Конституирующие признаки дискурса элиты и его дискурсивно-когнитивное пространство

С когнитивной точки зрения, «элита — это индивидуумы, обладающие такими качествами как высокая вариативность поведения, высокая когнитивная структурированность мышления, ярко выраженная способность к социальной адаптации, социально значимым характером установки. Можно утверждать, что в русле синергетической парадигмы элита отбирает информацию, которая приносит социуму, к которому она принадлежит, максимальную пользу"[Васильева 2011] и актуализирует полученную информацию в элитарном речевом поведении, т. е. в дискурсивных практиках, характерных для элитарной личности.

Мы считаем, что дискурс элиты, как и любой другой социальной группы, является средством хранения, передачи и регуляции знаний при формировании локальных дискурсивных практик, которые интегрированы во все социокультурные институты, т.к. в каждом из них есть своя элита. Признаки элитарности проявляются, прежде всего, в элитарном речевом поведении, т. е. в дискурсивных практиках, характерных для элитарной личности.

Дискурс элиты представляет собой также комплекс дисциплинарных практик (М. Фуко) [Фуко 1999], проявляющихся как эффект властных отношений, которые образуют интеллектуально-ценностный фон, конституирующий определенные знания, действия, ценности и поведенческие модели элитарной личности, причем часто этой личностью не осознаваемые. Это означает, что дискурс элитарной личности ориентирован на создание такой модели личности, социального и культурного субъекта, которая отвечала бы базовым ценностям элиты, определяемым через совокупность концептов, формирующим дискурс элиты.

Лексические единицы служат средствами актуализации дискурсообразующих концептов, в дискурсивном пространстве они дополняются невербальными и трансвербальными аспектами. Дискурс элиты характеризуется высокой степенью концептуальности и является доменом для множества идеологических концептов, что естественно, учитывая имманентную идеологическую сущность дискурса.

Выраженные коммуникативные интенции, эвалюативные характеристики, тип участников дискурса и специфический набор избираемых стратегий и тактик речевого воздействия, прагмастилистические средства актуализации концептуальных доминант позволяют отнести дискурс элиты к идеологическому дискурсу. Дискурс элиты отличается идеологической ориентацией, поскольку закреплен за определенными социальными институтами, и представляет собой когнитивное пространство с центральными и периферийными зонами, которые рассматриваются в настоящей работе в синхроническом и диахроническом аспектах, т. е. в сравнении дискурсивных практик современной элиты в плане горизонтальной и вертикальной классификаций в современную эпоху (синхронически), а также при сравнении дискурсивных практик элиты в предшествующие эпохи и в эпоху постмодерна (диахронически). Идеологический дискурс описывается в исследовательских практиках как способ говорения, направленный на воспроизводство жизненного опыта и поддержку (или изменение) социального порядка, т. е. совокупность дискурсивных и социальных практик [vanDijk 1998; Кожемякин 2007].

На наш взгляд, важно выявить дискурсообразующий потенциал базовых и периферийных концептов. Лексические единицы служат средствами актуализации дискурсообразующих концептов, в дискурсивном пространстве они дополняются невербальными, поведенческими аспектами. Дискурс элиты характеризуется высокой степенью концептуальности и является доменом для множества идеологических концептов: для исследования его семиотики важно выявить дискурсообразующий потенциал базовых и периферийных концептов. К ним можно отнести:

концепт «избранность»;

концепт «власть»;

концепт «доминирование»;

концепт «честь, достоинство»;

концепт «публичность»;

концепт «социальная значимость»;

концепт «привилегированное положение»;

концепт «политическое влияние»:

концепт «компетентность»;

концепт «профессионализм»;

концепт «ответственность»;

концепт «успех»;

концепт «материальное благосостояние (деньги)»;

концепт «нравственность и сохранение традиций»;

концепт «целеустремленность»;

концепт «космополитизм»;

концепт «цинизм»;

концепт «люмпенизация»;

концепт «рациональность»;

концепт «снобизм»;

концепт «харизматичность»;

концепт «консумеризм»;

концепт «интеллигентность»;

концепт «свобода».

