Особенности употребления синтаксических стилистических приёмов в романе «Часы»

Для реализации главной функции художественного произведения, функции воздействия, авторы художественной прозы пользуются различными синтаксическими приемами актуализации высказывания. Именно грамматические значения позволяют писателю в полной мере донести до читателя смысл сообщаемого. Исходя из предположения, что движение мысли в пределах того или иного высказывания, абзаца или предложения должно иметь определенное синтаксическое выражение, представляется целесообразным рассмотреть синтаксические единицы языка художественного текста.

В языковой организации прозы М. Каннингема особый интерес представляет способ построения, взаиморасположение, соотношение языковых элементов, не всегда связанных смысловыми и причинноследственными отношениями, часто основанных на ассоциативной связи понятий, явлений.

Построение речи, при котором намеренно пропускаются союзы между членами предложений или между предложениями с целью придать высказыванию стремительность, насыщенность впечатлениями образует стилистическую фигуру, известную в научной литературе как асиндет он [Сковородников 2004:57].

Her husband has made the coffee, poured cereal for himself and their son [Cunningham 1998:38].

She’ll make the beds, vacuum, cook the birthday dinner [Cunningham 1998:76].

Экспрессия асиндетона в перечислительном ряду может быть усилена синтаксическим, морфологическим, а также лексико-синтаксическим параллелизмом.

She herself walks into the present, all this: the Chinese boy careening by on a bicycle; the number 281 written in gold on dark glass; the scattering of pigeons with feet the color of pencil erasers; Spring Street [Cunningham 1998:41].

She’s baked a new cake, thawed the steaks, topped the beans. She will be home in time to cook the dinner, to feed Kitty’s dog. But now, right now, she is going somewhere (where?) to be alone, to be free of her child, her house, the small party she will give tonight [Cunningham 1998:103].

Do families arrive in fields before dawn and spend their days bent over the bushes, backs aching, fingers bleeding from the thorns? [Cunningham 1998:117].

Основной функцией асиндетона на базе перечисления считается усиление изобразительности речи [Никитина, Васильева 1996:54]; отмечается, что «асиндетон, основанный на пропуске союзов при однородных членах, изображает быстрое движение, мелькание, быструю смену событий, предметов, на которых внимание не задерживается» [Хазагеров, Ширина 1999:212].

He looks up at her, nods, looks down again into the brown water [Cunningham 1998:8].

She sips her coffee, sets it down, stretches her arms [Cunningham 1998:31].

She descends the last three stairs, crosses the narrow foyer, enters the kitchen [Cunningham 1998:38].

Clarissa knocks at Richard’s door, pauses, knocks again [Cunningham 1998:45].

Laura stabs out her cigarette, thinks of lighting another, decides against it [Cunningham 1998:81].

She’s baked a new cake, thawed the steaks, topped the beans. She will be home in time to cook the dinner, to feed Kitty’s dog. But now, right now, she is going somewhere (where?) to be alone, to be free of her child, her house, the small party she will give tonight [Cunningham 1998:103].

She steps out of the elevator, walks calmly down the hall, fits the key into the lock of room 19 [Cunningham 1998:108].

She’s been a mother who compliments her child, gives her confidence,.

doesn’t carp about her own worries [Cunningham 1998:115].

Laura reaches into the pocket of her robe for a cigarette, changes her mind, raises her hand instead to her hair [Cunningham 1998:117].

Иначе обстоит дело в конструкциях асиндетона, построенных не на основе перечисления компонентов (членов и частей предложения), а на основе бинарных конструкций. Асиндетон неперечислительного (бинарного) типа используется для усиления смысловой противопоставленности частей бессоюзной конструкции, когда оказывается логически акцентированной ее вторая часть [Сковородников 2004:58].

Laura understands: There are two choices only [Cunningham 1998:79]. The spell is broken; Julia is a girl again [Cunningham 1998:155].

There would have been the idea of pain, its first shock, and then — whatever came next [Cunningham 1998:160].

There’s just this for consolation: an hour here or there when our lives seem, against all odds and expectations, to burst open and give us everything we’ve ever imagined [Cunningham 1998:161].

В языковой организации прозы М. Каннингема показательно различие полисиндетона и асиндетона — стилистических фигур, противоположных структурно и функционально. «Их взаимодействие в едином стилистическом контексте отчетливо выявляет основное различие: нерасчлененность,.

