Поэтика сказок М. Е. Салтыкова-Щедрина

ГОУ Гимназия № 248.

Реферат.

на тему: «Поэтика сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина».

Секция: Филология.

Выполнила: Петрова Маргарита,.

Руководитель: Яковлева И. К., учитель русского языка и литературы Санкт-Петербург 2010;2011.

Оглавление.

I. Жизненный и творческий путь М.Е. Салтыкова-Щедрина. Формирование его социально-политических взглядов.

II. Сказки «для детей изрядного возраста» как произведение нового жанра в русской литературе. История создания «Сказок».

III. Сказка «Дикий помещик» IV глава. Сказка «Премудрый пескарь».

V. Сказки «Самоотверженный заяц» и «Здравомысленный заяц».

VI. Особенности щедринских сказок Заключение Список литературы Приложение.

Введение.

Тема моей работы «Поэтика сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина». Цель моей работы — на примере нескольких сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина из цикла «Сказки для детей изрядного возраста» выявить художественные особенности жанра политической сказки, созданного великим русским сатириком.

Я не подвергаю сомнению актуальность выбранной мной темы. Ведь образы сказок Салтыкова-Щедрина давно уже вошли в обиход, стали нарицательными и живут среди нас многие десятилетия, а общечеловеческие типы объектов сатиры Салтыкова-Щедрина и сегодня встречаются в нашей жизни, достаточно только попристальнее вглядеться в окружающую действительность и поразмыслить.

Сказки написаны простым и красивым языком, их легко читать как детям, так и взрослым. И хотя самые маленькие читатели еще не могут понять всего острого политического подтекста сказок, но даже они способны почерпнуть для себя много нужного и полезного, а уж взрослые тем более должны задуматься о том, что автор пытается им сказать, ведь именно им, «детям изрядного возраста», сказки и адресованы.

Опровергая житейскую пошлость и возбуждая интерес к общественной жизни, щедринские сказки помогают читателю обрести свободное, непредвзятое отношение к жизни, чуткий исторический подход к ней, они незаметно наталкивают на трудные вопросы, решить которые нельзя, руководствуясь одними только прописными истинами.

Также и сам автор, его личность, творческий и жизненный путь могут послужить для современной молодежи примером горячей и искренней любви человека к родине, к своему народу, подлинного патриотизма и преданности своим идеям.

Для достижения поставленной мной цели я должна была решить несколько задач.

Задача первой главы — проследить, как формировались идейно-политические взгляды М.Е. Салтыкова-Щедрина. Для решения этой задачи я обратилась к биографии писателя.

Задача второй главы — рассмотреть цикл сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина как новое явление в художественной литературе и выяснить причины, подтолкнувшие сатирика к созданию произведений этого жанра.

Задача третьей, четвертой и пятой глав — проанализировав четыре сказки щедринского цикла («Дикий помещик», «Премудрый пескарь», «Самоотверженный заяц» и «Здравомысленный заяц»), выявить их художественные и идеологические особенности.

Задача шестой главы — дать общую характеристику сказок писателя.

Кратко основные особенности сказок Салтыкова-Щедрина изложены в заключении.

Большую часть материала для своей работы я взяла из книг М. С. Горячкиной «Сатира Салтыкова-Щедрина» и А. С. Бушмина «М.Е. Салтыков-Щедрин» См.

список литературы

.

I. Жизненный и творческий путь М.Е. Салтыкова-Щедрина. Формирование его социально-политических взглядов.

Соратник Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова и Н. А. Некрасова, М.Е.Салтыков-Щедрин оказал огромное влияние на судьбы русской и мировой литературы. Продолжив и революционно углубив традиции гоголевской сатиры, он создал высокохудожественные сатирические хроники и романы, в которых подверг уничтожающей критике не только государственное устройство России второй половины XIX века, но и основы эксплуататорского общества в целом.

Ни один писатель России и Запада второй половины XIX века не нарисовал таких страшных картин крепостнического и буржуазного хищничества, какие сумел нарисовать Салтыков-Щедрин. В конце своего творческого пути он имел полное право с гордостью сказать: «Неизменным предметом моей литературной деятельности был протест против произвола, двоедушия, лганья, хищничества, предательства, пустомыслия и т. д.». Щедрин Н. (Салтыков М.Е.). Полн.собр. соч., т. 14. М., ГИХЛ, 1934;1941, с. 494. Далее цитаты даются по этому изданию. В скобках римскими цифрами обозначены тома, арабскими — страницы.

Изображая «жизнь, находящуюся под игом безумия», великий сатирик все внимание сосредоточил на решающих для крепостнического и буржуазного общества вопросах: на взаимоотношениях эксплуататоров и эксплуатируемых, на разных формах и методах произвола, хищничества и закрепощения народа. Народ и помещики, народ и правящая бюрократия, народ и интеллигенция — раскрытию этих основных общественных взаимоотношений и было посвящено все многообразное, богатейшее творчество Салтыкова-Щедрина.

Вся жизнь Щедрина — это ожесточенное, ни на минуту не утихавшее сражение за счастье и светлое будущее многострадального народа со злыми силами самодержавной России. Великий сатирик имел полное право заявить в конце своей жизни, что он «погибает на службе обществу».

Личная биография Щедрина, в сущности, кончается юностью. Дальше идут годы самоотверженного служения обществу; все силы и мысли писателя были отданы общественной борьбе.

Родился Михаил Евграфович Салтыков 15(27) января 1826 года в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии в семье богатых помещиков. Псевдоним Щедрин он взял себе позже, с началом литературной карьеры. Безрадостно было детство Салтыкова. Никогда даже своим близким друзьям он не рассказывал о детских годах и о семье. Стяжательство и человеконенавистничество, жестокость и пошлость — вот что наблюдал изо дня в день Салтыков в собственной семье. Родное крепостническое «гнездо» в миниатюре являлось прообразом крепостнической России в целом: в нем были угнетатели и угнетаемые, в нем шла жестокая борьба за собственность, за привилегии. В нем формировалась рабская психология не только с среде крепостных, но и в среде помещиков. Салтыкову не приходилось придумывать факты истязания крепостных, беззакония и самодурства помещиков — сама окружающая действительность поставляла ему их во множестве. Ежедневно наблюдая дикие сцены произвола над крепостными, маленький Михаил не всегда сдерживал себя, его бурное негодование часто навлекало кары матери, жестокой крепостницы и «круглой невежды», «кулак-бабы», как он сам позднее её называл.