Каждый из концептов способен образовывать субдискурсы, которые в свою очередь формируют строй дискурсов. Их борьба за гегемонию приводит к временным ситуациям доминирования определенных дискурсов.

Данная классификация дискурсообразующих концептов характерна для классической, исторической элиты. В приведенных ниже примерах актуализированы некоторые концепты дискурса британской элиты как старейшей элиты современного времени.

· Концепт «снобизм».

Весной того же года Елизавете II выпала возможность отточить свои дипломатические навыки на новоиспеченных главах Советского Союза — генеральном секретаре Никите Сергеевиче Хрущевым и председателе Совета министров Николае Булганине. Эти два суровых противника по холодной войне прибыли в Британию с государственным визитом вовсе не в качестве гостей королевы. Однако они горели желанием с ней познакомиться, поэтому получили приглашение в Виндзорский замок. Проведя встречу с Иденом, они выехали из Лондона, щеголяя новыми черными костюмами, чистыми сорочками и разными галстуками" [Eden 2008: 230].

· Концепт «харизматичность».

Королева покорила советских лидеров непринужденностью. «Одета она была очень просто, в светлом платье неяркой расцветки, — писал Хрущев в своих мемуарах. — В Москве на улице Горького можно встретить летом молодую женщину в таком же одеянии».

«На обратном пути в «Кларидж» советские гости с жаром спорили, кому досталось больше внимания: «Королева сказала мне…» — «Нет, это она мне сказала!» [Eden 2008: 231].

Снобизм проявлен не самой королевой, а ее светским окружением, также принадлежащим к элите: дискурсивные практики варьируются от восхищения королевой и плохо скрытого снисходительного презрения по отношению к «варварам», которые, возможно, «вырядились» только для визита к королеве, которые не осознают, что «простота» платья королевы не имеет ничего общего с платьем обычной москвички. С другой стороны, очевидна харизматичность личности королевы, которой поддались даже искушенные политики Булганин и Хрущев.

Выбор лексики эксплицирует снобизм автора, фрейлины Елизаветы II, к гостям королевы. Особенно откровенно он выражен в фрагменте с «чистыми сорочками».

• 1. Королева — отточить; покорила своей непринужденностью, снизошла до чаепития (пошла навстречу им, они получили приглашение)
• 2. Гости: суровые противники по холодной войне; горели желанием;

щеголяя новыми черными костюмами, чистыми (!!!) сорочками и разными галстуками; с жаром спорили, кому досталось больше внимания.

· Концепт «вариативность поведения».

В августовском затишье 1957 года (…) в малоизвестном издании «National and English Review» появилась публикация под названием «Монарх сегодня», написанная (…) Джоном Григом, 2-м бароном Олтрингемом (…) который называл советников «тесной кликой» «твидовой аристократией, наполнявшей официальные речи королевы банальностями». Выражения, которые вкладывают в ее уста, — писал он, — рисуют образ школьницы — зубрилки, мешая ей проявлять себя независимой неповторимой личностью. (…) Во дворце критику восприняли конструктивно. (…) Королева, под руководством мужа и профессионалов, добилась большей естественности в речах — прежде всего, понижая тембр голоса и убирая отрывистость [Беделл 2013: 172].

К 1957 году Елизавета была на троне 5 лет, молодая королева находилась под сильным влиянием опытных советников, значительно более старших, чем она. Естественно, что ее речеповеденческие модели копировали образцы, характерные для предшествующих поколений. Как истинная элитарная личность, королева прилагает усилия, активно реагирует на нелицеприятную критику, проявляя, таким образом, гибкость и вариативность поведения.

В следующих примерах актуализируется сразу несколько концептов, характерных для классической элитарной личности.

· Концепт «целеустремленность»; концепт «прагматизм»; концепт «социальная ответственность»; концепт «стойкость», концепт «сплочение общества»; концепт «патриотизм».