«поточность» перечисления объектов в асиндетоне и расчлененность перечислительного ряда, логическая выделенность его компонентов в.

полисиндетоне «[Сковородников 2002:46].

As he looks at her the expression is replaced by the milder, kinder face of the husband who has nursed her through her worst periods, who does not demand what she can’t provide and who urges on her, sometimes successfully, a glass of milk every morning at eleven [Cunningham 1998:165].

She will make up for breakfast by baking Dan a perfect birthday cake; by ironing the good cloth; by setting a big bouquet of flowers in the middle of the table, and surrounding it with gifts [Cunningham 1998:34].

She is again possessed by a dreamlike feeling, as if she is standing in the wings, about to go onstage and perform in a play for which she is not appropriately dressed, and for which she has not adequately rehearsed [Cunningham 1998:37].

She is loved, she thinks, in more or less the way the gifts will be appreciated: because they’ve been given with good intentions, because they exist, because they are part of a world in which one wants what one gets [Cunningham 1998:78].

She is someone who smokes and drinks coffee in the mornings, who is raising a family, who has Kitty as a friend, who doesn’t mind if her cakes are less than perfect [Cunningham 1998:79].

Для художественного текста М. Каннингема повторяющиеся союзы несут дополнительную экспрессивную нагрузку: придают предложению большую перечислительность, большую ритмичность:

If she does this, if she gets on the train that leaves in, what now, twentythree minutes, and goes to London, and walks in London, and catches the last train back (that will get her home to Richmond at ten minutes past eleven), Leonard will be insane with worry [Cunningham 1998:124].

It is worse that sun and then dark and sun again have entered and left those rooms every day, that rain has continued falling on that roof, that the whole thing could be visited again [Cunningham 1998:99].

He overestimates her sympathy—she has spoken not on his behalf but on Leonard’s, in much the way her own mother might have made light of a servant’s blunder during dinner, declaring for the sake of her husband and all others present that the shattered tureen portended nothing; that the circle of love and forbearance could not be broken; that all were safe [Cunningham 1998:58].

She is herself, standing here, with a husband at home, with servants and

rugs and pillows and lamps [Cunningham 1998:161].

Полисиндетон — повторение союза, воспринимающееся как избыточное, но создающее эффект возвышенности стиля. Повторение союза акцентирует внимание читателя на том слове, перед которым он стоит.

On the other side is London, and all London implies about freedom, about kisses, about the possibilities of art and the sly dark glitter of madness [Cunningham 1998:127].

She married him out of love. She married him out of guilt; out of fear of being alone; out of patriotism [Cunningham 1998:81].

При описании внутреннего состояния, тяжелых переживаний, чувств героев автором используется еще одна синтаксическая конструкция, основанная на перечислении — градация. Размещение элементов перечисления в порядке их возрастающей или убывающей семантической или эмоциональной значимости помогает передать различные оттенки чувств.

Градация — один из наиболее употребительных в художественной речи приемов экспрессивного синтаксиса. Термин «градация» образован от латинского gradatio — постепенное усиление.

В словаре лингвистических терминов также отмечаются особенности в расположении частей высказывания (слов, отрезков предложения) внутри данной синтаксической фигуры. Таким образом, каждая часть высказывания заключает в себе усиливающееся (либо уменьшающееся) смысловое или эмоционально-экспрессивное значение, благодаря чему создается нарастание (либо ослабление) производимого ими впечатления" [Розенталь, Теленкова 1976:80].

В.И. Даль связывал слово градация со словом градус: «…разбивка, разделение чего-нибудь на градусы… последовательность, рост ступенями» [Даль 1998:389]. Таким образом, понятие градации выводится за пределы языка и в другие сферы общественной жизни, такие как расположение звуков и интервалов в музыкальной гамме, счет в восходящем и нисходящем порядке.

Примеры градации с нарастанием впечатления:

Do you believe in omens? Do you think we’re taken that much notice of? Do you think we’re worried over like that? My, wouldn’t that be wonderful? [Cunningham 1998: 49].

What surprises her — what occasionally horrifies her—is how much she revels in Kitty’s friendship [Cunningham 1998:80].

It seems that she can survive, she can prosper, if she has London around her; if she disappears for a while into the enormity of it [Cunningham 1998:123].

