Деятельность кадетских депутатов от Костромской губернии в Государственной Думы России Первого созыва

Аннотация

В статье рассматривается участие либеральных депутатов избранных от Костромской губернии в работе Государственной Думы России Первого созыва. Анализируется работа депутатов от Костромской губернии в составе комиссий по разработке законопроектов, выступления на пленарных заседаниях парламента, связь депутатов со своими избирателями в Костромской губернии. Отдельным предметом изучения в статье стала активность костромских депутатов в подаче запросов представителям исполнительной власти по вопросам нарушения прав и свобод человека.

Ключевые слова: Государственная Дума, история российского парламентаризма, конституционно-демократическая партия, Костромская губерния.

Annotation

THE ACTIVITIES OF THE CADET DEPUTIES FROM KOSTROMA PROVINCE IN THE STATE DUMA OF THE FIRST CONVOCATION.

Abstract: the article discusses the participation of liberal deputies elected from Kostroma province in the work of the State Duma of the First convocation. Analyzes the work of deputies from Kostroma province in the commissions draft laws, speech at the plenary sessions of the Parliament, the relationship between the MPs and their voters in Kostroma province. A separate subject of study in the article was the activity of the Kostroma deputies at the request of the representatives of Executive power on questions of violations of human rights and freedoms.

Keywords: the State Duma, the history of the Russian parliamentarism, the constitutional-democratic party, Kostroma province.

Динамика выборов либеральных депутатов Государственной Думы весьма примечательна, особенно в связи с тем, что Костромская губерния традиционно считалась своего рода «колыбелью» российской монархии, вотчиной династии Романовых, местом, где совершил свой легендарный подвиг Иван Сусанин. Как показывают итоги выборов и партийная ориентация костромских депутатов в Государственной Думе неизменно тяготела к либеральным позициям. И даже в Третьей и Четвертой Государственной Думе, избранных по новому избирательному закону, в условиях достаточно жесткого применения административного ресурса, произошла своего рода ротация внутри либерального лагеря. Если по итогам выборов в Первую и Вторую Думу в числе депутатов однозначно доминировали конституционные демократы, занимавшие соответственно 4 места из 6, то в Третьей Думе им на смену пришли октябристы и прогрессисты и прогрессисты в четвертой, где они вместе с двумя кадетами получили пять мест из шести. Единственным депутатом от правых сил стал депутат Третьей Думы И. Е. Ананьев, входивший первоначально в Умеренноправую фракцию, а впоследствии в Русскую национальную фракцию. Иными депутатами были представители левых политических сил в губернии.

Указанная совокупность обстоятельств, наряду с рассмотренными ранее обстоятельствами, сопутствовавшими избирательным кампаниям в Первую и Вторую Государственную Думу, на наш взгляд делают актуальным рассмотрение как основных характеристик депутатского корпуса либеральной ориентации в Государственной Думе, избранного от Костромской губернии, так и их деятельности непосредственно в качестве депутатов первого российского парламента.

В первую Государственную Думу от конституционно-демократической партии были избраны четыре депутата И. В. Замыслов, Н. А. Огородников П.А. Сафонов и З. Г. Френкель.

Ожидаемо активен был один из основателей Костромского губернского комитета конституционно-демократической партии, его бессменный председатель (до 1917 г.) Николай Александрович Огородников. Он шесть раз выступал на пленарных заседаниях Государственной Думы, причем трижды это были выступления от имени комиссий, в которых он состоял (Комиссия по расследованию незаконных действий должностных лиц, Комиссия по исполнению государственной росписи доходов и расходов — совместно с П. А. Сафоновым; 5-го отдела по проверке правильности избрания членов Государственной думы). Однако в числе его выступлений были и явно политические. К ним мы полагаем возможным отнести обращение к Думе о необходимости ходатайства перед Николаем II о приостановлении введения в действие вынесенных смертных приговоров, о фактах, свидетельствующих о продолжении репрессий в стране (26.05.06), а также с ответом на правительственную декларацию по аграрному вопросу (13.05.06).

Избран в Государственную думу Н. А. Огородников был от общего губернского собрания выборщиков и это стало вершиной его политической карьеры. Надо отметить, что он, как и целый ряд его коллег по костромской организации кадетов пришел в большую политику вполне осознанно, причем на его политические взгляды, скорее всего повлиял выбор профессии сделанный по окончании Ярославской гимназии, когда он как и многие будущие лидеры российского либерализма избрал юридическое образование. По семейным обстоятельствам он, поступив в Московский императорский университет, закончил в 1894 г. Демидовский юридический лицей (Ярославль). Символично звучит и тема его диссертации «О свободе печати и цензуре», почти дословно совпадающая с названиями законопроектов, которые фракция кадетов будет вносить в порядке законотворческой процедуры. Кроме того он пошел в адвокатуру, тот институт судебной реформы 1864 г., который современники единодушно считали наиболее демократичным из всего, сделанного в ходе ее реализации. Следующей ступенью для него, как и для многих его коллег, стало участие в деятельности «Союза освобождения», а также участие в судьбоносных для истории российского либерализма земских съездах 19 041 905 гг.

Дальнейшей страницей его политической биографии стала организация костромского губернского комитета конституционно-демократической партии, неизменным председателем которого он был до конца легального существования кадетских комитетов.