Незабываемые уроки мужества, стойкости и верности долгу принцесса получила от отца во время Второй мировой войны. Лилибет было всего тринадцать, когда 3 сентября 1939 года после вторжения Гитлера в Польшу Британия объявила Германии войну. Полтора месяца спустя[…] по радио сообщили, что нацисты потопили линкор «Ройал Оук», нанеся первый сокрушительный удар по британскому боевому духу. Король распахнул двери своей шотландской резиденции Балморал для матерей с детьми, эвакуированных из порта Глазго перед немецкими бомбардировками. Под руководством Крофи принцессы угощали эвакуированных чаем и беседовали с женщинами об их сыновьях и мужьях, ушедших в армию.

Всю войну король и королева либо жили в Букингемском дворце, либо перемещались по стране (…), навещая войска, фабрики, больницы и пострадавшие от бомбардировок районы.(…) Оставаясь работать в Лондоне, они подвергали себя большой опасности, но завоевывали тем самым народное признание. Когда люфтваффе начало массированные бомбардировки (…) летом 1940 года (…) Букингемский дворец выдержал девять попаданий. Вторая бомба, сброшенная в середине сентября, разрушила дворцовую часовню и чуть не убила короля и королеву [Беделл 2013: 34- 35].

Особенно ярко в приведенных фрагментах текстов объективированы два базовых концепта элиты: концепт «социальная ответственность» и концепт «сплочения общества», острота момента (хронотоп — Великобритания, II Мировая война). Импликация — «Перед лицом врага мы едины и разделяем все тяготы и опасности войны вместе».

· Концепт «онтологичность элиты».

Много лет спустя в телевизионном интервью Елизавета 11 призналась: «Меня в общем-то никто не учил быть королевой. Мой отец умер слишком рано. Это произошло так неожиданно — мне пришлось сразу включиться в дело и при этом стараться не ударить в грязь лицом. Пришлось дорастать до положения, которое я заняла. Это была судьба, ее следовало принять и не роптать [Брэдфорд 1998: 5].

· Концепты «честь», «достоинство», «профессионализм».

Все политические лидеры, работавшие с королевой, относились к ней с восхищением и симпатией, ценили ее высокий профессионализм, дружелюбие и полнейшую беспристрастность в политике. Ее Величество изо дня в день, из десятилетия в десятилетие скрупулезно изучает правительственные документы. Каждую неделю, вот уже полвека у нее происходят рабочие встречи с премьер-министром, к которым нужно готовиться, чтобы быть во всеоружии. Ведь это королева — гарант того, что в стране не будет диктатуры., королева — символ национальной идентичности в быстроменяющемся, космополитизированном мире. Елизавета олицетворяет собой те ценности, к которым большинство людей относится с уважением, даже если и не соблюдает их в их собственной жизни — мужество, достоинство, чувство долга [Брэдфорд1998: 504−505].

Примечательно, что к достоинством монарха относят ее приверженность традиционным ценностям, отмечая, что мир вокруг нас становится таким, каким его характеризуют в терминах эпохи постмодернабыстроменяющимся, космополитизированным. Однако, с одной стороны, королева — гарант стабильности, с другой — анализ Рождественских обращений Елизаветы демонстрирует ее гибкость в качестве языковой личности (Об этом подробнее в Гл.3).

· Концепт «циничность», наряду с концептами «снобизм» и «закрытость», актуализирован в отрывке из рассказа Дж. Хеллера «С любовью, Папа», в котором отец пишет письма своему сыну, находящемуся в это время (II Мировая война) на фронте в Европе.

«Все детство, отрочество, юность Нетли папа и мама учили его избегать и презирать „проныр“, „выскочек“ „nouveaux“ и „парвеню“, однако попрактиковаться в этом ему так и не удалось, потому что ни одного проныру, выскочку, nouveaux и парвеню ни к одному из домов его семьи, находившихся в Филадельфии, на Пятой авеню, в Палм-Биче, Бар-Харборе, Саутгемптоне, Мейфере и Белгравии, пятом arrondissement’e, на севере Франции, на юге Франции и на каждом из достойнейших внимания греческих островов, никто и близко не подпускал» [Хеллер 2012:64].