Примеры градации с ослаблением впечатления:

It is an expression she trusts and fears — the frown of a deity, all-seeing and weary, hoping for the best from humankind, knowing just how much to expect [Cunningham 1998:30].

Louis, the old object of desire, has always, as it turns out, been this: a drama teacher, a harmless person [Cunningham 1998:92].

Fool, Mary thinks, though she struggles to remain charitable or, at least, serene [Cunningham 1998:119].

Besides, Walter is not corrupt; not exactly corrupt [Cunningham 1998:19].

Virginia does not wince, not visibly, at the sound of Marjorie’s voice [Cunningham 1998:85].

Laura knows, or believes she knows, that there is in fact something to worry about [Cunningham 1998:83].

Анализ располагаемого художественного материала позволяет провести следующие классификации градуирования: по характеру основы градационного ряда и по количеству градонимов (термины Э.М. Береговской) [Береговская 2003:80].

В зависимости от характера основы градационного ряда можно выделить грамматическую, логическую (семантическую), фазисную (векторную) и контекстуальную градации.

Грамматическая градация основана на употреблении слова в разных грамматических формах, например:

" If I tell you I’m enchanted to see you now, I’m sure you can imagine how ecstatic I’d have been to see you at the hour you were actually expected" [Cunningham 1998:86].

Или формы степеней сравнения:

Still she had hoped to create something finer, something more significant, than what she’s produced, even with its smooth surface and its centered message [Cunningham 1998:106].

Логическая (семантическая) градация опирается на лексические средства языка, прежде всего на лексическую синонимию, например:

What a thrill, what a shock, to be alive on a morning in June, prosperous, almost scandalously privileged, with a simple errand to run [Cunningham 1998:13].

Ray is not an embarrassment, exactly—not a complete failure—but he is somehow Kitty’s version of Laura’s cake, writ large [Cunningham 1998:81].

Фазисная (векторная) градация в своей основе имеет фазисность, то есть когда процесс постепенного продвижения к цели расчленяется на отдельные фазы, в которых четко выделяется начало, середина и конец, например:

He could (in the words of his own alarmed mother) have had anyone, any pageant winner, any vivacious and compliant girl, but through some obscure and possibly perverse genius had kissed, courted, and proposed to his best friend’s older sister [Cunningham 1998:35].

She imagines turning around, taking the stone out of her pocket, going back to the house [Cunningham 1998:9].

Контекстуальная градация возникает в конкретном контексте и базируется на словах, относящихся к разным лексико-тематическим группам, но объединяющихся общим понятием, например:

She should, she knows, tell him that his premonition was not entirely wrong; that she had in fact staged an escape of sorts, and had in fact meant to disappear, if only for a few hours [Cunningham 1998:126].

Здесь объединяющим понятием выделенных слов является «небытие».

Mary says to Clarissa, «I couldn’t do it without help. I can face a cop with tear gas, but don’t come near me if you’re a sales clerk» [Cunningham 1998:117].

Объединяющим понятием в данном контексте является «трудность».

Заслуживает внимания также характеристика градации с точки зрения количества градонимов.

В художественных текстах наблюдается трехэлементная градация, типа:

He is happy to see her, and more than happy; he is rescued, resurrected,

transported by love [Cunningham 1998:37].

He grins. It could be said that he leers. He is transparently smitten with her [Cunningham 1998:37].

Также замечены случаи употребления двухэлементной градации:

Not flowers; if flowers are subtly wrong for the deceased they’re disastrous for the ill [Cunningham 1998:23].

She will try to create something temporal, even trivial, but perfect in its way [Cunningham 1998:92].

Sally hands her coffee cup to Oliver’s assistant, a surprisingly plain young man, white-blond, hollow-cheeked, who, although presented as an assistant, seems to be in charge of pouring coffee [Cunningham 1998:128].

" You think people would be interested?" Sally says. «I mean, enough people?» [Cunningham 1998:131].

Следующий прием экспрессивного синтаксиса, который М. Каннингем использует в своих индивидуальных целях, — ант ит еза .

Антитеза — одна из фигур речи, а именно стилистический прием усиления выразительности за счет резкого противопоставления, контраста понятий или образов [Матвеева, 2003:18]. Эстетическая значимость данной фигуры контраста заключается в том, что обе части антитезы взаимно освещают одна другую; мысль выигрывает в силе; при этом мысль выражается в сжатой форме, и это также увеличивает ее выразительность.

