Трансатлантическая парадигма президента Обамы

Европейский вектор внешней политики США при администрации Обамы приобретает важное значение, о чем свидетельствуют заявления президента о том, что отношения между США и ЕС в последние годы не развивались в нужном направлении. По его словам, в будущем США станут «более приемлемым партнером». Вашингтон не может самостоятельно нейтрализовать вызовы XXI в., впрочем, и Европе не удастся справиться с ними без США, в этой связи сторонам необходимо совместными усилиями решить все общие проблемы [1].

Со своей стороны европейские союзники Америки ожидают от Вашингтона уважения к партнерам и готовность к диалогу даже в отношении тех стран, с которыми у Соединенных Штатов сохраняются натянутые отношения.

Однако между союзниками остаются и серьезные разногласия. Так стороны разошлись во мнениях по вопросу вступления Турции в ЕС, методы борьбы с международным терроризмом, стабилизация Афганистана противоречия между ЕС и США по вопросу сокращения выбросов парниковых газов. Однако все эти противоречия не являются неразрешимыми.

Будучи кандидатом на пост президента Б. Обама обещал нации преодолеть кризис доверия к политике США в мире и восстановить статус мирового лидера, признаваемого международным сообществом. Администрация Обамы подвергла критике республиканцев за разбалансировку внешней политики, которая привела к перекосу в сторону «жёсткой» силы и умалению роли дипломатии, чрезмерному влиянию Министерства обороны на внешнеполитические решения, недооценке значимости контроля над вооружениями, попыткам искать ответ на угрозу терроризма главным образом в категориях военной силы.

В ходе предвыборной кампании нынешний американский лидер обещал, что его трансатлантическая политика будет разительно отличаться от политики его предшественника, когда Вашингтон откровенно пренебрегал мнением европейских союзников. Однако победа Б. Обамы на выборах 2008 г. не привела к изменению основного вектора американской внешней политики, который, как и при Дж. Буше, направлен на Азию, прежде всего, на регион Большого Ближнего Востока, а не на Европу.

В конце второго срока пребывания в должности президента Джорджа Буша-мл., Збигнев Бжезинский выдвинул идею о том, что должны были быть выполнены два условия в целях укрепления трансатлантических отношений: США и Европа пережили т.н. «смены режимов» и поэтому они должны поднять свое партнерство на новый уровень, соответствующий реалиям современного мира. США переходят от однополярного к многополярному видения мира, Европа достигает большей степени интеграции. Принятый в 2009 г. Лиссабонский договор серьезно меняет облик Евросоюза, который теперь становится все более похож на конфедерацию западноевропейских государств. Европейцы в целом с энтузиазмом восприняли избрание президента от демократов, американские избиратели видят в Б. Обаме продолжателя традиций трансатлантического партнерства.

Об этом свидетельствуют данные социологического опроса немецкого фонда Маршалла, согласно которому 77% европейцев и 57% американцев поддержали европейскую политику новой администрации. Если сравнивать с периодом конца президентского срока Дж. Буша мл., то только 19% европейцев одобряли внешнюю политику США. Это дало возможность говорить о том, что «обамомания» способствовала снижению антиамериканских настроений в Европе. Так, например, во Франции, где антиамериканизм имеет глубокие корни, общественное мнение более доброжелательно настроено к американской внешней политике и демонстрирует большую лояльность к Вашингтону (74%) в сравнении по отношению к Брюсселю (66%) [2].

Однако следует отметить, что эти показатели в большей степени связаны с желанием европейцев видеть ЕС в роли глобального лидера и лишь 56% продолжают видеть Европу в качестве младшего партнера США. Как отмечают западные эксперты, доброжелательное общественное мнение в отношении Вашингтона не всегда совпадает с позицией европейских правительств, взявших курс на ренационализацию своих внешних политик. Поэтому введение в силу Лиссабонского договора должно, прежде всего, ставить вопрос о «новом атлантизме», имея в виду вхождение государств Восточной и Центральной Европы в механизмы трансатлантического партнерства. политика обама лиссабонский На этом фоне стратегически важными представляются отношения с ближайшим политическим, экономическим и военным партнером — Европой. Предшественник Б. Обамы оставил здесь тяжелое наследие, впечатление от которого нынешнему президенту удалось сгладить в основном в том, что касается общественного мнения.

