Теоретическая база исследования

Подходы к цветовосприятию в различных науках

Естественнонаучный подход к цветовосприятию

Цветов как таковых в природе не существует. Нам сложно это представить, но предметы не имеют цвета сами по себе, а «приобретают» его, когда на сетчатку глаза попадают световые лучи разной длины, отраженные от этого предмета. Таким образом, цвет существует только в нашем мозге (и, конечно, в мозге ряда других живых организмов), а не в окружающей нас так называемой объективной действительности. Причем, характер цветовосприятия и гамма цветовых ощущений различны у различных живых организмов. Мы воспринимаем спектр не как континуум (которым он с физической точки зрения и является, представляя собой постепенное изменение длины отражающихся волн), а как набор неких неравных (опять же с физической точки зрения) категорий. От чего зависит количество этих категорий и границы между ними мы более подробно рассмотрим ниже.

Проследив эволюцию homo sapiens, можно увидеть, что цветовосприятие — это один из наиболее древних навыков, обнаруживающихся у человека. Наряду со способностью опознавать и другие свойства предметов он сформировался с целью их идентификации в пространстве и выяснения их потенциальной опасности или полезности для осуществления жизнедеятельности.

Если вслед за некоторыми учеными считать, что мы унаследовали цветное зрение у низших позвоночных (рыб), то и эволюцию этого аспекта зрения стоит начинать изучать именно с них [Пэдхем, Сондерс 1978 Черноризов 1995]. Уже у этого класса имеются три типа колбочек, которые, конечно, отличаются от тех, что имеются у приматов и, следовательно, человека — прежде всего местонахождением и другой более чувствительной областью спектра — однако по диапазону остаются почти такими же и претерпевают незначительные изменения в сторону его расширения и развития структуры цветового анализатора. Это может послужить довольно веским доказательством значимости хроматического зрения для осуществления жизненно важных действий, если оно появляется уже на довольно ранних этапах эволюции. Кроме того, наш глаз построен так, что цветными мы видим только предметы, находящиеся непосредственно перед нами, а вот то, что находится на периферии, обрабатывается палочками и поступает в мозг практически в ахроматическом виде. Так получается из-за того, что колбочки сконцентрированы в так называемой центральной ямке сетчатки глаза. Таким образом, можно сделать вывод, что цвета позволяют нам получить более детальную информацию о предмете, находящимся в фокусе внимания. Животные же, чьё зрение является ахроматическим (среди которых и много млекопитающих, достаточно близких нам) — это по большей части животные, вынужденные вести ночной образ жизни, при котором различение цветов перестаёт быть важным источником информации об окружающей среде.

После прохождения сетчатки глаза, информация об объекте попадает в мозг, а точнее в первичную зрительную кору, откуда сигналы расходятся дальше. Интересно, что, несмотря на то, что существуют области (V2, V4), которые особенно важны именно для обработки цветов [Zeki 1977; 1997; 1998], некоторые нейроны, импульсы которых поступают в них, ответственны и за распознавание других характеристик, в том числе и более сложных и комплексных [Land 1974; Pasupathy, Connor 2002]. Эта деталь, хоть и не кажется новаторской или в достаточной степени актуальной для нашего исследования, однако может натолкнуть на размышления о том, способны ли мы в принципе воспринимать элементы реальности и комплексы их многочисленных характеристик отдельно друг от друга.

Каким же образом наш мозг различает цвета? Неужели он отличает волны длинной в 500 и 501 нм, и именно на основании этой минимальной разницы мы осознаем четкую границу между голубым и зеленым? Если и отличает, то почему люди в некоторых местах нашей планеты для описания неба и травы используют один термин — в англоязычной научной литературе его принято называть grue (green-or-blue)? Ведь строение глаза одинаково у людей по всему миру. Можно подумать, что из-за климатически обусловленных изменений в ходе эволюции и, соответственно, приспособления структура их зрительных каналов отличается от той, что имеется у населения другой части планеты. К такому выводу пришли, например, Делвин Линдси и Анжела Браун. Они предположили, что в некоторых областях из-за повышенного уровня солнечного излучения происходит «пожелтение» окулярной линзы, вследствие чего на месте того, что мы видим голубым, обладатели такой измененной линзы видят цвет, который мы бы назвали зеленым [Lindsey, Brown 2002]. Таким образом, их гипотеза подразумевает, что термин grue — это то же самое, что и зеленый, который просто распространяется на синий диапазон из-за желтого цвета линзы, нарушающего цветовосприятие на физиологическом уровне. Это исследование вызвало много споров, в который включились представители совершенно разных наук: от офтальмологов до лингвистов. В качестве контраргумента в пример приводят таких носителей английского языка, которые от природы имеют «пожелтевшую» линзу, но пользуются словами green и blue с тем же успехом, что и представители их языковой группы, обладающие обычными глазами. Таким образом, «теория пожелтенияобурения линзы» Линдси и Браун не способна в полной мере объяснить отсутствие [в некоторых языках] различных лексических единиц для green и blue [Hardy et al. 2005]. И это только один из примеров, иллюстрирующих обозначенную выше проблему, которая касается варьирования слов-цветонаименований от языка к языку и невозможности их полного взаимозамещения.

Получается, с физической или физиологической точек зрения очень сложно, если вообще возможно, объяснить, почему представители разных культур имеют разное количество слов-цветонаименований, а тем более, выяснить, существует ли разница, к примеру, между русским синий и английским blue. Кстати, изучив это различие в английском и русском языках (наличие одного термина blue и двух терминов синий и голубой), американский ученый Джонатан Вайноуэр пришёл к выводу о тесной связи между языком и физиологическим восприятием цвета. На экране испытуемым показывали три квадрата, закрашенные компьютером в один из 20 оттенков синего. Их задачей было как можно быстрее указать — соответствует ли верхний квадрат по оттенку одному из нижних квадратов, и, если да, то какому именно. При этом в одной части испытаний три квадрата имели аналогичный оттенок, в другой части — один из трёх квадратов отличался в большей или меньшей степени. Оказалось, русскоговорящие на 10% быстрее отличали «синий» от «голубого», в сравнении с англоговорящими испытуемыми. Причём разница в скорости была заметнее, когда разница между оттенками была минимальной [Winawer et al 2007].

Естественные науки могут довольно полно и детально объяснить нам «Как» мы видим цвета, но их не сильно интересует вопрос «Зачем»? Возможно, решить эту проблему нам помогут науки, больше обращающие внимание не на «объективную реальность», а на социум и человека в нем со всем широким спектром его переживаний и поведенческих особенностей. Ведь «именно общество „производит“ цвет, дает ему определение и наделяет смыслом, вырабатывает для него коды и ценности» [Пастуро 2015: 9].