Распутин В.Г. Рудольфио

Сюжет произведения традиционный для литературы: первая любовь совсем юной шестнадцатилетней девушки. Автор оставляет за рамками произведения момент, когда Ио впервые заметила Рудольфа. Встреча в трамвае оказалась первой для него, а не для неё. Она его уже знала. Герои встречаются зимой, когда шёл снег, «такой мягкий, пушистый, словно где-то там, наверху, теребят диковинных снежных птиц». В следующий раз мы вместе с героем почувствуем «пряный, острый запах наступающей весны, сдувшей с него, словно пепел, зимнюю неясность и неотчётливость». И вот весна совсем наступила, а «весенние сны с мастерством опытной гадалки напророчили им счастье и любовь». Последняя встреча происходит в мае, «когда на солнечных весах лето окончательно перевесило весну».

Приход весны уже традиционно ассоциируется с пробуждением чувств человека (томления, ожидания, мечтания). По шагам приближается весна — по шагам развиваются чувства героев. Время словно раздвигает пространство. А ведь оно здесь не так велико: трамвай — дорога домой — квартира Рудольфа, квартира Ио — пустырь, берег реки. Может показаться, что герои зажаты толчеёй трамвая, клеточным пространством своих квартир, но это не так. Мощная энергетика весны, заражающая людей светом, теплом, любовью, рушит эти границы, и мы видим только их: Ио и Рудольфа.

У них действительно необыкновенные имена.

Ио — имя древнегреческое. У неё не только необыкновенное имя, откуда-то из древности. Она сама необычна, не похожа на других. Что говорит об этом? Сразу же привлекает её искренность, открытость, непосредственность. Она ещё совсем ребёнок. Обычно, её ровесники стремятся к взрослости, пытаются казаться таковыми. Ио же намеренно отделяет себя от мира взрослых: «Взрослые ужасные эгоисты», «Взрослые всего на свете боятся». Похоже, этот мир ей чужд. Но одинока она и в своём мире. У неё нет друзей, подруг. Её не понимает сестра, мама… Каким непостижимым образом она разглядела в городской суете ЕГО? Кто же он?

Рудольф — в переводе с древнегерманского — «красный волк». Рудольф — однолюб, предан семье, но лидером в семье является жена… Независимо от времени рождения — это основательный и надёжный человек. А кто же наш Рудольф? Соответствует ли характеристика имени нашему герою?

Ему 28 лет, он женат, устроен в жизни, много времени уделяет работе. После первой же произнесённой им фразы он «почувствовал, что ей этого недостаточно». Почувствовал. Не понял, а именно почувствовал, отозвался струнами души. Следующий затем диалог сближает героев. Узнавая имена друг друга, они громко смеются. Смех окончательно стирает все условности. И, уже расставаясь, Рудольф заканчивает фразу, начатую Ио: «До трамвая… в котором мы вместе поедем». Думается, можно считать эту фразу несколько символичной. Герои теперь действительно вместе, неотделимы друг от друга. «Рудольфио» — некое единое существо, неразделимое целое. Сложение имён — словно соединение двух половинок. Значит, она и есть его половинка? А он тот, кого ждёт её сердце?

Она счастлива. Переполненная радостью открытия, она звонит рано утром, чтобы сообщить о том, что они теперь нерасторжимы, они — «Рудольфио». Но Рудольф совсем не разделяет эту восторженность. Чувствуется, что фразу: «Я счастлив», он говорит равнодушно, механически. А далее? Он остаётся таким же? После одной из встреч с Ио, «он почувствовал, что ему стало тоскливо, он был полон какой-то необъяснимой, ещё неоткрытой тоски, тем не менее, существующей в природе». Случайно ли повторяются однокоренные слова «тоскливо», «тоска»? Конечно же, нет. Они удваивают чувство беспокойства героя. И после этого становится ясно окончательно, что Рудольф несчастлив в своём взрослом мире. Чуть раньше об этом, как тонкий психолог, замечает Ио: «Ты без всякого удовольствия моешь полы, а у счастливых так не бывает», «Рудольф, по-моему ты несчастлив в семейной жизни».

В рассказе есть короткий диалог с женой, диалог ничего не выражающий, не содержащий чувств. В общении с Ио, напротив, мы чувствуем, как всё больше накаляются нити, связывающие их. «Рудольфио, — отчего-то волнуясь, сказал он. — Приходи ко мне сейчас, я один». Тоска, волнение, ожидание чего-то… И вот в трамвае ОН идет к ней, боясь, что она сойдёт. Что-то неведомое ранее охватывает его. Что-то должно случиться. Он уже не тот Рудольф из первой встречи, он — Рудольфио, он — часть единой Души. «Он почувствовал, что она, как и он полна волнения». Состояние Ио мы воспринимаем через чувства Рудольфа.

Они перешли через пустырь, словно через некую границу, к реке, где, наконец, в открытое пространство готовы вырваться их чувства. И вдруг… «В губы целуют только самых близких людей», — мучаясь, выдавил он. Почему Рудольф говорит такие слова? Это обыкновенный, стандартный ответ взрослого человека. А кто же тогда Ио, если не тот самый близкий человек? Пощечину он не почувствовал, а именно понял. Понял, что совершил непоправимое, поэтому и не посмел броситься за ней. «Он ещё долго стоял — опустошённый, ненавидящий себя». Разбилось на кусочки то целое, что называлось Рудольфио. Ещё один удар, немного позже, получает он словами: «Какой ты Рудольфио, ты самый обыкновенный Рудольф. Самый обыкновенный Рудольф, понимаешь?» Этот удар ещё сильнее и больнее.

Что происходило с Ио в эту ночь? Где она была? О чём она думала? Мы можем только догадываться. Одно можно сказать с полной уверенностью: после этого Ио стала другой. Может быть, или, скорее всего, она больше не будет мечтательной, ранимой девочкой, больше не будет плакать над героями книг, и не будет никогда верить людям. А какой она теперь будет? С холодным умом, трезвым расчётом, прагматичной и практичной? В общем, такой же, как все взрослые. Детство оборвалось, пришелица с другой планеты стала обыкновенной девчонкой, которая запросто может сказать: «Иди ты к чёрту!».

Финал остаётся открытым. Читатель сам вынужден размышлять о том, сохранит ли героиня в себе хоть немного детства, или станет такой же обыкновенной, как и все.