Вместе с И. В. Замысловым и П. А. Сафоновым он подписал законопроект «О собраниях». Внес предложение об обращении к императору Николаю II с ходатайством о приостановке смертных приговоров. 13 мая 1906 г. произнес яркую речь на общем собрании первой Государственной думы в ответ на правительственную декларацию. Отстаивал необходимость полной политической амнистии, отмены положения о «чрезвычайной охране», выполнения положений Манифеста 17 октября 1905 г.; выступал за принятие закона об отчуждении частновладельческих земель, которое, по его словам, «было необходимо народу как воздух». Считал, что единственно надежным средством осуществления этих требований, могло быть создание исполнительной власти, пользовавшейся доверием народа. 26 мая 1906 г. выступил по поводу продолжавшихся репрессий в отношении участников революционных выступлений: заявил о «фикции парламентаризма и безответственности монарха»; призвал к приостановлению исполнения всех вынесенных приговоров о смертной казни до принятия законодательным путем решения о ее отмене. Постоянно выступал за полномасштабную реализацию положений Манифеста 17 октября, включая полную политическую амнистию, отмену положения о чрезвычайной охране, был сторонником принудительного отчуждения частновладельческих земель.

Совместно с З. Г. Френкелем в конце работы парламента, входили в особую комиссию, образованную при конституционно-демократической фракции Первой Государственной Думы для «организации поддержания связи между Государственной думой и населением» (ее задачами должны были стать сбор адресов для рассылки «народной партийной литературы» и изыскание средств для ее доставки).

Итогом его думской карьеры стало подписание Выборгского воззвания, после которого он, как и все подписавшие его депутаты отбывал трехмесячное тюремное заключение, а также был лишен избирательных прав. Позднее продолжал участвовать в работе центральных органов партии. Участвовал в работе ЦК в 1915 г. и шестого съезда в феврале 1916 г. На девятом съезде партии вместе с З. Г. Френкелем был включен в партийный список на выборы в Учредительное собрание.

Политическую деятельность не оставлял до последних дней жизни. За активную борьбу с политикой большевистского правительства вместе с сыном был арестован и расстрелян по т.н. делу Тактического центра в 1919 г.

Не менее активно участвовал в работе первого российского парламента и Петр Алексеевич Сафонов. Он стал, хотя и на короткий период, своего рода лидером «левого уклона» в партии в период дискуссии о думской тактике кадетов в политической ситуации, сложившейся после третьеиюньского государственного переворота". На борьбу с представляемой им точкой зрения, П. Н. Милюков мобилизовал целую когорту лучших ораторов из состава ЦК. Получив в молодости фундаментальное сельскохозяйственное образование, П. А. Сафонов последовательно закончил уездное училище, Казанское земледельческое училище (1888) и Петровскую сельскохозяйственную академию (1892), он работал по полученной специальности, стал автором ряда работ. В политику пришел после опыта работы в уездном и губернском земстве вступив в «Союз Освобождения». В период конституирования политических организаций российского либерализма был одним из организаторов костромского комитета конституционно-демократической партии. В Думу был избран от губернского избирательного собрания выборщиков. В Первой Думе вошел в состав партийной фракции.

Думская активность П. А. Сафонова распределилась между несколькими видами депутатской деятельности. Он работал в ряде думских комиссий, входя в состав аграрной комиссии, комиссии по государственной росписи доходов и расходов, комиссии для приема помещения Государственной думы, а также распорядительной комиссии.

Достаточно высокой была и его активность, связанная с выступлениями перед пленарным заседанием Государственной Думы. Он неоднократно обращался к депутатам первого российского парламента, выступая в прениях по содержанию принципиально важного для Думы документа — проекта ответнного адреса, входя вместе с З. Г. Френкелем в состав соответствующей комиссии. Выступал он по вопросам нормативного обеспечения неприкосновенности личности, а также неоднократно по аграрному вопросу в т. ч. и в связи с правительственным заявлением по земельному вопросу.

Наибольший резонанс получила его речь по вопросу об ответном адресе, в которой он сказал: «Народ должен знать наши намерения, должен видеть наши планы. Мы должны указать им пути, по которым мы должны вывести страну из той бездны, в которую бросило ее старое правительство, мы должны поставить вехи, по которым мы должны уйти от царства произвола и насилия и приблизиться к новому царству — справедливости. Права и законности, и, мало этого, в адресе должен вылиться весь народный гнев, все народное горе, все его страдания, недаром первую Думу Государственную по справедливости называют Думой народного гнева».