Когда Щедрину исполнилось 10 лет, мать решила отдать его в Московский дворянский институт. Так как дома Михаил, будучи предоставленным самому себе, пристрастился к чтению, то он был уже довольно развитым мальчиком и сдал экзамены в 3-й класс (где и обучался 2 года по малолетству). Позже волею начальства и по настоянию матери он, как один из лучших учеников, был отправлен в 1838 году в Царскосельский лицей казеннокоштным пансионером. Лицей был уже далеко не тот, что при Пушкине. Он находился под пристальным полицейским надзором. Жестокая политическая реакция, царившая в стране, с особой силой проявлялась в Лицее, призванном воспитывать кадры высших чиновников. Вспоминая годы ранней юности, Салтыков говорит о своем глубоком духовном одиночестве среди этой блестящей плеяды чиновничьих сыновей. Умный 12-летний лицеист знал жизнь неизмеримо лучше своих избалованных, богатых сотоварищей, знал всю гадкую и страшную механику, при помощи которой создаются богатство и привилегии. Щедрин в Лицее был самым бедным из воспитанников, денег мать ему почти не посылала. Программа образования была очень широкой, но беда состояла в том, что ни одна наука не изучалась глубоко. «Сведения доходили до нас коротенькие, бессвязные, почти бессмысленные… Ни о каком фонде, могущем послужить отправным пунктом для будущего, и речи быть не могло… Вот, чтобы не очутиться на одном уровне с мужиком, и нужно было знать, что Париж стоит на реке Сене, и что Калигула однажды велел привести в сенат своего коня» XIV, 514.

Вполне понятно, что лицейские науки не смогли увлечь Салтыкова, и он не только пристрастился к чтению, но, по его собственным словам, «почувствовал решительную тягу к литературе, что и выразилось в усиленной стихотворной деятельности. За это, а равным образом за чтение книг, он терпел всевозможные преследования со стороны гувернеров…» I, 81−82 Стихи его печатались в 1841—1845 годах в солидных журналах того времени: в «Библиотеке для чтения», в «Современнике». Очень строгий к себе Щедрин впоследствии сурово осудил свое поэтическое творчество и по выходе из Лицея стихов не писал.

Если годы, проведенные в семье, обогатили Салтыкова знанием помещичье-крепостнической России, то шестилетняя учеба в Лицее раскрыла перед ним процесс воспитания руководящих чинов правящего аппарата самодержавия. Эти наблюдении легли впоследствии в основу многих блестящих сатир, таких как «Господа ташкентцы», «Круглый год», некоторых «Писем к тетеньке» и др. Однако в Лицее Салтыков встретил не только своих будущих идейных врагов, но и единомышленников. С В. Г. Белинским М.Е.Салтыков-Щедрин был знаком не только по его статьям. Он, еще будучи лицеистом, посещал дома, где бывал критик.

Окончив в 1844 году Лицей, Салтыков вынес сверх официальной школьной науки еще и четко наметившиеся основы демократического мировоззрения, страстный интерес к социальным вопросам, отвращение к николаевской российской действительности. Не верноподданного чиновника, а борца с самодержавием получило царское правительство в лице выпускника с чином Х класса Михаила Салтыкова-Щедрина.

Салтыкова зачисляют чиновником в канцелярию военного министерства, а через три года он начинает всерьез заниматься литературной работой. Под несомненным влиянием Белинского в 1847—1848 годах Салтыков начинает писать рецензии на книги для детей и книги, посвященные вопросам воспитания. В своих рецензиях Щедрин говорит о порочности официальной педагогики, стремящейся воспитать покорных рабов самодержавия. Тема бессилия человека перед действительностью продолжает волновать Салтыкова, но по окончании Лицея она звучит уже по-иному, приобретает яркую социальную окраску.

Еще более резкую и определенную оценку непримиримых классовых противоречий самодержавной России конца 40-х годов прошлого века Щедрин дает в повести «Запутанное дело», написанной в 1848 г. Она была напечатана в дни революционных событий во Франции, напугавших Николая I. Она вышла в марте и немедленно попала в поле зрения царской охранки, была рассмотрена, и через несколько дней (26 апреля) лично царем был подписан приказ о ссылке Салтыкова в Вятку.

Так начал свой путь литературной и общественной деятельности Салтыков-Щедрин.

Двадцатидвухлетним юношей в мае 1848 года уехал Салтыков в Вятку в сопровождении жандарма. Более 10 дней ехал он в казенной повозке по проселочным дорогам, грустно озирая нищие деревни и грязные провинциальные городки. Сердце его сжималось от тоски и боли, жизнь казалось конченной. Но здоровая натура и трезвый ум взяли свое. Добравшись до Вятки, Салтыков решил посвятить годы ссылки изучению народной жизни. Умный, деловой и активный молодой человек был вскоре назначен чиновником особых поручений. Он беспрерывно был в разъездах по губернии, ревизировал уездные учреждения, разбирал тяжбы помещиков и крестьян, страшные преступления фанатиков-раскольников, всюду проявляя свою неподкупную честность и смелость. Но Салтыков бессилен был облегчить участь народа.

«Провинциальная жизнь — великая школа, но школа очень грязная…" — писал М.Е.Салтыков-Щедрин из ссылки брату Дмитрию. Эту школу он с честью прошел, не запятнав своей совести и души, познав в совершенстве глубину народных страданий, произвол и беззаконие царской бюрократии. Годы в Вятке укрепили революционно-демократические взгляды Щедрина и дали огромный материал для большинства его последующих сатирических хроник.

Разрешение о возвращении из ссылки было получено Салтыковым только после смерти Николая I.

В начале января 1856 года Салтыков вернулся в Петербург, а через несколько месяцев вся прогрессивная Россия узнала имя нового писателя — бесстрашного обличителя самодержавно-крепостнической системы. Это был Щедрин, напечатавший в журнале «Русский вестник» книгу «Губернские очерки». В новом для себя жанре Щедрин показал себя талантливым продолжателем гоголевской сатиры, но уже в этих очерках он в социальных выводах идет дальше своего великого учителя. «Губернскими очерками» Салтыков-Щедрин определил не только идейную, но и в основном жанровую особенность своего творчества.

