Анализ иностилистических языковых средств в литературоведческих работах

Языковые средства литературоведческих работ (на примере работ Д.С. Лихачева)

Для понимания особенностей языковых средства литературоведческих работ проведен анализ речи работ Дмитрия Сергеевича Лихачева.

Дмитрий Сергеевич Лихачев — российский и советский филолог, искусствовед, литературовед, член Российской Академии Наук. Он является автором многочисленных фундаментальных трудов, которые посвящены истории развития русской литературы (в основном, древнерусской), а также русской культуре. Ему принадлежат работы, касающиеся непосредственно области теории и истории древнерусской литературы. Очень многие работы Д. С. Лихачева переведены на различные языки. Д. С. Лихачев является автором пятисот научных и около 600 публицистических трудов, круг его научных интересов является достаточно обширным: от исследования иконописи до анализа тюремного быта заключенных.

В течение всей своей деятельности Д. С. Лихачев был активным защитником культуры, пропагандистом нравственности и духовности. В 1986 им был организован Советский (сейчас Российский) Фонд культуры, председателем президиума которого он являлся до 1993 года. С 1990 года Лихачев входил в Международный комитет по организации Александрийской библиотеки, был иностранным членом академий наук Венгрии, Болгарии, Академии наук и искусств Сербии, членом-корреспондентом Австрийской, Американской, Британской (1976), Итальянской, Геттингенской академий, членом-корреспондентом старейшего общества США — Философского. Член Союза писателей с 1956 года. С 1983 года — председатель Пушкинской комиссии РАН, с 1974 года — председатель редколлегии ежегодника.

«Памятники культуры. Новые открытия». С 1971 по 1993 год возглавлял редколлегию серии «Литературные памятники», с 1987 года является членом редколлегии журнала «Новый мир», а с 1988 года — журнала «Наше наследие». Д. С. Лихачёв принимал непосредственное активное участие в сохранении и реставрации различных культурных объектов Санкт-Петербурга и пригородов. Совместно с Игорем Моисеевым и Татьяной Устиновой содействовал инициативе, приведшей к основанию в Москве школы № 1113 с углублённым изучением музыки и хореографии для одарённых детей. Был членом Комиссии по правам человека при Администрации Санкт-Петербурга.

Его работы представляют особенный интерес для изучения их с позиции стиля.

В качестве одной из наиболее характерных особенностей наследия академика Д. С Лихачева, присущей большинству его трудов, выступает представление относительно внутренней целостности культуры, о глубоких взаимосвязях разных, зачастую друг от друга далеких и на первый взгляд между собой не сопряженных явлений культуры и целых областей деятельности людей.

В своих работах Д. С. Лихачев в основном использует элементы научного стиля. Однако при этом ему свойственен собственный авторский текст, включающий в себя специфические иностилистические вкрапления.

Для нашей работы, в связи с ее темой, особый интерес представляет то обстоятельство, что Д. С. Лихачев принадлежал к тем немногим ученым, которые достаточно подробно высказали свой взгляд на особенности научного стиля. Об этом стиле он писал следующее:

«Требования к языку научной работы резко отличаются от требований к языку художественной литературы.

Метафоры и разные образы в языке научной работы допустимы только в случаях необходимости поставить логический акцент на какой-нибудь мысли.

В научной работе образность — только педагогический прием привлечения внимания читателя к основной мысли работы.

Хороший язык научной работы не замечается читателем. Читатель должен замечать только мысль, но не язык, каким мысль выражена.

Главное достояние научного языка — ясность.

Другое достоинство научного языка — легкость, краткость, свобода переходов от предложения к предложению, простота.

Придаточных предложений должно быть мало. Фразы должны быть короткие, переход от одной фразы к другой — логическим и естественным, «незамеченным».

Каждую написанную фразу следует проверять на слух, надо прочитать написанное вслух для себя.

Следует поменьше употреблять местоимения, заставляющие думать, к чему они относятся, что ими заменено.

Не следует бояться повторений, механически от них избавляться. То или иное понятие должно называться одним словом (слово в научном тексте всегда термин). Избегайте только тех повторений, которые приходят от бедности языка.

Избегайте слов-паразитов, слов мусорных, ничего не добавляющих к мысли. Однако важная мысль должна быть выражена не «походя», а с некоторой остановкой на ней. Важная мысль достойна того, чтобы на ней автор и читатель взаимно помедлили. Она должна варьироваться под пером автора.

