Особенности перевода комического элемента в художественных произведениях

1. Перевод игры слов Перевод игры слов — одна из самых сложных задач переводчика, для решения которой необходимы и богатый опыт художественного перевода, и владение обоими языками в совершенстве, и общая культура, и, «в первую очередь, чувство юмора, сообразительность и талант». Влахов С, Флорин С, Непереводимое в переводе. -М. Международные отношения. 1980. С. 287. Автор художественного произведения нередко прибегает к этому приёму, чтобы создать яркий и запоминающийся образ, дополняя яркими деталями характер героя, подчёркивая особенности его мышления.

Игру слов так же часто называют «каламбуром». Рассмотрим определение данного термина:

Каламбур — стилистический оборот речи или миниатюра определенного автора, основанные на комическом использовании одинакового звучания слов, имеющих разное значение, или сходно звучащих слов или групп слов, либо разных значений одного и того же слова и словосочетания Большая Советская Энциклопедия. 2-е издание. Под редакцией Б. А. Введенского. -М. Государственное научное издательство «Большая Советская Энциклопедия», 1953. С. 391.

В своём труде «Непереводимое в переводе» Влахов и Флорин разделяют каламбуры на 4 типа:

• 1) Оборот речи
• 2) Самостоятельное произведение, миниатюра
• 3) Заголовок (например, заголовок в газете или название рассказа)
• 4) Подпись к рисунку или карикатуре.

Перевод каждого из этих типов каламбура имеет свои особенности.

• 1) Оборот речи всегда непосредственно связан с контекстом и зависит от него. С одной стороны, это затрудняет перевод, а с другой, помогает найти наиболее удачные варианты.
• 2) Перевод миниатюры даёт переводчику возможность более свободно подбирать средства, так как данный текст переводится как отдельное целое.
• 3) Перевод каламбура-заголовка является самой сложной задачей, так как в заголовке содержится смысл всего текста, его краткая смысловая характеристика, при этом отсутствует контекст.
• 4) «Успех перевода подписи к карикатуре зависит от умения переводчика найти и передать связь между кистью и пером» Влахов С. Флорин С. Указ. соч. С. 288.

Николай Михайлович Любимов, советский переводчик, автор многочисленных мемуаров, считает, что, передавая игру слов, нужно стараться «по возможности играть на тех же словах, на которых играет автор. Если же каламбур имеет совершенно определенный социально-политический адрес, если он имеет идейное значение, переводчику надлежит напрячь все усилия и передать его с художественной точностью. Там же, где преследуется чисто звуковая игра, переводчик вправе отступить от буквы оригинала, если иначе ему не создать того комического эффекта, которого добивался автор» Любимов Н. М. Перевод — искусство. Москва. Советская Россия. 1982. С. 89.

И смысловая, и стилистическая нагрузка каламбура должна быть полностью отражена в переводе. Причём, переводчик не должен выходить за рамки комического жанра, будь то безобидная шутка или острая ирония Кузьмин С. С. Смех как переводческая проблема, Тетради переводчика. Вып. № 13. — М.: Международные отношения. 1976. С. 47.

Основной успех каламбура заключается в эффекте неожиданности. Читатель ожидает увидеть одно, а видит другое. Поэтому часто в основе шутки оказывается тот или иной хорошо известный всем, но несколько искажённый фразеологизм. Следовательно, читатель воспринимает два значения: первое — известный ему фразеологизм, второе — нечто неожиданное, ломающее привычный смысл, привнесённое авторским вмешательством. Именно на этом когнитивном диссонансе строится эффект комизма. Об этом же пишет и М. А. Кулинич в своей работе «Лингвокультурология юмора» Кулинич М. А. Указ. соч. С. 68−69. .

С.С. Кузьмин в своей статье «Смех как переводческая проблема» разделяет перевод фразеологизмов на три типа с точки зрения идиоматичности:

• 1) фразеологический — это перевод с использованием фразеологизма (деформированного или недеформированного, одного или нескольких).
• 2) метафорический.
• 3) неидиоматический.

