Понятие доверия и его роль в социально-экономической жизни общества (по работе Фрэнсиса Фукуямы «Доверие. 
Социальные добродетели и путь к процветанию»)

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования"Российская Экономическая Академия им. Г.В. ПЛЕХАНОВА"

Реферат на тему:

«Понятие доверия и его роль в социально-экономической жизни общества»

по работе Фрэнсиса Фукуямы

«Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию».

Работу выполнила:

Студентка 3-го курса Факультета менеджмента Группы 1360

Воробьёва Анастасия.

Москва, 2011 г.

Введение

В любом современном обществе экономика представляет собой одну из наиболее фундаментальных и динамичных форм общения людей. Трудно назвать какой-либо вид экономической деятельности — от организации работы химчистки до производства сложных микросхем, — где не возникало бы социального взаимодействия. И хотя люди трудятся на предприятиях и в организациях ради удовлетворения своих индивидуальных потребностей, эта деятельность также выводит их из скорлупы личной жизни и связывает с большим миром жизни общественной. Люди эгоистичны, но важная потребность личности воплощена в жажде быть частью того или иного сообщества.

Один из важнейших уроков экономической жизни заключен в том, что благополучие нации, как и ее способность к конкуренции, обусловлено единственной всепроникающей культурной характеристикой — уровнем доверия, присущим данному обществу.

Интересный труд по данной тематике представил Фрэнсис Фукуяма. В его книге «Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию» взяты отдельные экономические, политические и социальные модели реальных стран, с разным уровнем доверия (Россия, США, Англия, Франция, Германия, Япония, КНР, КНДР и пр.). Автор рассматривает различные модели управления, введенные в этих странах, «линию» правительства, роль внутрисемейных отношений и воспитания, открытых религиозных организаций и закрытых сект и пр. Все аспекты сплетаются в единую систему, основанную на цифрах и логике, при помощи этой системы автор с легкостью показывает важность доверия в пост-индустриальную эпоху.

1. Доверие и его связь с экономической жизнью общества В своей книге Фрэнсис Фукуяма даёт такое определение доверию: «Доверие — это возникающее у членов сообщества ожидание того, что другие его члены будут вести себя более менее предсказуемо, честно и с вниманием к нуждам окружающих, в согласии с некоторыми общими нормами.» Кое-что из этих норм относится к сфере «фундаментальных ценностей, однако в их число входят и такие вполне светские вещи, как профессиональные стандарты и корпоративные кодексы поведения. Так, доверяясь врачу и надеясь, что он не причинит нам умышленного вреда, мы рассчитываем на его верность клятве Гиппократа и установленным правилами медицинской профессии.

Чувство удовлетворения, которое мы испытываем от ощущения соединенности с коллегами на работе, коренится в фундаментальном стремлении людей к обретению признания. Каждый стремится к тому, чтобы его достоинство было признано другими людьми. Экономическая деятельность нередко предпринимается именно ради признания, а не просто в качестве средства удовлетворения естественных материальных потребностей.

Чувство полноценности, которое вселяет в нас сознание причастности к рабочему коллективу, имеет свой исток в нашем базовом стремлении к обретению признания. Потребностью каждого человеческого существа является признание его достоинства — он хочет, как мы говорим, чтобы его «по достоинству оценили». Насущность и фундаментальность этой потребности делают ее, по сути дела, одним из главных двигателей всего исторического процесса. На ранних стадиях истории она реализовывалась на полях сражений, где короли и принцы вели свою битву за первенство, не щадя ни своей, ни чужой жизни. В современную эпоху борьба за признание переместилась в экономическую сферу, отчего общество в целом только выиграло: теперь эта борьба способствует уже не уничтожению, а созиданию материальных благ. Дело в том, что занятие экономической деятельностью, если речь перестает идти об обеспечении прожиточного минимума, чаще всего имеет целью не удовлетворение материальных потребностей, а именно признание. Материальных потребностей, как указывал Адам Смит, не так уж много, и удовлетворяются они сравнительно легко. Работа и деньги гораздо более значимы с точки зрения самоутверждения и статуса, причем это применимо к достижениям любого ранга: от организации международной медиа-империи до получения места цехового мастера. В свою очередь, эти достижения никогда не являются плодом усилий одного человека, они существуют только в контексте социума.

Таким образом, экономическая деятельность есть важнейшая часть социальной жизни, и в ней принципиальным образом задействованы всевозможные нормы, правила, моральные обязательства и другие общественные навыки человеческого существа, из которых эта жизнь складывается. И одним из главных уроков изучения экономической жизни является то, что благополучие страны, а также ее состязательная способность на фоне других стран определяются одной универсальной культурной характеристикой — присущим ее обществу уровнем доверия.