Нельзя не отметить и то, что в период думской деятельности П. А. Сафонов не оставлял и того, что теперь принято называть «связью с избирателями». Его переписка с коллегами по костромскому комитету партии попала в сферу внимания Департамента полиции и подверглась перлюстрации, результаты которой сохранились в фондах российских архивов. В письма П. Е. Юницкому, будущему депутату Второй Думы, он пишет о том, что часто выступает на митингах, в клубах, ездит по уездам Петербургской губернии. Также он сообщает о планах приехать вместе с З. Г. Френкелем в Костромскую губернию с целью выступить в Кинешме, Юрьевце. Здесь же он пишет, что по их ходатайству были освобождены из тюрьмы двое крестьян из Макарьевского уезда, где он был земским гласным, что, по словам П. А. Сафонова, добавило депутатам авторитета на местах «теперь мы в почете и просьбы наши удовлетворены». Также по материалам перлюстрации его письма В. А. Потехину в с. Орехово Костромской губернии, можно судить о его отношении к позиции партии по вопросу ответственного министерства, фракциям левых партий, а также к работе Думы в целом. В первом случае он прямо сформулировал тезис о том, что «Для нас ответственное министерство — это все. Тактика у нас твердая, выдержанная». В отношении трудовиков он не разделяет той резкости и грубости, которую, по его мнению они специально практикуют в отношении министров. Ее позицию он характеризовал как использование думы как трибуны, как рупора, что, по его мнению, им вполне удавалось. Что же касается оценки Думы в целом, а, точнее полутора месяцев ее работы, то он был весьма пессимистичен: «Но ужаснее всего то, что мы ничего не сделали. Речи, речи и речи. Речи писанные, речи никому не нужные, к делу не относящиеся. Полтора месяца — и ни одного законопроекта». Что касается последнего упрека П. А. Сафонов конечно не вполне прав. На момент написания письма, а оно датировано 13 июня 1906 г., он лично подписал 4 законопроекта внесенных фракцией, однако вполне возможно, что он имеет ввиду законопроекты не из числа вносимых фракцией в прядке обсуждения по 55 ст. Учреждения Государственной Думы, а те, о которых речь шла еще в период работы земских съездов 1903;1904 гг., исходящих из наличия у Думы, помимо иных прерогатив и права законодательной инициативы. Близок к его оценке места и роли трудовиков в Государственной Думе был и его коллега З. Г. Френкель. В дневниках А. В. Тырковой сохранилась его фраза, сказанная в начале работы Думы, на первом заседании ЦК о том, что «Образование крестьянской группы есть величайшее бедствие последнего времени». Здесь костромские кадеты вполне разделяли точку зрения безусловного морального лидера российских либералов И. И. Петрункевича, сказавшего о крестьянской группе, что «они могут обратить первый русский парламент в крикливый сход».

Левые взгляды П. А. Сафонова вполне логично подвигли его к участию в Выборгском совещании и подписании принятого на нем воззвания. Итогом, как и для прочих костромских депутатов от конституционно-демократической партии стало трехмесячное тюремное заключение и лишение избирательных прав. Через некоторое время после отбытия тюремного заключения П. А. Сафонов отходит от политической деятельности, тем более, что наметился некоторый раскол между ним и З. Г. Френкелем, ставившем в упрек П. А. Сафонову отрыв от костромской организации, утрату связи с товарищами по партии. Данные о жизни и деятельности П. А. Сафонова после 1916 г. отсутствуют.

Еще один депутат от Костромской губернии, Захарий Григорьевич Френкель, пришел в политику, пройдя через участие в студенческом движении. Он был исключен из Московского императорского университета, где учился на медицинском факультете и сослан в Киевскую губернию под гласный надзор полиции. Впоследствии, после безуспешных попыток продолжить обучение в Киевском и Варшавском университете, он поступил в Дерптский (Юрьевский) университет, где познакомился с марксизмом, участвуя в работе студенческого кружка. По окончании университета в 1895 г. работал в Медицинском совете МВД, впоследствии работал на должности санитарного врача Петербургского губернского земства. Будучи высланным «за неблагонадежность» из столичной губернии он, к моменту начала Первой российской революции оказывается в Костромской губернии, где занимает должность заведующего санитарным отделом Костромского губернского земства. Как и многие его коллеги по либеральному костромскому обществу, он был членом «Союза Освобождения», активным участником земских съездов 1904;1905 гг.

В Первую Государственную Думу З. Г. Френкель был избран от общего состава выборщиков Костромского губернского избирательного собрания. В Думе вошел в конституционно-демократическую фракцию, став ее секретарем. Помимо этого стал членом еще одного коллегиального органа управления парламентской фракцией кадетов.

С началом работы Государственной Думы Первого созыва в конституционно-демократической партии, обладавшей в первом российском парламенте в итоге 179 голосами, продолжился активный процесс формирования структур, позволявших реализовывать программные установки партии и тактику, выработанную в рамках деятельности органов коллегиального управления (Центрального Комитета, Съездов и конференций). В первую очередь это касалось деятельности парламентской фракции в Государственной Думе, где в конце апреля 1906 г. было предложено сформировать Комитет парламентской группы, как временный (первоначально на две недели) орган, координирующий деятельность фракции. С учетом того, что в подобные органы было принято включать наиболее известных и авторитетных членов партии, ЦК тем не менее приняла решение о том, что «Комитет парламентской группы не должен совпадать с президиумом парламента». Последний, как известно, составили лидеры кадетов, занявшие практически все места в руководстве Думы. На заседании Центрального комитета 26 апреля 1906 г. было предложено создать комитет парламентской группы в составе 15 человек, куда включили как известных во всероссийском масштабе лидеров кадетов, таких как И. И. Родичев, предложенный в председатели, Ф. И. Родичев, Ф. Ф. Кокошкин, М. М. Винавер, Г. Е. Львов, М. А. Гредескул, так и представители провинциальных парторганизаций среди которых был и костромской депутат Государственной Думы З. Г. Френкель, будущий член Центрального комитета конституционно-демократической партии.

События весны 1906 г. развивались стремительно и голосование по предложенным кандидатурам проходило на втором заседании ЦК в тот же день. У З. Г. Френкеля был десятый результат из 15, он набрал 35 голосов, впрочем это было больше чем, например, у такого известного кадета как М. А. Гредескул (19). Вполне состоялся З. Г. Френкель и как публицист. Он активно сотрудничал в журналах начало", «Новое слово», «Жизнь», Мир Божий".

