Особенности «магического реализма» в произведении «Сто лет одиночества» Г. Г. Маркеса

Магический реализм — это художественный метод, в котором магические элементы включены в реалистическую картину мира.

Роль магического реализма состоит в отыскании в реальности того, что есть в ней странного, лирического и даже фантастического — тех элементов, благодаря которым повседневная жизнь становится доступной поэтическим, сюрреалистическим и даже символическим преображениям.

Магический реализм — это литературное направление, имеющее вполне конкретную и обозримую во времени историю и довольно четко прослеживаемые корни, а также ярко выраженные идеологию (основные концепты), нарративную структуру и дискурсивные особенности, что делает произведения магического реализма удобным объектом лингвистического исследования.

Термин «магический реализм» функционирует в латиноамериканской критике и культурологии на различных смысловых уровнях. В узком смысле он понимается как течение в латиноамериканской литературе ХХ в.; иногда трактуется в онтологическом ключе — как имманентная константа латиноамериканского художественного мышления. История термина отражает существенное свойство латиноамериканской культуры — поиск «своего» в «чужом», т. е. заимствование западноевропейских моделей и категорий и приспособление их для выражения собственной самобытности.

Актуальность данной темы обоснована изучением в отечественном литературоведении «магического» реализма как литературного метода, характерного для латиноамериканской литературы, важностью затрагиваемых теоретических проблем, выявлением своеобразия латиноамериканского «магического» реализма.

Цель курсовой работы — изучить особенности «магического реализма» в произведении «Сто лет одиночества» Г. Г. Маркеса.

Объект — «магический реализм» как литературное направление; предмет — магический реализм в произведении «Сто лет одиночества» Г. Г. Маркеса.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Раскрыть понятия «реализм» и «магический реализм»;

2. Дать характеристику элементам магического реализма;

«Магический реализм» Г. Г. Маркеса на основе изучения произведения «Сто лет одиночества». Научная новизна данной курсовой работы заключается в том, что, несмотря на существующее обилие монографий, на сотни статей и публикаций, посвященных различным аспектам произведений «магического реализма», это направление не было исследовано до сих пор в достаточной степени.

Теоретическая значимость курсовой работы состоит в том, что исследование магического реализма в произведении «Сто лет одиночества» Г. Г. Маркеса как основателя данного направления, позволяет изучить в полном объеме значимость его в мировой литературе. Практическая ценность работы состоит в том, что она вносит определенный вклад в изучение проблемы «магического» реализма в творчестве латиноамериканских писателей на примере произведения «Сто лет одиночества» Г. Г. Маркеса.

При написании данной работы были использованы такие методы исследования: анализ, эмпирический, теоретический, классификация, метод обобщения, синтез, индукция, дедукция, аналогия. «Магический реализм», являющийся типом реалистического повествования, стирает границы между традициями и экспериментом.

Литература

«магов», получившая широкое признание, ознаменовала начало нового диалога культур, когда каждая из литератур предполагает совместное осмысление существующих проблем и вопросов.

Структура курсовой работы включает следующее: введение, два раздела, краткие выводы по двум разделам, заключение, список использованной литературы.

Раздел 1. Магический реализм как литературное направление XX века Определение понятия «реализм»

Реализм — в литературе и искусстве — направление, стремящееся к изображению действительности [13, c. 584].

В ХХ в. этот термин употребляется в трех значениях: первое — историко-философское. Реализм — это направление в средневековой философии, признававшее реальным существование универсальных понятий, и только. В этом значении понятию реализма было противопоставлено понятие номинализма, считавшего, что существуют только единичные предметы; второе значение — психологическое. Реализм, реалистический — это такая установка сознания, которая за исходную точку принимает внешнюю реальность, а свой внутренний мир считает производным от нее. Противоположность реалистическому мышлению представляет аутистическое мышление или идеализм в широком смысле; третье значение — историко-культурное. Реализм — это направление в искусстве, которое наиболее близко изображает реальность[34, c. 233].

Во всяком произведении изящной словесности мы различаем два необходимых элемента: объективный — воспроизведение явлений, данных помимо художника, и субъективный — нечто, вложенное в произведение художником от себя. Останавливаясь на сравнительной оценке этих двух элементов, теория в различные эпохи придаёт большее значение то одному, то другому из них (в связи с ходом развития искусства и с иными обстоятельствами).

Отсюда два противоположных направления в теории; одно — реализм — ставит перед искусством задачу верного воспроизведения действительности; другое — идеализм — видит назначение искусства в «пополнении действительности», в создании новых форм. Причём исходным пунктом служат не столько наличные факты, сколько идеальные представления [17, с. 201].

Эта терминология, заимствованная из философии, вносит иногда в оценку художественного произведения моменты внеэстетические. Реализм совершенно неправильно упрекают в отсутствии нравственного идеализма. В ходячем употреблении термин «реализм» означает точное копирование деталей, по преимуществу внешних. Несостоятельность этой точки зрения, естественным выводом из которой служит предпочтение протокола — роману и фотографии — картине, совершенно очевидна; достаточным опровержением её служит наше эстетическое чувство, которое ни минуты не колеблется между восковой фигурой, воспроизводящей тончайшие оттенки живых красок, и мертвенно-белой мраморной статуей. Было бы бессмысленно и бесцельно создавать ещё один мир, совершенно тождественный с существующим [22, c. 458].