В 1858 году Салтыкова назначают вице-губернатором в Рязань. Началась непримиримая борьба со злоупотреблениями чиновников и помещиков, которая восстановила против неподкупного вице-губернатора все высшее общество. В Рязани он пробыл два года — его перевели в Тверь, где его и застала реформа «освобождения крестьян». Затем последовало председательство казенной палаты в Пензе, та же должность в Туле, а через год опять в Рязани. Все эти переходы были вызваны обострением отношений с местными губернаторами. В 1868 году Салтыков окончательно оставляет службу.

Пребывание Щедрина на службе в самый острый период предреформенных и пореформенных годов сыграло для его творчества не меньшую роль, чем период вятской ссылки, обогатило его глубоким знанием народной жизни.

Салтыков-Щедрин, входивший в состав редакции журнала «Современник», после его закрытия правительством вместе с Н. А. Некрасовым становится редактором «Отечественных записок». Дальнейшая деятельность Щедрина почти до конца жизни (до 1884г) связана с этим журналом.

Кроме собственно творческой работы, Салтыков много времени отдавал редакционным обязанностям, журнальной работе, преследуемой царской цензурой. Время работы в «Отечественных записках» — самая блестящая пора литературной деятельности Щедрина, период высшего расцвета его сатиры.

В многообразном потоке первых произведений, опубликованных на страницах журнала, ярко выделилась «История одного города» — самое смелое в истории русской литературы антимонархическое произведение. Оно явилось вершиной достижений за все предыдущие 15 лет сатирического творчества Щедрина и обозначило вступление его сатиры в период высшего рассвета.

В 70-е и 80-е годы Салтыков-Щедрин пишет и публикует «Господ Головлевых», «Господ Молчалиных», «Господ ташкентцев», «Дневник провинциала в Петербурге», «Убежище Монтрепо», «Пошехонские рассказы», «Современную идиллию» и многое другое. В этот период проблематика, художественные формы и жанровые признаки произведений Щедрина естественно эволюционировали и менялись.

Самодержавие, видя в лице сатирика своего опасного врага, подвергало все более частым репрессиям «Отечественные записки», а после публикации на его страницах таких произведений, как «Письма к тетеньке», «Современная идиллия», а также «Сказок» журнал в апреле 1884 года был закрыт царским правительством. Салтыков-Щедрин тяжко переживал эту катастрофу, но он не мог молчать и был вынужден печатать свои произведения на страницах «чужих» журналов. Затрагивать же остро политические темы и трактовать их в соответствующей сатирику резкой манере стало уже невозможно.

Могучая сила передовых общественных идеалов, которым Салтыков-Щедрин служил до конца жизни со всей страстью своего воинствующего темперамента, высоко поднимала его над личными невзгодами, не давала замереть в нем художнику и являлась постоянным источником творческого вдохновения.

В марте Салтыков-Щедрин дописал слабеющей рукой последние страницы «Пошехонской старины», а 28 апреля (10 мая) 1889 года он скончался.

II. Сказки «для детей изрядного возраста» как произведение нового жанра в русской литературе. История создания «Сказок».

М.Е. Салтыков-Щедрин явился продолжателем сатирических традиций Д. И. Фонвизина, А. С. Грибоедова и Н. В. Гоголя. Губернаторская деятельность Щедрина позволила ему глубже разглядеть «пороки российской действительности» и заставила задуматься над судьбой России. Он создал своего рода сатирическую энциклопедию русской жизни. «Сказки» Щедрина в миниатюре содержат в себе проблемы и образы всего творчества великого сатирика. Если бы, кроме «Сказок», Щедрин ничего не написал, то и они одни дали бы ему право на бессмертие. Из тридцати двух сказок Щедрина двадцать девять написаны им в последнее десятилетие его жизни (большинство с 1882 по 1886 год) и лишь только три сказки созданы в 1869 году. Сказки как бы подводят итог сорокалетней творческой деятельности писателя.

Сатира Салтыкова-Щедрина — особое явление в русской литературе. Адресовав «Сказки» «детям изрядного возраста», он сразу же вводил читателей в особую атмосферу своей книги. На этих страницах с «детьми изрядного возраста», то есть со взрослыми, сохранившими наивные иллюзии прекраснодушного юношества, обращаются сурово. Им не сочувствуют, их умно и зло высмеивают. Салтыков-Щедрин ставил перед собой принципиально новую творческую задачу: выследить, разоблачить и уничтожить.

В. Г. Белинский, рассуждая о творчестве писателя, называл его юмор «грозным и открытым, желчным, ядовитым, беспощадным». Эта характеристика глубоко раскрывает сущность сатиры Салтыкова-Щедрина. Для иллюстрации воздействия его произведений на слушателей любопытна запись И. С. Тургенева: «Я видел, как слушатели корчились от смеха при чтении некоторых очерков Салтыкова. Было что-то страшное в этом смехе. Публика, смеясь, в то же время чувствовала, как бич хлещет ее самое».

Целый ряд причин побудил Салтыкова-Щедрина обратиться к сказкам. Сложная политическая ситуация в России: нравственный террор, разгром народничества, полицейское преследование интеллигенции — не позволили выявить все социальные противоречия общества и напрямую подвергнуть критике существующие порядки. С другой стороны, жанр сказки был близок характеру писателя-сатирика. Элементы сказочной фантастики есть и в «Истории одного города», а в сатирический роман «Современная идиллия» и хронику «За рубежом» включены законченные сказки. Фантастика, гипербола, ирония, обычные для сказки, очень характерны для поэтики Щедрина. Кроме этого, жанр сказки очень демократичен, доступен и понятен широким кругам читателей, народу и соответствует публицистическому пафосу, гражданским устремлениям сатирика. Злое, гневное осмеяние рабской психологии — одна из основных задач сказок Салтыкова-Щедрина. Он не только констатирует такие особенности русского народа, как его долготерпение, безответность, не только с тревогой ищет их истоки и пределы, но и безжалостно обличает, едко высмеивает, бичует, ибо видит именно здесь главную беду времени.

Писатель, по существу, создал новый жанр — политическую сказку. Фантастика народной сказки органически сочетается у Щедрина с реалистическим изображением действительности. Жизнь русского общества второй половины XIX века запечатлелась в богатейшей галерее персонажей. Щедрин показал всю социальную анатомию, коснулся всех основных классов и слоев общества: дворянства, буржуазии, бюрократии, интеллигенции.