Антитеза в художественном произведении М. Каннингема служит средством контрастной характеристики внешнего облика персонажей, их состояния, душевных переживаний.

Антитеза в художественной речи рассмотренного произведения представляет собой средство интерпретации хронотопа (временной и пространственный «континуум»). Например:

I am alone, Virginia thinks, as the man and woman continue up the hill and she continues down [Cunningham 1998:123].

Willie Bass is proud of his ability to discern the history of a face; to understand that those who are now old were once young [Cunningham 1998:16]. The Richmond station is at once a portal and a destination [Cunningham.

1998:124].

В романе «Часы» противопоставление связано с условиями жизни персонажей и их внутренними переживаниями.

Marjorie glance up from the parcels of books she has been wrapping in twine (she, unlike Ralph, will compliantly wrap parcels and sort type, which is a blessing and a disappointment) [Cunningham 1998:85].

It is almost as irritating as it is satisfying that Vanessa feels so proprietary; so certain she can arrive a full hour and a half before she’s invited [Cunningham 1998:87].

It might be like walking out into a field of brilliant snow. It could be dreadful and wonderful [Cunningham 1998:148].

It is both shocking and comforting that such a figure could, in fact, prove to be an ordinary-looking old woman seated on a sofa with her hands in her lap [Cunningham 1998:145].

М. Каннингемом антитеза, выражающая качественную противоположность, упоминается для характеристики внутреннего мира персонажей.

Kitty and her friends — steady, stolid, firm-featured, large-spirited, capable of deep loyalties and terrible cruelties—were the queens of the various festivals, the cheerleaders, the stars of the plays [Cunningham 1998:79].

She has a movie star’s singularity, a movie star’s flawed and idiosyncratic beauty; like a movie star she seems both common and heightened, in the way of Olivia De Havilland or Barbara Stanwyck [Cunningham 1998:81].

It would be so wonderful to cry like that, in the arms of a woman who was at once immortal and a tired, frightened person just emerged from a trailer [Cunningham 1998:74].

You can be capable or uncaring. You can produce a masterful cake by your own hand or, barring that, light a cigarette, declare yourself hopeless at such projects, pour yourself another cup of coffee, and order a cake from the bakery [Cunningham 1998:79].

Автор использует контрастные эпитеты, выраженные языковыми антонимами, тем самым усиливая впечатление от сложившейся с миссис Браун ситуации:

Clarissa, the figure in a novel, will vanish, as will Laura Brown, the lost mother, the martyr and fiend [Cunningham 1998:37].

Here she is, then; the woman of wrath and sorrow, of pathos, of dazzling charm; the woman in love with death; the victim and torturer who haunted Richard’s work [Cunningham 1998:162].

Интересен пример сложной антитезы (многочленной, многокомпонентной) для изображения смятения, состояния внутреннего возбуждения героини миссис Вульф:

Here, of course, is the dilemma: he’s entirely right and horribly wrong at the same time [Cunningham 1998:125].

Далее будут рассматриваться стилистические особенности повествователя, которого М. Каннингем создал в романе «Часы». Осуществляя повествование в третьем лице, автор перемежает его вкраплениями диалогической речи персонажей, которая обычно заключается в рамки коротких синтагм. Это выражается преобладанием эллипт ических

предло жений, что делает ритмический рисунок прерывистым, скачкообразным и, в свою очередь, сам текст динамичным.

" Going shopping?" she says, and does not try to hide the contempt in her voice.

Julia says, «New boots. Mary’s are about to fall off her feet» [Cunningham.

1998:117].

" When did you get into town?" she asks.

" Day before yesterday. I was out walking, and I realized I was on your street" [Cunningham 1998:94].

" We’re having a little party tonight, for a friend who’s just won this big-deal literary award." .

" The Pulitzer?" [Cunningham 1998:25].

" When is Ray’s birthday?" she says, because she has to say something. «September,» Kitty answers [Cunningham 1998:79].

" Hey," she calls. «Are you home?» .

" In here," Clarissa answers [Cunningham 1998:135].

«It's probably—what the trouble’s been. About getting pregnant» [Cunningham 1998:82].

Скопление эллиптических предложений также можно проследить среди монологов потока сознания. Им всегда присущ особый синтаксис, а эллиптические конструкции приближают речь героев к разговорному стилю.