Копирование внешнего мира само по себе даже самой резкой реалистической теории никогда не представлялось целью искусства. В возможно верном воспроизведении действительности усматривался лишь залог творческой самобытности художника. В теории реализму противополагается идеализм, но на практике ему противостоит рутина, традиция, академический канон, обязательное подражание классикам — другими словами, гибель самостоятельного творчества. Начинается искусство с действительного воспроизведения природы; но, раз даны популярные образцы художественного мышления, появляется творчество из вторых рук, работа по шаблону [12, с. 112].

Это — обычное явление школы, под каким бы знаменем она ни явилась впервые. Чуть не каждая школа изъявляет притязания на новое слово именно в области правдивого воспроизведения жизни — и каждая по-своему права, и каждая отрицается и сменяется последующей во имя того же принципа правды. Это особенно характерно проявляется в истории развития французской литературы, которая вся — непрерывающийся ряд завоеваний истинного Реализма. Стремление к художественной правде лежало в основе тех же движений, которые, окаменев в традиции и каноне, стали позднее символом нереального искусства [17, с. 202].

Реализм в художественном значении противопоставлен, с одной стороны, романтизму, а с другой — модернизму. Чешский культуролог Дмитрий Чижевский показал, что, начиная с Возрождения, великие художественные стили чередуются в Европе через один. То есть барокко отрицает Ренессанс и отрицается классицизмом. Классицизм отрицается романтизмом, романтизм — реализмом. Таким образом, Ренессанс, классицизм, реализм, с одной стороны, барокко, романтизм и модернизм — с другой сближаются между собой.

В той или иной мере всякая художественная литература обладает элементами реализма, так как действительность, мир общественных отношений является ее единственным материалом.

1.1 «Магический реализм» в литературе

Роль магического реализма состоит в отыскании в реальности того, что есть в ней странного, лирического и даже фантастического — тех элементов, благодаря которым повседневная жизнь становится доступной поэтическим, сюрреалистическим и даже символическим преображениям [32, с. 221].

Термин «магический реализм», появившийся в середине 20-х годов XX века применительно к произведениям живописи, долгое время ассоциировался лишь с творчеством латиноамериканских писателей [25, с. 314].

«Магический реализм» применительно к литературе впервые был предложен французским критиком Эдмоном Жалу в 1931 году.

Прочно вошедший в научный обиход в отечественном и зарубежном литературоведении в первой половине XX века, данный термин до сих пор вызывает немало споров и дискуссий. Определяемый как один из наиболее радикальных методов «художественного модернизма», основанный на отказе от характерной для классического реализма онтологизации визуального опыта, в «магическом реализме» художник трактуется как «носитель своего рода магической способности «заклясть» реальность, придать ей те или иные черты, — вплоть до таких, которые сделали бы ее приемлемой для человека [19, с. 436].

Начиная с 20-х гг. XX века термин «магический реализм» начинает быстро распространяться в Европе и за ее пределами: в 1927 г. выходит перевод монографии Франца Рона испанском языке в журнале «Ревиста де-Оксиденте». Постепенно термин «магический реализм» выходит за рамки вопросов искусствоведения и начинает употребляться применительно к произведениям художественной литературы.

Феномен «магического реализма», бесспорно, достиг своего расцвета в произведениях писателей Латинской Америки.

«Магический реализм» постепенно завоевывал признание как творческий метод, название которого может быть переведено на русский язык как «волшебный, чудесный» реализм, т. е. реализм, который «не только уживается с волшебством и допускает возможность чуда, но и находит в них свою питательную среду и облекается в их причудливые формы [1, с. 24].

Фантастическая реальность писателей Латинской Америки объясняется как фольклорными источниками, так и неожиданными сочетаниями идей благодаря встрече разных цивилизаций. Это и «безудержное воображение» африканских рабов и индейцев, фантазия андалузцев и вера в сверхъестественное, свойственная галисийцам.

Стремление к переосмыслению европейских мифологем, составляющее специфику латиноамериканской литературы, проявилось уже в испаноамериканских хрониках и документах XVI в., когда возникла одна из ключевых культурных оппозиций — «Старый Свет — Новый Свет», — составившая способ реализации латиноамериканского художественного сознания и воплотившая принципиально важную идею: Америка — это иной мир, в корне отличный от европейского. Эта идея нашла отражение во множестве мотивов важнейших художественно-идеологических констант латиноамериканской культуры, таких, например, как «Рай Америки» и «Ад Америки» (индейский Рай и индейский Ад) или категория «чудо», применяемая по отношению к американской реальности, с сопутствующим мотивом «изумления» и чувством смещения европейской нормы. Эти константы, образованные путем переосмысления, «значения» европейских традиционных представлений и породившие целую разветвленную систему образов и мотивов, составляют основу общей латиноамериканской концептуально-метафорической доминанты — художественного кода культуры этого континента.

Говоря об особенностях своей культуры, А. Карпентьер, знаменитый писатель и идеолог магического реализма, отмечал, что для нее характерно «все незаурядное, выходящее за рамки установленных норм». А. Ф. Кофман, исследуя функционирование мифологических матриц в латиноамериканском художественном сознании, пришел к выводу о наличии одной свойственной латиноамериканской ментальности константе-«знаковости», выражающейся в непременной сверхпредельности, нарушении европейских норм, границ и канонов.