В депутатской деятельности З. Г. Френкеля было членство в ряде комиссий: по составлению проекта всеподданнейшего адреса, о собраниях, библиотечной и бюджетной комиссий. Входил он также в созданную при партийной фракции комиссию по организации связи Думы с населением страны, недолгая деятельность которой заслужила одобрение коллег по партии.

Его законотворческая деятельность по своим основным направлениям была близка к проблематике, которой занимались коллеги по Думе, избранные от Костромской губернии. Будучи сторонником принудительного отчуждения частновладельческих земель для создания ресурсной базы разрешения аграрного вопроса в Центральной России З. Г. Френкель подписал заявление «42-х» по аграрному вопросу, проект закона «О неприкосновенности членов Государственной Думы», «О гражданском равенстве». В ходе проведения настоящего исследования было установлено, что помимо отмеченных выше законопроектов З. Г. Френкель участвовал в подписании на предмет внесения в Государственную Думу законопроектов «О свободе совести», а также «Заявление о изменении законов о судоустройстве и судопроизводстве».

Сходной была и тематика выступлений З. Г. Френкеля в Государственной Думе. Он выступал на пленарных заседаниях по вопросам о порядке обсуждения аграрной реформы (8.06.06). Знаковым считается его выступление в Государственной Думе о необходимости политической амнистии, еще до формирования президиума Думы.

Выступая убежденным противником смертной казни, он вносил предложения об обращении к Николаю II, о приостановлении приведения смертных приговоров в действие. Вместе с Н. А. Огородниковым, П. А. Сафоновым, И. В. Замысловым он направляет запрос Министру внутренних дел в связи с информацией о готовящемся в Кинишме погроме. По мемуарам З. Г. Френкеля следует, что в тот же день Министр направил телеграмму Костромскому губернатору с указанием принять все необходимые меры для недопущения преступных посягательств.

Был З. Г. Френкель и в числе тех депутатов, кого насторожило активное передвижение войск по Санкт-Петербургу в ночь с 7 на 8 июля 1906 г. Эти опасения подтвердились 9 июля, когда Первая Государственная Дума была распущена. Волею обстоятельств З. Г. Френкель в этот момент российской политической истории оказался рядом с лидером кадетов П. Н. Милюковым. В его мемуарах сохранился эпизод, когда они с П. Н. Милюковым днем после роспуска Думы ехали по городу, когда последний возмущался тем, что «Сами камни мостовых на парижских улицах уже устремились бы на баррикады. Люди собирались бы, шумели, действовали бы, что бы отстоять добытую борьбой свободу».

Как и все его коллеги — депутаты-костромичи в Первой Государственной Думе он подписал Выборгское воззвание и вместе с ними был приговорен к трёхмесячному тюремному заключению, которое отбывал в Костромской губернской тюрьме, а также был лишен избирательных прав. После этого стал объектом административных репрессий со стороны нового губернатора, был вынужден уехать в Москву, а затем и в Санкт-Петербург, где до последних дней легального существования партии активно участвовал в работе ее Центрального комитета. В советское время занимался наукой и преподавательской деятельностью, оставил мемуары, описывающие среди прочего и его участие в общественно-политической деятельности начала ХХ в.

Среди депутатов крестьян — депутатов Государственной Думы был заметен костромич, Иван Васильевич Замыслов. Несмотря на то, что формально он принадлежал к крестьянскому сословию, сохранившиеся о нем немногие биографические данные позволяют говорить о том, что он во многом относился к тому новому слою российских политиков. Политиков, которые волею судеб оказались вовлеченными в новые политические реалии России начала ХХ в. Это явление было классифицировано И. К. Кирьяновым как «пиджак в российской политике».

Несмотря на типичное для крестьянского сословия образование, он окончил земскую школу, И. В. Замыслов, судя по всему, занимался самообразованием, свидетельство чему не только его «карьерный» рост в рамках сельского самоуправления и организации, он был церковным старостой, кандидатом в волостные старшины, председателем Совета ссудо-сберегательного товарищества. Помимо перечисленного он не только был сторонником развития просвещения в сельской местности, но и активно способствовал этому процессу. Будучи успешным предпринимателем, вместе с братом он занимался производством строительных материалов в значительных масштабах, у себя на родине им была построена школа, народный дом с библиотекой, больница.

Избран он был в Государственную Думу от общего собрания выборщиков Костромской губернии, но уже с 1905 г. был членом конституционно-демократической партии. Естественно, что в Думе он вошел во фракцию конституционно-демократической партии. О его общественной позиции наглядно свидетельствует тот перечень законопроектов, в работе над которыми он принимал участие и подписал их на предмет внесения для обсуждения в Государственную Думу, но в еще большей степени тематика запросов направленных им в адрес Министра внутренних дел. Замыслов участвовал в работе комиссии над законопроектом «О собраниях». Совместно с коллегами по фракции подписал законопроекты: «42-х» по аграрному вопросу, «О гражданском равенстве». Однако он был гораздо более активным, чем его коллеги в части направления запросов министру внутренних дел. Их тематика вполне отражала взгляды политически активного человека, поддерживающего программу конституционно-демократической партии начала ХХ в., соответственно их тематика касалась отмены военного положения, запрос о смертных приговорах вынесенных военными судами в отношении несовершеннолетних, помиловании и смягчении наказания для участников общественного движения времен Первой российской революции).

