Сравнить Воланда Булгакова и Мефистофеля по Фаусту Гетте

О творчестве М. А. Булгакова, в частности, о его романе «Мастер и Маргарита», написано очень много.

Об общих идейных и художественных особенностях романа Булгакова в исследованиях и статьях о нем сказано много. Но, к сожалению, часто дело ограничивается перечислением общих признаков.

Все критики обычно отмечают, что в повествовании романа Булгакова взаимодействуют три круга — фантастический (изображение проделок шайки Воланда), исторический («роман в романе» о Понтии Пилате) и лирический (описание душевных переживаний Мастера-творца, его трагедии и самоотверженной любви Маргариты).

Всеми исследователями также признается, что при всем стилевом и художественном многообразии роману Булгакова присуща внутренняя цельность и гармоничное взаимодействие картин, особая атмосфера высокой культуры и чистоты русского языка.

Но где источник этого многообразия, свободы владения всеми средствами изображения? Где источник масштабности мысли и мощной выразительности типов — реально-мифологических, как Понтий Пилат, и фантастических, как Воланд? Где источник нравственной чистоты общечеловеческих идеалов, трагического ощущения хода истории и пронзительных нот грусти и печали, когда речь идет о смысле жизни?

Сталкиваясь с дьявольской силой Воланда, безобразное обнажает свое мерзкое существо. Таков смысл ситуаций: Лиходеев — Воланд, Соков — Воланд, Босой — Коровьев. Это уже само по себе заострение, требующее особого мастерства. Назовем это заострение интегральным. Контраст между сущностью и видимостью возрастает.

Дьявольская сущность является своеобразным «прототипным стержнем», на который М. А. Булгаков, формируя образ Воланда, «нанизывал» черты других литературных героев.

Следующий персонаж, послуживший прототипом Воланда — это Мефистофель. А. Зеркалов приводил следующий факт: «Само имя „Воланд“ есть чуть переиначенное тайное имя Мефистофеля, которое звучит в трагедии „Фауст“ всего один раз» .

Связь эта закреплена и эпиграфом к роману «Мастер и Маргарита», сначала выписанным по-немецки: «Ein Teil fon jener Kraft, Die stets das Bose will und stets das Gute schafft», потом переведенным на русский: «…так, кто ж ты, наконец? — Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает добро». Источник эпиграфа М. А. Булгаков указал — Гёте, «Фауст» .

Читая «Мастера и Маргариту» , — пишет Евгений Сидоров, — порой ощущаешь, будто тени Гофмана, Гоголя и Достоевского бродят неподалеку. Отзвуки легенды о Великом инквизиторе звучат в евангельских сценах книги. Фантастические мистерии в духе Гофмана преображены русским характером и, утратив черты романтической мистики, становятся горькими и веселыми, почти бытовыми. Музыка гоголевской прозы возникает как лирический знак трагизма, когда течение романа устремляется к последнему пределу: «Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки, он отдается с легким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна успокоит его» .

В работе сделана попытка проанализировать исторические прототипы Воланда, чтобы лучше понять его образ.