Обращайте внимание на «качество» слов. Сказать «напротив» лучше, чем «наоборот», «различие» лучше, чем «разница». Вообще, будьте осторожны со словами, которые так и лезут под перо, — словами -«новоделами»" (Лихачев, 1991; 246).

Интересно, что Д. С. Лихачев, резко противопоставляя научный стиль стилю художественной литературы и значительно ограничивая сферу применения образных слов в научном стиле, заканчивает эту цитату образным оборотом с элементами просторечия — «лезут под перо» и «слова-новоделы». Далее мы увидим, что подобная образность была не случайна для его стиля.

Особенно интересна мысль Д. С. Лихачева о том, что иностилистические элементы в научном тексте выполняют «логически акцентирующую» функцию, т. е., здесь фактически снимается жесткое противопоставление образного и логического.

В «Письмах о добром и прекрасном» он пишет: «Человек живет не только в природной среде, но и в среде, созданной культурой его предков и им самим. Сохранение культурной среды — задача не менее важная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда не менее необходима для его духовной, нравственной жизни, для его духовной оседлости, для его привязанности к родным местам, следования заветам предков, для его нравственной самодисциплины и социальности. Между тем вопрос о нравственной экологии не только не изучается, но и не поставлен. Изучаются отдельные виды культуры и остатки культурного прошлого, вопросы реставрации памятников и их сохранения, но не изучается нравственное значение и влияние на человека всей культурной среды в целом, ее воздействующая сила. А ведь факт воспитательного воздействия на человека окружающей культурной среды не подлежит ни малейшему сомнению».

Здесь мы видим определенный эмотивный оттенок, который позволяет донести с большей ясностью и точностью до читателя смысл того, что хотел сказать автор.

Так, статья Лихачева «Экология культуры», в которой ставятся вопросы относительности применимости знаний, рассматриваются условия их использования, приводятся примеры, когда применяемыми знаниями в итоге не приносится польза, и даже напротив, содержит в себе серию иностилистических элементов, образных определений (пример — «мечтаемого»): «Допустимо ли создание удобрений, вредно отражающихся на природе и на человеке — потребителе? А в промышленности? Все большее значение приобретает качество, а не количество: будет ли это качество бетона, металла, готовых изделий „всех кругов жизни“, которые легко из кругов мечтаемого рая могут стать кругами ада. А в медицине? В армии? Сколько нравственных проблем решает водитель транспорта, строитель плотины, нефтепровода, работник АЭС???». Также в этой работе само название статьи «экология культуры» представляет интерес с точки зрения иностилистических элементов, поскольку оно представляет собой перенесение понятия «экология» на отношение к культуре и, в целом, к социальной памяти, связанной с прошлым. Этим словосочетанием он подчеркнул необходимость сохранения культурной среды (культурного наследия) вместе с сохранением природной среды.

Для Лихачева неотделима от нравственности и сфера эстетики, большую часть своих писем он посвящает искусству, тому, какая воспитательная роль отводится памятникам культуры. Исследователем ставятся рядом понятия красоты и добра, он называем книгу «Письма о добром и прекрасном», как бы показывая, что это является наиболее значимым для него в художественной культуре, во всей эстетической жизни. Он пишет: «Награжденный даром осознавать искусство, человек становится нравственно чище и лучше, а следовательно, и счастливее „Знание действительности, приходящее через искусство, это знание, согретое человеческим чувством, сочувствием. Искусство в самой основе своей нравственно именно потому, что вызывает в читателе, в зрителе — во всяком, кто его воспринимает, — сострадание и сочувствие к людям, ко всему человечеству заставляет с большим вниманием и чуткостью относиться к чужой боли, чужой радости, делает чужую боль и радость в значительной мере своими. Оно служит единению человеческих душ“» (Письмо 32-е «Понимать искусство»).

В данном случае мы опять видим эмотивность, которая способствует большей ясности и точности в изложении, позволяет читателю воспринять авторскую позицию, сочувствовать ей, ближе принять ее.