Подобная четкая акцентуация своей общественной позиции, которой не помешало случайное стечение обстоятельств не только привело его в Выборг, где он подписал известное «Выборгское воззвание», что уже само по себе, как показал выборгский процесс, делало виновным в совершении уголовно-наказуемого деяния, но и подвигло к распространению текста воззвания у себя в уезде. Это в итоге привело его к трехмесячному заключению в Костромской тюрьме, которое он отбывал одновременно с другими депутатами от Костромской губернии З. Г. Френкелем и Н. А. Огородниковым.

При анализе порядка размещения подписей под законопроектами, внесенными фракцией конституционно-демократической партии в Первую Государственную Думу выяснилась одна интересная деталь. Подписи поддержавших законопроект располагались в порядке подписания проекта депутатами и, соответственно, под двумя материалами, «Проектом закона о собраниях» и «Проектом закона о неприкосновенности членов Государственной Думы» подписи костромских кадетов стоят одна за другой, что служит небольшим дополнительным аргументом в пользу их общей позиции по вопросам законодательной деятельности.

Если свести данные о парламентской активности костромских депутатов Первой Государственной Думы в таблицу, то получится следующая картина.

Таблица 1 Парламентская активность депутатов от Костромской губернии, членов фракции Партии народной свободы в Государственной Думе Первого созыва

Для лучшего понимания политической позиции, занятой депутатами Государственной Думы первого созыва от Костромской губернии обратимся к той работе, которая была проведена фракцией конституционно-демократической партии и соответствующими комиссиями Думы в сфере законотворческой деятельности представляется необходимым кратко проанализировать думские выступления, их работу над конкретными законопроектами.

Вышеприведенная таблица дает лишь основу для оценки деятельности каждого костромского депутата в Государственной Думе Первого созыва. Так, несмотря на то, что у Н. А. Огородникова и П. А. Сафонова по статистике восемь и пять выступлений в Государственной Думе соответственно, а у З. Г. Френкеля отмечено два, это не в полной мере отражает сущностную сторону данного процесса. Анализ содержательной стороны думских выступлений показывает, что у Н. А. Огородникова два выступления носят преимущественно технический характер и посвящены, соответственно целесообразности продолжения прений по аграрному вопросу и допустимости дополнительной оплаты труда членов хозяйственной комиссии, четыре посвящены мотивированию думских запросов (в т.ч. и по Костромской губернии) и еще два носят общеполитический характер. Наибольшее количество общеполитических выступлений у П. А. Сафонова, к ним относятся как минимум три из четырех отмеченных эпизодов. А у З. Г. Френкеля наибольший коэффициент политических выступлений — два из двух.

Вместе с тем, анализ текстов выступлений, которые далеко не всегда по многообразию содержания соответствуют кратким комментариям к Указателям стенографическим отчетам Думы, показывает, что костромские депутаты выступали по достаточно близкой тематике. Так наиболее популярными сюжетами были вопросы амнистии, аграрной реформы, требование ответственного министерства. Также в них затрагивалась тематика всеобщего избирательного права, обеспечения действительной свободы личности, совершенствования парламентской процедуры и ряд других.

Симптоматично в этом отношении выступление Н. А. Огородникова, посвященное подготовке ответного думского адреса и прошедшее под общим рефреном, что прошло уже две недели. А мы еще ничего не сделали для избравшего нас народа. Оно весьма информационно насыщено с точки зрения анализа как его политических взглядов в целом, так и позиции, занятой им непосредственно в рамках депутатской парламентской деятельности. Прежде всего сам депутат обозначил три основные идеи, которые, по его мнению, не могли не найти отражения в ответном адресе Государственной Думы. Это был классический набор левого либерала эпохи начала российского парламентаризма. Первое это амнистия. «Среди этих требований, говорил Н. А Огородников, первым требованием государственная Дума выставила такое требование, которое всей силой ударила по сердцам всей страны, — это было требование амнистии». При этом следует отмтеить, что Н. А. Огородников счел нужным указать, что он понимает под амнистией «забвение того, что считалось преступным — вот что такое амнистия, а никак не оправдание людей, которые по существу являются невиновными». Это была типично левая расширительная трактовка амнистии, которая включала в себя и главный предмет спора, политический терроризм. Вторым символом веры было требование ответственного министерства. «Только ответственное министерство, указывал Н. А. Огородников, — только министерство, пользующееся доверием большинства палаты, … только перенесение ответственности на исполнительную власть, только это даст возможность народному представительству мирно и благотворно работать на пользу страны». Третьим базовым основанием была земельная реформа, основанная на использовании среди прочих мер принудительного отчуждения частновладельческих земель. «Пославшие сказали нам, — подчеркивал лидер костромских кадетов, — вы не исполните возложенного на вас долга, если не будут определенно намечены земельные реформы, и до тех пор пока не будет проведен принцип принудительного отчуждения частновладельческих земель».

Однако в этом выступлении, состоявшемся 13 мая 1906 г. Н. А. Огородников также обозначил еще несколько важных направлений в реформировании политической системы России. Прежде всего к ним относится требование ликвидации в системе политической власти верхней палаты российского парламента Государственного совета. Любопытно в этом тезисе то, что аргументы в его обоснование депутат видел в буквальном толковании текста Манифеста 17 октября 1905 г., где упоминание о Госсовете отсутствовало. Манифест он предпочитал называть на латыни, подчеркивая значение этого документа в системе политического реформирования — Magna Charta liberatum. На наш взгляд, принципиально важным является окончание его речи, где Н. А. Огородников действительно повторяет необходимость того, чтобы в стране «была исполнительная власть, пользующаяся его (народа — И.С.) доверием». Но с другой стороны рефреном окончания речи явно выступают слова о том, что Дума готова идти власти навстречу в том, чтобы депутаты «не только локализовали кровавое зарево пожара, занимающегося над всей страной, чтобы … этот пожар прекратили». Таким образом даже в лице левых кадетов мы видим четкий водораздел с радикальными политическими силами по части методов проведения широкомасштабных общественных преобразований.

