Политические взгляды и отношение к реформам

Если говорить об идеологии, то позицию Александра Николаевича вряд ли удастся определить однозначно, как либеральную или, скажем, консервативную. И вовсе не потому, что он был политически всеяден или, как выражаются политологи, являлся конформистом. Он искренне и убежденно был готов действовать по обстоятельствам, но эти действия определялись не столько его политическими симпатиями, сколько прагматическими пожеланиями главы государства, монарха. «В силу исторических обстоятельств Александр II, и его ближайшее окружение, как уже отмечалось, лучше кого бы то ни было в России ощущали дыхание времени и, если не зашоривались, не пытались навязать времени свою точку зрения, то имели реальный шанс вести страну по пути постепенных, но необходимых изменений без ненужных потерь и потрясений.

Как было сказано выше, Александр II никогда — ни в юности, ни в зрелые годы — не придерживался какой-либо определенной теории или концепции в своих взглядах на историю России и на задачи государственного управления. Для его общих воззрений характерно было представление о незыблемости самодержавия и существующей государственности России как оплота ее единства, о божественном происхождении царской власти. Он признается отцу, ознакомившись с Россией в путешествии: «Считаю себя счастливым, что Богом поставлен всю жизнь свою ей посвятить». Став самодержцем, он идентифицировал себя с Россией, рассматривая свою роль, свою миссию как служение державному величию Отчизны.

И позднее со времени своей деятельности на государственном поприще он принимал решения, исходя не из собственных желаний, но из потребностей России.

Первое из важных решений Александра II, отграничивающее новое царствование от николаевского, — заключение Парижского мира в марте 1856 г. — выявило в нем способность отказаться от ошибочных взглядов и оценок (до конца 1855 г. он стоял за продолжение войны), умение преодолеть оппозицию (в данном случае — непреклонных патриотов), предпочесть здравый смысл отжившим понятиям и традициям. Не отказываясь от имперских притязаний и интересов (решительные победы в Кавказской войне были одержаны в первые годы его царствования), Александр II осознал первоочередность и необходимость внутренних преобразований для восстановления величия России, ее места и роли в Европе после поражения в войне.

Так же обстояло дело и в решении крестьянского вопроса. По своим взглядам, понятиям он вовсе не был либералом. Напротив, являясь председателем двух Секретных комитетов по крестьянскому делу, 1846 и 1848 гг., он заявил себя поборником крепостного права более решительным и откровенным, чем сам монарх-отец. Интересна аргументация этой позиции в подписанном им журнале Секретного комитета 1846 года: «Доколе Россия, по непредвиденным судьбам, не утратит своего единства и могущества, дотоле другие державы не могут служить ей примером. Колосс сей требует иного основания и иных понятий о свободе не только крестьян, но и всех сословий», свобода в России должна состоять в повиновении всех законам, исходящим от одного высшего источнике". Но тем не менее, «В течение пяти лет, вплоть до принятия „Положений 19 февраля 1861 г.“, он проявлял непреклонную волю в решении отменить крепостное право. Его твердость, его упорное противостояние реакции питались не приверженностью или симпатиями к либерализму, а уверенностью, что державные интересы России, ее величие и место в семье народов Европы требуют отмены крепостничества как устаревшего и отжившего института. Эта уверенность поддерживала и укрепляла совсем не могучую от природы волю монарха. Непреклонная решимость Александра II отменить крепостное право в условиях самодержавно-монархического строя России являлась в течение всего периода подготовки крестьянской реформы главным гарантом ее осуществления».

Успокоенный начавшейся реализацией крестьянской реформы, император счел, что и остальные преобразования можно проводить чисто верхушечным путем, исключив мнения и пожелания реформаторски настроенной части общества, В конечном счете беда Александра II заключалась не в том, что он не дал стране конституции, а в том, что перепоручил проведение важных политических мероприятий высшей бюрократии. В результате, сложился еще один парадокс: земская, судебная, университетская, цензурная реформа, при всей их необходимости, служили не примирению общества и власти, а отдаляли их друг от друга.

В этом небрежении к благосостоянию народа предугадал великую опасность всему делу реформ и царствующей династии один из видных представителей либеральной бюрократии, министр народного просвещения в 1861—1866 гг. А. В. Головнин. Посланный великим князем Константином Николаевичем летом 1860 г. в центральные губернии России для ознакомления с положением деревни, он пришел к выводам, поражающим своей прозорливостью и глубиной. «Признаюсь, что будущее кажется мне крайне беспокойным, — писал он 24 июля 1860 г. наместнику Кавказа и другу Александра II князю А. И. Барятинскому. — Я провел это лето в центре России, среди населения истинно русских людей, которые составляя сжатую колоссальную массу, говорят на одном языке, исповедуют одну и ту же веру, имея одни интересы, составляя истинную силу России и представляя само по себе целое могущество. Рассматривая вблизи состояние страны и вспоминая бюджеты государства, я нахожу, что за последние 40 лет правительство много брало у народа, а дало ему очень мало. Оно брало людьми, прямыми и косвенными налогами, тяжелыми работами и т. д. — брало большую часть доходов, и затем народ, благодаря дурной администрации, платил гораздо более, нежели казна получала. Что же делало правительство в то же самое время для этих мест, взамен всех податей? Ничего… Государственный доход, половина которого основана на безнравственности народа или, вернее, на его развращении, винный откуп, тратились на уплату процентов долга, на армию, флот и на этот далекий Петербург… Итак, деньги, полученные с податей, не тратились на их настоящие потребности, наиболее необходимые. Все это было большою несправедливостью; а так как каждая несправедливость всегда наказывается, то я уверен, что наказание это не заставит себя ждать. Оно настанет, когда крестьянские дети, которые теперь еще только грудные младенцы, вырастут и поймут все то, о чем я только что говорил. Это может случиться в царствование внука настоящего государя».

крепостничество александр политический реформа.