She thinks of Vanessa, of the children, of Vita and Ethel: So many [Cunningham 1998:9].

I begin to hear voices, and cant concentrate [Cunningham 1998:11].

Here is the world, and you live in it, and are grateful [Cunningham 1998:25].

«Часы» — роман, интересный своим очевидным психологизмом. Персонажи оказываются в сложной психологической ситуации выбора, к тому же многие из них носят маску, притворяются, проходят внутреннюю эволюцию, что тоже усложняет интригу и психологизм повествования. В стилистическом плане при раскрытии этих линий в романе «Часы» большую роль играет обращение автора к несобст веннопрямо й речи.

Так, например, в «Часах» внешний облик и особенности поведения некоторых героев (Луи, Уолтер Харди) предстают через восприятие миссис Дэллоуэй, что обнаруживает ограниченность героя и он получает не прямую, но опосредованную — ироническую — характеристику:

She would like to grab Louis and say, You have to age better than this [Cunningham 1998:98].

It’s knowing that as he says the correct and respectful things—even as he quite possibly feels the correct and respectful things—he’s thinking, too, of how fine it is to be the semi-famous novelist Walter Hardy, friend to movie stars and poets, still healthy and muscular past the age of forty [Cunningham 1998:133].

Большую роль в раскрытии внутреннего мира персонажей играет их внутренний монолог, который в «Часах» передается с использованием несобственно-прямой речи. В приводимом ниже примере такого монолога, отражающего напряженное состояние героинь миссис Вульф и миссис Дэллоуэй, перемежается и прямая речь героинь, обращенные к самой себе вопросы, и изображение обстоятельств действия, подробностей:

As she rubs Louis’s back, Clarissa thinks, Take me with you [Cunningham 1998:100].

You would, she thinks, argue with a five-year-old girl about such things.

You would, if Vanessa and the boys weren’t watching [Cunningham 1998:91].

Обращение М. Каннингема к приему несобственно-прямой речи выдают вкрапления в авторское повествование восклицаний, риторических вопросов, разговорных оборотов, повторений слов, и, прежде всего, стилистически окрашенной лексики, принадлежащей персонажам, особенно если в эмоциональном плане она выступает то ласкательной, то бранной. Яркий пример — реплики вслух и внутренние реакции эмоциональнонестабильной миссис Вульф и хрупкой миссис Браун:

She can practically hear her own muttered words, scandalize the aunts, still streaming like a scarf behind her [Cunningham 1998:64].

She would like to say, It is enough. The teacups and the thrush outside, the question of children’s coats. It is enough [Cunningham 1998:112].

Someone said, Enough, no more; someone looked for the last time at these white walls, this smooth white ceiling [Cunningham 1998:109].

It could, she thinks, be deeply comforting; it might feel so free: to simply go away. To say to them all, I couldn’t manage, you had no idea; I didn’t want to try anymore [Cunningham 1998:109].

Продолжая анализ экспрессивных возможностей синтаксических единиц, используемых в рассматриваемом романе, далее представляется уместным остановиться на той последовательности, в которую они организуются (начиная со словосочетаний):

It seems sometimes to be impossibly fine that he should have all this: an office and a new two-bedroom house, responsibilities and decisions, quick joking lunches with the other men [Cunningham 1998:40].

For awhile they are all absorbed in the ritual of his leaving: the taking on of jacket and briefcase; the flurry of kisses; the waves, he from over his shoulder as he crosses the lawn to the driveway, Laura and Richie from behind the screen door [Cunningham 1998:40].

but she feels now that they are arbitrary, the spigot and the counter and the pots, the white dishes [Cunningham 1998:71].

You imagine somebody’s assistant striding through with a clipboard: French leather arm chairs, check; Stickley table, check; linen-colored walls hung with botanical prints, check; bookshelves studded with small treasures acquired abroad, check [Cunningham 1998:94].

Использование однородных частей речи, однородных дополнений, связанных бессоюзно, способствует, прежде всего, внутритекстовой спаянности.

Использование ст илист ической инверсии выдвигает на передний план, в сильную позицию всего текста важный компонент информации — рему, таким образом, подчеркивая значимость информации, выделенной инверсией, для последующего понимания текста, а именно:

Of the three of them—Louis, Richard, and Clarissa—Clarissa has always been the most hard-hearted, and the one most prone to romance [Cunningham 1998:16].