Анализ подписания запросов костромскими кандидатами показывает, что количество запросов подписанных консолидировано с другими костромичами (не менее двух) находится в диапазоне от 32% у З. Г. Френкеля, до 73% у И. В. Замыслова. При этом, также как в законопроектах, подписи костромичей идут последовательно. Вместе с тем есть запросы, в т. ч. и по Костромской губернии, где подписи депутатов находятся в разных местах, а кого-то одного отсутствует. Примером может быть запрос № 345 по делу несовершеннолетнего Василевского, переданного в военно-окружной суд, докладчиком по которому в Думе выступал Н. А. Огородников, он же первый подписавший запрос, при этом подпись З. Г. Френкеля под запросом отсутствует.

Типичным запросом по Костромской губернии может служить запрос по поводу сухой голодовки в Костромской губернской тюрьме двух учителей и четырех крестьян, которые находились там пять месяцев без предъявления обвинения. Выступавший в поддержку срочности запроса Н. А. Огородников сделал акцент на отсутствии предъявления обвинения в течение крайне длительного времени, а также на том, что губернатор, которому была направлена телеграмма подписанная депутатами, абсолютно ничего не сделал для разрешения ситуации. Также он поставил под сомнение наличие фактических обстоятельств для задержания фигурантов запроса, указав на то, что по данным депутатов в Варнавинском уезде Костромской губернии аграрных волнений не было, а задержание было произведено по инициативе местных властей, стремившихся показать доказательство своего усердия в борьбе с противоправительственными выступлениями.

Также консолидировано подписали костромские депутаты запрос о министру юстиции и министру внутренних дел запрос о предании военному суду несовершеннолетнего Василевского, бывшего ученика костромской духовной семинарии, обвиняемого в покушении на убийство полицейского пристава города Костромы Слободского. Специфика этого запроса состояла, прежде всего, в том, что авторы запроса не отрицали самого факта совершения преступления. Соответственно они выступали именно против передачи дела в военный суд, что вело фактически к автоматическому вынесению смертного приговора. Весьма симптоматично, что запрос не требовал освобождения несовершеннолетнего от ответственности за совершенное преступление, предлагая вышеназванным министрам либо отложить вынесение приговора по данному делу до рассмотрения Государственной Думой закона об отмене смертной казни, либо, в случае если не состоится отсрочка с рассмотрением дела, принять меры к тому, чтобы приговор не был приведен в исполнение, вплоть до рассмотрения вышеуказанного законопроекта.

Однако ряд характеристик сложившейся в данной ситуации и нашедших свое отражение в тексте запроса и выступлении Н. А. Огородникова дают интересную информацию как об оценке ими положения дел в Костромской губернии, так и аргументов в пользу отказа исполнительной власти от репрессивной политики. Прежде всего, речь шла о том, что, по мнению костромской общественности, Василевский совершил преступление вне всякой связи настроениями костромичей и ситуации в области. Оно, по их мнению, было вызвано «исключительно его личными качествами и особенным характером его действий». При этом губернский центр был охарактеризован «одною из тех, ныне весьма немногих местностей России, где жизнь еще не утратила мирного течения и обыватели могут считать себя в безопасности», полагая это результатом организованной политической активности либеральных кругов, результаты которой могут быть сведены на нет репрессивными действиями властей.

Выступил Н. А. Огородников и по вопросам совершенствования парламентской процедуры в контексте нежелательности назначения дополнительной оплаты членов хозяйственной комиссии, нельзя не отметить, что возражал ему орловчанин М. А. Стахович, при этом костромской депутат в качестве главного аргумента использовал апелляцию к мнению народа. «В настоящее время, когда Государственная Дума готова служить стране, пока она посильно и служит, но хотя страна объективных результатов этого служения не испытывает, — говорил депутат, — всякое сомнение в широких массах страны, что члены Государственной Думы пойдут прежним путем, путем назначения окладов, безусловно не должно быть допустимо, и с этой точки зрения нужно откинуть мысль о всяких окладах».

Сходные позиции в вопросе о содержании ответного адреса высказал в своей речи и П. А. Сафонов, хотя в отличие от Н. А. Огородникова построил его по иной схеме, начав с того, что «В адресе должно выкристаллизоваться все общественное мнение страны, в нем должно быть выражено все то, что волнует народ, что составляет его заветные мечты». Костромской депутат вполне резонно считал, что «народ должен знать наши намерения, должен видеть наши планы, мы должны указать те пути, по которым мы должны вывести страну из той бездны, в которую бросило ее старое правительство», сделав рефреном этой части своей речи слова о том, что «в адресе должен вылиться весь народный гнев, все народное горе, все его страдания, недаром первую думу Государственную по справедливости называют — Думой народного гнева».

Однако продолжение его речи состоит не в стремлении использовать народное возбуждение как инструмент в давлении на власть, а напротив, в стремлении вернуть политическую жизнь страны в нормальное русло. «Нужно ввести народное движение в берега, должно направить его по одному руслу, дать ему правильное течение, внести сознательность, планомерность», — подчеркивал депутат, — задача наша не идти наперекор этому, а дать всему народу мирный исход. Если адрес не есть законодательный акт, в котором воплощается воля народа, то он есть программа нашей деятельности".

