыва в глубины природы и духа. Теперь, когда в поэзии явно обозначилось тяготение к традициям Васильева, дающее и свои плоды, одной из основных поэтических проблем становится именно эта духовная объемность и плотность образа, и здесь поэтический опыт Васильева может многое дать. Поиск смысла жизни есть поиск Истины, а это, конечно, прежде и более всего вопрос глубоко философский. Но и для поэзии тут найдется свое место. В свое время П. Флоренский писал: «Верь в Истину, надейся на Истину, люби Истину», — вот голос самой Истины, неизменно звучащий в душе философа. И если бы его постигла неудача с первою попыткою веры, он с удвоенною решимостью взялся бы за нее снова" [335, с. 72]. «Свет истины», несомненно, бывает виден истинным поэтам. Васильев, поэт глубоко духовного направления, на протяжении всего творческого пути провозглашал этот голос истины.

Проделанный анализ художественной картины мира в поэзии Васильева становится еще одним шагом на пути системного изучения творчества поэта, позволяет сделать выводы о своеобразии мировоззрения художника.