Литва в контексте евроинтеграционных процессов: от Люксембурга до Хельсинки

Соглашение об ассоциации, подписанное между Литвой и ЕС в 1995 г., создало необходимый политический инструментарий для имплементации европейского aquis в национальное законодательство и являлось мощным инструментом контроля за выполнением копенгагенских критериев.

В ЕС анализ достигнутого уровня политического и социально-экономического развития страной-кандидатом осуществлялся посредством ежегодно публикуемых докладов Европейской комиссии (КЕС — Комиссия Европейского союза). Впервые КЕС в 1997 г. по просьбе мадридского саммита подготовила отчеты по всем странам-кандидатам. Согласно предложениям Комиссии, по итогам Люксембургского саммита ЕС в 1997 г. страны были разделены на две группы, одна из которой, так называемая «Люксембургская группа», в составе шести стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) — Польши, Венгрии, Чехии, Словении, Эстонии и Кипра, — была приглашена к началу переговоров.

Литва была отнесена к странам второй группы, которая не была приглашена к переговорам. По оценке КЕС, Литва выполнила политический критерий, продемонстрировав «характеристики демократии с устойчивыми институтами, верховенство закона, гарантирующие уважение прав человека» [1, p. 19].

Тем не менее, среди членов ЕС не было единого мнения по вопросу о начале переговоров. Отчеты КЕС породили острые дискуссии внутри союза, которые выражались в различных позициях относительно дифференциации стран-кандидатов и разделения переговорного процесса на две стадии.

Великобритания, Дания, Швеция выступали за одновременное начало переговоров со всеми тремя прибалтийскими республиками. Схожей позиции придерживались Греция, Италия, Испания и Бельгия. Так, премьер-министр Дании П. Раусмен выражал заинтересованность в том, чтобы переговоры с тремя прибалтийскими республиками были начаты одновременно [2, p. 267].

Другой точки зрения придерживались Германия, Франция и Австрия, которые подчеркивали необходимость дифференциации стран — кандидатов. Франция опасалась, что слишком масштабное расширение ослабит институты ЕС. Однако больше всего французское правительство волновала возможность значительного усиления политического веса Германии за счет восточного расширения и смещения политического гравитационного центра с Запада к Германии и Востоку.

Германия как самая заинтересованная страна в интеграции на Восток опасалась, что одновременные переговоры могут поставить проект расширения под угрозу. К принятию aquis были готовы не все кандидаты, поэтому наиболее слабые из них могли иметь запас времени для усиления своей подготовки к членству в ЕС, а потому присоединиться к переговорам позднее.

Кроме того, опасения вызывала неспособность самого ЕС проводить столь масштабные переговоры одновременно со всеми кандидатами, что также ставило под угрозу возможность их удачного завершения.

В качестве компромисса по итогам Люксембургского саммита в декабре 1997 г. была принята модель, предложенная Германией, согласно которой каждый кандидат имел возможность ускорить свое вступление в ЕС, выполнив необходимые условия.

Люксембургские решения были восприняты в Вильнюсе крайне негативно. Литовский премьер-министр Г. Вагнорюс заявил, что мнения КЕС «субъективны, неоправданные и политически мотивированны» [3, p. 82]. А. Кубилюс, заместитель председателя Сейма и председатель Комитета по европейским делам, оценивая выводы КЕС, отметил: «Мы уверены, что политическое решение ЕС начать переговоры не со всеми государствами… и не пригласить к переговорам Литву является ошибочным» [4, p. 28].

Включение же Эстонии в первую группу еще более обострило критику. Деление прибалтийских республик на две группы могло привести к возникновению и эскалации конфликта и напряженности в регионе Балтийского моря. Так, в конце апреля 1998 г. литовское правительство жестко отреагировало на заявление эстонского президента Л. Мери, который в беседе с польскими журналистами заявил, что Эстония введет визовые требования для граждан Литвы и Латвии, если это ускорит членство Эстонии в ЕС. В своем собственном заявлении литовское правительство заметило, что решение ЕС может разделить балтийские страны и спровоцировать внутреннее и внешнее напряжение [6].