Вторую половину выступления костромской кадет посвятил аграрному вопросу, сделав акцент на оппонировании точек зрения тех кто не поддерживал программу конституционных демократов (заявление 42-х). При этом он оппонировал депутатам, придерживавшимися правых взглядов, задавая им риторический вопрос: «разве тот принцип, который мы положили в основу аграрной реформы, не есть фундамент крестьянского благополучия? Разве принцип принудительного отчуждения не рычаг, который подвинет деревню и поставит ее на путь культурного развития?» Обращался он и к правительству с указанием на то, что попытка ничего не делать чревата отрицательными последствиями для страны. «Это обязанность государственная, — указывал П. А. Сафонов, — встать на защиту трудящегося населения, это право народа на свой труд, на человеческое существование».

Надо отметить, что по мере развития конфликта между Думой и правительством можно отметить определенную радикализацию взглядов П. А. Сафонова. Так если в рассмотренном выше выступлении по вопросам формирования ответного адреса, состоявшемся 3 мая 1906 г. он призывал найти общую линию в умиротворении страны на путях решения правительственного вопроса, то после известной декларации правительства по аграрному вопросу, он, в своем выступлении от 4 июля 1906 г., буквально за несколько дней до роспуска Думы, он же был более категоричен. «Что мы станем делать, если правительство будет мешать нашим занятиям? — задавал он правительству вопрос своих избирателей и тут же отвечал на него. Ответ состоял в том, что в этом случае «депутатам остается один исход — апеллировать к народу». При этом далее он уже не рисует благостной картины в своей губернии, как это было в выступлении Н. А. Огородникова 13 мая 1906 г. «Я недавно сам приехал из деревни и видел там весь ужас, — говорил с думской трибуны П. А, Сафонов, — настроение деревни иное, чем месяц тому назад, крайне нервное и напряженное, тревожное. Повышенная нервность и напряженность объясняются теми репрессиями, которые в настоящее время идет по всей стране. Никогда еще деревня не находилась под властью такого полицейского произвола как ныне».

Однако вновь либеральное мировоззрение диктует ему предлагаемые пути выхода из сложившейся в деревне ситуации. «Нет ничего удивительного, — отмечает он, — если деревня сама взялась за решение аграрного вопроса своими средствами. Нам надо избавить страну от этого ложного шага и предупредить эти ужасные последствия. Наша обязанность обратиться к стране с успокоительным словом, каковым и является воззвание, которое мы в настоящее время вносим». Однако, подтверждая и опыт работы в избирательных кампаниях с населением, и неслучайность своего участие в работе комиссии кадетской фракции по организации связи Думы с народом, он вносит предложения по совершенствованию этого названия в духе практического политика, понимающего специфику агитационно-пропагандистского воздействия на население. «В представленном аграрной комиссией сообщении мы видим только простой перечень работ, и это едва ли произведет должное впечатление, — обращал он внимание Государственной Думы, — Необходимо указать на те условия, в которых приходится Думе работать, на те планы и намерения, которые Государственная Дума имеет в будущем». Но в целом П. А. Сафонов приветствовал это обращение, т.к. оно «есть первый шаг, первый опыт непосредственного обращения Думы к народу, и он должен дать нам драгоценные результаты». Прогноз на развитие событий, в случае принятия обращения был весьма оптимистичен. «обращение к стране, если оно будет принято, — предполагал он, — расколет теперешнюю власть на две, и с сегодняшнего дня перед народом встанут две силы, две власти: власть бюрократии и власть народных представителей — единство нарушается и это создаст и такое положение, при котором пребывание у власти нынешнего министерства сделается немыслимым».

Еще два выступления П. А. Сафонова посвящены более частным вопросам, но они интересны тем что позволяют показать его позицию по вопросам, как законотворчества, так и совершенствования деятельности парламента. В первом случае он выступил с идеей внесения дополнений в один из наиболее известных либеральных законопроектов «О неприкосновенности личности». При этом он не ограничился указанием на важность и необходимость защищаемых им отношений для строительства в России правового государства и гражданского общества, но и попытался внести в него принципиально важное дополнение. Его идея состояла в том, чтобы дополнить перечень прав, содержащихся в законопроекте, правом на труд, обращая внимание при этом на то, что «в нашей жизни стеснения проникли во все поры: мы видим стеснение там, где, казалось, должна быть полная свобода, у нас же нет и свободы труда». При этом, будучи хорошо знакомым с проблемами земской работы, он не преминул привести пример из этой сферы, приравняв трудности в ней с проблемами торговлей книгами, лекарствами и т. п., считая необходимым включения в законопроект положения о том, что «труд и торговля должны быть свободны». В данном случае П. А. Сафонова его стремление к усовершенствованию российской жизни лежало все-таки за рамками общепринятых подходов как технике законотворчества, так и пониманию содержания права неприкосновенности личности. Во втором случае он, выступая в целом по проблемам думских запросов их месту и роли в депутатской работе не ограничился обоснованием их важности и полезности. В этом он был вполне единодушен с большинством либеральных депутатов. «Запросы министрам, говорил он на заседании 9 июня 1906 г., имеют целью не только указать на незакономерность действий должностных лиц, но осветить своим существованием положение страны, имеют целью дискредитировать само правительство». К этой же мысли он вернулся буквально через минуту, когда сказал о том, «мне кажется, что это единственный, лучший и самый верный способ, при котором действительно станет у же невозможным пребывание у власти настоящего министерства». Несмотря на все полемическую заостренность этих тезисов они не дают ничего принципиально нового для характеристики его политических взглядов. О необходимости смены министерства, как мы уже отмечали выше, говорил и Н. А. Огородников, а также З. Г. Френкель. Однако далее П. А. Сафонов высказывает интересные наблюдения в части своего рода «теории заговора» о том, что «как только в России начинает пробуждаться надежда, как только начинают обрисовываться очертания нового порядка, мира и свободы, так в это время кто-то искусной рукой надавливает кнопку и приводит в движение все темные силы, которые вместе с жандармами и целыми шайками городовых восстают, действуя во имя Царя и во имя какого-то порядка, симулируя народное возмущение».