Постоянны отсылки Лихачева к русской истории, проведение сравнений на этом уровне. Это позволяет вернуть читателя к его корням. Лихачев пишет:

«Русский крестьянин своим вековым трудом создавал красоту русской природы. Он пахал землю, он клал меру своей пашне, проходя по ней с плугом. Рубежи в русской природе соразмерны труду человека и лошади, его способности пройти с лошадью за сохой или плугом, прежде чем повернуть назад, а потом снова вперёд. Приглаживая землю, человек убирал в ней все резкие грани, бугры, камни. Русская природа мягкая, она ухожена крестьянином».

Д.С. Лихачев использует такие иностилистические элементы, как эпитеты, метафору, сравнение. Например, он пишет: «В пейзажах Шотландии в Хайлендте, которые многие считают (признаюсь и я) наикрасивейшими, поражает необыкновенная лаконичность лирического чувства. Это почти обнажённая поэзия. И не случайно там родилась одна из лучших мировых поэзий — английская «озёрная школа». Называя поэзию «почти обнаженной», он как будто отходит от научных канонов, однако его яркая образность позволяет читателю погрузиться в особенности этой поэзии. «Когда мы узнаём, кто жил в том или ином доме, какая жизнь протекала в нём, что в нём было создано, дом этот для нас особый. Он наполняется духовным содержанием, преобразуется. Преобразуется и город, чью историю мы познаём. Преобразуется ландшафт, если мы знаем, какие события в нём происходили, какие битвы тут разыгрывались, чьи судьбы решались. Природа Плёса приобретает особую красоту от сознания того, что именно её изображал И. Левитан. Мы по особому ценим места, связанные с творчеством Гоголя или Шевченко, Пушкина или Баратынского».

Авторский стиль Лихачева позволяет ему подчеркивать определенные понятия и слова, выделять их не привычными средствами научного стиля, а используя иностилистические средства: «В течение многих минувших веков между природой и человеком существовало равновесие. Казалось бы, оно должно было оставлять обе части равными, проходить где-то посередине. Но нет, равновесие везде своё и всюду на какой-то своей, особой основе, со своей осью. На севере в России было больше природы, а чем ближе к степи, тем больше человека». И далее: «пейзаж России на всём её богатырском пространстве как бы пульсирует, он то разряжается и становится более природным, то сгущается в деревнях, погостах и городах, становится более человечным».

Лихачев пишет, казалось бы, тексты, для научного стиля вообще не характерные, однако при этом читателю они понятны и близки: «Не здание даже нужно человеку, а здание в определённом месте. Поэтому и хранить их, и памятник и ландшафт, нужно вместе, а не раздельно. Хранить строение в ландшафте, чтобы то и другое хранить в душе».

Важным моментом исследования индивидуального авторского стиля Д. С. Лихачева является то, что он сумел внести значительный вклад в развитие изучения древнерусской литературы, что во многом находит свое отражение в его авторском стиле. Так, он исследовал такие литературные памятники, как.

«Повесть временных лет», «Моление Даниила Заточника», «Слово о полку Игореве» и т. д.

Сам Лихачев описал научный стиль речи, охарактеризовав, что он считает хорошим языком научной работы. Согласно его концепции, это:

• — Различие требований к языку научной работы и языку художественной литературы
• — В языке научной работы метафоры и различные образы являются допустимыми исключительно в случаях, если необходимо поставить логические акценты на той или иной мысли.

Лихачев определяет образность в качестве педагогического приема по привлечению внимания читателей к основным мыслям в работе — это можно наблюдать в его текстах.

Он отмечает еще одну важнейшую черту: хороший язык научного исследования читатель не должен замечать. Это крайне важно, к примеру, для современных учебников, особенно школьных. Ученики не должны продираться сквозь дебри научного стиля. Согласно мнению Д. С. Лихачева, читатель должен замечать исключительно мысли, а язык, которым выражена мысль, должен быть для него как бы «своим собственным».

Это характеризует язык Лихачева. Приведем пример: «Исключительно быстрое развитие русской литературы XI—XII вв.еков связано с ростом древнерусского литературного языка — сжатого, выразительного, гибкого, богатого словами, обильно насыщенного синонимами, способными отразить многочисленные оттенки мыслей и чувств. Русский язык этой поры ответил потребностям чрезвычайно усложнившейся русской действительности и создал богатую политическую, военную и техническую терминологию, смог в полной мере воплотить в себе изощренное ораторское искусство, передать сложное историческое содержание всемирной и русской истории, воспринять в переводах лучшие произведения общеевропейской средневековой литературы. Развитие древнерусского литературного языка отражало общий высокий уровень древнерусской культуры, еще не подвергшейся разрушениям монголотатарского нашествия».

