Неомарксистские теории. 
Теория коммуникации в системе наук

Согласно идеологии марксизма, медиа — это средства производства, соответствующие капиталистической промышленности в самом общем виде — с производительными силами и производственными отношениями. Будучи в монопольной собственности капиталистов, они организованы в национальном или международном масштабе, чтобы служить интересам своего класса за счет эксплуатации работников культуры (извлекая прибавочную стоимость) и потребителей (получая сверхприбыли). Они выполняют идеологическую работу по распространению идей и мировоззрений правящего класса, отвергая альтернативные точки зрения, которые могут привести к изменению или росту осознания рабочим классам своих интересов, и предотвращая формирование активной и организованной политической оппозиции. Из-за сложности этих предположений появилось несколько вариантов навеянного марксизмом анализа современных масс-медиа, среди которых Маккуэйл выделяет политэкономическую теорию.

Несмотря на то что, на первый взгляд, все неомарксистские подходы кажутся взаимодополняющими, между их сторонниками идет острое соперничество. Они расходятся по важным теоретическим вопросам, а также пользуются разными методами исследований и опираются на различные академические дисциплины. Сосредоточившись на экономических институтах и сделав упор на идее, что экономическое господство ведет к культурному господству или способствует ему, политэкономисты не сразу признали, что экономические институты могут испытывать воздействие культурных изменений. Кроме того, они не учитывали разнообразия популярных культур и способов осмысления людьми культурного содержания. Чтобы примириться, сторонникам разных направлений надо отказаться от ряда концепций и признать, что надстройка и базис — культура и индустрия медиа — могут влиять друг на друга.

Политэкономическая теория медиа — это старое название, которое снова вошло в научный обиход для описания такого подхода к изучению медиа, когда в центре внимания оказывается экономическая структура, а не идейное содержание. Во главу угла она ставит зависимость идеологии от экономической базы и направляет внимание исследователей на эмпирический анализ структуры собственности и деятельность рыночных сил в области масс-медиа. С этой точки зрения, институты медиа следует считать частью экономической системы, хотя и тесно связанной с политической системой. Преобладание знаний об обществе и для общества, создаваемых средствами массовой коммуникации, можно в значительной мере объяснить современной стоимостью различных видов содержания в условиях расширения рынка, происходящего вертикальной и горизонтальной интеграции, и фундаментальными интересами тех, кто владеет медиа и принимает решения.

Следствием этих тенденций считается уменьшение числа независимых СМИ, усиление концентрации медиа на более крупных Рынках, отказ от риска, игнорирование малочисленных и более бедных секторов потенциальной аудитории. Действие экономических сил носит не случайный характер, и, по мнению Грэхема Мэрдока и Питера Голдинга, они постоянно стремятся исключить: «те голоса, которые не обладают экономической силой или ресурсами… основополагающая логика стоимости действует систематически, консолидируя положение тех групп, которые уже утвердились на основных рынках средств массовой коммуникации и исключая те группы, у которых недостаточно капитала, чтобы успешно конкурировать. Таким образом, выжившие голоса в основном принадлежат тем, кто менее всего расположен критиковать превалирующее распределение богатства и власти. И, наоборот, те, кто мог бы бросить вызов подобной системе, лишены возможности обнародовать свое недовольство или оппозицию поскольку не распоряжаются ресурсами, необходимыми для эффективного общения с широкой аудиторией».

Хотя на первый взгляд обе школы неомарксизма кажутся взаимодополняющими, между ними идет острое соперничество. Они расходятся по важным теоретическим вопросам, а также пользуются разными методами исследований и опираются на разные ака­демические дисциплины. Сосредоточиваясь на экономических институтах и делая упор на идее, что экономическое господство ведет к культурному господству или ему способствует, политэкономисты не сразу признали, что экономические институты могут испытывать воздействие культурных изменений. Кроме того, они не учитывали разнообразия популярных культур и способов осмысления людьми культурного содержания. Сторонникам обоих направлений надо отказаться от ряда своих концепций и признать, что надстройка и базис — культура и индустрия медиа могут влиять друг на друга.

Основное достоинство этого подхода Маккуэйл видит в том, что он позволяет выдвинуть проверяемые эмпирическим путем предположения относительно рыночных детерминантов, хотя последние настолько многочисленны и сложны, что эмпирическая проверка нелегка. Недостаток политэкономического подхода в том, что не так-то просто описать медиа, находящиеся под общественным контролем, в терминах свободного рынка. В соответствии с политэкономической теорией к массовой коммуникации надо подходить как к экономическому процессу, результатом которого является товар (содержание), хотя существует мнение, что на самом деле средства массовой коммуникации производят аудиторию в том смысле, что обеспечивают рекламодателей аудиторией и определенным образом формируют поведение людей. Марксизм, являющийся идеологической основой для критического анализа структуры и экономики медиа, однако не обладает монопольным правом на научный инструментарий, который так же широко используется во всех социальных дисциплинах. Сосредоточившись на экономических институтах и поставив во главу угла концепцию, что экономическое доминирование ведет к культурному господству или ему способствует, политэкономисты не сразу признали, что экономические институты могут, в свою очередь, испытывать воздействие культурных преобразований. Кроме того, они отрицали разнообразие форм культуры и способов осмысления людьми культурного содержания.

Теория гегемонии медиа (если использовать термин, предложенный Антонио Грамши) интересуется не столько экономическими и структурными детерминантами классово-окрашенной идеологии, сколько самой идеологией, формами ее выражения и механизмами выживания и процветания при явном согласии ее жертв (в основном рабочего класса) на то, чтобы она вторгалась в их сознание и формировала его. Отличие этого взгляда от классического марксистского и политэкономического подходов кроется в признании большей независимости идеологии от экономической основы.

Идеология в форме искаженной дефиниции реальности и картины классовых отношений или, словами Луи Альтюссера, «воображаемых отношений индивидов с реальными условиями их существования не является доминирующей в том смысле, что насильно навязывается правящими классами, она — всеобъемлющее и намеренное культурное влияние, служащее для интерпретации опыта реальности скрытым, но настойчивым способом.

Теоретические работы ряда марксистских мыслителей, в особенности Пулантцаса и Альтюссера, внесли вклад в разработку этого подхода, направив внимание на способы репродукции и лигитимизации капиталистических отношений в соответствии с более или менее добровольным согласием самого рабочего класса. Инструменты для проведения такой работы появились в основном благодаря успехам в семиологии и структурном анализе с их методами выделения скрытых смыслов и базовых структур значения Перенос внимания теоретиков с экономических причин выживания капитализма на идеологические поднял престиж средств массовой коммуникации среди других «идеологических государственных аппаратов» (выражение Альтюссера) и привел к расколу в марксистской теории.