Теоретические основы развития образной памяти в учебной деятельности младших школьников

Сущность, структура и содержание образной памяти в психолого-педагогической литературе

Проблема памяти — ровесница психологии как науки. С тех пор как у человека, уже прошедшего огромный путь становления, сформировались высшие формы отражения действительности — сознание и самосознание, способность памяти стала для него одной из самых интересных и любимых загадок.

Уже из сказаний древнегреческой мифологии видна та большая роль, которая отводилась памяти в развитии культуры человечества. Башня памяти Мнемозина была матерью муз, ей приписывалось изобретение речи и света.

По мнению ряда исследователей, мнемонический элемент возникает лишь по достижению некоторых определенных ступеней культуры. «С более высокой культурой, по-видимому, усиливается склонность сохранять воспоминания» [3, с.34].

Существо проблемы и ее историческое развитие определили ее место внутри идеалистической философии. Августин сформулировал это с наибольшей силой и лаконичностью, заявив: «душа все равно это память», а через 1.5 тыс. лет А. Бергсон писал о том, что именно в проблеме памяти он «надеется настигнуть дух в его более ощутимой форме [3, с.65].

Тесная связь идеалистической философии и первых концепций памяти отчетливо прослеживается у Платона, в его учении о воспоминании. Для Платона гарантией истинности познания является то, что и есть воспоминание. Благодаря воспоминаниям наша бессмертная душа не порывает своих связей с миром идеальным, с богом; последний обладает абсолютным познанием и, следовательно, не нуждается ни в каком воспоминании. По учению Платона, в душе у каждого имеются покрытые воском дощечки, у одного побольше, у другого — поменьше. «Я знаю тебя и Федора и ношу в себе на той восковой дощечке как бы отпечаток от вас обоих» [4, с.234].

Другая важнейшая концепция памяти в философии древности развивалась Аристотелем. Она изложена в специальном сочинении «О памяти и воспоминании». Поиск доказательной аргументации в области индивидуальных различий людей, т. е. значительно более выраженных психологический подход, резко отличает взгляды Аристотеля на эту проблему от взглядов Платона.

Аристотель считал, что память есть обладание образом, как подобием того чего он образ. Это определение тесно сближает память с воображением. По Аристотелю и думать невозможно без образа. Внешние тела, действуя на органы чувств, вызывают психологические изменения, которые могут не исчезнуть. Остается как бы отпечаток, картинка. Память он относит к бывшему, помнить — значит обладать образом и сознавать, что этот образ — копия аффицированного ранее предмета.

Аристотель утверждал, что память присуща многим животным, но воспоминание присуще только человеку: вспоминать — значит, как бы умозаключать. Аристотель наделял памятью человека и животного, но отказывал в ней бесплотным, «бессмертным».

«Аристотель обособляет воспоминание от памяти. Считал, что это два разных процесса. Воспоминание, считал он, есть рассуждение о том, как мы что-то ощущали, воспринимали или знали, это есть определенный поиск и, следовательно, обусловленный волей акт мышления, силлогизм» [38, с.225].

Третья важная концепция памяти заключена в учении Плотина. Как известно Плотин — один из известнейших неоплатоников, и его взгляды на природу памяти, есть в основном, продолжение учения Платона. Но в отличие от Платона Плотин приводит ряд чисто психологических доводов: необходимость усилия для запоминаний, роль при этом повторения, ослабление памяти у стариков, т. е. память для Плотина — «психическая сила, проявляющаяся в тот момент, когда душа „вспоминая“ переходит из пассивного состояния в активное» [38, с.230].

У Платона и неоплатоников проблема памяти и воспоминания не только психологическая, но и в первую очередь философская проблема, так как она теснейшим образом связана с общей проблемой знания и истины: истинное знание есть воспоминание об идеальном мире. Древнейший мир отдавал должное внимание проблеме памяти, однако же, идеалистические теории отрывали память от материи. Искусство памяти в Греции соотносили с богом и душой. «Августин отыскивает Бога в памяти как христианин и как христианин — платоник убежден, что памяти присуще знание божественного» [18, с.46].