«Метафорический перевод есть перевод идиоматический, но без использования фразеологизма языка перевода. Главной характеристикой метафорического перевода является небуквальное понимание его образности рецептором. Не всякое калькирование делает перевод метафорическим. Сделать из кальки метафору означает избежать буквализма» Кузьмин С. С. Указ.соч. С. 51., — утверждает Кузьмин.

Из вышесказанного можно сделать следующие выводы о передаче фразеологизма в переводе:

• 1) При переводе фразеологизма нужно стремиться в полной мере передать его идиоматичность.
• 2) «Метафора способна обеспечить лишь слабую степень (уровень) идиоматичности, поскольку ее образ является значимым» Там же.
• 3) Высокая степень идиоматичности может быть достигнута с помощью адекватного фразеологизма языка перевода.

Таким образом, «основными элементами каламбура являются, с одной стороны, одинаковое или близкое до омонимии звучание (в том числе и звуковая форма многозначного слова в его разных значениях), а с другой — несоответствие до антонимии между двумя значениями слов, компонентов фразеологической единицы и «свободных» слов («жизнь бьет ключом — по голове»), слова и его компонентов («белоручка» — «белые руки»), слова и произвольных кусков его, типа шарад («Злато, злато! Сколько через тебя зла-то"1, разрядка наша — авт.), слова и его ложной, произвольной, «народной» этимологии (вместо «спекулянт» — «ску-пелянт»), а также устойчивого и омонимического ему словосочетания («баснями не накормишь и соловья»)» Влахов С. Флорин С. Указ. соч. С. 290.

А вот что по поводу игры слов пишет В. С. Виноградов в своей статье «Формально-обусловленный перевод каламбуров-созвучий»: «Каламбуры, возникающие на основе созвучий, обычно состоят из двух компонентов, каждый из которых может быть словом или словосочетанием». Первый компонент учёный называет опорным, а второй — результирующим. Для более чёткого представления об этих терминах, Виноградов приводит пример: «В известном афоризме Козьмы Пруткова: „Приятно поласкать дитя или собаку, а всего необходимее полоскать рот“ каламбурно обыгрываются два глагольных омонима. Первый из них, „поласкать“, мы рассматриваем как стимулятор, позволивший начать игру словом, а глагол „полоскать“ считаем результантой, завершающей каламбур» Виноградов В. С. Формально-обусловленный перевод каламбуров-созвучий. Тетради переводчика. Вып. № 9. — М.: Международные отношения, 1972. С. 71.

Если же основанием каламбура является имя собственное, то переводчик зависит не только от смыслового содержания, но и от формы игры слов, тогда приходится искать или придумывать аналог с таким расчётом, чтобы «внутренняя форма этого слова содержала комический намек на сущность, облик, положение или поступок названного опорным компонентом персонажа» Там же. С. 72. В некоторых случаях можно брать лишь основу какого-либо слова и использовать ее в качестве результирующего компонента каламбура.

Таким образом, игра слов может быть успешно воспроизведена на языке перевода, если подчиняться не букве, а «духу» словесной игры и, если переводчик грамотно и адекватно использует богатства родной речи.

Основная трудность переводчика заключается в том, что при переводе обычного текста задача состоит только в том, чтобы его содержание «влить в новую языковую форму», в то время как при переводе каламбура, приходится менять и форму подлинника, а иногда и само содержание, если, сохранив форму, старое содержание сохранить невозможно (для художественного текста план выражения иногда может быть важнее плана содержания). Поэтому в таких случаях перевод не всегда получается точным, так как для абсолютной передачи игры слов, в языке оригинала и в языке перевода должна существовать полная эквивалентность как минимум двух значений.

Таким образом, можно сделать вывод, что при переводе каламбура передача и содержания и формы практически не возможна, то есть буквальный перевод — скорее исключение, чем правило. Возникает вопрос, чем жертвовать. Решение данной проблемы зависит в первую очередь от контекста, во вторую — от возможностей языка перевода.

Влахов и Флорин предлагают рассматривать перевод каламбуров на трёх уровнях: фонетическом, лексическом и фразеологическом.

На фонетическом уровне звуковая сторона преобладает над смысловой.

