Перевод эпитетов. 
Критика переводов произведения Г. Гейне "Ideen

В произведении «Идеи. Книга Le Grand» автор размышляет на темы любви, политики, истории, поэзии, творчества. Авторская оценка каждой идеи, каждого персонажа, передается различными средствами художественной выразительности. Одним из важнейших, тропов, передающих отношение автора к изображаемому, является эпитет. Толкование этого термина довольно широко. Под эпитетом чаще всего понимается «поэтическое определение» Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие — М.: Аспект Пресс, 1999. с. 37, т. е. образное определение, которое либо подчеркивает характерный признак определяемого слова, либо наоборот, контрастирует с ним. Гальперин дает следующее определение эпитету: «Эпитет — это выразительное средство, основанное на выделении качества, признака описываемого явления, которое оформляется в виде атрибутивных слов или словосочетаний, характеризующих данное явление с точки зрения индивидуального восприятия этого явления» Гальперин И. Р. Стилистика английского языка.— М.: Высшая школа, 1977. —c. 90. Исходя из этого определения, можно сделать вывод, что эпитет может быть выражен не только прилагательным, но и наречием при глаголе, или существительным в атрибутивной функции. Для немецкого языка и «Книги Le Grand» в частности характерны составные существительные, один из компонентов которого несет функцию образного определения.

И. Гальперин выделяет следующие функции эпитетов в художественном тексте:

• 1. Выражение субъективного отношения автора к изображаемому;
• 2. Достижение желаемой реакции у читателя;
• 3. Создание художественного образа (особенно в случае метафорических эпитетов).

Вышеперечисленные функции позволяют противопоставить эпитеты логическим определениям, которые лишь дополняют содержание термина, но не несут поэтической и эстетической функции. Некоторые ученые, например Н. М. Наер Наер, Н. М. Стилистика немецкого языка: учебное пособие, — М.: Высшая школа — 271 с., однако, понимают эпитет более широко, выделяя группу конкретизирующих эпитетов, по сути являющихся логическими и не несущих образной функции.

Как Б. Томашевский, так и И. Гальперин, выделяют четыре основных вида эпитетов:

• 1) Эпитеты, выделяющие один из свойственных явлению признаков;
• 2) Эпитеты, наделяющие явление или объект не характерными для него чертами, часто контрастирующими с ожиданием читателя, или оксюмороны;
• 3) Метафорические эпитеты, заключающие в себе скрытое сравнение с другим объектом, не выраженным эксплицитно, а подразумевающимся;
• 4) «Украшающие», устойчивые эпитеты, характерные для античной поэзии или русской поэзии 20х г. г. XX в., которые либо закреплялись за конкретными определяемыми словами, либо напротив, могли быть применимы к любому слову.

В «Идеях» Г. Гейне большинство эпитетов принадлежат к первым трем группам, т. е. являются авторскими. Для сравнения переводов этих выразительных средств следует разделить эпитеты по способу их выражения, т. е. на эпитеты, выраженные простыми прилагательными и наречиями, составными прилагательными и наречиями, а также рядом из нескольких лексических единиц.

а) Перевод эпитетов, выраженных простыми прилагательными Даже перевод эпитетов, выраженных простыми прилагательными, может нести определенные трудности, так как переводчикам необходимо выполнить трудную комплексную задачу: передать образность авторского эпитета, вызывающего у читателя определенные эмоции, и соблюсти формальную лексическую и грамматическую сочетаемость с определяемым словом. Эпитет должен выделяться своей необычностью на общем фоне повествования, как это обычно происходит у Гейне, но не должен звучать парадоксально для русскоязычного читателя.

Гейне предпочитает комбинировать эпитеты, в его тексте преобладают эпитеты, выраженные сложными прилагательными, или группы эпитетов, одиночные односложные определения составляют лишь небольшую группу. К ним относятся поэтические эпитеты, служащие для создания образа возлюбленной или передачи эмоций лирического героя, либо эпитеты, передающие авторскую иронию.

Поэтические эпитеты у Гейне чаще всего являются устойчивыми, что осложняет их передачу на русский язык, ведь переводчику необходимо подобрать привычный для русскоязычного читателя устойчивый поэтический эпитет, передающий содержание оригинального эпитета. Руки возлюбленной Гейне называет «sьЯe Hдnde» (S. 10). Многозначность этого немецкого прилагательного обуславливает различные варианты переводов: «милые руки» (пер. Зоргенфрея, с. 38), «нежные руки» (пер. Касаткиной, с. 52). Оба перевода уместны, так как характерны для описания прекрасной возлюбленной и в русском языке.