Какие факторы способствуют и какие препятствуют укреплению трансатлантического партнерства. Задаваясь вопросом о сложностях на пути построения «нового атлантизма», следует, прежде всего, помнить о возрастающих различиях в интересах США и Европейского Союза. После распада биполярной системы национальные интересы евроатлантических партнеров ведут к их «дрейфу» друг от друга. Трудности, возникающие в трансатлантическом партнерстве, являются следствием расхождения их интересов, подходов и методов в решении проблем. По мнению экспертов, эти взаимоотношения будут иметь как другой смысл, так и использоваться новой администрацией для других целей [3].

События 11 сентября 2001 г. продемонстрировали единство Запада. Европейские члены НАТО выразили готовность действовать согласно пятому параграфу Устава Североатлантического союза. Однако дальнейшие действия США и их вторжение в Ирак не нашли поддержки со стороны ведущих европейских государств, что, несомненно, сказалось на трансатлантическом партнерстве. Администрация Дж. Буша мл. не согласовывала свои действия со своими союзниками. Ответом общественного мнения европейцев стало их неприятие и критика американской внешней политики. Подобное отношение объясняется выбором военных, силовых методов США и политических, мирных Европой. Выбор силовых методов объясняется военными возможностями Соединенных Штатов, считающих их наиболее эффективной мерой при решении международных проблем. Европейцы предпочитают использовать политические методы и прибегают к переговорам. Отдельные государства-члены ЕС могут использовать свои военные силы, но, выступая единым голосом на международной арене, Евросоюз представляет «гражданскую силу». В случае использования военной силы, ЕС согласует свои действия с СБ ООН.

Главной задачей для атлантических партнеров остается проблема глобализации функций НАТО и отношения к государствам-изгоям (1990;е гг.) и странам «оси зла» (после 2001 г.). В этих вопросах «трансатлантизм» практически перестает работать, уступая место расхождениям относительно применения мер, начиная от экономических санкций до военной силы.

Но в ряде европейских стран явно прослеживается стремление сохранить трансатлантические узы. Речь идет о таких государствах, как Британия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Чехия и Венгрия. Атлантизм имеет сильные позиции в Восточной и Центральной Европе, где политики признают, что военная сила будет продолжать и далее играть важную роль в мировых делах и хотят сохранить НАТО и лидерство американцев, оплачивающих существенную долю затрат на обеспечение безопасности Европы. Конечно, Североатлантический альянс сохраняется, но НАТО из единственного трансатлантического института трансформируется в союз США, Канады, некоторых европейских государств и Турции.

Нынешняя повестка дня трансатлантических отношений во многом определяет содержание европейской стратегии администрации Обамы. Ведущее место в ней занимают ситуация в Афганистане и Пакистане, объявленные «центральным фронтом в борьбе с международным терроризмом», дипломатический кризис вокруг иранской ядерной программы, пересмотр планов прежней администрации по развертыванию стратегической ПРО в Восточной Европе, энергетическая безопасность и проблема глобального потепления климата.

Заметным отличием в подходе нынешней администрации является реабилитация ценности постоянных союзов, которая была девальвирована, когда у власти находились республиканцы, отдававшие предпочтение более гибким временным «коалициям согласия». Вашингтон заявил о необходимости укрепления старых союзов и о формировании новых альянсов и партнёрств. Обновление трансатлантического партнёрства постулируется в качестве одной из главных задач внешней политики США как императив консолидации усилий западного сообщества по реагированию на новые вызовы и угрозы.