К лексическому уровню можно отнести три типа калабмуров:

• 1) Обыгрываются целые слова или части корней/аффиксов, или же той или иной части слова.
• 2) Каламбур основывается на многозначности или омонимии.
• 3) Игра слов, в основе которой лежит какая-либо другая лексическая категория — антонимия, этимология и так далее.

Тем не менее, каким бы ни был переводимый каламбур, в его основе всегда будет лежать омонимия в том или ином виде.

Среди различных форм игры слов в художественной литературе преобладают фразеологические каламбуры (не только из-за того, что уровень более высокий, но и потому что фразеологическая единица не исключает участия и лексических единиц).

Осложнён каламбур может быть, например, введением в него авторского неологизма или же «приданием нового значения существующему слову на основе лишь близости созвучий» Влахов С. Флорин С. Указ соч. С. 296. Например, как у Чуковского «противозажиточные средства» или «Кот кончил высшее техническое урчилище» Воспоминания о Корнее Чуковском. Под редакцией Смирновой В. В. — М. Сов. Писатель. 1977. С. 140. В таких случаях, переводчику остаётся только изобретать слова, подходящие к контексту.

Иногда возможны переводы кальками. Виноградов пишет о калькировании: «В художественном переводе этот прием характерен не для передачи значений слов-реалий, то есть общеупотребительных слов в определенной национальной общности, а при воссоздании индивидуально-авторских неологизмов, когда переводчик, соперничая с автором, придумывает столь же выразительные, как в оригинале, окказиональные слова. Таких словесных „придумок“ и калек много среди нарицательных имен и так называемых говорящих имен собственных. К калькированию прибегают и при переводе пословиц и поговорок, когда в силу различных причин необходимо сохранить не только их смысл, но и их образно-смысловую основу» Виноградов В. С.

Введение

в переводоведение (общие и лексические вопросы). — М. Издательство института общего и среднего образования РАО. 2001. С. 118. С. И. Влахов и С. П. Флорин в своих рассуждениях об игре слов приводят такой пример: «в приписываемом Пушкину каламбуре: „—А, понимаю, — смеясь заметил Пушкин, — точно есть разница: я молокосос, как вы говорите, а вы виносос, как я говорю“ Горчаков В. П. Выдержки из дневника об А. С. Пушкине (цит. по Е.П. Xодаковой. Употребление каламбуров в речи русского общества начала XIX века. PP. № 5. 1973. С. 155). Такого красочного слова — „молокосос“ — в болгарском языке нет, но есть фразеологическая единица, аналогичная рус. „молоко на губах не обсохло!“ — „мирише му устата на мляко“ (т. е. рот пахнет молоком), где для каламбурных целей достаточно переменить „молоко“ на „вино“. На немецкий можно перевести ближе — переиграв Milchbart на Weinbart» Влахов С. Флорин С. Указ. соч. С. 297.

Если переводчик сталкивается с многозначностью лексической единицы, то ещё есть вероятность, что эквивалентная единица есть в языке перевода, но если же перевести нужно омонимы, то эта вероятность становится чрезвычайно малой. У Влахова и Флорина по этому поводу приводится пример: «ни в одном ПЯ нельзя ожидать наличия связи между водоплавающей птицей и ложным слухом (утка) или деревом и фальшивкой (липа). Поэтому переводят обычно „по смыслу“, т. е. передают только семантическое содержание, причем исчезает игра слов; в лучшем случае сохраняется антонимия, а этого недостаточно, чтобы был каламбур. Стало быть, нужна замена. Например, фальшивка переводится фр. faux, омонимическим значением которого является „коса“; это уже могло бы явиться основой для нового каламбура» Там же. С. 298.