2. Уровень доверия в экономике разных стран Способность людей к коллективным действиям, к общению зависит от того, в какой степени те или иные сообщества придерживаются схожих норм и ценностей и могут подчинять индивидуальные интересы отдельных личностей интересам больших групп. На основе таких ценностей возникает доверие, которое имеет большую и вполне конкретную экономическую ценность.

Например, США традиционно являются обществом с высоким уровнем доверия, ориентированным на коллективные интересы, несмотря на то, что американцы считают себя закоренелыми индивидуалистами. Но на протяжении жизни двух-трех поколений США радикально изменились в своем отношении к искусству общения. Во многих аспектах американское общество становится индивидуалистским, т. е. таким, какими американцы всегда себя и считали. Снижение уровня доверия в США проявляется в любых изменениях, происходящих в американском обществе: росте числа преступлений и гражданских судебных процессов; развале семьи; увядании самых разнообразных промежуточных общественных структур — объединений по месту жительства, церковных приходов, профсоюзов, клубов, благотворительных организаций; распространении среди американцев ощущения отсутствия единых ценностей и наличия общности с окружающими.

Уже сейчас США расходуют на содержание полиции значительно больше, чем другие промышленно развитые государства, а количество заключенных в тюрьмах составляет более одного процента населения страны. И на юристов, обеспечивающих гражданам возможность судиться друг с другом, в США тратят значительно больше, чем в странах Европы и в Японии. Обе эти статьи расходов, составляющие значительную часть валового внутреннего продукта, представляют как бы прямой налог, возникающий из-за нарушения доверия в обществе. В перспективе экономические последствия могут стать еще более глубокими. Рассмотрим следующие любопытные примеры из экономической истории XX столетия:

* Во время нефтяного кризиса начала 1970;х две автомобильные компании на разных концах земного шара — «Mazda» и «Daimler-Benz» (производитель «мерседесов») — были застигнуты врасплох резким падением объема продаж и создавшейся в связи с этим перспективой банкротства. И там, и там миссию спасения взяла на себя коалиция компаний, с которыми эти автопроизводители традиционно находились в партнерских отношениях и которая возглавлялась крупным банком: «Sumitomo Trust» в случае «Mazda» и «Deutsche Bank» в случае «Daimler». И там, и там сиюминутная прибыль была принесена в жертву ради спасения организации, а в немецком случае еще и ради предотвращения перехода компании в руки арабских инвесторов.

* Рецессия 1983—1984 годов, которая нанесла серьезнейший урон промышленным районам, расположенным в «сердце» США, весьма тяжело отразилась на корпорации «Nucor». Незадолго до этого «Nucor» влилась в ряды производителей стали благодаря своим мини-заводам, на которых была внедрена новая немецкая технология непрерывного литья. Предприятия корпорации были построены в местах вроде Крофордсвилля, штат Индиана, т. е. за пределами традиционного «ржавого пояса», и использовали труд рабочих, не объединенных в профсоюзы, в том числе многих бывших фермеров. Чтобы справиться с падением доходности, «Nucor» перевела своих сотрудников — от топ-менеджеров до самого обыкновенного наладчика — на двухили трехдневную рабочую неделю с соответствующим урезанием зарплаты. Важно, что при этом никто не был уволен, и когда компания, вместе со всей экономикой страны, начала снова набирать обороты, огромный энтузиазм служащих позволил ей быстро выйти на первые места в американской сталелитейной промышленности.

* На принадлежащем «Toyota Motor Company» такаокском сборочном заводе любой рабочий на конвейере способен остановить всю линию, дернув за специальный шнур на своем рабочем месте. Такое, правда, происходит нечасто. В противоположность этому, рабочим на огромных фордовских автозаводах в Хайленд-парке или в Ривер-руж — заводах, практически предопределивших тип современного промышленного производства, — никто никогда не вверял такого рода ответственность. Сегодня фордовские рабочие, усвоив японские организационные новшества, имеют аналогичные полномочия и, соответственно, большую возможность контролировать происходящее на их рабочем месте.

* В Германии мастера цехов на обычном предприятии способны выполнять работу своих подчиненных и часто занимают их место, если в том возникает нужда. Мастер имеет право перебрасывать рабочих с одного задания на другое и оценивает их, опираясь на свое личное знание. Гибкой является и система продвижения по служебной лестнице: «синему воротничку» не нужно идти в вуз, чтобы получить квалификацию инженера, он может сделать это, посещая организуемые компанией курсы обучения.