1.2 Элементы магического реализма

В магическом реализме выделяются следующие элементы:

— фантастические элементы могут быть внутренне непротиворечивыми, но никогда не объясняются;

— действующие лица принимают и не оспаривают логику магических элементов;

— многочисленны детали сенсорного восприятия;

— часто используются символы и образы;

— эмоции и сексуальность человека как социального существа часто описаны очень подробно;

— искажается течение времени, так что оно циклично или кажется отсутствующим. Ещё один приём состоит в коллапсе времени, когда настоящее повторяет или напоминает прошлое;

— меняются местами причина и следствие — например, персонаж может страдать до трагических событий;

— содержатся элементы фольклора и/или легенд;

— события представляются с альтернативных точек зрения, то есть голос рассказчика переключается с третьего на первое лицо, часты переходы между точками зрения разных персонажей и внутренним монологом относительно общих взаимоотношений и воспоминаний;

— прошлое контрастирует с настоящим, астральное с физическим, персонажи друг с другом;

— открытый финал произведения позволяет читателю определить самому, что же было более правдивым и соответствующим строению мира — фантастическое или повседневное [13, с. 584].

Известные авторы магического реализма: Алессандро Барикко, Амос Оз, Бен Окри, Габриэль Гарсия Маркес, Горан Петрович, Гюнтер Грасс, Джонатан Кэрролл, Дэвис Робертсон, Жозе Сарамаго, Жоржи Амаду, Исаак Башевис-Зингер, Итало Кальвино, Карлос Кастанеда, Карлос Фуэнтес, Лаура Эскивель, Лео Перуц, Луи де Берньер, Майринк Густав, Мигель Анхель Астуриас, Милан Кундера, Милорад Павич, Михаил Булгаков, Эрнесто Сабато, Эдвард Уитмор и др.

Кроме того, в стиле магического реализма написаны отдельные произведения известных писателей, обычно прибегающих к другим образным техникам: «Вольтерьянцы и вольтерьянки» Василия Аксенова, «Жизнь мальчишки» Роберта Маккаммона, «Сон № 9» Дэвида Митчелла, «Валентинка» Люциуса Шепарда, «Вино из одуванчиков» Рэя Брэдбери, «Сердца в Атлантиде» Стивена Кинга. Жизненный и творческий путь Г. Г. Маркеса Колумбийский прозаик и журналист Габриэль Хосе Гарсия Маркес, старший из шестнадцати детей, родился в Колумбии в городке Аракатака — банановом порту на берегу Карибского моря. Когда Г. Маркес был еще ребенком, его отец, низкооплачиваемый телеграфист, переехал с женой в другой город, оставив Габриэля на воспитание родителям жены. Особенно близок Г. Маркес был со своей бабушкой, поведавшей ему немало легенд и мифов, которые легли в основу многих произведений будущего писателя. Дед Г. Маркеса, полковник в отставке, рассказывал внуку «нескончаемые истории о гражданской войне, своей молодости». «Он брал меня в цирк и в кино и был своего рода пуповиной, связывавшей меня с историей и реальностью», — вспоминает писатель [16, c. 21].

После смерти деда (1936) Г. Маркес недолгое время учился в Барранкилье, пока не приобрел достаточно знаний, чтобы посещать школу в г. Зипакира недалеко от Боготы, где он получил степень бакалавра, что приблизительно соответствует диплому выпускника колледжа в Соединенных Штатах. В Колумбийский университет на юридический факультет Г. Маркес поступил в 1947 г. — в том же году в боготской газете «Наблюдатель» («Espectador») была опубликована его первая повесть «Третий отказ» («La tercera resignacion»). В течение последующих шести лет в этой же газете увидели свет около дюжины рассказов Г. Маркеса. Переехав в 1948 г. в Картахену, писатель продолжил свое юридическое образование и два года спустя стал репортером в «Геральде» («Heraldo»), где вел постоянную рубрику «Жираф». В 1954 г. Г. Маркес вновь возвращается в Боготу и становится репортером «Наблюдателя».

Как серьезный прозаик Г. Маркес впервые проявляет себя в 1955 г., написав повесть «Палая листва» («La hojarasca»). В это же время Г. Маркес печатает в «Наблюдателе» 14 статей из морской жизни, где вскрывает факты перевозки контрабанды колумбийскими военными кораблями. Эти статьи вызвали такой скандал, что газета была закрыта, а Г. Маркес, посланный в Европу корреспондентом «Наблюдателя», остался без средств к существованию [26, c. 112].

Проработав в Европе внештатным журналистом два года, Г. Маркес устроился в Пренса Латина — кубинское правительственное агентство новостей, а в 1961 г. перебрался в Мехико, где зарабатывал на жизнь сценариями и журнальными статьями и в свободное время писал книги. За повестью «Полковнику никто не пишет» («El coronel no tiene quien le escriba», 1961) через год последовал сборник рассказов «Похороны Мама-Гранде» («Los funerales de la Mama Grande») [3, c. 98].

Однако коммерческий успех Г. Маркесу принес появившийся в 1967 году роман «Сто лет одиночества» («Cien anos de soledad»). Первое издание романа, о котором Пабло Неруда с восторгом писал, что это, «быть может, величайшее откровение на испанском языке со времен «Дон Кихота» «, разошлось за неделю и вызвало, по словам ведущего перуанского писателя Варгаса Льосы, «литературное землетрясение». В этом романе вымышленная деревня Макондо (списанная с городка Аракатака, где Г. Маркес провел свое детство) символизирует собой Латинскую Америку, а ее основатель Буэндиа со своими потомками — историю мира. «Сто лет одиночества» — это настоящие литературные джунгли, — писал американский критик Уильям Макферсон. — Это фантастическое создание магии, метафоры и мифа» [2, c. 274] .