В окружении нынешнего главы Белого дома, включая высший уровень СНБ, Госдепартамента и Минобороны, широко представлены специалисты по Европе. З. Бжезинский предложил, чтобы отношения с Европой и формирование нового трансатлантического партнёрства курировал непосредственно вице-президент Дж. Байден, который имеет большой опыт в европейских делах и хорошо известен в Старом Свете. Реальное распределение полномочий в команде Б. Обамы лишь отчасти совпало с предложением З. Бжезинского, так как внешнеполитическая активность второго лица в администрации США сосредоточена преимущественно на Восточной Европе и европейской части СНГ.

Сближению Европы и США способствует не только кадровый состав внешнеполитической команды Б. Обамы и реабилитация ценности дипломатии в американской стратегии, но и значительная степень совпадения их внешнеполитических приоритетов. Аналитики советуют американской дипломатии более широко использовать в сотрудничестве с Европой неформальные контактные группы — модель, которая показала свою практичность в ходе урегулирования на Балканах, в поддержании переговорного процесса вокруг ядерной программы Ирана и палестино-израильского конфликта. Они считают, что укреплению трансатлантического сотрудничества могло бы способствовать повышение уровня связей США с ЕС, поскольку слишком много приоритетов обеих сторон не вписываются в сравнительно узкую сферу компетенции НАТО.

Но существует другая проблема. Рассматривая вопрос о будущем США в роли мирового лидера, многие американские политологи не воспринимают всерьёз или вовсе игнорируют аналогичные амбиции ЕС. А ведь именно Европейский Союз, преодолев кризис с ратификацией Лиссабонского договора, который вступил в силу 1 декабря 2009 г., конкурирует с США за лидерство в международной системе, предлагая и продвигая своё видение мирового порядка. Если по параметрам «жёсткой силы» объединённая Европа значительно отстает от США, то по ресурсам «мягкой силы» она едва ли им сильно уступает, особенно после того, как пошатнулась репутация американской модели, изъяны которой привели к глобальному финансово-экономическому кризису. Американское разведсообщество не рассматривает его как формирующийся центр силы в многополярном мире.

Характерной чертой подхода немалой части американских политологов является убеждение, что геополитические факторы в международных отношениях будут перевешивать тенденции, связанные с глобализацией. На основе долгосрочных тенденций европейской интеграции они делают вывод, что объединенная Европа со временем станет обладать потенциалом, который позволит ей конкурировать на равных с США. Исходя из этой гипотезы, консервативные политологи склонны рассматривать ЕС как потенциального соперника США.

Среди теоретиков американской внешней политики существует предубеждение против того, чтобы основным партнером США в Европе был Евросоюз. В наибольшей степени этот взгляд типичен для представителей консервативного крыла, которые полагают, что Вашингтон не может делать ставку на центральные власти ЕС, поскольку это существенно ограничивало бы сотрудничество США с европейскими государствами на двусторонней основе и препятствовало бы продвижению американских интересов в регионе.

Американские авторы в числе факторов, ослабляющих атлантические связи, называют отсутствие европейских корней у президента Б. Обамы. Возможно, это объясняет как его прохладное отношение к трансатлантическому партнерству, так и заявление о том, что США не намерены более выступать в качестве покровителя Европы, а предпочитают дальнейшее развитие партнерских отношений. США по-прежнему заинтересованы в сохранении Европы в качестве союзника, готовы способствовать росту ее военного потенциала в целях разделить бремя по поддержанию мира и безопасности, поддерживают расширение ЕС и укрепление его политического единства [4].

Однако эти цели становятся все более неоднозначными. Так, расширение Евросоюза препятствует его политической интеграции, что дает возможность Вашингтону находить общий язык с наиболее влиятельными или более сговорчивыми европейскими государствами, отказавшись от желания, высказанного Г. Киссинджером иметь «единый европейский телефонный номер». Администрация Обамы понимает, что с одной стороны, всесторонняя поддержка расширения НАТО на Восток раздражает Россию, но с другой, этот процесс может быть инструментом, используемым в ходе переговоров между Россией и Америкой, в обход европейских стран Сегодня в условиях мирового экономического кризиса силовые методы уходят на второй план. Это также влияет на состояние трансатлантического партнерства. Вашингтон меняет один из своих основных внешнеполитических векторов в сторону Китая. Об этом свидетельствует заявление президента Обамы о том, что контуры XXI в. будут определяться отношениями США-КНР [5]. Таким образом, формула «G-2» станет важным фактором международных отношений, что, несомненно, ослабит атлантические связи. Этому способствуют как политика США, так и политика ЕС. США все меньше намерены выступать в качестве гаранта безопасности Европы (за исключением ЦВЕ), что связано, в том числе и с изменениями внешней политики России.