Объединяет эти четыре, по всей видимости, не связанных примера то, что в каждом случае причиной поддержки, которую экономические субъекты разного уровня оказывают друг другу, является их убежденность в своей принадлежности к одному сообществу, скрепленному взаимным доверием. Банки и фирмы-поставщики, который смогли выкупить «Mazda» и «Daimler-Benz», чувствовали себя обязанными поддержать этих автопроизводителей, поскольку те помогали им в прошлом и точно так же поступят в будущем. Более того, в случае с «Daimler» присутствовало еще и националистическое нежелание отдавать известную немецкую торговую марку в руки иностранцев. Рабочие «Nucor» с готовностью пошли на сокращение недельного заработка, ибо не сомневались, что менеджеры, его планировавшие, страдают от кризиса в той же мере и при этом ставят своей целью не допустить их увольнения. Сборщики на заводе «Toyota» получили неслыханную прежде возможность останавливать работу всей линии, потому что начальство сумело довериться их добросовестности, и они ответили на это доверие более ответственным отношением к производительности. Наконец, германский цех оказывается более гибким и неиерархическим производством, потому что уровень доверия между рабочими и руководителями больше, чем на предприятиях в других европейских странах.

По контрасту, рассмотрим теперь ситуации, в которых отсутствие доверия привело к плачевным экономическим, а также и социальным результатам:

* Проводя свои исследования в одном городке на юге Италии в 1950;х годах, Эдвард Бэнфилд отметил следующий факт: несмотря на острую нужду в школе и больнице, богатые горожане не желали объединять усилия ради того, чтобы построить подобные учреждения, — как, впрочем, и ради того, чтобы построить фабрику, которая тоже была необходима. И капитала, и рабочей силы город имел в достатке, однако ничто не смогло сломить убеждение богатых членов сообщества в том, что ответственность за подобные дела лежит на государстве.

* В противоположность немецкой практике, отношения между мастером и подчиненными во Франции регулируются объемистым сводом правил, выработанных соответствующим министерством в Париже. Такое положение дел напрямую связано с тем, что французы не склонны ожидать от начальства справедливой оценки собственного труда. Поскольку формальные правила запрещают мастеру переставлять рабочих с одного места на другое, это не дает развиваться естественному чувству солидарности с коллегами и делает весьма затруднительным введение инноваций, подобных уже упоминавшейся японской «облегченной» системе.

* В центральных районах американских мегаполисов почти не существует предприятий малого бизнеса, находящихся во владении афро-американцев, и в основном такие предприятия контролируются другими этническими группами: прежде — евреями, теперь — корейцами. Одна из причин этого заключается в том, что представителей современной «деклассированной» афро-американской среды не связывает сколько-нибудь сильная общность и взаимное доверие. Корейский бизнес опирается на крепкую и стабильную семью и в своем этническом кругу поддерживается таким средством сосредоточения капитала, как ассоциации лотерейного кредита. В афро-американских гетто, напротив, семья как институт очень слаба, а кредитные ассоциации практически не существуют.

Три приведенных здесь случая представляют собой показательные примеры того, как отсутствие развитого общественного инстинкта мешает людям использовать доступные им экономические возможности.

доверие труд ценность социальный

3.Общества с низким уровнем доверия и парадокс семейных ценностей Во время президентской кампании 1992 года вице-президент США Дэн Куэйл выступил с резкой критикой позиции демократов по вопросу о семейных ценностях. Он утверждал, что левое крыло культурной элиты сделало все, чтобы посредством телевизионных персонажей вроде Мерфи Браун создать вокруг такого явления, как мать-одиночка, благожелательный ореол. Семейная жизнь внезапно сделалась предметом политических баталий: левые обвиняли республиканцев в узколобой гомофобии и враждебности по отношению к матерям-одиночкам, правые же настаивали на том, что феминизм, права сексуальных меньшинств и государственное соцобеспечение немало поспособствовали катастрофическому упадку традиционно крепкой и стабильной американской семьи.

После того как улеглись предвыборные страсти, стало ясно, что у американской семьи и впрямь существуют серьезные проблемы, и впоследствии президент-демократ Билл Клинтон посвятил этому не одно свое выступление. Во всех промышленно развитых странах нуклеарные (т. е. состоящие из родителей и несовершеннолетних детей) семьи стали распадаться начиная с конца 1960;х годов, и именно это время было периодом драматической трансформации американского общества. К середине 1990;х доля неполных семей среди белого населения достигла почти 30% — уровня, зафиксированного в 1960;х Дэниелом Патриком Мойниганом в афро-американском сообществе. И хотя этот показатель вызвал серьезное беспокойство Мойнигана уже тогда, сегодня в негритянских кварталах американских городов он уже превышает 70%. Подробная документация Бюро переписи США свидетельствует о том, что вместе с ростом числа неполных семей в 1970—1980;х годах наблюдался существенный рост бедности и связанных с ней разнообразных социальных патологий. Противоположная ситуация наблюдалась в целом ряде иммигрантских групп: они выгодно выделялись на фоне остальных, поскольку сумели сохранить крепкую семейную организацию, характерную для их культур, и эта организация еще не подверглась пагубному влиянию разобщающих тенденций в жизни страны. Сейчас в США в целом роль семьи, как действенного института социализации, оценивается сугубо положительно, и повсеместно признается, что эту ее функцию не могут взять на себя ни более широкие общественные группы, ни, тем более, правительственные программы.