Еще одной новацией, активно разрабатываемое и в современной Государственной Думе ФС РФ стало предложение П. А. Сафонова о введении института «парламентской следственной комиссии». Причем предложение костромского депутата состояло в том, что эта комиссия необходима «привлечь к ответственности руководителей, которые подстрекали на … преступления и, быть может, гарантировали безнаказанность этих преступлений». Также по его мнению только подобная комиссия может обеспечить «широкое гласное следствие». Впрочем, полное искоренение насилия против населения он видел только при условии, если «Дума будет обладать всей полнотой власти, когда она будет иметь ответственное министерство». либеральный депутат костромский власть.

3 мая 1906 г. в связи с обсуждением проекта ответного думского адреса выступил на публичном заседании Думы и З. Г. Френкель. В своем выступлении он коснулся на первый взгляд технического вопроса о той формулировке с которой в текст адреса целесообразно включить положение об избирательном праве. Дав характеристику дискуссии, которая по этому вопросу произошла в комиссии по составлению проекта ответного адреса, З. Г. Френкель постарался обосновать базовую идею единства Думы, которая была одним из основных направлений думской политики конституционных демократов. «Я обращаю внимание на то, отметил костромской депутат, — что в этот адрес, прежде всего, нужно было высказать единодушное мнение страны», из этого следовала необходимость обеспечить единство комиссии.

Далее его выступление содержит очень любопытное наблюдение из жизни Костромской губернии, связанное с восприятием сельским населением идеи предоставления избирательных прав женщинам. Нельзя не обратить внимание на этот пусть любительский, но весьма интересный социологический анализ проблемы, основанный на характере экономической жизни крестьянства Костромской губернии, где весьма широко была распространена трудовая деятельность крестьян в других губерниях, т.н. отходничество. Эта ситуация, по мнению одного из лидеров костромских кадетов, вело к тому, что «местное мужское население в некоторых уездах уходит, а женское население само трудится, и дело равноправия женщин признано на практике». Вместе с тем, как было учтено в программе кадетов, З. Г. Френкель с полным пониманием относился к сторонникам двухстепенным выборам, что по его мнению также было связано с особенностями социальной жизни.

Возвращаясь к теме единства депутатов, З. Г. Френкель подчеркнул, что внесение в адрес технических вопросов будущих выборов, по его мнению «вопросы тактические, их своевременно будет внести при вотировании законопроекта, к которому мы еще не приступали». Здесь можно отметить, что подобный законопроект будет внесен уже во Вторую Государственную Думу 17 апреля 1907 г. под названием «Положение о выборах в Государственную Думу». Также, говоря уже о тактике работы комиссии, он призывал к тому, что «тактические вопросы нельзя обсуждать, выставляя вес арсенал своего пафоса; они требуют спокойной вдумчивости».

И последнее думское выступление З. Г. Френкеля 8 июня 1906 г. было связано с обсуждением аграрного вопроса. В нем он вновь. Как и в предшествующем публичном выступлении обосновывал неверность тактики левых политических сил, которые внесли в Думу предложения по аграрному вопросу реализация которых не могла быть реализована без введения в России такого института как всеобщее, равное, тайное, прямое избирательное право. Это, по мнению З. Г. Френкеля, было следствием тактики левых в Думе, направленной не на решение важнейшего для страны социально-экономического вопроса, а на достижение агитационно-пропагандистских целей. В качестве примера привел костромской депутат ключевую фразу «всякая частная собственность на землю в пределах Российского государства отныне уничтожаются». Обратил он внимание и на то обстоятельство, что подобные левые демарши на практике способствуют тому, чего добивается исполнительная власть, максимально «запугать население». В этих условиях передача левого проекта в комиссию, по его мнению, создавала основу для ненужных волнений у населения, а также отрицая принципы, заложенные в заявлении 42-х по аграрному вопросу.

В целом, результаты парламентской деятельности, сведенные в единую таблица позволяет наглядно представить парламентскую активность костромских депутатов в Первой Государственной Думе, хотя следует иметь ввиду, что в силу весьма короткого срока ее функционирования вряд ли эти данные являются высоко репрезентативными. Полномасштабная работа Думы могла выровнять не только показатели активности на думской трибуне, но и привести И. В. Замыслова к комиссионной работе, тем более, что он активно участвовал в развитии системы образования в своем уезде. Но в силу того, что Вторая Государственная Дума проработала срок, сравнимый с Первой Думой, то сравнение парламентской активности равного количества депутатов одинаковой партийной и фракционной принадлежности от Костромской губернии представляется вполне корректным.