Субъектная организация эпизодов бала

Субъектная организация текста — это соотнесённость носителей речи и их сознаний. Для анализа эпизода важно понять, с чьей точки зрения ведется повествование, какая интерпретация событий предстает перед читателем, чья позиция близка к авторской. Субъектная организация выполняет ряд функций: конструктивную, миромоделирующую, а также создает стилевое эмоционально-выразительное единство произведения.

Рассмотрение субъектной организации текста предполагает систему точек зрения, освещающих событие изображения. Отдельный эпизод как относительно самостоятельная единица действия в фабульно-сюжетной системе произведения рассматривается нами как микротекст, характеризующийся, с одной стороны, внешней незаконченностью в контексте всего произведения, а с другой — художественной целостностью и внутренней завершенностью. Анализ исследуемых фрагментов позволил нам сделать вывод о том, что эпизоды описания балов с точки зрения субъектной организации построены по одной модели. Нам представляется, что эта модель такова:

• 1) взгляд на события «извне», с точки зрения третьеличного повествователя (сборы на бал, описание помещения, где проходит праздник, описание гостей и т. д.);
• 2) взгляд на события «изнутри», с точки зрения одного из персонажей или нескольких; как правило, центральным событием описания субъекта «изнутри» является один из танцев: танец Наташи и Денисова; танец Наташи и Андрея Болконского; танец Элен и Бориса);
• 3) взгляд «изнутри» третьеличного повествователя (перекличка с точками зрения персонажей и своеобразное обобщение).

Подтвердим эту модель на примере анализа субъектной организации эпизодов бала.

Субъектная организация эпизода московского бала у Иогеля представлена достаточно любопытно: изначально в форме третьеличного повествования дается описание праздника, сообщается о том, что эти праздники всегда собирали большое число гостей, на этих балах было невероятно весело. Данный тип повествования дает возможность максимально точно передать именно ту атмосферу, которая царила на балах у Иогеля. В третьеличном повествовании угадывается точка зрения автора, который с большой теплотой относится к событиям и персонажам московского бала. В этом случае можем говорить об аукториальном повествователе, чья точка зрения в начале описания бала является доминирующей.

Далее события уже интерпретируются с точки зрения персонажей в частности, с точки зрения Наташи, которая восторженно-эмоционально откликается на праздник. Благодаря этому создается атмосфера непринужденности, легкости и веселья.

Дальнейшие события оцениваются с точки зрения Ростова и Денисова: они разговаривают о бале, о Наташе, ее грации, красоте и, конечно же, о танцах. Автору было важно не просто сказать о том, что Наташа прелестна и прекрасно двигается, ему было важно предложить читателю взгляд со стороны. Центральное событие эпизода — танец Денисова и Наташи — преподносится третьеличным повествователем, но создается ощущение, что за танцем наблюдают все присутствующие. Это и точка зрения гостей бала, которые восхищаются танцующей парой.

Таким образом, смена точек зрения не только помогает изобразить события с различных ракурсов и дать им оценку, но и создает иллюзию читательского присутствия — читатель вовлечен в атмосферу бала вместе с персонажами.

Предложенная в начале параграфа модель субъектной организации реализуется и в эпизоде первого взрослого бала Наташи Ростовой.

Панорамное изображение бальной процессии представлено с точки зрения имплицитного повествователя (взгляд «извне»). Затем также с его точки зрения на контрасте представлены хлопотные приготовления Ростовых. Это, несомненно, должно было быть описано повествователем, поскольку необходимо было охватить всю грандиозную церемониальную процессию отстраненно от точки зрения Наташи. Сборы Ростовых показаны вновь «сторонним наблюдателем», автору необходимо было показать совместные сборы счастливой семьи, со всевозможными чудачествами и невероятной торопливостью, такой простой, но в то же время аристократичной семьи.

Стоит отметить, что вход Наташи и ее внешние проявления волнения изображены глазами повествователя. Необходимость этого навеяна толпой: Наташа должна была появиться среди большого числа людей, войти по лестнице, по ступеням своего взросления, чтобы вскоре выделиться из этой толпы, чтобы засиять новой огранкой, огранкой уникальной непохожести на все это «церемониальное светское общество», которое предстало перед читателем глазами персонажа — Перонской. Именно эта светская дама с многолетней выдержкой имела честь представить всех этих высокопоставленных лиц молодой, ещё начинающей постигать азы «правильного» общества Наташе. Это даже символично, поскольку все представленные люди были показаны не глазами главной героини, а глазами женщины, заслужившей почтение и уважение, но совсем не отличающейся от общества светских приличий. Это еще раз подчеркивает уникальность и неповторимость Наташиной натуры.