Если отвлечься от текущих американских дебатов о семейных ценностях, мы обнаружим парадоксальное явление: семья способствует экономическому росту далеко не всегда, и обществоведы прошлого не так уж и ошибались, включая крепкую семью в число сдерживающих факторов экономического развития. Кое-где — например, в Китае или некоторых районах Италии — семья значит куда больше, чем другие культурно укорененные формы человеческой ассоциации, и данное обстоятельство оказывает решающее воздействие на экономическую жизнь этих обществ. Как показало недавно начавшееся ускоренное развитие экономики Италии и стран китайской культуры, если остальные культурные ценности, что называется, в надлежащем порядке, семейственность сама по себе не является барьером ни для индустриализации, ни для быстрого роста. Однако семейственность влияет на характер этого роста, а именно — на доступные формы производственной организации и на то, в каких отраслях мирового хозяйства страна сможет занять свою нишу. Фамилистические общества испытывают серьезные трудности при создании крупных экономических институтов, а это, в свою очередь, ограничивает возможность выбора сферы деятельности на глобальном рынке.

Практически любая экономическая организация начинается как семейное дело, то есть как предприятие, которым владеют и управляют родственники. Стало быть, базовая единица социальной общности служит и базовой единицей хозяйственной деятельности: труд распределяется между супругами, детьми, а также прочей близкой и — в зависимости от типа культуры — отдаленной родней. Семейные предприятия в виде крестьянских хозяйств существовали повсюду, причем не только в доиндустриальных аграрных обществах, но и в более современных, в частности в Англии и США, и именно их усилиями был осуществлен первый промышленный переворот.

В экономически развитых обществах новые фирмы также обычно начинаются как небольшие семейные предприятия, и обезличенную корпоративную структуру они приобретают лишь впоследствии. Поскольку в основе их сплоченности лежит некая до-экономическая социальная общность, система моральных и эмоциональных взаимосвязей, семейные предприятия способны успешно работать даже в отсутствие коммерческого права и стабильного института прав собственности.

В течение многих десятилетий обществоведы были убеждены, что между семейными предприятиями, зависевшими в своей работе от традиционных моральных обязательств, и современными обезличенными и профессионально управляемыми корпорациями, опирающимися на контрактное право и легальную систему прав собственности, лежал некий естественный путь развития. Как следствие, многие из них уверяли, что излишнее упорство любого общества в сохранении семейных связей в ущерб другим социальным отношениям — установка, получившае название «фамилизм», — вредит его экономическому развитию. Макс Вебер в своей книге «Религия Китая» доказывал, что установившийся в рамках прочной китайской семьи чрезмерно ограничительный характер взаимозависимости между ее членами — то, что он назвал «цепями кровного родства», — препятствует усвоению китайцами общечеловеческих ценностей и развитию обезличенных социальных связей, необходимых для современной организации деловой жизни.

Хотя фамилизм и назывался препятствием экономическому развитию, социологи склонялись к той мысли, что он обречен утратить свое влияние в результате социально-экономических перемен. Также было широко распространено убеждение, что в «до-современных» аграрных обществах расширенная семья была нормой, но индустриализация заставила ее смениться семьей нуклеарной. Хотя в эпоху, предшествующую промышленной революции, в разных культурах существовало огромное множество форм семейной организации, по единодушному мнению большинства, эти различия со временем будут все более размываться и в конечном счете форма нуклеарной семьи, уже сейчас доминирующая в Северной Америке и Европе, будет доминировать во всех культурах.

Заключение

Если люди, которым приходится работать на одном предприятии, доверяют друг другу, ибо действуют в рамках общего комплекса этических норм, затраты на организацию совместного труда будут меньше. Подобное общество имеет большие возможности по внедрению новых форм организаций, так как высокий уровень доверия открывает путь более разнообразным общественным отношениям. И наоборот, люди не испытывающие доверия друг к другу, смогут взаимодействовать лишь в рамках системы формальных правил и положений, которые нужно постоянно вырабатывать, согласовывать, отстаивать в суде, а потом обеспечивать их соблюдение, в том числе с помощью мер принуждения. Преобладание недоверия в обществе равносильно введению дополнительного налога на все формы экономической деятельности, от которого избавлены общества с высоким уровнем доверия.

Закон, договор, экономическая целесообразность являются необходимым, но отнюдь не достаточным базисом стабильности и благосостояния в постиндустриальный век — они должны опираться на такие вещи, как взаимодействие, моральные обязательства, ответственность перед обществом и доверие, которые, в свою очередь, живут традицией, а не рациональным расчетом. В современном обществе все эти вещи не становятся анахронизмами, наоборот, они суть залог его успешного развития.