В этой галерее персонажей Салтыкова-Щедрина и интеллигент-мечтатель («Карась-идеалист»), и самодержец, разыгрывающий роль мецената («Орел-меценат»), и никчемные генералы («Медведь на воеводстве»), и покорный «самоотверженный заяц», надеющийся на милость «хищников», и многие другие, отразившие историческую эпоху, с ее социальным злом и демократическими идеями.

Герои сказок Салтыкова-Щедрина — это сатирические аллегории, где волк, заяц, медведь, орел, ворона и другие звери, птицы и рыбы принадлежат отнюдь не к животному миру. Следуя традициям Крылова, Салтыков-Щедрин непроизвольно надевает на своих персонажей те или иные маски и стремится «воздать каждому по заслугам». В его сказках в каждой личине сконцентрированы характерные черты, точно определяющие социальный или человеческий тип. Народ выступает под масками добрых и беззащитных зверей и птиц, эксплуататоры — в образах хищников.

Однако сказки о животных — лишь один тип сказок Салтыкова-Щедрина. В сказках другого типа действуют люди («Дикий помещик», «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» и др.). Их персонажи не прикрыты масками зверей, рыб и птиц, и автор использует иные сатирические приемы: гиперболу и гротеск. Герои этих сказок, однако, тоже явлены как маски-символы: автор создает собирательные образы социальных типов.

Язык щедринских сказок глубоко народен, близок к русскому фольклору. Сатирик использует не только традиционные сказочные приемы, образы, но и пословицы, поговорки, присказки. Диалог действующих лиц красочен, речь рисует конкретный социальный тип: властного, грубого орла, прекраснодушного карася-идеалиста, злобную реакционерку воблушку, ханжу попа, беспутную канарейку, трусливого зайца и т. п.

В сказках Щедрин проявил себя блестящим художником, мастером эзопова языка, при помощи которого умел доносить до читателя острую политическую мысль и передавать социальные обобщения в аллегорической форме. Произведения щедринского сказочного цикла объединяются не только жанровыми признаками, но и некоторыми общими идеями и темами. Эти общие идеи и темы связывают сказки друг с другом, придают всему циклу определенное единство и позволяют рассматривать его как целостное произведение, охватываемое общей идейно-художественной концепцией.

В сложном идейном содержании сказок Щедрина можно выделить четыре основные темы: 1) сатира на правительственные верхи самодержавия и на эксплуататорские классы, 2) обличение поведения и психологии обывательски настроенной интеллигенции, 3) изображение жизни народных масс в царской России, 4) разоблачение морали собственников-хищников и пропаганда нового общественного идеала и новой нравственности. Но, конечно, строгое тематическое разграничение щедринских сказок провести невозможно, и в этом нет надобности. Обычно одна и та же сказка наряду со своей главной темой затрагивает и другие. Так, почти в каждой сказке писатель касается жизни народа, противопоставляя её жизни привилегированных слоев общества.

Все сказки Щедрина подвергались цензурным гонениям и переделкам. Многие из них печатались в нелегальных изданиях за границей. «Документальные и мемуарные источники свидетельствуют, что щедринские сказки постоянно находились в арсенале русских революционеров-народников и служили для них действенным оружием в борьбе с самодержавием. Те из сказок, которые были запрещены царской цензурой («Медведь на воеводстве», «Орел-меценат», «Вяленая вобла» и др.), распространялись в нелегальных изданиях — русских и зарубежных. К «Сказкам» Щедрина проявлял интерес Ф. Энгельс См.: К. Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения, изд. 2-е. М., Гослитиздат, 1964, т. 36, стр. 522. Ими неоднократно пользовались русские марксисты в своей публицистической деятельности. Например, В. И. Ленин блестяще истолковал многие идеи и образы щедринских сказок, применив их к условиям политической борьбы своего времени.

Сказки Салтыкова-Щедрина оказали большое воздействие на дальнейшее развитие русской литературы и особенно жанра сатиры.

III. Сказка «Дикий помещик».

В сказке «Дикий помещик», написанной в 1869 году, М.Е. Салтыков-Щедрин обобщает свои мысли о реформе «освобождения» крестьян, содержавшиеся во всех его произведениях 60-х годов. Он ставит необычайно остро проблему послереформенных взаимоотношений дворян-крепостников и разоренного реформой крестьянства, эксплуатации мужика.

Произведение начинается, как обычная сказка: «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик, жил и на свет глядючи радовался» Здесь и далее сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина цитируются по изданию: Н. Щедрин (М.Е. Салтыков). Полное собрание сочинений. ГИХЛ. Москва, 1937. Т.16. Но сразу же после этого зачина, настраивающего на привычный сказочный лад, появляются элементы настоящей современной жизни: «И был тот помещик глупый, читал газету „Весть“ и тело имел мягкое, белое и рассыпчатое». Помещичья глупость, выдаваемая чтением реакционно-крепостнической газеты «Весть», и помещичья дебелость — это и фольклорно-комическая, и социально-сатирическая характеристика. Далее комически преподносится история совершено реальных отношений помещиков и крестьян после отмены крепостного права.

Глупый помещик полон страха, что мужики у него все добро «приедят», не нравится ему, что «очень уж много развелось в нашем царстве мужика!». Помещик и Богу пожаловался, но Он знал, что помещик глуп, и потому его не послушал. Тогда помещик решил сам их извести и начал всячески притеснять. «Освобожденные» крестьяне «куда ни глянут — все нельзя, да не позволено, да не ваше!». Не стало житья мужику. Наконец отчаявшиеся крестьяне взмолились всем миром: «Господи! Легче нам пропасть и с детьми малыми, нежели всю жизнь так маяться!». Следующее предложение очень важно в общем композиционном строе сказки: исполнилось желание мужиков, «услышал милостивый Бог слезную молитву сиротскую, и не стало мужика на всем пространстве владений глупого помещика». С этих строк читатель становится живым свидетелем фантастического, сказочного «эксперимента», который предложил сатирик: что же могло случиться с помещиком, если лишить его крестьян, оставить наедине с самим собой, на полном самообеспечении.