В центре следующего романа писателя «Осень патриарха» («El otono del patriarca», 1975) — гиперболизированный образ вымышленного американского диктатора, который рассматривается с различных углов зрения. Роман «Хроника объявленной смерти» («Cronica de una muerte anunciada») появился в 1981 г.; новаторский по форме, он повествует об убийстве, по-разному воспринятом различными и ненадежными очевидцами [16, c. 30].

Через год после выхода в свет «Хроники…» Г. Маркес получил Нобелевскую премию по литературе «за романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента». «На протяжении уже многих лет латиноамериканская литература демонстрирует такую мощь, какую редко встретишь в других литературных регионах», — отметил при награждении представитель Шведской академии Ларс Йюлленстен. — В произведениях Г. Маркеса, народная культура, испанское барокко, влияние европейского сюрреализма и других модернистских течений представляют утонченную и жизнеутверждающую смесь". Йюлленстен отметил также, что «Г.Маркес не скрывает своих политических симпатий, он стоит на стороне слабых и обездоленных, против угнетения и экономической эксплуатации"[1, c. 279]. Остановившись в своей Нобелевской лекции на условиях жизни в Центральной и Южной Америке, Г. Маркес коснулся темы эксплуатации коренного южноамериканского населения. «Смею думать, — заметил он, — что южноамериканская действительность, а не только ее литературное выражение, заслужила внимание Шведской академии». В заключение он согласился с тем, что писатель несет ответственность за «создание утопии, где никто не сможет решать за других, как им умирать, где любовь будет подлинной, а счастье — возможным и где народы, обреченные на сто лет одиночества, обретут, в конце концов, право на жизнь» [27, c. 93].

Детские впечатления, связанные с жизнью на берегу Карибского моря, оставили неизгладимый след в литературном творчестве Г. Маркеса. «Кажется, что сильнее всего повлияла на воображение Г. Маркеса его бабушка, — писал английский романист Салман Рушди в „Лондонском книжном обозрении“ („London Review of Books“). — И все же можно найти начало его литературных предшественников. Он сам признает влияние Фолкнера, и действительно, сказочный мир Макондо — это во многом графство Йокнапатофа, перенесенное в колумбийские джунгли». Другие критики писали о влиянии на Г. Маркеса таких разных писателей, как Джон Дос Пассос, Вирджиния Вулф, Альбер Камю и Эрнест Хемингуэй [17, c. 200]. одиночество маркес магический реализм Реализм в литературе — правдивое изображение реальной действительности.

«Магический реализм» — это реализм, в котором органически объединяются элементы реального и фантастического, бытового и мифического, действительного и мысленного, таинственного. Магический реализм присущий латиноамериканской литературе. В 1950; 60-х гг. латиноамериканская литература пережила настоящий «бум». Появился даже специальный термин «Карибское чудо» в литературе.

Это литературное течение много чем служит мифопоэтическому мировосприятию аборигенов Латинской Америки. Безоговорочная вера у существования добрых и злых духов, очеловечение сил природы, вера у существования потусторонних миров и восприятие смерти, и жизнь как двух сторон одной монеты, вера в возможности перевоплощения одного живого существа в другую — все это неотъемлемые слоги сознания индейцев.

Роль магического реализма состоит в отыскании в реальности того, что есть в ней странного, лирического и даже фантастического — тех элементов, благодаря которым повседневная жизнь становится доступной поэтическим, сюрреалистическим и даже символическим преображениям.

В числе современных «магических» реалистов и основоположником латиноамериканского «магического реализма» называют Г. Г. Маркеса, получившего за свои труды в данном литературном жанре Нобелевскую премию в 1982 г. Произведения Г. Г. Маркеса являются самым ярким примером смешения вымысла и реальности.

Раздел 2. Роман «Сто лет одиночества» Г. Г. Маркеса как произведение «магического реализма»

2.1 Общая характеристика «магического реализма» Г. Г.Маркеса

Эстетическое новаторство современного романа Латинской Америки состоит в обращении к мифологическому мышлению, донесенному народами континента до наших дней. Во многих произведениях современных латиноамериканских авторов действительность пропущена сквозь призму фольклорного сознания [8, c. 217].

Г. Г. Маркес вырос в условиях активно бытующей народной поэзии, и колумбийские национальные ценности всегда имели для него особую значимость. Писатель всегда указывал на раннее знакомство с историческими преданиями, сказками, «фантастическими» рассказами своего народа. Родное, колумбийское, неизменно соединяется у Г. Г. Маркеса с латиноамериканским — мир одной страны (Колумбии) словно выходит из берегов, расширяясь до целого континента — Латинской Америки.

Еще в юности, прочитав сборник Ф. Кафки «Метаморфозы», Г. Г. Маркес соотнес его со «страшными» историями бабушки и тетушек, и понял, что как в фольклоре, так и в литературе возможны фантастические превращения человека. «Магическая реальность» Г. Г. Маркеса в основе своей содержит народное сознание и фольклорно-мифологическое восприятие действительности. Писатель свободно ориентируется в фольклорном материале: знает практически все обрядовые и необрядовые жанры, что видно по его произведениям. При этом он отлично знает жанровую систему литературы, и для него устная народная поэзия и литература функционируют в состоянии дополнительности: они не противопоставлены как устный и письменный виды искусства, а являются взаимообогащающими формами единой словесности. В творчестве писателя сталкиваются миф и реальность, жизнь и смерть, юмор и трагизм. И в этой борьбе рождаются новые пути преобразования мира[16, c. 120].