В некоторых случаях, у переводчика нет возможности пословно передать смысл и сохранить «каламбурность» словосочетания. Влахов и Флорин утверждают, что в этом случае выход один — создавать свою игру слов, нередко эта новая «версия» создаётся совсем на другой основе, далёкой от оригинала, но тем не менее в таком случае именно это решение является правильным. Ещё один выход из затруднительного положения переводчика: если есть острая необходимость передать игру слов, но язык перевода не предоставляет такой возможности, можно найти рифму и сочетать её с антонимическим употреблением, или же просто постараться сохранить рифму, чтобы хоть как-то указать читателю на «каламбурность» подлинника.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что для наиболее успешного перевода игры слов, необходимо внимательно изучить конкретный случай и выбрать оптимальный вариант для его передачи. Если языки оригинала и перевода близки по лексическому (или же фонетическому) составу, то проблем с переводом каламбура быть не должно, если же языки сильно отличаются по всем параметрам, то придётся находить другие способы и порой даже изобретать новые варианты передачи такого важного комического элемента, как игра слов.

2. Перевод имён собственных.

Ещё одну трудность на пути переводчика составляют ономастические реалии, хотя на первый взгляд, может показаться, что в их переводе нет никакой сложности, так как имена собственные обычно передаются с помощью фонетической или графической транслитерации.

В юмористических произведениях, в роли комического элемента часто выступают имена собственные, нередко они бывают говорящими, а значит, их следует переводить, не теряя смысл, который вложил в них автор подлинника. Проблема заключается в анализе имени и определении его функции в тексте, так как именно от этого зависит способ его передачи при переводе.

В.С. Виноградов предлагает делить книжные имена на два типа в зависимости от их функций, которые отражаются на их плане выражения и плане содержания:

• 1) Имена, которые были созданы автором согласно общепринятой модели и мало отличающиеся от реальных названий и фамилий (например, Чичиков, Чацкий, Дубровский и др.), то есть имена, которые называют предмет мысли, которые соотносятся с конкретным персонажем.
• 2) Имена, которые являются собственными и в то же время нарицательными. Они не только называют персонажа, но и характеризуют его, обычно с сатирической или иронической точки зрения Виноградов В. С.

  Введение

  в переводоведение (общие и лексические вопросы). С. 161.

Во главе этой группы стоят окказиональные антропонимы и топонимы. Виноградов называет смысловое имя своеобразным тропом, который, по его мнению, равнозначен метафоре или сравнению, и используется этот троп в стилистических целях, для создания образа персонажа или описания социальной среды. Обычно смысловые имена придумываются автором согласно существующим в ономастике традициям и моделям.

Такое имя, будучи транскрибированным, не может оказать должного эмоционального воздействия на читателя, поэтому переводчик стремится сохранить смысловую нагрузку имени персонажа. Но существуют и такие говорящие имена, которые не вполне понятны и самим носителям языка. Что же делать в таком случае?

Влахов и Флорин выделяют 3 категории говорящих имён:

• 1) Обычно не подлежат переводу, так как их назывная функция всё же преобладает над коммуникативной, то есть план выражения заслоняет план содержания).
• 2) Подлежат переводу в зависимости от контекста, который может «высветлить» их содержание.
• 3) Требуют такого перевода или такой постановки, при которых можно было бы воспринять как назывное, так и семантическое значение (каламбуры) Влахов С. Флорин С. Указ. соч. С. 216.

Стоит заметить, что в юмористических текстах чаще всего встречается именно третий тип говорящих имён.

3. Перевод контаминированной лексики.

В юмористических произведениях часто встречаются случаи искажения речи персонажей, нарушения общепринятых лексических, грамматических и фонетических норм с целью создания комического эффекта. Такой вид отклонения речи от нормы, намеренное или ненамеренное коверканье разговорной речи, Я. И. Рецкер с оговоркой Рецкер Я. И. Передача контаминированной речи в переводе и роль традиции, Тетради переводчика. Вып. № 5. -М. Международные отношения. 1968. С. 92: «За неимением лучшего термина мы объединяем все случаи нарушения указанных норм под понятием контаминации речи, рискуя вызвать возражения против такого расширительного толкования значения этого слова». называет контаминированной лексикой. Поясним, что такое контаминация:

Контаминация — это взаимодействие близких по значению или по звучанию языковых единиц (чаще всего слов или словосочетаний), приводящее к возникновению, не всегда закономерному, новых единиц или к развитию у одной из исходных единиц нового значения Большой энциклопедический онлайн-словарь: http://slovari.299.ru/word.php?id=30 288&sl=enc. Таким образом, существуют два типа отклонений, которые условно назвали коллективными и индивидуальными.

