Распространение зрелищных развлечений

Одним из самых любимых развлечений детей всех сословий были народные гуляния, главным атрибутом которых обязательно являлись балаганы. «Балаганами назывались специально в короткий срок построенные большие и маленькие сараи, в которых давались всякие представления. Эти балаганы служили главным аттракционом того гулянья, которое „испокон веков“, а точнее, с XVIII в., являлось в России наиболее значительным народным развлечением, особенно в обеих столицах» Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 289. На масленичную неделю их устраивали по всей стране.

П.Н. Милюков спустя годы с наслаждением вспоминал: «Уже наружный вид балаганных построек производил на нас, детей, неотразимое впечатление. Невероятные приключения на разрисованных яркими красками полотнищах, плохо прибитых гвоздями и развевавшихся по ветру: крокодилы, пожиравшие людей, и атлеты, побеждавшие крокодилов; необыкновенной красоты царицы неведомых царств, покрытые драгоценными камнями; „битвы русских с кабардинцами“, сопровождаемые настоящими холостыми ружейными выстрелами из пушек; факиры, упражнявшиеся со змеями; фокусники, глотавшие горящую паклю и сабли, — на все это разбегались детские глаза» Милюков П. Н. Указ. соч. С. 45.

На масленичных балаганах можно было увидеть и арлекинады, и зверинцы, и цирковые представления. Правда иногда посетителей могло постигать и разочарование, особенно в зверинце: «…в холоде и, вероятно, в голоде здесь доживали век всякие отбросы знаменитых зверинцев: совсем оцепеневший, не встававший уже больше верблюд, сонные облезлые львы, походившие больше на пуделей, и чахоточные, жавшиеся друг к дружке, обезьяны. Только слон производил еще довольно внушительное впечатление…». Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 293.

Гораздо более интересными для детей были приезды профессиональных цирковых трупп. «Однажды уфимские заборы украсили большими афишами, извещавшими о том, что в город приезжает цирк „всемирно известной итальянской труппы акробатов братьев Валери“. На площади спешно строили большой круглый балаган из свежего теса. Вскоре начались представления. Народ валом повалил».

Слава о них дошла и до нас, детей. Долгие мольбы наши увенчались успехом: нас пустили в цирк, взяли туда и приятеля моего — Николашку. Очарованные, сидели мы с ним. Братья Валери привели нас в полный восторг; их упражнения вскружили нам головы. Первые дни только и разговоров было, что о цирке. Нам как-то удалось еще побывать там, и это нас погубило…", — вспоминал М. В. Нестеров о первом увиденном цирке в жизни. Друзья решили организовать собственный цирк, что и сделали в запасном сарае, стоявшем вне поля зрения матери. Главными актерами были оба мальчика и неуклюжий щенок Шарик: «Первые дни прошли благополучно, с большим подъемом. Мы, с некоторой опасностью для наших рук, ног, ребер, перелетали с трапеции на трапецию, поднимали тяжести и прочее… Одним из ответственных номеров Шарика было поднятие его на возможную высоту при помощи особых приспособлений, вроде лопаты. Шарик в паническом страхе визжал, выл, пока не терял равновесия, не летел вниз с жалобным воем и не падал на пол. Шарик этот номер не любил, а мы были тверды и настойчивы, пока однажды, во время самого разгара представления, когда Шарик поднят был на головокружительную высоту и неистово там визжал, обе двери сарая растворились и в них предстала перед нами мать, разгневанная, грозная, карающая… Нас обоих выпороли, а Шарик в тот же день был отдан соседям…». Таким трагическим случаем оборвалось существование доморощенного цирка.

В повести В. М. Инбер дети играли в «укротителей хищников» Инбер В. М. Указ. соч. С. 218−219., вероятно тоже под впечатлением от посещения цирка. Игра в цирк была вообще частым явлением в среде городских детей, но для деревенских детей это развлечение было практически недоступно.

Выступления Петрушки — еще одна популярная забава взрослых и особенно малышей. Во многих странах существует кукольный персонаж, изображающий шута с крючковатым носом, иногда с горбом. Он дерется, ругается, отпускает злые шутки и при этом остается народным любимцем. В Италии его зовут Пульчинелла, во Франции — Полишинель, в Англии — Панч, в Германии — Касперле, а в России — Петрушка, Петр Петрович Уксусов, Самоваров или Ванька Ратотуй.

Все эти куклы имеют одного общего предка — шута Маккуса, бывшего популярным кукольным героем в Древнем Риме. Голова неправильной формы, нос крючком, огромный живот и пронзительный взгляд — вот его отличительные черты. Князева Е. Мир кукол. СПб., Аврора, 2002. С. 7.

