Феномен лжи. 
Негация и ее функции в повести И.С. Тургенева "Фауст"

Восьмое письмо, как мы впоследствии узнаем, полностью расходится с истиной, оно содержит в себе ложь. Возникает случай, когда значение языковой единицы вне текста и значение той же единицы в составе текста, в конкретной ситуации речи оказываются прямо противоположными, соотносятся «с точностью до наоборот». Мы сталкиваемся с так называемым «феноменом лжи», поскольку действительность в восьмом письме отражается неадекватно, о чем мы узнаем из девятого письма. Факт столь неординарного употребления языковых единиц Д. Болинджер объясняет следующим образом: «Как только знаки были полностью отдалены от обозначаемых ими вещей, человек получил возможность указывать на нечто несуществующее или даже противоположное тому, на что изначально предназначены указывать знаки».

Литературную ложь всегда можно «разоблачить», читатель имеет возможность реконструировать истинное значение высказывания, скорректировав его с учетом тех «поправок», которые даeт контекст употребления языковой единицы. В «Фаусте» это девятое письмо, в котором Павел Александрович напишет: «Помнишь ты мое последнее письмо — то письмо, в котором я вздумал было рассеять твои опасения и отсоветовал тебе выезжать из Петербурга? Ты заподозрил его принужденную развязность, ты не поверил нашему скорому свиданию: ты был прав»; «В тот же день я написал тебе — с какими мыслями, жутко вспомнить — то лукавое письмо».

Ложь Павла Александровича не является бессознательной, т. е. результатом искреннего заблуждения, как, например, у Хлестакова или Ноздрева в «Ревизоре» Гоголя. «Хлестаков вовсе не надувает, он не лгун по ремеслу; он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит», — говорил Гоголь о своем герое. У Гоголя фальсифицируется факт сознания говорящего, его действительность мысли, У Тургенева же рассказчик обманывает намеренно и сознательно.

«При анализе лживых высказываний мы сталкиваемся с необходимостью покинуть пределы чистой лингвистики и соотнести содержание высказывания с той внеязыковой действительностью, которая находит в нем свое отображение"326. В лживых высказываниях информация о внеязыковой действительности, закодированная языковыми средствами, и собственно языковая информация противоречат друг другу.

Таким образом, в пределах ложного высказывания противоречат друг другу семантические (языковые) категории и их внеязыковое содержание.

Противоречивость семантики анализируемых высказываний выявляется только в тексте. При этом показатели, находящиеся внутри восьмого письма и вне его, имеют разнонаправленный характер. Отрицание не выражено в самом тексте письма, не имеет показателей ни в структуре, ни в лексическом составе текста. Проблема ложных высказываний имеет непосредственное отношение к способам выражения категории утверждения/отрицания в языке и тексте. Так, у Тургенева грамматически утвердительному лживому тексту восьмого письма должно соответствовать грамматически отрицательное истинное письмо. «Достаточно сделать из утвердительного предложения отрицательное, как истина обернется обманом».

В высказываниях, содержащих ложь, реализуется текстообусловленное значение отрицания. Это отрицание — «внешнее» по отношению к высказыванию в целом уже постольку, поскольку его показатели находятся вне предложения, в тексте. Актуальный смысл выражаемого отрицания — отрицание истины высказываемого в предложении — выявляет его модальную сущность. Смысл «утверждения противоположного» в ложных высказываниях оказывается несколько приглушенным.

В высказываниях, содержащих ироническое отрицание, утверждение противоположного является коммуникативной задачей. Средства выражения иронии могут находиться как в самом предложении, так и вне его — в тексте иронической направленности, в составе которого высказывание превращается в свою противоположность. В «Фаусте» мало иронического отрицания, но большинство примеров, что нам удалось найти, связаны с мужем Веры — Приимковым — и с самим рассказчиком.

Павел Александрович после первой же встречи с Приимковыми указывает в своих письмах на ограниченность своего университетского товарища: «Он столь же способен понимать поэзию, как я расположен играть на флейте, а не хочет отстать от жены, просветиться тоже желает».

Павел Александрович сам не против иронизировать над собой: «Вот каким грезам предавался твой почти сорокалетний друг, сидя, одинокий, в своем одиноком домишке!» (на момент написанного ему 35 лет); «Я, в свою очередь, останавливаюсь и с бодростью подсудимого, которого ведут к допросу, отвечаю: «Я такой-то», а сам гляжу, как баран, на господина с усами и думаю про себя: «А ведь я его видал где-то!» «; «Ты знаешь, как я всегда был склонен к преувеличиванию моих ощущений. Это у меня как-то невольно делается: бабья натура!».

Языковые механизмы иронии сходны с языковыми механизмами лжи, поскольку иронические высказывания в своей семантической основе тоже являются ложными высказываниями, неадекватно отражающими действительность. Грамматическую основу иронического отрицания составляет неоднозначное соотношение утверждения и отрицания в структуре высказывания. Скрытая, текстообусловленная ирония лежит в основе стилистической фигуры, называемой антифразисом. Антифразис обычно строится на контрасте формально одобрительного значения или похвалы употребляемого слова или выражения с порицающим, неодобрительным смыслом, например: «Он очень хороший, милый малый, так скромно говорит, так добродушно смотрит; его нельзя не полюбить… но умственные способности его не развились с тех пор, как мы его знали», — говорит Павел Александрович о Приимкове.

Две разновидности «литературной» лжи (собственно лживые и иронические высказывания) различаются степенью текстообусловленности. Конструкции, содержащие ироническое отрицание, менее зависимы от контекста. «Значение иронического отрицания в значительной мере реализуется за счет внутренних языковых ресурсов самого предложения, его семантических и просодических особенностей». «…Ирония, безусловно, должна сопровождаться сигналом иронии, если она вообще хочет быть иронией».

Литературная ложь тоже сопровождается сигналами лжи. Однако сигналы иронии находятся не только в тексте, но и в самом высказывании, составляют часть его информации (говоря о себе «бабья натура», Павел Александрович иронизирует, указывает на то, что ему как мужчине свойственны проявления женских черт характера).

Семантической особенностью высказываний, содержащих ироническое отрицание, является их оценочный характер. В предложениях, выражающих ироническое отрицание, утверждение противоположного сопряжено с ироническим отношением автора к содержанию высказываемого. Задачей высказывания является не только передача соответствующей информации о внеязыковой действительности, но и ее интерпретация, выявление точки зрения автора. Это очень хорошо заметно в отношении П.Б. к Приимкову, на которое хочет обратить внимание Тургенев. Павел Александрович постоянно подчеркивает, как Приимков не подходит Вере. Вспоминая, как Ельцовастаршая отказала ему в благословлении их с Верой свадьбы, аргументируя это тем, что Павел Александрович в женихи не годится, он с некоторой злобой думает о Приимкове: «Стало быть, ты годился».