I. Коллективные: просторечие, диалекты, жаргоны, арго, сленг и профессиональные языки.

II. II. Индивидуальные: вольности устной речи, детский язык, ломаная речь, дефекты речи (косноязычие, шепелявость, сюсюканье, гнусавость, картавость, пришепетывание, заикание и пр.), ошибки в произношении и правописании Влахов С. Флорин С. Указ. соч. С. 251.

Я.И. Рецкер в своей работе утверждает, что при выборе способа передачи контаминации в переводе следует руководствоваться функциональным принципом, то есть следует подбирать функциональный аналог в языке перевода. Также Я. И. Рецкер делает вывод, что «главное при выборе средств передачи контаминированной речи в переводе это сохранение естественности, правдоподобия русского варианта. Поэтому переводчик не должен быть связан применением именно той категории средств, какими пользуется иностранный автор. В большинстве случаев это не только не нужно, но просто невозможно… А раз переводчик имеет право заменять одни языковые средства другими (грамматические лексическими, фонетические грамматическими, короче, любые любыми, в соответствии с нормами контаминации русской речи), то следовательно он может применять приемы контаминации не там, где это сделано в иностранном подлиннике. Другими словами, он может пользоваться приемом компенсации» Рецкер Я. И. Указ. соч. С. 103.

Нередко комических персонажей наделяют каким-либо дефектом речи: шепелявость, картавость, гнусавость и так далее. При переводе эти дефекты также обычно передаются с помощью функционального аналога или оговариваются ремаркой: «картаво произнёс молодой человек», «зашепелявил старик», «заикаясь» и тому подобное. Некоторые дефекты одного языка могут быть нормальным явлением другого. Например, такое распространённое явление, как картавое «р», которое в русском языке считается отклонением, во французском языке — норма.

При переводе жаргонизмов, сленга и арго в первую очередь следует прибегать к функциональным аналогам, если, конечно, такие существуют в языке перевода. Вышеперечисленные категории (жаргон, арго, сленг) Влахов и Флорин склонны относить к общей категории просторечий, поэтому, по их мнению, переводчик имеет право переводить любую из этих лексем просторечием, благодаря чему текст перевода приобретает нужную характеристику и отклонение от литературной нормы, имеющиеся в тексте оригинала.

Так как лексика данной категории подвержена частым изменениям, следует тщательно выбирать аналог в языке перевода, не упуская из виду временной аспект, а также местный фактор (особенно если речь идёт о диалектах, которые находятся на грани с просторечием).

Т.С.Новикова в статье «„Фитили“ и „Доходяги“» пишет о некоторых особенностях этой группы лексики: «Нестандартные элементы литературного языка имеют определенный коммуникативный статус и языковую ценность прежде всего, как общепринятые экспрессивные средства стилистики сниженной речи, отражающие в какой-то мере функционально-стилистическое варьирование словарного состава национального языка. При этом они имеют все основные признаки разговорности: отражение психологии среднего носителя языка и ситуаций повседневной жизни, спонтанный характер выражения, эмоциональность, конкретность, образность, фамильярность.» Новикова Т. С. «Фитили» и «доходяги» проблема эквивалентности при переводе жаргонизмов и просторечизмов (на примере переводов повести, А И Солженицына «Один день Ивана Денисовича» на английский язык). — М. Элпис. 2006. С. 350−358.

4. Перевод реалий.

Перевод реалий — одна из самых сложных проблем перевода. Реалии представляют собой предметы и явления национального и исторического своеобразия, которые незнакомы культуре страны языка перевода.

В своём труде «Непереводимое в переводе» Влахов и Флорин определяют реалии как: «слова (и словосочетания), называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому; будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) других языках, а, следовательно, не поддаются переводу на общих основаниях», требуя особого подхода. Влахов С. Флорин С. Указ. соч. С. 88.".

Согласно Влахову и Флорину существует два способа перевода реалий: транскрипция и перевод.