В число факторов укрепляющих партнерские отношения, прежде всего, следует отнести область экономического сотрудничества.

ВВП Европейского союза и Соединенных Штатов составляет сегодня более половины мирового ВВП. Несмотря на существующие противоречия, экономические отношения остаются одной из главных «осей» партнерства. Европарламент предлагает, чтобы процесс подобной интеграции стал более систематическим, адаптируя общие позиции и инициативы в отношении общих торговых интересов, таких, как доступ «без дискриминации» на мировой рынок природных ресурсов, обеспечение права интеллектуальной собственности, взаимное мировое признание дипломов и аттестатов или усиление сотрудничества в области космических исследований. Параллельная ревизия регламентарных норм и законодательства о контроле над финансовыми рынками призвана исключить препятствия, которые затрудняют процесс инвестирования и предоставления финансовых услуг в рамках трансатлантического пространства [6].

Главным фактором в области экономики становится трансатлантический ответ на мировой экономический кризис. ЕС жизненно заинтересован в экономическом росте США. Следуя за властями Соединенных Штатов, Европейский парламент с целью «реформировать международную финансовую систему» призывает к устранению необоснованных налоговых льгот. Недавние атаки властей США и Франции против экономического суверенитета Швейцарии показывают, что эта резолюция обладает фактической силой. Правительство США воспользовалось информацией о банках, а Европейский союз задним числом модифицировал свое законодательство, чтобы предоставить американской стороне это право. Таким образом, Соединенные Штаты сегодня обладают системой контроля не только над европейской финансовой системой, но также над системами легитимации и законодательства.

Современное трансатлантическое партнерство продолжает развиваться на уровне межнациональных связей, расширяя деятельность трансатлантических диалогов. Согласно плану европейских законодателей, Европарламент в развитие положений декларации о «Трансатлантическом диалоге законодателей» (DTL) инспирирует доклады Комиссии по международным делам и консультации между Комиссией по международной торговле и Комиссией по экономическим и бюджетным вопросам, выводы которых отражаются в заключениях Совета Европы. В свою очередь, «Трансатлантический экономический совет» и «Трансатлантический парламентский совет» (СРТ) предлагают трансформировать современный «Трансатлантический диалог законодателей» с целью создания «Трансатлантической ассамблеи». Эта ассамблея будет составлена из равного числа депутатов Европейского парламента и Конгресса США, и будет работать над созданием «рамочного законодательства» по всем вопросам, касающимся углубления интеграции «трансатлантического рынка» [7].

Объединенный посредством выравнивания законодательства, «трансатлантический рынок» позволяет сохранить верховенство над существующими государствами, избегая конкуренции, которая может ослабить трансатлантическое партнерство.

Ответом на нетрадиционные угрозы со стороны атлантических союзников стало решение о необходимости обмена данными и информацией в международной борьбе против терроризма и международной преступности. Подобный обмен должен быть вписан в приемлемые правовые рамки и основываться на международных соглашениях, обладающих императивным характером. Доклад, представленный экспертами из шести стран-членов ЕС предполагает создание благоприятной среды для трансатлантической кооперации в области обеспечения свобод, безопасности и правосудия к 2014 г., с целью реорганизовать полицию и юстицию в соответствии «с целями и характером внешнеполитической стратегии Европейского союза», то есть фактически в соответствии с интересами Соединенных Штатов.

Как предполагается, члены партнерства несут одинаковую «ответственность по отношению к международному порядку» .