Известным всему миру «магический реализм» стал благодаря роману «Сто лет одиночества». Жанр романа — «магический реализм» Г. Г. Маркеса — не поддается точному определению: семейная хроника, историческая эпопея, сказочная притча с элементами литературной пародии. На примере одной семьи писатель создал образ всей Латинской Америки от эпохи конкистадоров до наших дней. Маркес применил новаторский ход, когда в начале романа события XVI и XX веков сплавлены воедино, но по мере развития сюжета движение времени и событий постепенно ускоряется.

Черты «магического реализма» заметны и в других произведениях писателя. Так, в рассказе «Старик с крыльями» рассказывается о старике, который неожиданно появился на дворе обычной семьи. Место действия (поселок) и действующие лица (семья, соседи) изображенные реально, с большим количеством бытовых деталей. Фантастическим есть факт появления в поселке старика, ведь у него на спине крыла, а также его возможность одновременно появляться в разных местах. Люди стремятся объяснить для себя это необыкновенное явление, классифицировать каким-то образом старика. Соседка говорит, что это — ангел (магическое), с другой стороны, — это обычный старик (реализм), но у него необыкновенные крылья (магическое), поэтому его помещают в курятник! Ведь реальность и фантастика переплетаются уже в самом лице старика. Старик оставляет поселок тогда, когда к нему привыкают, как к обычному, тогда он поднимается в небо и летит [14, c. 95].

Еще один знаменитый роман Маркеса с чертами «магического реализма» — «Осень патриарха» (1975) — история об одиночестве абсолютной власти. Образ героя строится Маркесом на фантастическом гротеске. Диктатор-патриарх умирает в возрасте почти 200 лет после неоднократных воскресений, внешне он похож на гибрид человека и чудовища. Генерал — собирательный образ-карикатура латиноамериканского диктатора, коих в истории континента имелось предостаточно [20, c. 83]. «Магический реализм» в рассказах, романах писателя проявляется в весьма ощутимой народной сновидческой традиции, в эстетизации смерти, а также тематики страшного и ужасного, в художественной реализации представления о круговороте жизни — «законе вечного возвращения».

Жанр романа «магический реализм» Г. Г. Маркеса не поддается точному определению — семейная хроника, историческая эпопея, сказочная притча с элементами литературной пародии. «Магический реализм» Г. Г. Маркеса характеризуется неограниченной свободой, сращивает сферу приземленного быта и сферу сокровенного духовного мира.

Г. Г. Маркес очень естественно и выразительно показывает самые разные переживания личностей: на грани сознательно-бессознательного, в сфере разумно-неразумного, на переходе от жизни к смерти и т. п. При этом его повествование не теряет опору на латиноамериканскую и европейскую культурную традицию: используются национальные и общекультурные мотивы и образы[28, c. 347]. Роман «Сто лет одиночества» гораздо легче для восприятия, чем интеллектуальные произведения модернистов. Маркес сознательно делает ставку не на элитарного, а на массового читателя — не случайно он обращался к написанию сценариев для телесериалов.

2.2 «Сто лет одиночества» Г. Г. Маркеса в контексте «магического реализма»

Внутренняя логика магического реализма позволила Маркесу создать произведение эпического масштаба — «Сто лет одиночества».

«Сто лет одиночества» — роман, густо населенный персонажами. Именно герои, их непредсказуемость, трагичность и одиночество и создают неповторимый колорит романа. «Сто лет одиночества» — многоплановая книга, в которой на примере шести поколений рода Буэндиа прослеживается история Латинской Америки, а также отображенная в ней история буржуазной цивилизации.

Произведение построено на автобиографическом материале. Толчком к его написанию стали воспоминания детства автора[29, c. 132].

Сюжетную основу романа составили обобщенные и пропущенные через призму фольклорных представлений библейские предания, вместе с тем здесь же можно найти черты и древнегреческой трагедии, и романа-эпопеи. Сама атмосфера романа магическая. Чрезмерность и излишества являются здесь нормой повседневности. Тут есть летающие ковры, на которых катаются дети, эпидемии бессонницы и беспамятства, бессмертные военачальники, не смываемые со лбов пепельные кресты, возносящиеся на небо женщины. И все же, какой бы магической не была реальность, созданная воображением Габриэля Гарсиа Маркеса, — это все-таки именно реальность.

Главной идеей романа становится раскрытие мотивов произведения для утверждения объединения людей как противопоставление одиночества, упадка и смерти. А их отсутствующая солидарность только объясняет неумение любить. Роман «Сто лет одиночества» — это произведениепредупреждение потомкам, призыв к новым поискам и борьбе за новую жизнь.

Используя необыкновенно пестрый, локальный, чувственный материал латиноамериканской действительности, писатель показывает универсальные реалии человеческого существования.

В хронике Макондо предстает, преломляясь, словно луч света в спектре, жестокая мистификация героизма, саботирование побед либералов, добытых солдатами вроде Аурелиано Буэндиа и Геринельдо Маркеса, продажными политиканами, которые в далекой столице торгуют этими победами, превращая их в поражения. Время от времени в Макондо наведываются смехотворные картонные человечки для открытия памятников и вручения медалей: это представители власти, каждый из которых — маленькое живое воплощение лжи, частица большого общественного обмана. Гарсиа Маркес описывает их в карикатурном виде, с беспощадным порой сарказмом. Великие язвы, опустошающие земли: подчинение чужеземной метрополии, преобладание местных каст, невежество, отсталость, — не ведут ли они к моральному уничтожению личности, к отсутствию самотождественности, к гипнотическому сомнамбулизму, который лишает значимости американскую жизнь во всех ее проявлениях? Во всем этом находит отражение драма Латинской Америки [30, c. 64].