Разочарованный поэт называет сказку своей прошедшей любви «ein neues, hдЯliches Mдrchen» (S. 21). Эпитет «hдЯlich» употреблен в немецком языке в переносном значении, что отражено и в переводах: «скверная новая сказка» (пер. Зоргенфрея, с. 50), «новая гадкая сказка» (пер. Касаткиной, с. 64). Оба перевода передают настроение автора, но эпитет, подобранный Зоргенфреем является более возвышенным, а эпитет Касаткиной делает акцент на отвращении лирического героя.

Автор никогда не относится к своим душевным терзаниям серьезно, его самоиронию передают и эпитеты. Описывая потерянное настроение Дюссельдорфа, захваченного Наполеоном, он говорит и о своих детских чувствах: «ich armes Kind irrte дngstlich umher» (S. 12). У Зоргенфрея читаем: «и я, бедный ребенок, боязливо блуждал взад и вперед» (с. 50), эпитет здесь переведен дословно. Касаткина добавляет всей фразе мрачности и возвышенности, что оригиналом не предполагается: «я, горемычное дитя, пугливо бродил во мраке» (с. 38). Перевод Зоргенфрея в данном случае лучше передает отношение автора к себе в детстве, ироничное и снисходительное, как и ко всем немцам, находившимся в страхе и тревоге при появлении Наполеона.

Не только лирический герой в детстве, но и весь город испытывают страх и недоумение после побега курфюрста от Наполеона. Гейне описывает это состояние как «stumpfe Beklemmung» (S. 12). Переводчики подбирают абсолютно разные эквиваленты для этого словосочетания: «тупая подавленность» (пер. Зоргенфрея, с. 37), «мрачное уныние» (пер. Касаткиной, с. 58). Подбор данных лексических единиц не случаен, а обусловлен интерпретацией текста оригинала. Касаткина рисует мрачную удручающую картину, Зоргенфрей делает акцент на тупости жителей, которые плачут из-за отъезда курфюрста и не знают, куда себя деть. Рассматривая более широкий контекст, следует отметить, что ближе к настроению оригинала этого отрывка, описывающего с иронией жителей Дюссельдорфа, является перевод Зоргенфрея.

Иронизирует автор и по поводу своей учености, намекая на авторов, пересыпающих свои трактаты большим количеством цитат и латинизмов: «meine tiefe Gelahrtheit» (S. 56). Приемом создания иронии здесь служит не только эпитет, но и устаревшая форма существительного, что, однако невозможно сохранить в переводе. Зоргенфрей передает эпитет дословно: «мою глубокую ученость» (с. 37), Касатка опускает его: «свою ученость» (с.43).

Отдельную группу образуют эпитеты религиозного характера. Гейне не рассуждает на серьезные религиозные темы, но использует религиозные образы в повествовании. Так, он описывает картину, изображающую распятого Христа в монастыре, с помощью эпитета «ein wьstes Bild «(S. 14). Этот эпитет является метафоричным, в нем заложено скрытое сравнение с пустыней отшельника, поэтому предпочтителен вариант перевода Касаткиной: «скорбный образ» (с. 44), несущий религиозный подтекст. Перевод Зоргенфрея создает несколько отличный от оригинала образ, в котором отсутствует сострадание к Христу, заложенное в оригинале «O du armer, ebenfalls gequдlter Gott» (S. 14).

Противоположное настроение создают образы нечистой силы в произведении. Так, автор помещает Амура, бога любви, в ад, намекая на то, что он мучает людей как настоящий слуг дьявола: «Beelzebьbchen Amor, den artigen Croupier der Hцlle «(S. 4). Эпитет «artig» не имеет прямого соответствия в русском языке и поэтому переводится по-разному. Зоргенфрей делает акцент на манерах Амура: «благовоспитанный крупье преисподней» (с. 50). В этом переводе Амур предстает галантным кавалером, героем-любовником. Касаткина обращает внимание на «профессиональные качества» служителя ада: «образцовый крупье ада» (с. 62).

Этим образом не ограничивается пантеон Гейне. В ироничном пересказе «Божественной комедии» Данте встречаем следующего персонажа: «vierschrцtiger Teufel» (S. 4). Как ни странно, оба переводчика едины в данном случае: «глупый дюжий черт» (с. 70, с. 89), хотя словарь дает такие варианты как «неотёсанный, неуклюжий», обладающие скорее нейтральной окраской. Использование двух эпитетов вместо одного помогает пережать емкое образное значение немецкого оригинала.