С другой стороны, резко негативные оценки постепенно уступили место более взвешенному подходу, важным стало осознание необходимости качественной подготовки к процессу переговоров. Поэтому руководство Литвы начало активно принимать участие в «усиленной вступительной стратегии», введенной Люксембургским саммитом для стран второй группы. В общем виде она включала несколько элементов: программу технической и финансовой помощи ФАРЕ, две дополнительные структурные программы финансовой помощи — ИСПА и САПАРД, программы вступительного партнерства. Последние представляли собой единый документ, в котором КЕС отмечала приоритетные сферы деятельности правительства страны-кандидата по отдельным секторам экономики, указывались наиболее предпочтительные области реформирования национального законодательства, распределялась финансовая помощь.

В результате в докладе Комиссии 1999 г. было отмечено, что Литвой достигнут прогресс в координации законов в области внутреннего рынка, особенно в сфере государственных закупок, интеллектуальной и индустриальной собственности, свободного движения капитала и услуг. Положительно была оценена макроэкономическая стабильность, которая сохранилась в условиях мощнейшего экономического кризиса в России, отразившегося на соседних государствах особенно сильно. Отмечены успехи в адаптации европейского законодательства в сфере транспорта и экологии. В области энергетической политики было достигнуто принципиальное решение о поэтапном закрытии Игналин — ской АЭС: первый блок планировалось остановить к 2005 г., второй — к 2009 г. [5, p. 42].

В целом к 1999 г. Литва достигла значительных успехов в процессе выполнения требований Евросоюза, существенно были улучшены показатели экономического развития.

С другой стороны, в самом Европейском союзе вследствие косовских событий политика расширения ЕС подверглась глубокому переосмыслению. Очевидным стал тот факт, что включение государств Европы в интеграционные процессы ЕС снижает риск возникновения конфликтных регионов и «серых зон» в Европе. В значительной степени именно поэтому на саммите в Хельсинки в 1999 г. было принято политическое решение о начале переговоров о вступлении в ЕС со второй группой стран-кандидатов и об официальном признании Турции кандидатом на вступление.

В заключение отметим, что стратегия ЕС претерпела ряд изменений во взаимоотношениях со странами-кандидатами, перейдя от регионального принципа к принципу так называемой «регаты», принятой на Люксембургском саммите Евросовета в 1997 г. Литовская республика, не включенная в первую волну переговорщиков, предприняла энергичные меры по улучшению социально-экономических показателей и имплементации европейского aquis в национальное законодательство. Уровень достигнутого прогресса позволил Европейской комиссии сделать вывод о целесообразности открытия переговоров с Литовской Республикой в 1999 г., что было воспринято в стране с большим энтузиазмом.

ассоциация европейский законодательство страна.

• 1. Agenda 2000 — Commission Opinion on Lithuania’s Application for Membership of the European Union. Brussels, 15^th July 1997. URL: http://ec.eu — ropa. eu/ enlargement/archives/pdf/dwn/opinions/lithuania/li-op_en.pdf (04.10.2009).
• 2. Graeme P. Herd. The Baltic States and the EU enlargement // Back to Europe: Central and Eastern Europe and the European Union / ed. by K. Henderson. L., 1999.
• 3. Jopp M., Arnswald S. The European Union and the Baltic States. Visions, Interests and Strategies for the Baltic Sea Region. Helsinki, 1998.
• 4. Lietuva i Europos Saujnga. Tarptautines konferencijos medziaga. Vilnius, 1997.
• 5. Regular Report from the Commission on Lithuania’s progress towards accession. Brussels. 13.10.1999. URL: http://ec.europa.eu/enlargement/archives/pdf/ key_documents/1999/lithuania_en.pdf (05.11.2009).
• 6. Tauber J. The Rough Road to the West: Lithuania 1990;1998. URL: http://www.lfpr.lt/uploads/File/1999 — 3/Tauber.pdf (04.10.2009).