В Древнем мире, незнакомым с книгопечатанием, не имеющим бумаги для записи и тиражирования лекций, развитая память имела жизненно важное значение. «Существует два вида памяти, говорили еще в древности, естественная и искусная [18, с.18]. Искусная память — это память развитая и укрепленная упражнениями, хорошая естественная память может быть улучшена благодаря тренировке.

Далее концепция памяти развивалась следующим образом.

Э. Мейман развивал теорию о самоочевидности памяти. Она просто существует и все. Б. Спиноза высказался довольно лаконично: «намерение есть память».

По Локку, память есть сила оживлять в душе идеи, которые после своего запечатления исчезли или как бы улеглись в стороне, скрывшись из виду, память, так сказать, арсенал наших идей.

И. Кант отыскивает связь памяти с рассудком, с воображением, излагает свое деление памяти на «механическую», «символическую» и «систематическую».

Ряд психологов: Ф. Гальтон, У. Джеймс, Т. Икэнне не считали нужным себя утруждать выяснением природы памяти, она представлялась для них нечто само собой разумеющееся.

С развитием естественных наук (последняя четверть 19 века) свойство памяти пытались вывести и объяснить непосредственно из понятия физической необратимости.

Далее в 50-х годах 20 века в связи с развитием кибернетических представлений к памяти стали применять другой подход. «Уже сам по себе факт обратного воздействия может явиться условием памяти, способности неопределенно долго сохранять отпечаток внешних воздействий, если оно (воздействие) задерживается, запаздывает и не сразу влияет на течение процесса», — писал Л. Теплов [46,с.60].

И только И. М. Сеченов первым осознал структурный характер мнемических процессов.

Оценка памяти меняется в 20−30-е годы 20 века, когда не только устанавливаются клинические данные, но и память становится объектом экспериментально — психологического характера. Т. Эббингауз, Т. Мюллер, Ф. Шуман, А. Бине, В. Анри, В. Штерн, П. П. Блонский, А. Н. Леонтьев, П. И. Зинченко, А. А. Смирнов, А. Пьерон, К. Коффка и другие занимались в этот период проблемой памяти.

«Память — процессы организации и сохранения прошлого опыта, делающие возможным его повторное использование в деятельности или возвращение в сферу сознания. Память связывает прошлое субъекта с его настоящим и будущим и является важнейшей познавательной функцией, лежащей в основе развития и обучения», — такое определение дает Л. А. Карпенко [37].

А.С. Выготский говорит, что «память означает использование и участие предыдущего опыта в настоящем поведении; с этой точки зрения память в моменты закрепления реакции и ее воспроизведения представляет собой деятельность в точном смысле этого слова» [10, с.141].

Исследования памяти имеют междисциплинарный характер, так в различных формах она встречается на всех уровнях жизни («общеорганическая функция памяти» — Э. Геринг, Р. Земон) и включает не только процессы сохранения индивидуального опыта, но и механизмы передачи наследственной информации. В последнее время фронт этих исследований расширился в связи с появлением машинных средств мышления и поиска данных.

Начало экспериментальному изучению памяти положили в конце прошлого века работы немецкого психолога Г. Эббингауза, который в опытах на себе наметил количественные законы заучивания, удерживания и воспроизведения последовательностей, состоящих из бессмысленных слогов. Этот подход был продолжен затем в бихевиористских исследованиях «вербального научения».

Почти одновременно началось изучение памяти на сложный осмысленный материал. В начале 20 века французский философ А. Бергсон противопоставил «память привычке», которая формируется в результате механического повторения, «память духа», фиксирующую осмысленные единичные события биографии субъектов. Роль организации материала при запоминании подчеркивалась гештальт-психологией. В психоанализе была предпринята попытка объяснения явлений забывания «вытеснением» неприятных, травмирующих впечатлений из сферы сознания. Английский психолог Ф. Бартгитт показал сложный реконструктивный характер процесса припоминания рассказов и зависимость его от существующих в данной среде культурных норм.