Д.С. Лихачев в качестве основного достоинства научного языка отмечает наличие легкости, краткости, свободы переходов от предложений к предложениям, простоту.

В своем труде «Текстология» глава 4 Д. С. Лихачев пишет: «Вообще следует сказать, что общее предубеждение против конъектур у некоторых исследователей не имеет почвы, так как текст подавляющего большинства рукописей полон этими же самыми конъектурами, но конъектурами, созданными не учеными, а самими древними переписчиками, часть из которых была несомненно невежественна». Подобное определение древних переписчиков с трудом вписывается в строгие каноны научного стиля, но данный эпитет однозначно придает предложению эмотивность и образность.

В книге «Слово о полку Игореве» и культура его времени" в главе.

«Размышления об авторе «Слова о полку Игореве» Д. С. Лихачев пишет.

«Русское войско было в XII веке в основном конным; оно было очень быстрым в передвижениях, выработало искусную тактику борьбы с кочевниками. Русские походы в степь предпринимались по преимуществу весной, когда истощенные на скудном зимнем подножном корму кони половцев оказывались гораздо слабосильнее коней русского войска. В бою русские войска умели действовать сложными построениями, были стойки и бесстрашны. Чувство воинской чести и любовь к Родине отличали и профессионалов-дружинников, и простых воинов, набранных из народа. Вооружение дружинников составляли мечи, сабли, луки, иногда шестоперы (особые палицы с шестирёберными наконечниками). Кроме того, дружинники имели копья — оружие, хотя и легко ломавшееся, но незаменимое в первой стычке с врагом».

Важным средством изложения является малочисленность придаточных предложений, преимущественно используются короткие фразы, переходы от одних фраз к другим являются логическими и естественными, практически незаметными.

«Смелость, искренность, чувство чести столкнулись в характере Игоря с его недальновидностью, любовь к Родине — с отсутствием ясного представления о необходимости единения, совместной борьбы. Игорь в походе действовал с исключительной отвагой, но он не подчинил всю свою деятельность интересам Родины, он не смог отказаться от стремления к личной славе, и это привело его к поражению, которого еще не знали русские. Впервые за всю историю борьбы с половцами русские князья — Игорь и его брат Всеволод — «буй тур» — оказались в плену. Впервые русское войско потерпело такое страшное поражение. В этом черты особого трагизма похода Игоря Святославича — трагизма, приковавшего к этому походу внимание и автора.

«Слова о полку Игореве», и летописцев, составивших о нем в разных концах Русской земли свои повести, самые обширные и, может быть, самые живые из всех повестей о степных походах русских князей".

Сам Лихачев считал, что необходимо написанные фразы проверять на слух, для себя прочитывая написанное.

«Трое суток, день и ночь, медленно пробивался Игорь к Донцу со своим войском. В бою Игорь был ранен в правую руку. Оттесненные половцами от воды, воины были истомлены жаждой. Первыми изнемогли от жажды кони. Много было раненых и мертвых в русских полках. Бились крепко до самого вечера, бились вторую ночь; на рассвете утром в воскресенье черниговские ковуи дрогнули. Игорь поскакал к ковуям, чтобы остановить их. Он снял шлем, чтобы быть ими узнанным, но не смог их задержать. На обратном пути, в расстоянии полета стрелы от своего полка, изнемогая от раны, он был взят в плен половцами. Схваченный ими, он видел, как жестоко бьется его брат Всеволод во главе своего войска, и, по словам летописи, просил смерти, чтобы не видеть его гибели. Раненого Игоря взял к себе на поруки его бывший союзник — Кончак. Из всего русского войска спаслось только пятнадцать человек, а ковуев и того меньше. Прочие же утонули».