Начало бала показано с точки зрения повествователя: ему отдано описание польского, танцующих, улыбающегося государя, вырисовывающего различные фигуры с хозяйкой дома в такт звукам котильона. В данной сцене было максимально важно показать монументальность торжественного танца, поэтому звучит беспристрастный голос повествователя. Создается впечатление, что в изображении панорамных сцен бала представлен один ракурс видения.

Во время вальса несколько ракурсов видения переплетаются воедино, невозможность разъединения этих точек зрения ощутима еще с момента приглашения князем Андреем Наташи. Невольно ощущается то голос Наташи, то мнение повествователя, то все показано глазами Андрея Болконского. Вся сцена вальса предстает многогранно и многоаспектно, создается легкий неперегруженный образ органичной пары, движущейся под звуки самого романтичного танца того времени. Перед читателем вырисовывается миро модель этого маленького пространства, где все затихает под звуки плавного вальса.

Далее повествование ведется повествователем, создается четкое представление об эмоциональной составляющей главной героини: Наташа с каждым последующим танцем раскрывалась с новой и с новой стороны. Неогранённый алмаз, так робко делавший первый шаг в свою взрослую жизнь, огранялся все лучше, красивее, правильнее. Здесь более других прослеживается позиция автора, для которого именно Наташа является идеалом: с каким упоением он рисует счастливые моменты Наташиной жизни на бале, когда ее один за другим приглашали партнеры и когда она, еще не успев отдышаться, молниеносно бежала на новый круг танца, очаровывая всех своей детской, но в то же время грациозной, непринужденностью.

Повествование о бале в Вильне ведется словно вскользь, между делом, не происходит полного погружения в бал. Сначала дается «взгляд сверху», описание времени, места проведения торжества. Это единственный бал, где автор дает прямую оценку, которую читатель воспринимает как ироничную: «Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц».

В этом эпизоде преобладает взгляд имплицитного повествователя: любимых персонажей, чьей точкой зрения автор дорожит, нет. Сам бал отходит на второй план и становится лишь фоном для решения дипломатических вопросов. Персонажное видение проскальзывает лишь в конце эпизода, когда Борис подслушивал разговор государя.

Повествователь в данном фрагменте выполняет роль беспристрастного наблюдателя, он отстраняется от описываемых событий.

Благодаря анализу субъектной организации эпизодов очерчивается видение автора на тот или иной эпизод торжества, создается определенный пафос эпизода. Все это помогает выявить идейное наполнение данных эпизодов, уловить авторское видение событий.

Эпизоды выстраиваются в определенную градацию. Московский бал у Иогеля описан просто, легко, он подкупает доброй теплотой. Первый бал Наташи Ростовой более церемониален, четко выстроен, он полностью соответствует традициям проведения балов начала XIX века. В связи с этим прослеживается уже другой пафос эпизода: атмосфера пышного лоска, наигранности, услужливости, чинопочитания. Синтез точек зрения помогает создать контраст образа светского общества и образа Наташи. В свете редко встречались люди, которые не имеют на себе общего светского отпечатка, которые сияют не благодаря пышно украшенному залу красивым нарядам, а благодаря своему внутреннему счастью. Бал в Вильне имеет атмосферу церемониала, отрепетированного события, он холодный, неэмоциональный. Создается ощущения неуместности праздника, «пира во время чумы».

Лев Николаевич Толстой являлся аристократом, то есть имел прямую связь с высшим светским обществом того времени. Он был завсегдатаем всех Казанских раутов и балов, в юности вел невероятно веселую, но пустую жизнь. В философских взглядах Толстого можно проследить смену отношения к высшему свету, к праздникам до утра. Будучи юношей, Лев Николаевич стыдился быть простым и искренним, он держал себя вызывающе-гордо и презрительно. Светское общество оказывало на него большое влияние. Свое отношение к балам, к раутам Толстой с течением времени меняет. Пустая это жизнь — жизнь, начинающаяся в 11 вечера и заканчивающаяся в 6 утра. В своем произведении автор отмечает смену данных взглядов. От уютного, теплого бала он движется по линии сухости описания балов, превращая праздники подобного рода в некое сосредоточение правильных связей, красивых, но пустых дам, в феерию холодных эмоций. Л. Н. Толстой пытается показать не только лицевую сторону бала, но и его изнанку.