Важными чертами поэтики Маркеса становятся переплетение трагического и комического, серьезного и смешного. Невозможно отделить в произведении веселье от чувства глубокого трагизма ситуации. Примером могут стать описания эпидемии бессонницы, изображение событий гражданской войны. Пародийно рисуются действительно трагические вещи: смерть, насилие власти, убийства. Произведение Маркеса насыщено элементами абсурда. За свою жизнь полковник Аурелиано Буэндиа поднял тридцать два восстания и все проиграл, имел семнадцать сыновей, которые погибли в одну ночь, герой остался живым после четырнадцати покушений на его жизнь. И от всего этого ему остается лишь улица в Макондо, названная его именем.

В романе «Сто лет одиночества» мы встречаем не только потрясающую транспозицию быта, социальных условий и мифологии Америки: в нем есть также то, что гораздо труднее перенести в художественное повествование, — блестяще образцовое, законченное изображение моральной неприкаянности американца, точный портрет отчуждения, которое разъедает индивидуальную, семейную и коллективную жизнь наших стран. Библейское племя Буэндиа, где за Аурелиано неотвратимо следуют Аурелиано, а за Аркадио — Аркадио, в будоражащей и утомительной игре зеркалами — так похожей, с другой стороны, на игру в бесконечные генеалогические лабиринты, которыми полны истории об Амадисах и Пальмеринах, воспроизводит себя и расползается в беспредельных пространстве и времени. На их фамильном гербе, на их геральдических знаках зловещая отметина — одиночество [11, c. 117].

Мотив одиночества, одна из главных черт романа, присущ каждому представителю рода Буэндиа. Они отличались от других людей одиноким видом, с которым появлялись на мир. Это чувство отображается в кругу, который рисуют вокруг полковника Аурелиано адъютанты, в отношениях между Хосе и Пилар Тернер, которые «были не просто матерью и сыном, а товарищами по одиночеству». В романе есть ощущение существования неизвестных сил, которые будто толкают семью на разрушительную деятельность и приближают к трагическому финалу.

Также особенным чертам, автор выделяет любовь. Автор считает, что все беды Буэндиа походят из неспособности их любить. Для них это чувство имеет обезображенные формы: или как грубое проявление плоти, или как страх или трусливость, или как испепеляющая страсть. Даже символ любви в романе — Ремедиос Прекрасная — оказывается неспособной любить, ей неизвестно такое чувство, а ее красота приносит окружающим лишь смерть.

«Главное величие этой книги, — писал Марио Варгас Льоса, — состоит именно в том, что все в ней: действие и фон, символы и колдовство, предзнаменования и мифы — глубоко уходит корнями в реальность Латинской Америки, ею питается и в преобразованном виде отражает ее точно и беспощадно» [2, c. 70].

2.3 «Сто лет одиночества» — величайший миф современности

В романе «Сто лет одиночества» мы сталкиваемся, прежде всего, с чудесным богатством. Математическая, сдержанная и функциональная проза превратилась в стиль вулканической силы, в могучую искрящуюся реку, способную сообщить движение, изящество, жизнь самым смелым созданиям воображения. Воображение здесь разорвало все путы и скачет, закусив удила, в лихорадочном и головокружительном галопе, не желая знать никаких запретов, сшибая друг о друга все условности натуралистического реализма, психологического или романтического романа, пока не прочертит в пространстве и времени огненным словесным пунктиром жизнь Макондо от его рождения до смерти, не минуя ни один из пластов или уровней реальности, в которую она вписана: индивидуальный и коллективный, легендарный и исторический, социальный и психологический, бытовой и лирический.

«Сто лет одиночества» — апогей творческого мастерства Г. Г. Маркеса. К тому времени, когда роман был выдан впервые, его автор прожил без малого сорок лет, и накопил огромный багаж жизненного опыта, который он и воплотил в романе [5, c. 514].

Как и для большинства произведений Г. Г. Маркеса для романа «Сто лет одиночества» характерны размытость граней пространства, времени, реальности и фантазии. Роман пропитан магией и волшебством, алхимией и фантастикой, пророчествами и гаданиями, предсказаньями и загадками, казалась бы добрая сказка, но есть проблема, которую не могут решить герои романа, — одиночество.

Одиночество — наследственная черта, семейный знак и «проклятье» рода Буэндиа, но мы видим, что члены семьи запираются в своем одиночестве не сразу, а в результате разнообразных жизненных ситуаций. Боязнь мести, безумие, любовь, война…- вот далеко не все причины их одиночества.

На протяжении романа перед глазами проходит жизнь шести поколений семейства Буэндиа. Жизнь которых показана не полностью, а фрагментами, которые напоминают катрены Нострадамуса. Г. Г. Маркес пытается, как заразу, вычленить гнилую действительность, показанную в романе. Он акцентирует внимание на каждой ступени деградации общества, на каждом мгновенье обесцененного, бездуховного и в принципе бессмысленного существования человека.

Маркес выводит наружу все пороки рода человеческого, но не показывает пути их решения. Писатель сознательно оставляет много белых пятен в истории Макондо — дает читателю пространство для размышления и рассуждения, заставляет его думать [11, c.146].