В тексте подробно перечислены проксемические знаки мировой элиты, т. е. обрисованы физические границы пространства элиты. Подобные знаки были описаны британскими учеными при исследовании социальных классов в Великобритании (Поробнее см. Гл.3).

«Дорогой сын (писал он учившемуся в Андовере Нетли).

Сегодня ты в Андовере. Завтра можешь оказаться где угодно. В жизни тебе будут выпадать времена, когда ты станешь водить знакомство с людьми, учившимися в Эксетере, Чоуэйте, Гочкиссе, Гротоне и иных учебных заведениях подобного пошиба. Эти люди будут обращаться к тебе как к равному, и говорить с тобой фамильярно, как если бы ты разделял с ними общий запас опыта. Не позволяй вводить себя в заблуждение. Андовер — это Андовер, а Эксетер — нет, как и ни один из этих людей не есть то, что он не есть. На протяжении всей твоей жизни ты должен всегда выбирать друзей с такой же разборчивостью, с какой ты выбираешь костюм, и неизменно помнить: что блестит, то не золото" [Хеллер 2012: 65].

Вербализованный во фрагменте текста концепт «снобизм» тесно связан с концептом «закрытость элиты».

«Дома у нас вести только хорошие. Рынок оживился, в моду вошли контракты типа «издержки плюс шесть процентов» — самое полезное со времени появления международных картелей изобретение, дающее нам великолепную защиту от налога на сверхприбыль и возмутительного подоходного налога. Я получил от великолепного знатока и специалиста сведения, что Россия не может протянуть больше одной-двух недель, а после падения коммунизма Гитлер, Рузвельт, Муссолини, Черчилль, Махатма Ганди и император Японии заключат мир и будут навеки править миром на твердой деловой основе. …

Я совершенно воспрянул духом, и оптимизм мой не знает границ. Гитлер дал нам именно те стимулы, в которых мы нуждались, чтобы вернуть американской экономике превосходное доброе здравие … Именно между войнами экономические условия ухудшаются. Если бы человечеству удалось найти некие средства, позволяющие увеличить продолжительность войн и сократить интервалы между ними, мы навеки исцелились бы от наиболее фундаментального из всех недугов человечества — от цикла деловой активности. …

Никогда не занимай и не ссужай деньги: никогда не занимай деньги под более чем два процента, и никогда не ссужай деньги под менее чем девять процентов. С любовью, Папа" [Хеллер 2012: 67].

С редким цинизмом, присущим мировой элите, отец Нетли строит планы мирового господства, оценивая Гитлера как источник полезного стимула. Ситуация усугубляется тем, что в описываемый момент его сын воюет против гитлеровских войск в Европе.

«Ну-с, чертовы коммунисты не оправдали моих ожиданий и капитулировать не сумели. А ты теперь сражаешься за морем, ты — пилот аэроплана и подвергаешь свою жизнь опасности. Мы учили тебя всегда поступать в соответствии с правилами чести и хорошего вкуса и никогда не оказываться повинным в чем-нибудь унизительном. Смерть, как и тяжелый труд, унизительна, и я настоятельно прошу тебя сделать все возможное, чтобы остаться в живых. Не мог бы ты изобразить заболевание печени или чего-то подобного? Тогда бы тебя отправили домой» [Хеллер 2012: 69].

В приведенном примере, перед лицом реальной угрозы, отец «гибко» оправдывает необходимость дезертирства: Смерть, как и тяжелый труд, унизительна, и я настоятельно прошу тебя сделать все возможное, чтобы остаться в живых. Смерть, как и тяжелый труд, — удел масс, следовательно, правила чести и хорошего вкуса на такие ситуации не распространяются.

Очевидно, что в данном примере актуализирован концепт «приспособленчество», характерный для эрзац-элиты. Таким образом, логично предположить, что дискурсивно-когнитивное пространство мировой элиты и эрзац-элиты достаточно тесно соприкасаются.