б) Перевод эпитетов, выраженных составными прилагательными и наречиями.

Гейне довольно часто использует составные прилагательные для создания более яркого образа. Возможности такого способа словообразования прилагательных, как сложение, в русском языке, по сравнению с немецким, сильно ограничено, что ставит перед переводчиками дополнительные трудности. В каждом конкретном случае переводчик должен реализовывать семный состав одного сложного прилагательного оригинала в нескольких отдельных словах, не утяжеляя при этом фразу и сохраняя ощущение непринужденной беседы, которую ведет автор с читателем.

Писатель способен одним сложным прилагательным создать образ призрака дамы, завернутой в черный шелк: «eine schwarzseidene Dame» (S. 21). Для перевода этого эпитета Зоргенфрей использует сразу 4 слова: «дама в черном шелковом платье» (с. 40), что несколько загромождает фразу, сильно увеличивая ее в объеме. Касаткина создает более компактный перевод, не теряющий при этом образности: «дама в черных шелках» (с. 56).

Для описания одежд ангелов на райском лугу автор также использует эпитет, выраженный составным прилагательным: «die weiЯwallenden Kleider» (S. 4). Касаткина также использует при переводе составное прилагательное: «воздушно-белые одежды» (с. 25), повторяя структуру оригинального эпитета. Зоргенфрей же использует при переводе два отельных эпитета, что является более привычным для русского читателя: «широкие белые одежды» (с. 30).

Ранее нами уже были рассмотрены метафоры, создающие образ взгляда возлюбленной. Для этой цели автором используются и эпитеты: «diesen meuchelmцrderischen Augen» (S. 5). И снова Касаткина сохраняет форму оригинала при переводе: «смертоубийственных глаз» (с. 40). Зоргенфрей ограничивается при переводе односложным прилагательным: «убийственные глаза» (с. 29). Использование в первом переводе непривычного для сложного прилагательного придает эпитету некоторую ироничность, что справедливо и по отношению к оригиналу.

При описании собственных глаз Гейне также пользуется эпитетами: «schlaftrunken schlieЯen sich meine Augen» (S. 8). В данном случае оба переводчика прибегают к грамматическим трансформациям. Зоргенфрей не меняет субъект, заменяя эпитет существительным: «глаза мои сомкнутся в дремоте» (с. 42). Касаткина заменяет эпитет олицетворением, делая сон субъектом: «неодолимый сон смыкает мне глаза» (с. 53). Перевод Зоргенфрея звучит более архаично, что, возможно, обусловлено временем создания перевода, а, возможно, сознательным выбором переводчика возвышенной лексики.

Лирический герой поет оды взгляду возлюбленной: «ihr Auge sah mich an so mild, so todbesiegend, so lebenschenkend» (S. 30). Этот ряд эпитетов передается при переводе с помощью деепричастных оборотов, при этом Зоргенфрей оставляет субъект прежним: «глаза ее взглянули на меня так нежно, торжествуя над смертью и даруя жизнь» (с. 49), а Касаткина меняет его: «она остановила на мне свой кроткий взор, побеждающий смерть и дарующий жизнь» (с. 60). Более однородным по структуре является второй перевод, что производит более гладкое впечатление.

Эпитеты являются неотъемлемой частью описания воображаемых пейзажей у Гейне. Рисуя картину солнечной Индии, похожей на рай на земле, Гейне описывает звуки криков обезьян, которым наполнен воздух: «sьЯnдrrische Laute» (S. 5). Здесь Зоргенфрей в свою очередь использует составной эпитет при переводе: «бессмысленно-радостные голоса» (с. 50). Касаткина ограничивается простым эпитетом, который звучит более аутентично: «забавные возгласы» (с. 70).

Гейне также использует и трехкомпонентные слова, например, характеризуя благоразумие ученых мужей: «die alleinseligmachende Quelle der Gedanken» (S. 31). В таком случае переводчики распределяют семный состав сложного прилагательного между несколькими словами в переводе: «единственно благодатный источник мыслей» (пер. Зоргенфрея, с. 33), «превозносят единый источник блаженства» (пер. Касаткиной, с. 40). Ближе к тексту является перевод Зоргенфрея.

в) Перевод рядов эпитетов.

Ряды эпитетов у Гейне встречаются так же часто, как и составные эпитеты. В основном они представляют собой сочетание наречия или прилагательного с партиципом II. При переводе таких рядов эпитетов переводчики следуют определенной тенденции. Так, Зоргенфрей использует при переводе составные прилагательные или наречия:

«schmelzend klagende Stimme» (S. 5) — «жалобно-томный голос» (с. 41).