Значение социокультурных факторов в формировании высших форм памяти человека подчеркивали французский психолог П. Жане и французский социолог Н. Хальбванс.

Советскими психологами на основе методологии диалектического материализма было разработано представление о памяти как о действии в собственном смысле слова, имеющем сознательную цель и опирающуюся на использование общественно — выработанных знаковых средств.

Наряду с произвольным запоминанием изучались также процессы непроизвольного запоминания. Так, П. И. Зинченко и А. А. Смирнов исследовали зависимость успешности процессов запоминания от их места в структуре деятельности. В ходе онтогенетического развития происходит смена способов запоминания, возрастает роль процессов выделения в материале осмысленных, семантических связей.

А также «можно предположить, что в филогенезе различные виды памяти, развивающиеся последовательно один за другим, находятся на различных уровнях сознания, относятся к различным ступеням развития сознания…, все виды памяти не что иное, как различные уровни памяти, или, точнее, различные стадии развития памяти» [4, с.313]. Т.о., в филогенезе мы имеем ряд: моторная память>образная память>логическая память.

О возможностях образной памяти говорят описанные в литературе случаи выдающейся памяти, прежде всего так называемого «эйдетизма». Эйдетизм — «способность некоторых индивидов (эйдетинов) к сохранению и воспроизведению чрезвычайно живого и детального образа воспринятых ранее предметов [37, с.455]. Первые систематические наблюдения эйдетизма были проведены в начале нашего века В. Урбанчичем у пациентов с потерей слуха. Изучение эйдетизма стало центральной темой работ представителей Марбургской психологической школы (Э.Р. Йенш, О. Кро и др.), пришедших к выводу, что в дошкольном и младшем школьном возрасте эйдетизм представляет собой обычное, более того, закономерное явление. Данные, полученные главным образом в результате массивных опросов детей, считались доказательством того, что эйдетические образы способны детально воспроизводить предметные сцены, переживания подобно подлинным восприятиям. К середине 30-х годов публикации сотрудников Марбургского психологического университета приобрели псевдонаучный характер, а классификация видов Эйдетизма была положена в основу фашисткой типологии личности. Результаты исследований, проведенных в последние годы, не подтверждают мысль о широком распространении эйдетизма. Можно говорить лишь об относительном небольшом числе случаев достоверно установленного наличия эйдетических образов, например, у некоторых выдающихся мнемонистов, художников, музыкантов.

В этих случаях эйдетизм зачастую сочетается с синестезией — «явление, состоящее в том, что какой-либо раздражитель, действуя на соответствующий орган чувств, помимо воли субъекта вызывает не только ощущение, специфичное для данного органа чувств, но одновременно еще и добавочное ощущение или представление, характерное для другого органа чувств» [37, с.455]. При психологическом анализе памяти важно учитывать, что она входит в целостную структуру человеческой личности. По мере развития мотивационно — потребностной сферы человека может измениться его отношение к своему прошлому, вследствие чего одно и то же знание может по-разному храниться в памяти личности.

Психологи выделяют три основных критерия памяти:

• 1. Характер психической активности, преобладающий в деятельности.
• 2. Характер целей деятельности.
• 3. Продолжительность закрепления и сохранения материала.

Рассмотрим классификацию памяти по первому критерию. «Когда различные исследователи изучали память, то одни изучали главным образом образную память, память-воображение, другие — моторную, память-привычку, а третьи — логическую память, память-рассказ, или память-мышление. Неудивительно, что, изучая совершенно различные виды памяти, исследователи приходили к различным результатам, однако, думая, что все они изучают одно и то же» [4, с.336]. «Разногласия между исследователями можно объяснить субъективными причинами — субъективными несовершенствованиями исследователей [4, с.337].

Блонский выделяет четыре вида памяти: моторную память — привычку; логическую память — рассказ; образную память — воображение; аффективную память, память чувств. «Техника экспериментального изучения, так называемой, механической памяти обычно состоит в том предъявлении тем или иным способом бессмысленного вербального материала, который испытуемым известное количество раз повторяется вербально» [4, с.301].