Далее в произведении разворачиваются комические сцены и диалоги, описывающие происходящие с глупым помещиком превращения. Глупость помещика постоянно подчеркивается писателем. Первыми назвали помещика глупым сами крестьяне, трижды называют помещика глупым представители других сословий: актер Садовский («Однако, брат, глупый ты помещик! Кто же тебе, глупому, умываться подает?»), соседи-генералы, которых он вместо «говядинки» угостил печатными пряниками и леденцами («Однако, брат, глупый же ты помещик!») и, наконец, капитан-исправник («Глупый же вы, господин помещик!»). Глупость помещика видна всем, а он предается несбыточным мечтам о том, что английские машины заменят крепостных и он добьется процветания своих земель, раскладывает целыми днями гранпасьянс и продолжает читать газету «Весть». Его мечты нелепы, ведь ничего самостоятельно он сделать не может, и даже мышонок его не боится.

Каждый эпизод встреч с другими персонажами сказки представляет собой завершенный анекдотический сюжет, весь комизм которого становится понятен лишь в общем контексте сказки.

Дикий помещик не имел никакого представления о труде. Оставленный без своих крестьян, он, российский дворянин, постепенно превращается в грязное и дикое животное, становится лесным хищником. Фантастические перемены случаются с щедринским героем: «Сморкаться уж он давно перестал, ходил же все больше на четвереньках и даже удивлялся, как он прежде не замечал, что такой способ прогулки есть самый приличный и самый удобный. Утратил даже способность произносить членораздельные звуки и усвоил себе какой-то особенный победный клич, среднее между свистом, шипеньем и рявканьем». Жизнь эта, в сущности, продолжение его предыдущего хищнического существования, но только в более обнаженных формах.

Помещик настолько одичал, что «даже счел себя вправе войти в дружеские сношения» с медведем, Михайло Иванычем. В изображении животных Салтыков-Щедрин следует фольклорной традиции: животные говорят и действуют наравне с человеком. Вот, например, медведь вступает в беседу с помещиком, называет его другом и даже дает советы. Но при этом животные выступают и в своей исходной роли: медведь ест мужиков, зверь подстерегает зайца, мышонок поедает замасленные карты.

Человеческий облик дикий помещик снова приобретает лишь после того, как возвращаются его крестьяне. Капитан-исправник донес губернскому начальству об обезлюдевшей земле, голодавшем уездном городе, и оно постановило «мужика изловить и водворить, а глупому помещику, который всей смуте зачинщик, наиделикатнейше внушить, дабы он фанфаронства свои прекратил и поступлению в казначейство податей препятствия не чинил». «Как нарочно, в это время чрез губернский город летел отроившийся рой мужиков и осыпал всю базарную площадь. Сейчас эту благодать обрали, посадили в плетушку и послали в уезд».

В основе сюжета лежат типичные для автора гротеск и антитеза с гиперболизированными с обеих сторон качествами. Салтыков-Щедрин использует гротеск, чтобы ярче показать паразитирующий, хищнический характер дворянского сословия. Сатирик доводит до фантастического преувеличения неспособность помещика самостоятельно заботиться о себе. С исчезновением крестьян помещик превращается в дикого зверя.

С помощью гиперболизированной антитезы Салтыков-Щедрин показывает всю парадоксальность смешения ценных, жизненно необходимых качеств крестьянина и покорности, граничащей со слабоумием, долготерпения и пчелиного трудолюбия. Уподобляя народ «рою», сатирик подчеркивает народную безропотность и обезличивает его, представляет единой рабочей силой. Именно этим «щедринский» мужик отличается от сказочного, ведь в народных сказках мужик сметливый, находчивый, ловкий, способный перехитрить глупого барина. А в «Диком помещике» возникает собирательный образ труженика и страдальца.

Образ щедринского помещика, наоборот, очень близок к народным сказкам, что хорошо видно при сравнении «Дикого помещика» и многих известных народных сказок. Несмотря на то, что действие происходит в «некотором царстве, некотором государстве», в сказке изображен конкретный тип русского помещика. Весь смысл его существования сводится к тому, чтобы «понежить свое тело белое, рыхлое, рассыпчатое», а себя он считает истинным представителем Русского государства, опорой его, гордится тем, что он потомственный российский дворянин, князь Урус-Кучум-Кильдибаев.

Именно крайнее преувеличение, гиперболизация, позволила Салтыкову-Щедрину превратить смешную историю о глупом и ленивом помещике в яростное обличение существовавших в то время в России порядков, которые способствовали появлению таких помещиков-паразитов. Чтобы обойти царскую цензуру и получить возможность напечатать произведение, написанное на столь острую тему, сатирик был вынужден обратиться к эзопову языку — художественной речи, основанной на вынужденном иносказании. В своих произведениях Салтыков-Щедрин проявил себя как мастер эзоповых речей, и он блестяще пользовался ими на протяжении всей своей литературной деятельности, ведь именно прием иносказания, как никакой другой, мог позволить сатирику не только зашифровать, спрятать истинный смысл его сатиры, но и гиперболизировать в своих персонажах самое характерное.

Сказка «Дикий помещик» тесно связана с русской фольклорной традицией, но сюжет автор, как и во всех остальных своих произведениях, у народных сказок не заимствует. Описанные сатириком яркие гротескные образы и саркастичные ситуации неразлучны с элементами фольклора: зачин («В некотором царстве, в некотором государстве жил-был …»), троекратия (три человека «чествуют» помещика дураком), присказки и поговорки («и начал он жить да поживать», «сказано — сделано», «чем Бог послал», «нелегкая принесла», «змеи да гады»), заимствование из фольклора собственных имен (Михайло Иваныч).

Большое внимание Салтыков-Щедрин уделил также и таким средствам художественной выразительности, как постоянный эпитет («рассыпчатое тело», «худое житье», «пряник печатный», «звери дикие»), метафора («огненный шар» — солнце) и сравнение («словно туча черная, пронеслись в воздухе посконные мужицкие портки»).

Сохраняя дух и стиль народной сказки, Салтыков-Щедрин в «Диком помещике» говорит о реальных событиях современной ему жизни. В основе сюжета сказки лежит гротескная ситуация, в которой несложно угадать реальные общественно-крепостнические отношения.

IV. Сказка «Премудрый пескарь».

Многие сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина посвящены разоблачению обывательщины. Одна из наиболее острых — «Премудрый пескарь». Сказка появилась в 1883 г. и стала за минувшие сто с лишним лет одной из известнейших, хрестоматийной сказкой сатирика.

В центре сказки «Премудрый пескарь» судьба трусливого обывателя, человека, лишенного общественного кругозора, с мещанскими запросами. Образ мелкой беспомощной и трусливой рыбешки как нельзя лучше характеризует этого дрожащего обывателя. В произведении писатель ставит важные философские проблемы: в чем смысл жизни и назначение человека.