По классификации А. Н. Бенуа, Петрушка имел два облика: демократический и аристократический. Спектаклями «демократического» Петрушки могли наслаждаться разные слои общества, в то время как «аристократический» был доступен немногим. Представления последнего часто устраивались на елках и детских балах: «В элегантных барских квартирах спектакль Петрушки устраивался обыкновенно в дверях гостиной, почти всегда увешанных пышными драпировками, и это придавало представлению несравненно более парадный и театральный характер. Да и приглашался для этого спектакля не простой, грязный петрушечник с улицы, а „салонный“, чуть ли не во фрак одетый. … Самые куклы были одеты в атлас и в блестящую мишуру. Особенно эффектны были арапы, не облезлые и разбитые, а свежепокрашенные, черные-пречерные». Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 284−286.

Первого увиденного в своей жизни Петрушку С. В. Образцов описывает так: «Большой нос крючком, большие удивленные глаза, растянутый рот. Красный колпак, на спине какой-то нарочный горб не горб и деревянные плоские, как лопатки, руки. Очень смешной. Появился и сразу запел тем же нечеловеческим писклявым голосом: „Вдоль по Пи-итерской, по Тверской-Ямской едет Петенька с колокольчиком“» Образцов С. В. Указ. соч. С. 23.

«Мне очень понравился Петрушка, но если бы кто-нибудь из мальчишек, ну хотя бы Колька Дубинин, сказал мне, что это моя будущая профессия, я б его поколотил. Хотя вряд ли. Он лучше меня дрался», — подытожил С. В. Образцов свои воспоминания о кукольном спектакле. Образцов С. В. Там же. С. 24.

В начале XIX века в аристократических домах устраивались и другие кукольные представления. Вспоминая о своем родственнике В. А. Соллогуб писал: «К образованию его придумывались разные диковинные средства. Между прочим в большой зале их московского, на Смоленском рынке, дома стоял театр марионеток, изображавших для наглядного обучения важнейшие мифологические и исторические события. Помню, что однажды во время нашего проезда через Москву, где мы всегда останавливались у тетки, состоялся великолепнейший спектакль „Гибель Трои“. В вечер представления все началось благополучно. Вид Трои, исторический конь, извергавший воинов, беспощадное сражение — все приводило зрителей в восторг; но, когда злополучный город долженствовал запылать со всех концов для завершения сценического эффекта, никакого пожара не воспоследовало. В этот вечер Троя не погибла. Оказалось, что мастеровой Зуров, соединявший в себе должности декоратора, машиниста и режиссера, имел еще специальность горького пьяницы и лежал без чувств, выпив до последней капли приготовленный для пламени спирт. Вечер кончился без гомерической катастрофы». Соллогуб В. А. Указ. соч. С. 347.

Домашние театры были важной и интересной составляющей мира детства. Естественно, это явление было присуще дворянству и интеллигенции, и не входило в быт необразованных сословий.

Самой примитивной формой домашнего театра могут служить всевозможные детские выступления, как например чтение детьми стихов: «Болтать по-французски и по-немецки я выучился довольно рано, около старших братьев и сестер, и, помнится, гувернантки, в дни именин и рождений родителей, заставляли меня говорить поздравительные стихи…». Салтыков-Щедрин М. Е. Пошехонская старина. М.: Правда, 1984. С. 87.

Часто детям доводилось участвовать на детских балах и бал-маскарадах по случаю, какого — либо торжества. Один из таких маскарадов описан в повести «Белеет парус одинокий»: «Все дети надели заранее сшитые маскарадные костюмы. Девочки превратились в русалок и цыганок, а мальчики — в индейцев, разбойников, китайских мандаринов, матросов.

У всех были прекрасные, яркие, разноцветные коленкоровые или бумажные костюмы". Катаев В. П. Указ. соч. С. 7. Детский бал фигурирует и в произведении Л. А. Чарской. Чарская Л. А. Указ. соч. С. 281.

Зато А. Н. Бенуа не любил посещать детские балы: «Последние я вообще ненавидел и поднимал скандал, если меня на одно из таких сборищ тащили…». Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 285.

Детские балы были своеобразной репетицией предстоящих взрослых балов, здесь дети учились общаться между собой, оттачивали свое танцевальное мастерство. Колесникова А. В. Бал в России: XVII-начало XX века. СПб., Азбука-классика, 2005. С. 91.

Иногда дети сами организовывали домашние представления. Как, например, дочери П. А. Столыпина, на именины отцу ставили «в виде подарка и сюрприза, домашние спектакли. Текст писала моя сестра Наташа,… с детства обладавшая литературным талантом. И родители и гости хвалили эти представления…». Бок М. П. Указ. соч. С. 75.

Порой, элементы театра присутствовали в детских играх — В. М. Инбер в повести «Как я была маленькая» описывает игру «Живые картины» Инбер В. М. Указ. соч. С. 210−211. В нее играли дети в богатом доме, под руководством гувернантки. Суть игры заключалась в постановке каких-либо немых, неподвижных сцен, чаще мифологического характера, и угадывании зрителями задуманного сюжета или персонажа. В игре использовалось большое количество костюмов и декораций, что сближало ее с театральным действом.