Жане не считал память механической в подлинном смысле этого слова. Из истории проблемы памяти видно, что с самого начала научные разработки проблемы память рассматривается в теснейшей связи с воображением, а объектом памяти считаются образы. «Условимся называть память, имеющие дело с образами — образной памятью» [4, с.300].

«Образ» — субъективная картина мира или его фрагментов, включая самого субъекта, других людей, пространственное окружение и временную последовательность событий. С точки зрения марксистской теории познания, образ — одна из форм отражения объективной реальности. В когнитивной психологии обсуждается проблема соотношения образа, возникающего в результате актуального восприятия. Анализ пространственных преобразований воспринимаемых и представляемых предметов свидетельствует о близости лежащих в их основе процессов (С. Иосслин, Р. Шепард). Поэтому было выдвинуто предположение о существовании гипотетической нейрофизиологической структуры — «зрительного буфера», активация которого сенсорной информацией или сведениями из долговременной памяти приводит к возникновению наглядного образа, хотя, как показала история проблемы памяти, память была осознана в начале психологии как обладание образами, т. е. как образная память, и поэтому была очень сближена с воображением, тем не менее, именно образная память и до сегодняшнего дня изучена недостаточно. Не образы, а представления, понимаемые как идеи, изучались эмпирической психологией. Экспериментальные же исследования памяти ушли далеко: в огромном большинстве случаев они занимались изучением памяти речевых (бессмысленные слои) и мануальных движений. Конечно, проблема образа не могла быть игнорируема психологией. За последние полвека вышло множество работ об образах. Но проблема образов в этих работах все больше и больше обособлялась от проблемы памяти проблема образной памяти как таковая осталась в тени.

«Легче всего объяснить это тем, что у людей память преимущественно не образная. У нас имеются лишь остатки образной памяти. Наши воспоминания — обычно рассказы, и лишь иногда в воспоминания вмешиваются образы [8, с.333]. Тем не менее, исследования образной памяти обещают много дать. С генетической точки зрения довольно правдоподобно предположение, что образная память является результатом более древней нервной организации. «Образная память, несомненно, в филогенезе появляется раньше логической и не раз поражала путешественников своей силой у первобытных племен [5, с.312]. «Моторная и аффективная памяти в филогенезе появляются очень рано». В этом убеждают опыты Иеркеса над дождевыми червями, эти виды памяти имеются и у них… Моторную память можно обнаружить даже у простейших…» [5, с.313].

В филогенезе мы имеем ряд (согласно П.П. Блонскому): моторная память>аффективная>образная>логическая. «Чем ближе к началу этого ряда, тем в меньшей степени имеет место сознание, и даже, наоборот, активность его мешает памяти… Как образная, так и логическая лежит уже в сфере сознания» [5, с.313].

Древние говорили: «Мысль изреченная есть ложь». Каждому знакомо состояние озарения, когда кажется, что понимаешь все до таких глубин, твоей мысли доступно все, такая резкость и ясность воображения… И как бледно и тускло выглядит все это, когда переводишь в слова. Вообразить вилку легко, а попробуй описать ее словами. Простота тут кажущаяся. Сначала надо воспринять, потом понять, потом — подобрать слова. Не всякий способен хорошо описать что-либо, но в воображении все гениальны. Сны всем снятся, а это ведь внутренние произведение искусства. А уж к описанию надо подбирать мнемотехнические опоры, которые позволят запомнить то, что не совсем понятно. Поэтому мнемонисты внедряют элементы образной памяти, говоря, что сначала необходимо понять смысл. Человек со словесной памятью попадает в заколдованный круг. Чтобы улучшать память — надо все время специально учиться и тренироваться: для того, чтобы учиться — нужна память. Учтите, что вся эта нагрузка падает ни три процента мозга. Стоит ли удивляться, что уже к двадцати пяти годам словесная память переполняется воспринятой информацией — большей частью не нужной — и возможность запоминать новое резко падает. А вместе с ней уходят уже бесполезные без памяти способности. Человек прекращает учиться. А безделье добивает даже то, что у него оставалось [20, с.46].