США и ЕС работают над заключением нового соглашения для создания консультационного органа по системной координации в области внешней политики и безопасности. Он поручает возглавить этот орган верховному представителю Комиссии (для Евросоюза) и госсекретарю (для США) и предлагает назвать этот механизм Трансатлантическим политическим советом (ТПС) [8].

В данное время и США и Евросоюз уже приступили к разработке общего плана и целей работы на краткосрочную и долгосрочную перспективы, как по двусторонним вопросам, так и по проблемам и конфликтным ситуациям мирового и регионального уровней.

Европейские союзники удовлетворены тем фактом, что президент Соединенных Штатов Обама отмечает, что он продолжит «консультировать» союзников по НАТО, а также Россию по проблемам ПРО. Их устраивает желание новой администрации «поставить на ноги» стратегию, касающуюся шести государств Восточной Европы (Молдавии, Украины, Грузии, Армении, Азербайджана и Белоруссии) в рамках европейской политики «соседства», чтобы достигнуть значительных и долговременных результатов в рамках реализации «Нового восточного партнерства» и «Черноморской синергии» [9].

Остается также и культурный фактор (язык, цивилизационная общность), объединяющий атлантических партнеров. И американцы, и европейцы разделяют одни и те же ценности, имеют демократические институты и поддерживают индивидуальные свободы.

Таким образом, на лицо намерение новой администрации США вдохнуть новую жизнь в трансатлантическое партнерство. Но достаточно ли этого для формирования «нового атлантизма»? Администрация Обамы дала ясно понять, что ожидает от европейцев дополнительной помощи в войне с талибами.

Администрация Обамы стремится уменьшить зависимость американской экономики от импорта нефти посредством стимулирования всё более широкого внедрения альтернативных источников энергии. Она придает энергетической проблематике важное значение в контексте отношений с Европой. Администрация Обамы поддерживает газотранспортный проект «Набукко», хотя и признает, что он не решает проблем энергетической безопасности Европы.

Планы развертывания американской стратегической ПРО в Восточной Европе были одним из «токсичных активов», которые достались Б. Обаме от предыдущей администрации. Они создавали напряженность между Россией и США и вносили нервозность в американо-европейские отношения. Ревизия американских планов по ПРО была позитивно встречена европейскими союзниками (кроме Польши). США политически более выгодно продолжают работу по созданию такой системы под эгидой НАТО и в координации с союзниками, сохраняя за собой единоличное право определять её состав, районы дислокации и этапы дооснащения.

В последние годы США сталкиваются с тем, что ЕС всё активнее продвигает собственную концепцию миропорядка и позиционирует себя как важного игрока в системе международных политических отношений, а не только мировой экономики.

США вынуждены считаться с меняющейся ролью Европейского Союза в международных отношениях, соглашаясь на существенное расширение сферы двустороннего внешнеполитического сотрудничества. Фактически признавая статус ЕС как глобального игрока, который перерос свои региональные рамки, американская дипломатия стремится к тому, чтобы укрепление двусторонних отношений накладывало минимум ограничений на практическую политику США (отсюда и непопулярность у американской политической элиты идеи формирования юридически обязывающего двустороннего партнерства), чтобы иметь возможность контролировать внешнеполитические амбиции Евросоюза, получив в той или иной форме доступ к обсуждению проблем, которое происходит между странами Евросоюза.

Американская дипломатия считает своей важной задачей убедить европейцев в том, что глобальное сотрудничество США и Европы необходимо даже в отсутствие согласия между ними относительно правил использования военной силы в международных отношениях. Можно предположить, что Вашингтон постарается блокировать любые инициативы, предполагающие установление равного партнерства между США и ЕС в сфере безопасности, тем более в формате юридически обязывающего договора, как и предложения, в том числе в рамках европейской интеграции (руками особо доверенных союзников), которые угрожали бы приоритетному статусу НАТО и вели к созданию в Европе параллельной системы обороны и безопасности под эгидой Евросоюза.