Но конечно самыми эффектными и запоминающимися были домашние спектакли. Отец Е. Н. Водовозовой считал, «что из всех просветительных влияний наибольшее имеет театр, как первейшее средство для воспитания в молодежи благородных чувств». Водовозова Е. Н. Указ. соч. С. 60. Для воспитания своего многочисленного потомства и для личного удовольствия он организовал театр. Представления проходили в их квартире, а «артистами являлись, прежде всего, собственные дети и крепостные». Описывая театральную обстановку и костюмы артистов, Е. Н. Водовозова отмечала, что все было приготовлено домашним способом, руками ее сестер и горничных: «Короны были склеены из золоченой бумаги и украшены фольгою и цветными бусами; шпаги, латы, сабли и т. п. сделаны из папки и дерева, раскрашены или обклеены разноцветной бумагой; туалеты артисток смастерены из самой дешевой материи с бумажными блестками…». Водовозова Е. Н. Там же. С. 60.

Театральные постановки проходили и в доме художника Ф. П. Толстого: «В зале у нас давались вечеринки, маскарады и спектакли. В старину люди были сентиментальны, и потому эти спектакли давались всегда сюрпризом и непременно по случаю чьих-либо именин. Сцена и вся обстановка изготовлялись тайно в той же зале, при закрытых дверях». Каменская М. Ф. Воспоминания. М., Художественная литература, 1991. С. 81. Правда домашние спектакли не обходились без приключений: «То, когда за сценой должна раздаваться пальба из пушек, ничто даже не щелкнет, потому что бумажные хлопушки сами актеры подмочили квасом, и они превратились в кисель…». Каменская М. Ф. Там же. С. 81.

В этом же доме регулярно устраивались маскарады, в которых наравне со взрослыми участвовали и дети: «…квартиру нашу ярко осветили, мы все — большие и малые — нарядились и ждали гостей. Скоро набралось к нам множество масок». Каменская М. Ф. Там же. С. 107.

Иногда детьми организовывались спонтанные домашние представления после просмотренных профессиональных спектаклей, балетов. П. А. Кропоткин и его брат, под впечатлением от балета «Гитана, испанская цыганка» решили поставить дома две сцены из него: «ту, в которой цыгане привозят в табор маленькую Гитану в тачке, и ту, где Гитана в первый раз появляется на сцене, спускается с пригорка и переходит по мосту через ручей, в котором отражается ее образ. Зрители тогда стали бешено аплодировать, и мы решили, что рукоплескания были вызваны отражением в ручье». Ставили они с братом и другие спектакли: «Расиновская „Федра“ — или, по крайней мере, последний акт трагедии — сходила тоже очень не дурно, а именно Саша прекрасно декламировал звучные стихи…» Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 55.

В роли публики на спектаклях братьев Кропоткиных выступали нянька «Ульяна, русский учитель и две-три горничные» Кропоткин П. А. Там же. С. 55.

А.Н. Бенуа вспоминал: «В таком театральном доме, как наш, не могло обойтись без домашних спектаклей. Однако в раннем детстве меня не так интересовало то, что делали большие „для себя“, разучив какую-либо пьесу или в виде тут же импровизированных шарад, а получал я огромное удовольствие от всяких кукольных театриков, в которых особенно прелестны были декорации и пестрые костюмы на действующих лицах». Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 286.

В коллекции будущего художника были и такие театрики, «которые надлежало изготовлять самому. Покупались все нужные элементы от занавеса до последнего статиста, напечатанные на листах бумаги и раскрашенные; их наклеивали на картон и аккуратно вырезали». Бенуа А. Н. Там же. С. 287.

А.Н. Бенуа особо выделял «дойниковские театры», названные так потому, что они изготовлялись специально для игрушечных магазинов фирмы Дойникова: «Был он деревянный, передок был украшен цветистым порталом с золотыми орнаментами и аллегорическими фигурами, сцена была глубокая, в несколько планов, а над сценой возвышалось помещение, куда „уходили“ и откуда спускались декорации. Остроумная система позволяла в один миг произвести „чистую перемену“ — стоило только дернуть за прилаженную сбоку веревочку. Все это было сделано добротно, прочно и при бережном отношении могло служить годами».

«Славились дойниковские китайские тени. В них служили те же декорации (петербургская улица с каланчой, кондитерская и красная гостиная), как в театриках, но только здесь декорации были сделаны в виде прозрачных транспарантов, а частых перемен нельзя было делать. Фигурки были частью русского, частью иностранного происхождения. Рядом с французским гренадером или немецким пивоваром действовали и русский городовой, и наши родные мужички-разносчики». Бенуа А. Н. Там же. С. 287.

Наглядным подтверждением популярности домашних театров является самодельная марионетка — петушок из тыквенных семечек, способ изготовления которого был опубликован в рождественском выпуске газеты как пример праздничного подарка детям. Модный свет. 1889. № 47.