Механизм образной памяти совершенно противоположен. Сначала человек воспринимает безразлично что (события, цифры, буквы, слова) путем упомянутого ранее озарения, переводимого не в малый круг знаний, выраженный ограниченным запасом слов, а в тот безграничный запас образов, которые щедро поставляет нам окружающий мир. Абстрактное (словесное) мышление это схема. И образы вставляются в нее. Как страницы в книгу. Они сохраняются столько, сколько необходимо. Когда нужно, они встают перед мысленным взором. А раз так, то наше абстрактное мышление свободно и может делать с перелистываемыми образами что угодно: использовать при сдаче экзаменов, вносить поправки в схему, додумывать любые недостающие детали [19, с.87].

Образная память искусственно вызывает недостающие ощущения, дополняя усеченную информацию до полноценного образа, его вызвавшего. Включение всех каналов восприятия отменяет принцип «Повторение — мать учения». Повторение разрушает то, что человек запомнил. Природа во второй раз не повторяет. А что такое мгновенное запоминание? Это адекватная реакция. Никаких стрессов, уверенность в себе, умственная работа становится творческой. От здоровой психики зависит и хорошее здоровье. Не тратишь время на зубрежку — оно освобождается для более продуктивной деятельности. Сумел вообразить — значит помнишь. Обучение теперь сводится к пониманию. Понял — представил. Представил — уже знаешь. Но на этом не исчерпываются полезные свойства образной памяти [19, с.90].

Способность воспроизводить через любой промежуток времени, забывать по заказу, заниматься несколькими делами сразу без потери качества, восстанавливать любую картинку после беглого взгляда и так далее. То есть образная память возвращает целостное детское восприятие мира, восстанавливает естественную память, учит творческому мышлению. Это более стойкая форма памяти, разрушить которую почти невозможно, так как она исходит из интересов и профессиональных знаний самого человека и уже неотделима от его личности. Все, что он будет делать, после приобретения, точнее возвращения, своей естественной гениальности, будет делать ее методами, неуклонно совершенствуя и систему и себя своей жизнью. Растет скорость самой работы. Кроме того, что снят стресс учебы, освобождено от зубрежки время и улучшилось здоровье, растет емкость оперативной памяти. Если словесная — это 7+(-) 2 бит/сек на один образ, то образная — 60+(-) 5 бит/сек. Бит информации — это однозначный вопрос с ответом «да» или «нет». Если мозг словесной памятью задает пять-девять таких вопросов в секунду, то образной 55−65. кроме того, запомним, что человек даже в окружении книг может творчески работать только с тем, что держит в голове [40, с. 76].

Образная память — это запоминание, сохранение и воспроизведение образов самих предметов или их изображений, это — память на представление.

К.Д. Ушинский придал решающее значение в развитии наглядно — образной памяти ребенка практическому взаимодействию с деятельностью «столкновение с телами внешнего мира…, получении беспрерывного ряда ощущений, а вместе с тем опытов и приноровлений». Ценный вклад в учение о развитии наглядно-образной памяти детей внес И. М. Сеченов. формирование ранних форм памяти у ребенка Сеченов связывал с активной анализирующей и синтезирующей деятельностью «чувствующих снарядов», с различием, сравнением, обобщением чувственного материала. В исследовании П. П. Блонского было установлено, что образная память возникает на втором году жизни и связана с речью с момента ее появления у ребенка. Блонский отмечает, что детский возраст — возраст очень ярких образов. Чем меньше ребенок, тем теснее вербальная память сотрудничает с образной. Л. И. Зинченко также считает, что образная память связана с речью с момента ее появления у ребенка. Образная и логическая память, с его точки зрения, составляют две основные ступени в развитии памяти человека. А. Н. Леонтьев утверждал, что образная память является генетической основой логической памяти.