Before Richard’s decline, Clarissa always fought with him [Cunningham 1998:109].

In the nineteenth century she’d have been a country wife, gentle and unremarkable, dissatisfied, standing in a garden [Cunningham 1998:21].

At this moment there are infinite possibilities, whole hours ahead [Cunningham 1998:32].

Having done all that, she’s permitting herself to leave [Cunningham 1998:105].

For now, right now, she could be anyone, going anywhere. For an hour or two, she can go wherever she likes. After that, the alarms will start up. By five o’clock or so, Mrs. Latch will begin to worry, and by six at the latest she’ll start making calls [Cunningham 1998:106].

Жизненный уклад, описанный в романе, носит системный, регулярный характер, что подтверждается последующим текстовым фрагментом при помощи использования повторяющихся параллельных структур :

She makes good coffee carelessly; she takes good care of her husband and child; she lives in this house where no one wants, no one owes, no one suffers [Cunningham 1998:81].

One arrives early or late, claiming airily that it could not be helped. One offers one’s hand with motherly assurance. One says, Nelly must bear it, and by so doing forgives servant and mistress alike [Cunningham 1998:87].

We throw our parties; we abandon our families to live alone in Canada; we struggle to write books that do not change the world, despite our gifts and our unstinting efforts, our most extravagant hopes. We live our lives, do whatever we do, and then we sleep—it's as simple and ordinary as that [Cunningham 1998:161].

Whatever else happens, she will always have had that. She will always have been standing on a high dune in the summer. She will always have been young and indestructibly healthy [Cunningham 1998:97].

Автор использует синт аксическую анафору, выраженную лексическим повтором, таким образом уточняя информацию для адресата, усиливая рематическую часть высказывания, в то время как анафорические повторы становятся частью темы, будучи расположенными в начале предложения.

It is enough, she tells herself. It is enough to be in this house, delivered from the war, with a night’s reading ahead of her, and then sleep, and then work again in the morning. It is enough that the streetlamps throw yellow shadows into the trees [Cunningham 1998:121].

It isn’t failure, she tells herself. It isn’t failure to be in these rooms, in your skin, cutting the stems of flowers. It isn’t failure but it requires more of you, the whole effort does; just being present and grateful; being happy (terrible word) [Cunningham 1998:73].

" You don’t have to go to the party. You don’t have to go to the ceremony.

You don’t have to do anything at all" [Cunningham 1998:143].

I got a prize for my performance, you must know that. I got a prize for having AIDS and going nuts and being brave about it, it had nothing to do with my work [Cunningham 1998:51].

This time, she will prevent crumbs from getting caught in the icing. This time, she will trace the letters with a toothpick, so they’ll be centered, and she’ll leave the roses for last [Cunningham 1998:85].

Never mind the good, flagrandy unprofitable books Clarissa insists on publishing. Never mind her politics, all her work with PWAs [Cunningham 1998:23].

She wants to be loved. She wants to be a competent mother reading calmly to her child; she wants to be a wife who sets a perfect table [Cunningham 1998:77].

Использование приема частичной параллельной организации следующих друг за другом предложений в совокупности с анафорическим повтором обеспечивает текстовую связность, способствует выдвижению на передний план потаенных мыслей и чувств описываемых героинь, структурирует высказывание, обеспечивая его монотонность, медленность.

She may pick up her pen and follow it with her hand as it moves across the paper; she may pick up her pen and find that she’s merely herself, a woman in a housecoat holding a pen, afraid and uncertain, only mildly competent, with no idea about where to begin or what to write [Cunningham 1998:31].

She conquers the desire to go quietly back upstairs, to her bed and book. She conquers her irritation at the sound of her husband’s voice, saying something to Richie about napkins (why does his voice remind her sometimes of a potato being grated?) [Cunningham 1998:37].

She should not be permitting herself to read, not this morning of all mornings; not on Dan’s birthday. She should be out of bed, showered and dressed, fixing breakfast for Dan and Richie. She should be there, shouldn’t she? She

should be standing before the stove in her new robe, full of simple, encouraging talk [Cunningham 1998:33].

Параллельные конструкции, повторяющиеся несколько раз, звучат как заклинание. Благодаря повторяющемуся вкраплению данного выражения, темп развития сюжета несколько замедляется, читатель вместе с героем всматривается в детали происходящего, и тем более сочувствует ему:

It is only a cake, she tells herself. It is only a cake [Cunningham 1998:61].