«grьЯten mich bettelstolz herablassend» (S.13) — «кланялись мне спесиво-снисходительно» (с. 30).

Касаткина при переводе тех же единиц руководствуется другим принципом, опуская один из эпитетов, или упрощая структуру фразы:

«schmelzend klagende Stimme» (S. 5) — «томная жалоба» (с. 20).

«grьЯten mich bettelstolz herablassend» (S.13) — «спесивые тюльпаны кланялись мне снисходительно» (с. 50).

В целом стратегия Касаткиной в данном случае является более выигрышной, так как в русском языке составные наречия не являются распространенными.

При переводе эпитетов оба переводчика сохраняют в большинстве случаев образную составляющую и смысловое наполнение эпитетов. В связи с различиями в способах словообразования русского и немецкого языков переводчики вынуждены прибегать к ряду грамматических и синтаксических трансформаций. При этом в каждом конкретном случае переводчик выбирает стратегию перевода, не ограничиваясь одним доминирующим приемом. Во многом перевод эпитетов зависит от интерпретации переводчика, поэтому переводы Касаткиной и Зоргенфрея не уступают друг другу, а лишь делаю акценты на разных семах оригинальных эпитетов.

Заключение

Произведение Г. Гейне «Идеи. Книга Le Grand» является уникальным литературным памятником. Не принадлежа ни к одному конкретному жанру, оно содержит в себе черты путевых заметок, политической сатиры, лирической исповеди и исторического анекдота. Стилистическое своеобразие этого произведения ставит перед переводчиками сложные задачи, которые решаются ими по-разному.

В ходе написания данной работы была предпринята попытка выделить основные стилистические особенности произведения Г. Гейне «Идеи. Книга Le Grand». К ним относятся фрагментарность произведения, сочетание в нем комизма и пафоса, наличие сквозных мотивов барабана и глупцов. Для создания комического эффекта автор использует такие стилистические приемы, как гротеск, ирония, цитирование, использование варваризмов, неологизмов, игры слов и опущений. Как для создания трагизма, так и для создания пафоса, автор использует метафоры и эпитеты в различных сочетаниях. В целом, язык прозы Г. Гейне необычайно богат тропами и средствами художественной выразительности, передача которых и вызывает у переводчиков самые большие трудности.

Изучив существующие сегодня модели и подходы к переводческой критики, автором данной работы был сделан вывод, что необходимо рассматривать перевод произведения такого масштаба и объема, выделяя в нем фрагменты, представляющие трудность для перевода, и делать вывод о том, какими средствами они решаются конкретными переводчиками и какого результата переводчики достигают в конечном итоге.

Проведя сравнительный анализ переводов В. Зоргенфрея и Н. Касаткиной, следует отметить, что переводчики ставят перед собой несколько разные задачи. Представляя старую школу перевода, В. Зоргенфрей, переводивший Г. Гейне в 30х годах XX, не уделяет достаточно внимания игре слов, считая ее во многих случаях непереводимой. То же касается переводов варваризмов, выполненных этим переводчиком. В. Зоргенфрей в большинстве случаев заменяет варваризмы нейтральными русскими эквивалентами, лишая текст некоторой доли образности. Н Касаткина, переводившая Гейне в 50х годах, уделяет большое внимание переводу каламбуров, прибегая к словотворчеству и отступая от оригинала. Она также последовательно стремится воссоздать варваризмы там, где это возможно и не вызывает у русского читателя недоумения.

При переводе метафор оба переводчика стараются сохранить образность и эффект метафоры, производимый на читателя оригинала. Здесь следует отметить, что оба переводчика чрезвычайно редко опускают метафоры, стирая их образность. При этом Н. Касаткина задействует более глубокие слои образности, прибегая к раскрытию внутренней формы слова в переводе.

Переводя эпитеты различных видов, переводчики пользуются различными стратегиями в каждом конкретном случае. В. Зоргенфрей все же больше ориентирован на сохранение структуры эпитета оригинала, что в некоторых случаях приводи к утяжелению текста перевода. При этом этот переводчик зачастую передает настроение оригинала, созданное с помощью эпитетов, более точно, чем Н. Касаткина.

Подводя итог сравнительному анализу двух переводов «Идей», следует отметить, что оба они обладают художественными достоинствами и передают стилистическое своеобразие оригинала. Большинство различий в переводах обусловлены подходами переводчиков к переводу и их интерпретацией текста Г Гейне, который во многих случаях является неоднозначным.