Количество местоимений в его работах невелико. При этом он часто использует повторения для усиления своей мысли: «Каким же представлялось автору „Слова о полку Игореве“ то единство Руси, к которому он звал своих читателей? Единство Руси представлялось автору „Слова“ не в виде прекраснодушных „добрососедских“ отношений всех русских князей на основе их доброй воли. Само собой разумеется, что нельзя было просто уговорить русских князей перестать враждовать между собою. Нужна была такая сильная центральная власть, которая могла бы скрепить единство Руси, сделать Русь мощным государством. Автор „Слова“ — сторонник сильной княжеской власти, которая была бы способна обуздать произвол мелких князей».

Сам Лихачев призывал к тому, чтобы избегать слов мусорных, которые к мысли ничего не добавляют. При этом важные мысли «должны быть выражены не „походя“, а с некоторыми остановками на них».

Основными чертами стилистики Д. С. Лихачева можно назвать логичность, конкретность, эмоциональность, общедоступность. Это связано с целью его работ — привлечением внимания к поднятым проблемам, сообщении о новом научном знании, желании заставить читателя размышлять о прочитанном.

Языковые средства: лексические повторы, повтор однокоренных слов, экспрессивная (оценочная) лексика, экспрессивное использование предложений с тире между подлежащим и сказуемым в составе простых и сложных предложений, использование предложений с однородными членами.

Например, в тексте «О памяти» он использует:

Лексические повторы: память- 28 раз в 19 предложениях, процесс, творческий, преодолеть Повтор однокоренных слов: память — беспамятный (15).

Экспрессивная (оценочная) лексика: неблагодарный, безответственный, бескорыстный, дорого нам, уважение к труду. моральная оценка, основа совести и нравственности.

Экспрессивное использование предложений с тире между подлежащим и сказуемым как самостоятельных, так и в составе сложных предложений (1, 13, 14, 19, 26, 28).

Использование предложений с однородными членами (1, 3, 5, 8, 11, 13,.

14, 17, 18, 22, 23, 24, 26, 27).

Параллельный способ связи предложений — большинство предложений.

Анафора (повтор слов в начале строк):

Память — преодоление времени… Память — основа совести.

Часто используется многоточие как прием умолчания, указывающий на незаконченность мысли, высказывания. Такой прием дает возможность читателю самому размышлять над окончанием предложения. Многоточием передается авторское чувство, его глубокая заинтересованность, взволнованность.

В тексте «О памяти» использовано 19 простых предложений, 9 сложных, преобладают, таким образом, простые. Это связано с их ролью в тексте — они наполняют его простотой, ясностью, близостью к живой речи, ведь устная речь представляет собой как раз именно неполные простые предложения. При помощи простых предложений проще строить логику рассуждения, быть более понятным читателю. В обстановке доверительного обращения к читателю простые предложения более убедительны. Сложные конструкции, отягощенные различными видами осложнений, не всегда понятны широкому кругу читателей.

Текст «О памяти» обладает специфическим типом речи. С самого начала автор указывает на важнейшую проблему взаимодействия: человек — память. Указывая проблему, нацеливает на обсуждение важного вопроса, побуждает к действию, даёт конкретный совет, рекомендации, своеобразный рецепт важности сохранения человеком памяти.

Можно привести пример использования синтаксического параллелизма в работе Лихачева: «Уметь говорить — искусство. Уметь слушать — культура». В данном случае имеет место сходное, параллельное построение срок, фраз, подчеркивающее важность мысли.

В целом, основными языковыми особенностями в произведениях Лихачева выступают следующие:

• · лекс? ко — фразеологические (использование общественнополитической лекс? ки и фразеологии, употребление клишированных средств),
• · морфологические особенности (частое употребление существительных с суффиксамиость, -ство, -ние, -ие),
• · с? нтакс?ческие (эллиптические конструкции, ?р?соединительные и парцеллированные конструкции),
• · логико-стилистические особенности (заголовки, вводные эпизоды, цитирование, введение разных типов чужой речи;
• · чередование стандарта и экспресс? и, оценочность и доказательность, экономия языковых средств, диалогизация, изобразительно-выразительные средства языка)
• · использование иностилистических элементов заключается в первую очередь в обильном цитировании стилистически выразительных мест из древнерусских источников (стиль художественной литературы Древней Руси) в объеме большем, чем это требуется собственно для научного доказательства данного тезиса
• · эти же элементы проникают в авторский стиль как вкрапления

Д.С. Лихачев в своих работах использует? с? изобразительновыразительные средства, но не в равной степени, чаще им используются синтаксические языковые средства.