Салтыков-Щедрин выносит в заголовок сказки говорящий, недвусмысленно-оценочный эпитет: «Премудрый пескарь». Что означает эпитет «премудрый»? Синонимами к нему являются слова «умный», «рассудительный». Поначалу у читателя сохраняется вера в то, что сатирик не зря так охарактеризовал своего героя, но постепенно, в ходе развития событий и пескариных умозаключений, становится понятно, что смысл, который вкладывает автор в слово «премудрый», бесспорно, ироничный. Пескарь считал себя премудрым, автор свою сказку так и назвал. Ирония в этом заголовке, выявляет всю никчемность и бесполезность обывателя, дрожащего за свою жизнь.

«Жил-был пескарь», и был он «просвещенный, умеренно либеральный». Умные родители прожили в реке «аридовы веки» «аридовы веки в реке прожил…» — выражение «аридовы (или аредовы) веки» обозначает чрезвычайное долголетие. Оно восходит к библейскому персонажу по имени Иаред, прожившему, как утверждается в Библии, 962 года (Бытие, V, 20). и, умирая, завещали ему жить, глядя в оба. Пескарь понимает, что ему отовсюду грозит беда: от больших рыб, от соседей-пескарей, от человека (его собственный отец однажды едва не был сварен в ухе). Пескарь строит себе нору, куда никто, кроме него, не помещается, ночью выплывает за едой, а днем «дрожит» в норе, недосыпает, недоедает, но изо всех сил бережет свою жизнь. Его подстерегают раки, щуки, но он избегает смерти. У пескаря нет семьи: «самому бы прожить». «И прожил премудрый пескарь таким родом с лишком сто лет. Все дрожал, все дрожал. Ни друзей у него, ни родных; ни он к кому, ни к нему кто». Лишь один раз в жизни решает пескарь вылезти из норы, да «гоголем по всей реке проплыть!», но пугается. Даже умирая, пескарь дрожит. Никому до него нет дела, никто не спрашивает его совета, как прожить сто лет, никто не называет его премудрым, а скорее «остолопом» и «постылым». В конце концов, пескарь исчезает неизвестно куда: ведь он не нужен даже щукам, хворый и умирающий.

В основе сказки лежат излюбленные приемы сатирика — гротеск и гипербола. Используя гротеск, Салтыков-Щедрин доводит до абсурда мысль об убожестве одинокого, эгоистичного существования и о подавляющем все остальные чувства страхе за свою жизнь. А приемом гиперболизации сатирик подчеркивает отрицательные качества пескаря: трусость, глупость, ограниченность и непомерное для мелкой рыбешки самомнение («Ни одной на мысль не придет: «Дай-ка, спрошу я у премудрого пескаря, каким он манером умудрился с лишком сто лет прожить, и ни щука его не заглотала, ни рак клешней не перешиб, ни рыболов на уду не поймал?» «, «И что всего обиднее: не слыхать даже, чтоб кто-нибудь премудрым его называл»).

Сказка отличается стройной композицией. В небольшом по объему произведении автору удается описать всю жизнь героя от рождения до смерти. Постепенно, прослеживая ход жизни пескаря, автор вызывает у читателя самые разные чувства: насмешку, иронию, переходящую в чувство брезгливости, а в финале сострадание к житейской философии тихого, бессловесного, но никому не нужного и никчемного существа.

В этой сказке, как и во всех других сказках Салтыкова-Щедрина, действует ограниченный круг персонажей: сам пескарь и его отец, чьи заветы сын исправно выполнял. Люди и остальные обитатели реки (щуки, окуни, раки и другие пескари) лишь названы автором.

Автор в сказке обличает трусость, умственную ограниченность, жизненную несостоятельность обывателя. Обмануть царскую цензуру и создать резко отрицательный, отталкивающий образ сатирику помогают иносказание (аллегория) и прием зоологического уподобления. Зоологические уподобления служат главной цели сатиры — показать отрицательные явления и людей в низком и смешном виде. Сравнение социальных пороков с животным миром — один из остроумных приёмов сатиры Салтыкова-Щедрина, его он использует как в отдельных эпизодах, так и в целых сказках. Приписывая рыбе человеческие свойства, сатирик одновременно с этим показывает, что и человеку присущи «рыбьи» черты, а «пескарь» — это определение человека, художественная метафора, метко характеризующая обывателей. Смысл этой аллегории раскрывается в словах автора: «Неправильно полагают те, кто думают, что лишь те пескари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норе и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пескари».

В этой сказке, как и во многих других своих произведениях, писатель сочетает фантастику с реалистичным изображением повседневности. Перед нами пескарь — маленькая рыбешка, которая боится всего на свете. Но мы узнаем, что эта рыбешка «жалованья не получает», «прислуги не держит», «в карты не играет, вина не пьет, табаку не курит, за красными девушками не гоняется». Таким необычным сочетанием достигается ощущение реальности происходящего. В судьбе пескаря также угадывается судьба законопослушного чиновника.

Салтыков-Щедрин в сказке «Премудрый пескарь» добавляет в сказочную речь современные понятия, тем самым связывая фольклорное начало сказки с реальной действительностью. Так, Щедрин употребляет обычный сказочный зачин («жил-был пескарь»), распространенные сказочные обороты («ни в сказке сообщить, ни пером описать», «стал жить-поживать», «хлеб-соль»), народные выражения («ума палата», «откуда ни возьмись»), просторечия («распостылая жизнь», «погублять», «приголубить») и многое другое. А рядом с этими словами звучат слова совсем другого стиля, принадлежащие реальному времени: «жизнью жуировать», «ночью моцион делал», «отрекомендуется», «жизненный процесс завершает».

Такое соединение фольклорных мотивов и фантастики с реальной, злободневной действительностью является одной из главных черт щедринской сатиры и его нового жанра политической сказки. Именно эта особая форма повествования помогала Салтыкову-Щедрину увеличить масштаб художественного изображения, придать сатире на мелкого обывателя огромный размах, создать настоящий символ трусливого человека.