Несмотря на важность и глубину поднимаемых автором вопросов, в романе преобладает ирония и сказка. «Сто лет одиночества» — это в первую очередь философская сказка о том, как нам надо жить на нашей планете повергнутой в одиночество Вселенной. Это притча о абсолютно реальной жизни наполненной чудесами, которые человек разучился видеть из-за своих «очков обыденности».

Гениальное соединение сказки и романа, мифа и притчи, пророчества и глубокой философии — это одна из составляющих которые принесли Маркесу всемирную славу титана мировой литературы и Нобелевскую премию [2, c.78].

Его роман — это новая Библия, в которой показаны все людские грехи и проступки. И, как и в Библии, за грехи следует наказания. И автор выносит суровый приговор серости, однообразию, обыденности. Это приговор творца за совершенные безумства, за годы греховности и безнравственности, за все сотворенное ради наживы. И этот приговор звучит так: «…тем родам человеческим, которые обречены на сто лет одиночества, не суждено появиться на земле дважды».

«Магическая реальность» Г. Г. Маркеса в основе своей содержит народное сознание и фольклорно-мифологическое восприятие действительности. Писатель свободно ориентируется в фольклорном материале: знает практически все обрядовые и необрядовые жанры, что видно по его произведениям.

Роман издан в 1967 году. Пабло Неруда писал: «Быть может, величайшее откровение на испанском языке со времен „Дон Кихота“» [2, c. 151].

Действие развивается в Макондо, основанном Хосе Аркадио Буэндиа. Как отмечают критики, Макондо символизирует собою Латинскую Америку в целом, ее историю и обычаи. Причем иногда отмечается, что Макондо и роман в целом настолько связаны с Латинской Америкой, что иностранному читателю многое в них окажется непонятным.

В романе рассказывается история рода Буэндиа, обреченного на сто лет одиночества. При этом автор постоянно обращается к разным временным пластам, начиная со времен Дрейка. Сюжет романа очень насыщен, так что фабулу его вычленить практически невозможно, на каждой странице происходят события, важные для романа в целом. Несмотря на важность и глубину поднимаемых автором вопросов, в романе преобладает ирония и сказка. «Сто лет одиночества» — это в первую очередь философская сказка о том, как нам надо жить на нашей планете, повергнутой в одиночество Вселенной. Это притча о абсолютно реальной жизни, наполненной чудесами, которые человек разучился видеть из-за своих «очков обыденности».

Заключение

В последние десятилетия XX века целый ряд писателей открывает для себя новые формы фантастического, т. е. «магического» реализма.

«Магический реализм» способствовал обновлению латиноамериканской прозы, прежде всего романа. Успехи и специфика романистики привели в конце 50-х годов к появлению понятия «новый латиноамериканский роман».

Распространение тенденций к метафизической или к мифологической литературе носит географический характер. К первой тенденции более привержены писатели Ла-Платы, ко второй — писатели Карибского бассейна.

Сами корифеи латиноамериканской прозы, пытаясь определить причины успеха литературы Латинской Америки, нередко сходятся в том, что они — в щедрости фантазии, богатстве латиноамериканской вселенной, которая в конце концов от индейского фольклора шагнула прямо к общечеловеческим культурным ценностям.

Прочно вошедший в научный обиход в отечественном и зарубежном литературоведении в первой половине XX века, данный термин до сих пор вызывает немало споров и дискуссий. Определяемый как один из наиболее радикальных методов «художественного модернизма», основанный на отказе от характерной для классического реализма онтологизации визуального опыта, в «магическом реализме» художник трактуется как «носитель своего рода магической способности «заклясть» реальность, придать ей те или иные черты, — вплоть до таких, которые сделали бы ее приемлемой для человека .

Произведение Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества» традиционно рассматривается как пример «магического реализма», отличается также постмодернистским характером повествования, в котором процесс переписывания истории является одним из основных.

В основе «Ста лет одиночества» Маркеса — народная мифологизированная картина мира, лишь направляемая, корректируемая творческим волеизъявлением писателя. В этом ее отличие от вымыслов Борхеса и Касареса, не укорененных столь непосредственно в народном мировосприятии. Маркесом движет потребность к воссозданию былой индейской и первопроходческой ментальности, а писателями Ла-Платы, при отсутствии в литературе преемственности, культурной традиции (по сравнению со странами Европы и теми, что унаследовали цивилизации майя, ацтеков или инков) — потребность стать демиургами новой реальности.

Проведя анализ произведения Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества», мы имеем дело по сути с хроникой жизни поселка от его основания до превращения в город — и далее до гибели в стихийном бедствии. Описывается жизнь во всем ее многообразии — перед нами развертываются во взаимодействии характеры разных людей в самых разных ситуациях: в условиях войны и в условиях мирной жизни.

Особое место среди тем романа занимает исследование разрушительного влияния прогресса науки на жизнь людей, долгое время изолированных от большого мира, живущих вековыми устоями предков, верящих в чудеса, имеющих богатую фольклорную традицию и особое видение мира.

Самыми явными в творчестве «магических» реалистов являются темы стыда и одиночества, фальшивого чуда или бесполезности героя, мотивы запретной любви и возмездия за содеянное, мотив кровопролития и т. д.

«Магический реализм», являющийся типом реалистического повествования, стирает границы между традициями и экспериментом.

Литература

«магов», получившая широкое признание, ознаменовала начало нового диалога культур, когда каждая из литератур предполагает совместное осмысление существующих проблем и вопросов.