Этим объясняется, почему США не поддерживают идею заключения полномасштабного базового договора с ЕС. За первый год президентства Б. Обама смог переломить антиамериканские настроения в Европе, где он признается самым популярным американским президентом со времени Дж. Кеннеди. Несмотря на перемены в американской политике, осуществляемые администрацией Обамы, сохраняется ещё значительный разрыв между американской концепцией мирового лидерства и тем содержанием, которое «старая Европа», стоявшая у истоков создания ЕС, вкладывает в понятие равноправного трансатлантического партнерства.

Одной из главных целей американской дипломатии является задача не допустить, чтобы политический и экономический вес объединенной Европы трансформировался в её способность оказывать стратегическое влияние в международных делах в соответствии с интересами, которые не совпадают с предпочтениями США.

Значение Европы для США будет продолжать относительно уменьшаться по мере смещения фокуса американских усилий в Азию, где формируется широкий спектр вызовов американским интересам от перспективы геополитического доминирования Китая до террористической угрозы со стороны радикального экстремистского исламизма.

В целом, как считают эксперты, европейская политика Б. Обамы содержала ряд серьезных ошибок и недоработок. Американский президент отказался от традиции — еженедельно звонить из Белого дома в Париж и Берлин. Обама не поехал на 20-летие падения Берлинской стены осенью 2009 г. То есть, Обама быстро научился относиться к европейцам так, как им кажется недопустимо — с безразличием. Так, нынешний американский президент не знает, о чем ему говорить с А. Меркель. Германия категорически не одобряет фискальной политики, в то же время «холодная война», как и символ Берлинской стены, для Б. Обамы, не пережившего ее кризисов, мало что означают.

В работе «Европа после гегемонии США: партнерство США и ЕС», опубликованной Ж. Шапиро и Н. Уитни, открывается интересная тема для дискуссии. Авторами книги являются американский эксперт и британский дипломат, которые написали исследование, основанное на различного рода документах и интервью с европейской политической элитой. Главная идея этого исследования заключается в том, что Европа должна понимать, что мир изменился, наступила постамериканская эра, пришло время построения действительно партнерских отношений, за которые выступает новая администрация Обамы [10]. Европа, по мнению авторов, должна, прежде всего, отказаться от привычных иллюзий. Одна из таких иллюзий заключается в том, что Соединенные Штаты, по-прежнему, гарантируют безопасность Европы. Поэтому Европа может не поступаться своими интересами для сохранения отношений с США. Еще один аспект этой иллюзии состоит в том, что европейцы должны избегать союзов между собой, идущих вразрез с интересами США для того, чтобы иметь особые отношения с Америкой. Все это ложные принципы не дают Европе развиваться по собственному пути, а США видеть в ЕС равноправного партнера. Реализм международных отношений потребует от европейцев политической интеграции для того, чтобы иметь единое мнение и единый голос в мировой политике. По мнению экспертов, главным для европейцев является осознание своей самостоятельности, а институциональные проблемы вторичны.

Можно согласиться с авторами работы в том, что пока Европейский Союз не станет говорить и действовать от имени всех государств-членов, демонстрируя единую политическую волю и свою силу как глобального игрока, Соединенные Штаты Америки будут считать возможным не согласовать свои действия в таких стратегических вопросах, как отношения с КНР или Россией.

Так, Брент Скоукрофт, бывший советник президентов Форда и Буша-ст. заявил, что «европейцы исчерпали свои стратегические возможности» [10]. На Ближнем Востоке, где европейцы имеют сильные расхождения в позициях с Вашингтоном, США действуют в одиночку, что приводит к маргинализации или манипулизации интересами европейцев со стороны Вашингтона. Та же картина и с Россией, где, казалось бы, европейцы должны быть заинтересованными в принятии единого решения, США действуют по принципу «разделяй и властвуй». Пример — вопрос с противоракетными установками в ЦВЕ. Напротив, в Иране и Афганистане, где европейцы выступают единым фронтом. США стремятся сотрудничать с НАТО и ЕС.