В сказке «Премудрый пескарь» Салтыков-Щедрин традиционно переплетает комические элементы с трагическими. С юмором сатирик передает читателю мнение рыбы о человеке: «А человек? — что это за ехидное создание такое! каких каверз он ни выдумал, чтоб его, пескаря, напрасною смертью погублять! И невода, и сети, и верши, и норота, и, наконец… уду!», описывает льстивые речи щук: «„Вот, кабы все так жили — то-то бы в реке тихо было!“. Да только они это нарочно говорили; думали, что он на похвалу-то отрекомендуется — вот, мол, я! тут его и хлоп! Но он и на эту штуку не поддался, а еще раз своею мудростью козни врагов победил.», да и сам автор непрестанно посмеивается над пескарем, его страхами и мнимыми победами над хищниками.

Однако смерть пескаря, его медленное угасание и предсмертные мысли Салтыков-Щедрин, будучи ярым противником подобного трусливого и бессмысленного существования, описывает уже с горечью и даже некоторой жалостью: «В норе у него темно, тесно, повернуться негде, ни солнечный луч туда не заглянет, ни теплом не пахнет. И он лежит в этой сырой мгле, незрячий, изможденный, никому не нужный…». Одинокая и незаметная смерть пескаря по-настоящему трагична, несмотря на всю его предшествующую никчемную жизнь.

Как же сильно презирает Салтыков-Щедрин подобную унизительную для человека жизнь! Всю биографию пескаря он сводит к краткой формуле: «Жил — дрожал, и умирал — дрожал». Это выражение стало афоризмом. Автор утверждает, что нельзя жить с единственной радостью в жизни: «Слава тебе, Господи, жив!». Именно эта философия жизни-боязни высмеивается автором. Страшную замкнутость в себе, обывательскую отчужденность показывает читателю Салтыков-Щедрин.

Перед смертью пескарь задает себе риторические вопросы: «Какие были у него радости? Кого он утешил? Кого кому добрый совет подал? Кому доброе слово сказал? Кого приютил, обогрел, защитил?» На все эти вопросы звучит один ответ — никого, никому, никаких. Эти вопросы введены в сказку для читателя, для того, чтобы он задал их себе и задумался о смысле своей жизни. Ведь даже сны пескаря связаны с его пустоутробным существованием: «Выиграл будто бы он двести тысяч, вырос на целых пол-аршина и сам щук глотает». Так оно, конечно, и было бы, если бы сны стали реальностью, ибо ничего другого в душу обывателя заложено не было.

Салтыков-Щедрин пытается донести до читателя идею о том, что нельзя жить только ради сохранения своей жизни. История премудрого пескаря в гиперболизированной форме учит необходимости ставить перед собой высокие цели и идти к ним. Необходимо помнить о человеческом достоинстве, о мужестве и чести.

Писатель «заставляет» пескаря бесславно умереть. В заключительном риторическом вопросе слышится уничтожающий, саркастичный приговор: «Скорее всего — сам умер, потому, что какая сласть щуке глотать хворого, умирающего пескаря, да к тому же ещё и премудрого?».

сказка художественный политический сатирик.

V. Сказка «Самоотверженный заяц». сказка «Здравомысленный заяц».

Темой обличения трусости с «Премудрым пескарем» сближается одновременно с ним написанный «Самоотверженный заяц». Эти сказки не повторяют, а дополняют друг друга в изобличении рабской психологии, освещая разные ее стороны.

Сказка о самоотверженном зайце — яркий образец сокрушительной щедринской иронии, обличающей, с одной стороны, волчьи повадки поработителей, а с другой — слепую покорность их жертв.

Начинается сказка с того, что бежал заяц неподалеку от волчьего логова, а волк увидел его и кричит: «Заинька! Остановись, миленький!». А заяц только пуще ходу прибавил. Разозлился волк, поймал его, да и говорит: «Приговариваю я тебя к лишению живота посредством растерзания. А так как теперь и я сыт, и волчиха моя сыта… то сиди ты вот под этим кустом и жди очереди. А может быть… ха-ха… я тебя помилую!». Что же заяц? Хотел было убежать, но как только он посмотрел на волчье логово — так и «заколотилось заячье сердце». Сидел заяц под кустом да сокрушался, что и жить-то ему столько-то осталось и мечты его заячьи не сбудутся: «Жениться рассчитывал, самовар купил, мечтал, как с молодой зайчихой будет чай-сахар пить, и вместо всего — куда угодил!». Прискакал к нему однажды ночью невестин брат и начал уговаривать сбежать к захворавшей заиньке. Пуще прежнего начал заяц сокрушаться о своей жизни: «За что? чем заслужил он свою горькую участь? Жил он открыто, революций не пущал, с оружием в руках не выходил, бежал по своей надобности — неужто ж за это смерть?». Но нет, не может заяц и с места сдвинуться: «Не могу, волк не велел!». А тут еще и волк с волчихой из логова вылезли. Начали зайцы оправдываться, убедили волка, разжалобили волчиху, и хищники разрешили зайцу проститься с невестой, а брата её аманатом оставить.

Отпущенный на побывку заяц «как из лука стрела» торопился к невесте, прибежал, в баньку сходил, окрутили его, и бегом назад, к логову — вернуться бы к указанному сроку. Обратный путь тяжело зайцу дался: «Бежит он вечер, бежит полночи; ноги у него камнями иссечены, на боках от колючих ветвей шерсть клочьями висит, глаза помутились, у рта кровавая пена сочится…». Он ведь «слово, вишь, дал, а заяц своему слову — господин». Кажется, что заяц очень благороден, думает лишь о том, как бы не подвести своего друга. Но благородство по отношению к волку проистекает из рабской покорности. Более того, он осознает, что волк может его съесть, но в то же время упорно питает иллюзию, что «может быть, волк меня… ха-ха…и помилует!». Эта разновидность рабской психологии пересиливает инстинкт самосохранения и возводится в степень благородства и добродетели.

Заглавие сказки с удивительной точностью очерчивает ее смысл, благодаря использованному сатириком оксюморону — соединению противоположных понятий. Слово заяц всегда в переносном смысле служит синонимом трусости. А слово самоотверженный в сочетании с этим синонимом дает неожиданный эффект. Самоотверженная трусость! В этом заключается главный конфликт сказки. Салтыков-Щедрин показывает читателю извращенность человеческих свойств в обществе, основанном на насилии. Волк похвалил самоотверженного зайца, оставшегося верным своему слову, и вынес ему издевательскую резолюцию: «…сидите, до поры до времени…, а впоследствии я вас… ха-ха…помилую!».