This is her husband in the kitchen; this is her little boy [Cunningham 1998:36].

She will go to the theater and concert halls. She will go to parties. She will haunt the streets, see everything, fill herself up with stories [Cunningham 1998:151].

Tonight she will give her party. She will fill the rooms of her apartment with food and flowers, with people of wit and influence. She will shepherd Richard through it, see that he doesn’t overtire, and then she will escort him uptown to receive his prize [Cunningham 1998:16].

Следующие предложения построены при помощи лексических единиц с положительной коннотацией, демонстрируют также наличие параллелизма, что делает ритмический рисунок плавным, спокойным. Это наводит читателя на мысль о том, что, возможно, жизнь описываемых героинь как-то изменится к лучшему, в эти минуты автор звучит оптимистично.

There is so much in the world. There are coats at Harrods; there are children who will be angry and disappointed no matter what one does. There is Vanessa’s plump hand on her cup and there is the thrush outside, so beautiful on its pyre; so like millinery. There is this hour, now, in the kitchen [Cunningham 1998:112].

This June, again, the trees along West Tenth Street have produced perfect little leaves from the squares of dog dirt and discarded wrappers in which they stand. Again the window box of the old woman next door, filled as it always is with faded red plastic geraniums pushed into the dirt, has sprouted a rogue dandelion [Cunningham 1998:13].

There is the heat falling evenly on the streets and houses; there is the single string of stores referred to, locally, as downtown. There is the supermarket and the drugstore and the dry cleaner’s; there is the beauty parlor and the stationery shop and the five-and-dime; there is the one-story stucco library, with its newspapers on wooden poles and its shelves of slumbering books [Cunningham 1998:84].

Исследование текста романа М. Каннингема показало, что непосредственными участниками плана выражения в художественном тексте являются явления бессоюзия/многосоюзия, градация, антитеза, эллипсис, несобственно-прямая речь, инверсия, синтаксический параллелизм и повтор однородных элементов в начале (анафора) либо в конце (эпифора) параллельных конструкций.

Рассмотренные синтаксические конструкции с преобладающим бессоюзием или многосоюзием в романе «Часы» обладают индивидуальными авторскими грамматическими признаками, основными смыслами и добавочными приращениями смыслов, индивидуальной компоновкой элементов, служащей предпосылкой для фигур с параллелизмом и особым ритмико-интонационным строением. Стилистические конструкции, в которых преобладает бессоюзие или многосоюзие, способствуют усилению экспрессивности текста и созданию особенного экспрессивно-семантического текстового пространства.

М. Каннингем использует синтаксическую фигуру антитезы для реализации хронотопа произведения, контрастной характеристики внутреннего мира персонажей. В свою очередь, размещение элементов перечисления в порядке их возрастающей или убывающей значимости (выраженное М. Каннингемом с помощью градации) помогает передать различные оттенки испытываемых героями чувств и эмоций.

Эллиптичность, неполнота конструкций в романе «Часы» создают динамизм и подчеркнутую ритмомелодику, ведущие к экспрессивному эффекту. Текст приобретает при этом добавочные семантические признаки, связанные с передачей динамики событий, действий, быстрой смены движений, накала обстановки.

Подводя итог обращению М. Каннингема к несобственно-прямой речи, можно подчеркнуть ее роль в опосредованном, косвенном раскрытии авторского отношения к персонажам и изображаемым психологическим ситуациям. Избегая прямых определений, с помощью повествователя автор раскрывает и свое сочувствие персонажам, и ироническое отношение к ним.

Анализ особенностей функционирования стилистической инверсии и повторов позволили сделать вывод о том, что одной из основных функций, выполняемых указанными средствами, является функция выдвижения, подчеркивания наиболее важных элементов текста, что является реализацией установки текста на воздействие.

Способствуя созданию в тексте структурной упорядоченности и семантической целостности, инверсия, синтаксический параллелизм и повторы являются важным средством обеспечения связности художественного произведения.

Анализ синтаксических особенностей романа М. Каннингема «Часы» показал, что перечисленные выше синтаксические средства являются компонентами стиля и индивидуального творческого метода писателя, выступают носителями авторских идей и в соответствии с замыслом писателя формируют в художественном произведении свой экспрессивносинтаксический ритм.