В этих важнейших проблемах: политики в отношении России, Ближнего Востока и Афганистана европейцы могут и должны выработать свою собственную стратегию, так как они жизненно заинтересованы в этих регионах мира, обладают необходимыми знаниями и политическими и экономическими инструментами для совместных действий. А что касается США, то Европа сама должна решать работать им вместе или раздельно, что впрочем, будет зависеть от совпадения или несовпадения их интересов.

То же самое нужно сделать и в области финансов. В настоящее время между США и ЕС идут дебаты о будущей мировой финансовой архитектуре. Европа не должна принимать невыгодные ей условия и настаивать на действиях, основанных на Базельских соглашениях [12]. ЕС может развивать свою собственную стратегию в отношении и китайской валюты.

Такие действия Европы, свидетельствующие о ее самостоятельности, приведут к построению «нового атлантизма» и к действительно партнерским отношениям с США. Новые лидеры ЕС должны иметь активную позицию в отношении международных дел.

Итак, в качестве вывода можно сказать, что администрация Барака Обамы частично продолжает политику администрации Буша мл., надеясь на более активное участие Европы в тех мерах, которые НАТО предпринимает в Афганистане. Перед Вашингтоном стоит задача сближения двух берегов Атлантики, где бы нашлась ниша для новых членов НАТО. Всё это, однако, не исключает противоречий, если отношения между США и «старой» Европой снова вступят в стадию охлаждения, например из-за Ирана, арабо-израильского конфликта или Северной Кореи. Вследствие этого, страны ЦВЕ могут быть поставлены перед трудным выбором. Не исключено, что в подобных ситуациях может возникнуть раскол даже в их лагере, который до сих пор сохранял относительную сплоченность по важнейшим вопросам отношений внутри трансатлантического сообщества.

Следовательно, новой администрации придется решать задачи сохранения американского влияния в Европе за счет расширения ЕС и приобретения новых союзников в лице стран ЦВЕ; их инкорпорирования в трансатлантические механизмы и прежде всего НАТО; использования государств ЦВЕ как фактора в системе отношений США — Западная Европа, США — Россия.

Хотя отношения между Европейским Союзом и США являются достаточно развитыми, европейские масс-медиа имеют немного поводов говорить о «трансатлантическом партнерстве» как о состоявшемся факте. Последняя резолюция Европейского парламента, проголосованного почти единогласно, с 501 голосом «за» («правые», Европейская социалистическая партия и «зеленые») и только с 53 голосами «против» (европейские «левые») предполагает замену современной трансатлантической «повестки дня» новым соглашением о стратегическом партнерстве, которое предстоит согласовать к 2012 г., достигнув стратегической цели по созданию «трансатлантического рынка» к 2015 г. [13].

• 1. Потепление отношений между ЕС и США все же не может скрыть имеющиеся разногласия. — Синьхуа, 06.04.2009, Russian.xinhuanet.com/russian/2009;04/06/content_852 991.htm
• 2. Transatlantic Trends 2008 //German Marshall Fund // www. transatlantic. Org. — P. 49.
• 3. Kupchan C. A. The transatlantic turnaround. Current History. — March, 2008. — P. 14−15 .
• 4. Transatlantip partnership under the President Obama // Atlantic Council, July 2009// acus.org
• 5. If money is power, China is now in a powerful position to play a critical role at the Group of 20 summit in London // Beijing, China (CNN), www.cnn.com
• 6. Washington files, 2008;2010
• 7. voltairenet.org/article128936.html
• 8. A closer and deeper strategic partnership with the USA, Press release of the European Parliament. — 26.03. 2009 //europar. europa. eu/sidesGet. doc
• 9. Washington files, 2008;2010
• 10. Shapiro J., Witney N. Towards a Post-American Europe: A Power Audit of EU-US Relations. — Washington, 2009.
• 11. Скоукрофт Б. Мир стал другим. — М., 2004 (перевод с английского).
• 12. cofe.ru/finance/russian/2/5.htm
• 13. EU-US: a transatlantic market to foster growth and job creation // EPP Group in the European Parliament// eppgrup. eu