В ряде исследователей образная память детей дошкольного возраста изучалась в сравнении со словесной (З.М. Истомина, Б. Н. Зальцман, Н.А. орниенко, Т.А. Корман). В работах установлен, что в дошкольном возрасте развиваются оба вида памяти: образная и словесно-логическая. Авторы отмечают, что темп развития образной памяти. Однако абсолютная продуктивность образной памяти на всех возрастных этапах превышает продуктивность словесной памяти. Во всех возрастных группах дошкольного возраста лучше запоминался наглядный материал по сравнению со словесным. Отмечалось усиление регулирующей роли слова, а процессе запоминания образного материала. В исследовании Т. В. Розановой и З. М. Истоминой подчеркивается, что для того, чтобы речь выступала как средство произвольного управления образами, для этого необходимо, чтобы между образами предметов и их словесными обозначениями складывались двухсторонние связи. В исследовании Е. Е. Опеваловой изучалось взаимодействие образа и слова при непосредственном переводе образного содержания в вербальное и вербального в образное в условиях межъязыкового перевода у детей дошкольного возраста. Было выявлено, что перевод вербального содержания в образное определяется уровнем сформированности представлений, а перевод образного содержания в вербальное определяется особенностями словесных обозначений.

В ряде работ, выполненных под руководством З. М. Истоминой, изучались закономерности развития памяти у детей, пути ее совершенствования. В некоторых из них выявлены некоторые особенности запоминания образного материала у детей дошкольного возраста.

Так в исследовании С. Б. Гонсировской установлено, что дети младшего дошкольного возраста сохраняли наглядный материал намного лучше вербального, у детей 5−6 лет разница в сохранении этих видов материала была незначительной. В работе Т. М. Капуновой было показано, что при усвоении конкретного наглядного материала дети чаще используют смысловую группировку, а при запоминании абстрактного наглядного материала — смысловое соотнесение.

Образная память, по утверждению С. Л. Рубинштейна, — это память на представления. Особенности представлений у детей-дошкольников изучались Л. С. Выготским, Б. М. Тепловым, Д. Н. Узнадзе, А. А. Люблинской. были выявлены их особенности в детском возрасте: фрагментарность, неустойчивость, непроизвольность. Показано, что детские представления непосредственно подготавливают переход к мышлению в понятиях (Л.С. Выготский). Развитие представлений у детей идет по пути увеличения в них элемента обобщения (Б.М Теплов). представления с возрастом совершенствуются по линии отражения отдельных признаков предметов, происходит подчеркивание особенностей объекта в представлении (Д.Н. Узнадзе). Отмечается, что для формирования и воспроизведения представления необходимы практические действия (А.А. Люблинская).

В работах Д. М. Маянц, Д. В. Занкова и др. установлено, что более эффективно запоминание у детей в том случае, когда оно опирается не на разрозненные представления, а на систему представлений о предметах.

Вывод:

Проблема памяти — ровесница психологии как науки. С тех пор как у человека, уже прошедшего огромный путь становления, сформировались высшие формы отражения действительности — сознание и самосознание, способность памяти стала для него одной из самых интересных и любимых загадок.

«Память — процессы организации и сохранения прошлого опыта, делающие возможным его повторное использование в деятельности или возвращение в сферу сознания. Память связывает прошлое субъекта с его настоящим и будущим и является важнейшей познавательной функцией, лежащей в основе развития и обучения», — такое определение дает Л. А. Карпенко.

В филогенезе мы имеем ряд (согласно П.П. Блонскому): моторная память>аффективная>образная>логическая. «Чем ближе к началу этого ряда, тем в меньшей степени имеет место сознание, и даже, наоборот, активность его мешает памяти… Как образная, так и логическая лежит уже в сфере сознания».

Образная память возвращает целостное детское восприятие мира, восстанавливает естественную память, учит творческому мышлению. Это более стойкая форма памяти, разрушить которую почти невозможно, так как она исходит из интересов и знаний самого человека и уже неотделима от его личности. Все, что он будет делать, после приобретения, точнее возвращения, своей естественной гениальности, будет делать ее методами, неуклонно совершенствуя и систему и себя своей жизнью.