I. Транскрипция реалии — это «механическое перенесение реалии из языка оригинала в язык перевода графическими средствами последнего с максимальным приближением к оригинальной фонетической форме…» Там же.

II. Перевод реалии, который ещё называют заменой или субституцией, необходим, когда транскрипция невозможна или нежелательна.

В свою очередь перевод может производиться несколькими способами:

• 1) Введение неологизма — создание нового слова или словосочетания. По мнению Влахова и Флорина этот способ перевода наиболее подходит для передачи реалии после транскрипции.
• а) Кальки — «заимствование путем буквального перевода (обычно по частям) слова или оборота» Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. -М. Советская Энциклопедия. 1996. С. 188. Но при переводе калькой не всегда удаётся сохранить колорит.
• б) Полукальки — частичные заимствования, которые состоят из элементов слов родного языка и иностранного (например, «трудоголик» — «workaholic»).
• в) Освоение — «адаптация иноязычной реалии» Влахов С. И. Флорин С.П. Указ. соч. С. 88. — присвоение иноязычной реалии обличия и свойств, известных стране языка перевода. При этом возможна потеря часть эстетической информации.
• г) Семантический неологизм — придуманное переводчиком слово или словосочетание, которое передаёт смысловое содержание реалии. Отличие от кальки заключается в «отсутствии этимологической связи с оригинальным словом.» Там же. С. 88−91.
• 2) Приблизительный перевод реалий — перевод реалии стилистически нейтральной лексической единицей.
• а) Родо-видовая замена — приблизительная передача реалии посредством единицы с более широким (иногда более узким) значением.
• б) Функциональный аналог — «элемент конечного высказывания, вызывающего сходную реакцию у русского читателя». Там же.
• в) Описание, объяснение, толкование используется в том случае, если нельзя передать транскрипцией и требуется объяснение.
• 3) Контекстуальный перевод обычно противопоставляют словарному, указывая, на «соответствия, которые слово может иметь в контексте в отличие от приведенных в словаре.» Влахов С. И. Флорин С.П. Указ. соч. С. 88−91.

И.С. Алексеева называет реалии экзотизмами и считает основным способом их перевода межъязыковую транскрипцию, так как это удобный вариант для создания национального колорита и хорошая возможность внедрить в текст звуковое подобие иноязычной речи. Нередко переводчику приходится вводить в текст краткие пояснения к реалиям, чтобы прояснить ситуацию для иностранного читателя. Может случиться так, что изобилие траскрибируемых экзотизмов создаст «эффект „непрозрачности“ содержания», тогда переводчику некоторые реалии приходится «передавать с помощью семантического соответствия по принципу родовой замены» Алексеева И. С. Указ. соч. С. 182.

Л.Сальмон предлагает три техники, чтобы избежать объёмных примечаний в тексте перевода и при этом достигнуть функциональной эквивалентности: 1) разъяснение (добавление в текст перевода минимальных единиц, которые могут разъяснить иностранному читателю, о чём идёт речь). Например: «чекисты» = guardiani del socialismo («надзиратели социализма»). 2) обобщение (замена специфического термина оригинального текста на более широкое понятие языка перевода). Например: Агдам = вино. Также можно объединять эти техники перевода: тогда Агдам = азербайджанское вино. Таким образом, получилось разъяснение посредством обобщения. 3) Смещение (замена незнакомого термина на более понятное название на языке перевода). Например: Буратино = Pinocchio Сальмон Л. Указ. соч. С.229−232.

В своих юмористических автобиографичных произведениях, для создания комического элемента С. Довлатов часто прибегает к использованию различных средств художественной выразительности, которые зачастую представляют собой трудности для переводчика. Метафоры, красочные эпитеты, фразеологизмы, каламбуры, жаргонизмы и просторечия помогают писателю воссоздать национальный колорит страны и подчеркнуть абсурдность и харизму советского характера. Все эти лексические категории нередко представляются труднопереводимыми элементами. В практической главе данной работы мы проанализируем перевод сборников Сергея Довлатова «Записные книжки» и «Чемодан» на итальянский язык и выявим проблемы передачи писательского юмора и удачные переводческие решения.