Волк и заяц не только символизируют охотника и жертву со всеми соответствующими им качествами (волк кровожаден, силен, деспотичен, зол, а заяц труслив, малодушен и слаб). Эти образы наполнены злободневным социальным содержанием. За образом волка «скрывается» эксплуататорский режим, а заяц представляет собой обывателя, полагающего, что возможно мирное соглашение с самодержавием. Волк наслаждается положением властителя, деспота, вся волчья семья живет по «волчьим» законам: и волчата играют с жертвой, и волчиха, готовая зайца сожрать, его по-своему жалеет…

Однако заяц тоже живет по волчьим законам. Щедринский заяц не просто труслив и беспомощен, но малодушен. Он заранее отказывается от сопротивления, отправляясь волку в пасть и облегчая ему решение «продовольственной проблемы». Заяц считал, что волк вправе лишать его жизни. Все свои поступки и поведение заяц оправдывает словами: «Не могу, волк не велел!». Он привык повиноваться, он раб покорности. Здесь авторская ирония переходит в едкий сарказм, в глубокое презрение к психологии раба.

Заяц из сказки Салтыкова-Щедрина «Здравомысленный заяц», «хоть и обыкновенный это был заяц, а преумный. И так здраво рассуждал, что и ослу впору». Обычно сидел этот заяц под кустом да сам с собой разговаривал, рассуждал на различные темы: «Всякому, говорит, зверю свое житье предоставлено. Волку — волчье, льву — львиное, зайцу — заячье. Доволен ты или недоволен своим житьем, никто тебя не спрашивает: живи, только и всего», или «Едят нас, едят, а мы, зайцы, что год, то больше плодимся», или «Подлый народ эти волки — это правду надо сказать. Все у них только разбой на уме!». Но однажды вздумал он перед зайчихой своей здравыми мыслями щегольнуть. «Говорил-говорил заяц», а к нему в это время лиса подползла и давай с ним играть. Растянулась лиса на солнышке, велела зайцу «сесть поближе и покалякать», а сама «комедии перед ним разыгрывает».

Да, лисица насмехается над «здравомысленным» зайцем для того, чтобы в конечном итоге его съесть. И она, и заяц это прекрасно понимают, но ничего поделать не могут. Лисица даже не очень голодна, чтобы есть зайца, но поскольку «где же это видано, чтобы лисы сами свой обед отпускали», то приходится волей-неволей повиноваться закону. Все умные, оправдательные теории зайца, всецело овладевшая им идея о регулировании волчьих аппетитов разбиваются в пух и прах о жестокую прозу жизни. Получается, зайцы созданы для того, чтобы их есть, а не для того, чтобы создавать новые законы. Убежденный в том, что волки зайцев «есть не перестанут», здравомысленный «филозомф» выработал проект более рационального поедания зайцев — чтоб не всех сразу, а поочередно. Салтыков-Щедрин здесь высмеивает попытки теоретического оправдания рабской «заячьей» покорности и либеральные идеи о приспособлении к режиму насилия.

Сатирическое жало сказки о «здравомысленном» зайце направлено против мелкого реформизма, трусливого и вредного народнического либерализма, который был особенно характерен для 80-х годов.

Сказка «Здравомысленный заяц» и предшествующая ей сказка «Самоотверженный заяц», взятые вместе, дают исчерпывающую сатирическую характеристику «заячьей» психологии как в ее практическом, так и теоретическом проявлении. В «Самоотверженном зайце» речь идет о психологии несознательного раба, а в «Здравомысленном зайце» — об извращенном сознании, выработавшем холопскую тактику приспособления к режиму насилия. Поэтому к «здравомысленному зайцу» сатирик отнесся более сурово.

Эти два произведения — одни из немногих в цикле щедринских сказок, которые заканчиваются кровавой развязкой (еще «Карась-идеалист», «Премудрый пескарь»). Гибелью главных героев сказок Салтыков-Щедрин подчеркивает трагизм незнания истинных путей борьбы со злом при ясном понимании необходимости такой борьбы. Кроме того, на эти сказки повлияла и политическая обстановка в стране в то время — свирепый правительственный террор, разгром народничества, полицейские преследованиями интеллигенции.

Сравнивая сказки «Самоотверженный заяц» и «Здравомысленный заяц» в художественном, а не идеологическом плане, можно также провести между ними множество параллелей.

В основе сюжетов обеих сказок лежит фольклорное начало, разговорная речь героев созвучна. Салтыков-Щедрин употребляет уже ставшие классическими элементы живой, народной речи. Связь этих сказок с фольклором сатирик подчеркивает при помощи числительных с нечисловым значением («тридевятое царство», «из-за тридевять земель»), типичных присказок и поговорок («след простыл», «бежит, земля дрожит», «ни в сказке не сказать, ни пером описать», «скоро сказка сказывается…», «пальца в рот не клади», «ни кола, ни двора») и многочисленных постоянных эпитетов и просторечий («пресытехонька», «лиса-кляузница», «растабарываешь», «намеднись», «ах ты, горюн, горюн!», «заячья жизнь», «изладить», «лакомый кусочек», «горькие слезы», «великие беды» и др.).

Читая сказки Салтыкова-Щедрина, всегда необходимо помнить о том, что сатирик писал не о животных и об отношениях хищника и жертвы, а о людях, прикрывая их масками зверей. Точно так же и в сказках о «здравомысленном» и «самоотверженном» зайцах. Излюбленный автором эзопов язык придает сказкам насыщенность, богатство содержания и нисколько не затрудняет понимание всего того смысла, идей и морали, которые Салтыков-Щедрин в них вкладывает.

В обеих сказках в фантастические, сказочные сюжеты вплетаются элементы действительности. «Здравомысленный» заяц ежедневно изучает «статистические таблицы, при министерстве внутренних дел издаваемые…», а о «самоотверженном» зайце пишут в газете: «Вот в „Московских ведомостях“ пишут, будто у зайцев не душа, а пар — а вон он как… улепетывает!». «Здравомысленный» заяц также рассказывает лисе немного о реальной человеческой жизни — о мужицком труде, о базарных развлечениях, о рекрутской доле. В сказке о «самоотверженном» зайце упоминаются события, автором придуманные, недостоверные, но по сути своей реальные: «В одном месте дожди пролились, так что река, которую за сутки раньше заяц шутя переплыл, вздулась и на десять верст разлилась. В другом месте король Андрон королю Никите войну объявил, и на самом заячьем пути сраженье кипело. В третьем месте холера проявилась — надо было целую карантинную цепь верст на сто обогнуть…».