Противопоставление исторической правды и фантазии наблюдается во многих современных романах писателей Латинской Америки и стран Европы. «Магический реализм» как весьма самостоятельное течение литературы второй половины XX века представлен в странах латинской Америки следующими именами. В Перу — это Х. М. Аргедас, показавший в романе «Глубокие реки» (1958) жизнь перуанской провинции сквозь призму индейского мировоззрения. В Парагвае таким писателем стал А. Роа Бастос, наполнивший роман «Сын человеческий» (1959) фантастическими мотивами мифологии индейцев-гуарани. В Мексике — Хуан Рульфо и Карлос Фуэнтес. В Колумбии программу «магического реализма» прекрасно осуществил Г. Гарсиа Маркес в своем знаменитом романе «Сто лет одиночества» (1967)[11, c. 130].

1. Андреев Л. Г. История зарубежной литературы XX века, под ред.// Андреев Л. Г., М.: 1980 г. — 172 с.

2. Бахтин М. М. Литературно-критические статьи.// Бахтин М. М. — М., 1986. — 543с.

3. Борхес Х. Л. Автобиографические заметки // Борхес Х. Л. Собр. соч.: В 4 т. — СПб., 2001. — Т. 3. — 317 с.

4. Богословесный В. Н. История зарубежной литературы XX века 1917;1945 г., под ред.// Богословесного В. Н., Гражданской З. Т., М.: 1990 г. — 220 с.

5. Ведрашко А. В. Зарубежная литература ХХ века: Хрестоматия т.1, под ред.// Ведрашко А. В.: 1981 г. — 628 с.

6. Ведрашко А. В. Зарубежная литература ХХ века: Хрестоматия т.2, под ред.// Ведрашко А. В.: 1981 г. — 628 с.

7. Дмитриев А. С., Колесников В. И. Зарубежная литература XIX в.: м: Хрестоматия историко-литературных материалов: Учебное пособие.// Сост. Дмитриев А. С., Колесников В. И., Н. И. Новикова — М.: Высшая школа, 1990. -С .474−477

8. Дмитриева А. С. История зарубежной литературы XIX века, Часть I, под ред.// Дмитриева А. С., М.: 1999 г.- 345с.

9. Дюкина О. К. Современные писатели Испании и Латинской Америки.// Дюкина О. К. — М., 2004. — 448 с. История литератур Латинской Америки. XX век: 20−90-е годы. — М., 2004. — 460 с. Кутейщикова, В. Новый латиноамерикансий роман // В. Кутейщикова.- М., «Современный писатель», 1976. — 237 с. Лапин, И. Л. Зарубежная литература. Историко-литературный компендиум // Лапин И. Л., Лапунов С. В., Здольников В. В. Витебск, «УО ВГУ им. П.М. Машерова», 2007. — 140 с. Литературный энциклопедический словарь // Под общ. ред. Кожевникова В. М., Николаева П. А. — М.: Советская энциклопедия, 1987. — 752 с. Мамонтов С. П. Испаноязычная литература стран Латинской Америки XX века.// Мамонтов С. П — М., 1983. — 368 с. Маркес, Г. Г. Сто лет одиночества / Г. Г. Маркес. М., «Правда», 1986. — 447 с. Мартин Д. Габриэль Гарсиа Маркес. Биография. / Мартин Д., «Слово», 2011. — 624 с. Михальская Н. П. Зарубежная литература. XX век. Учебник для студентов педагогических ВУЗов. // Михальская Н. П. — 2004: Издательство: Дрофа.- 464 стр. Ожегов С. И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов.// Под ред. чл.-корр. АНСССР Н. Ю. Шведовой.—20-е изд., стереотип. М.: Рус. яз., 1989.—750 с. Папоров Ю. Н. Габриэль Гарсия Маркес. Путь к славе.// Папоров Ю. Н. — СПб., 2003. — 340 с. Пелевин В. О. Икстлан — Петушки // Relics: Избранные произведения. — // Пелевин В. О. — М., 2007. — 180 с. Руднев В. Культура и реализм // Руднев В. — Даугава, 1992. — 320 c. Руднев В. Морфология реальности: Исследование по «философии текста» .// Руднев В — М., 1996. — 290 c. Соловьева Н. А. История зарубежной литературы XIX века: Учебник для вузов. / Под ред.// Соловьевой Н. А. — М.: «Высшая школа», 1999. 172 Современные прозаики Латинской Америки // Под. ред. С. П. Мамонтова. М., «Прогресс», 1972. — 548 с. Современный словарь по культурологи. -Мн.: «Современное слово», 1999. 736с. Столбов, В. Пути и жизни // В. Столбов. М., 1985. — 281 с. Сучков Б. Лики времени. Статьи о писателях и литературном процессе.// Сучков Б. — М., 1976. — 268 с. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература XX века. В двух книгах. М.: «Олимп»; 000 «Издательство ACT», 1997. Книга I (A — И) — 832с; Книга II (И — Я) — 768с. Цурганова Е. А. Современный роман. Опыт исследования // отв. ред. Цурганова Е. А. -М.: Наука, 1990. — 288 с. Торрес-Риосеко, А. Большая латиноамериканская литература // Торрес-Риосеко А. — М., «Прогресс», 1972. — 176 с. Традиции и взаимодействия в мировой литературе: межвуз. сборник науч. трудов. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2004. — 195 с. Хализев В. Е. Теория литературы // В. Е. Хализев. М.: Высшая школа, 2000. — 398 с. Художественное своеобразие литератур Латинской Америки. М., 1976. — 276 с. Якобсон Р. О. О художественном реализме // Якобсон Р. О. Работы по поэтике. — М., 1987. — 256 с.