Развитие чешской музыкальной культуры на рубеже XXI-XX веков

История и современность развития русскочешских музыкальных отношений

Музыкальные взаимоотношения двух культур — русской и чешской, сложились давно и имеют давние крепкие традиции. Нельзя не привести в качестве примера деятельность чешского дирижёра и композитора Эдуарда Направника, в течение нескольких десятилетий (1869−1916) являвшегося главным дирижёром Мариинского театра и осуществившего премьерные постановки таких русских опер, как «Борис Годунов» М. П. Мусоргского, «Снегурочка» Н. А. Римского-Корсакова, «Мазепа» П. И. Чайковского и др.

Выдающийся русский дирижер Вячеслав Иванович Сук, начавший работу еще при П. И. Чайковском и Н. А. Римском-Корсакове и работавший с ними, сам был музыкантом крупнейшего значения. Как дирижер он был мастером большой эрудиции, которых у нас.

на рубеже ХIX — XX веков было немного: в этом отношении его можно сравнить только с Направником. Он отвечал всем требованиям, которые можно предъявить к дирижеру крупного масштаба. Вячеслав Иванович был центром музыкальной жизни Большого театра и крупнейшим музыкальным авторитетом.

Ипполитов-Иванов недаром сравнивал Сука с Направником. Дело не только в том, что оба они, по национальности чехи, обрели в России новую Родину, стали выдающимися деятелями именно русской музыкальной культуры. Сравнение это правомерно еще и потому, что роль Сука в жизни Большого театра аналогична роли Направника в отношении петербургского Мариинского театра. В 1906 году пришел он в Большой театр и работал здесь до самой смерти.

Событием был визит Антонина Дворжака в Россию в 1890 году, где он давал авторские концерты в Москве и Петербурге, вызвавшие многочисленные хвалебные отзывы прессы.

Говоря о чешской музыке второй половины XIX и начала XX веков, следует сказать и о большом влиянии на ее развитие контактов с русским искусством как в литературе, так и в музыке. Но даже в России чешскую музыку в конце XIX века знали мало. О чешской национальной школе мало писали и наши выдающиеся критики. Так, Б. Б. Стасов, посвятив несколько статей исполнению опер Глинки в Праге, отметив горячий прием, оказанный операм чешской публикой и музыкальной прессой, в своей капитальной работе «Искусство XIX века», вышедшей в 1901, почему-то вообще не рассматривает чешскую национальную школу в музыке.

Что касается проникновения русского искусства в музыкальный мир Чехии, то стоит особо отметить посещение Праги Балакиревым, который дирижировал операми Глинки и, конечно, Чайковским, выступавшим с концертами из своих произведений. «Минута абсолютного счастья» — именно так записал в своем дневнике 21 февраля 1888 года Петр Ильич Чайковский после просмотра в Праге второго акта балета «Лебединое озеро», поставленного в местном национальном театре.

Первое знакомство чешской публики с творчеством русского композитора произошло еще в 1882 году, когда на чешской сцене была поставлена опера «Орлеанская дева». Правда, сам Чайковский тогда на спектакле не присутствовал. Но это произведение вызвало у местной публики поистине неописуемый восторг, а чешские музыканты задались целью непременно пригласить Чайковского к себе на родину в Чехию. Но такая возможность появилась у них лишь в 1888 году, когда Петр Ильич путешествовал по Европе. Приезд Чайковского в Прагу был весьма кстати, поскольку к тому времени в центре Чехии уже был построено прекрасное здание Чешского Национального театра. Впервые Чайковский посетил Прагу в 1888 году. Узнав о визите своего любимца, многочисленная чешская публика собралась на платформе, устроив композитору поистине феерический прием. Петр Ильич с удовольствием посетил премьеру балета «Лебединое озеро» в Национальном театре и, довольный спектаклем, тут же дал согласие на постановку в Праге своей оперы «Евгений Онегин». А 6 декабря 1888 года он уже сам дирижировал оркестром под восторженные крики своих чешских почитателей. Надо отметить, что восторг был взаимным, поскольку Петр Ильич остался весьма доволен чешской певицей, которая играла роль Татьяны, и, считая ее идеальной исполнительницей, старался пригласить «чешскую Татьяну» в Россию. Знакомство Чайковского с Дворжаком переросло в крепкую дружбу и композиторы обменялись на память портретами. В 1892 году в Праге состоялась премьера другой оперы Чайковского «Пиковая дама». На этот раз композитор присутствовал на спектакле лишь в качестве слушателя и опять был в восторге от исполнительского мастерства чешских певцов и музыкантов. Вскоре маэстро не стало. Но любовь к его наследию в сердцах чешских поклонников не угасла, а напротив — разгорелась еще сильнее. Прага, а вскоре и другие чешские музыкальные центры тогдашней Австро-Венгрии — Брно, Плзень, Острава, продолжали отдавать дань наследию великого Мастера. В Чехии стали появляться новые постановки уже полюбившихся публике опер «Евгения Онегина» и «Пиковой дамы», в 1907 году на сцене Национального театра была представлена полная версия балета «Лебединое озеро», через год был поставлен «Щелкунчик», в 1924 году чешская публика познакомилась со «Спящей красавицей», а в 1934 году — с «Мазепой». Спектакли с музыкой великого композитора эпохи содержались в репертуарах театров по нескольку лет. И, вне сомнения, что оперные и балетные произведения Чайковского были и поныне остаются желанными для чешской публики. Чешские театральные исследователи подсчитали: в период с 1945 года до настоящего времени на сценах в Чехии более 250 раз звучали различные произведения великого русского гения. Помимо известных оперных и балетных шедевров, большим успехом в Чехии сегодня пользуются балеты и танцевальные программы, положенные на симфонические и концертные произведения композитора — «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Итальянское каприччо» и другие. В частности, ставшее широко известным, но весьма необычное по своей форме представление под названием «Чайковский»: это музыкальный коллаж, состоящий из многих произведений русского композитора, либретто к которому написали Либор Вацулик и Йозеф Беднарик.

В спектакле представлены сцены из жизни композитора и этот музыкальный «курьез» публика впервые увидела в Чешском национальном театре в 1993 году. Что же касается дружеских контактов и сотрудничества между чешскими и русскими артистами и музыкантами, которые были установлены еще великим Чайковским, то они также существуют и по сей день. Русские оперные исполнители, музыканты и артисты балета постоянно принимали участие в спектаклях, поставленных в Чехии. В 100-летний юбилей с момента первой постановки в Чехии оперы Чайковского «Евгений Онегин» на сцене Национального театра состоялся очередной спектакль с участием известнейших певцов из России Владимира Чернова и Любови Казарновской, роль Ленского исполнил чешский певец Штефан Маргрита. Однажды для осуществления новой версии оперного спектакля «Евгений Онегин» в Чехию была приглашена известная в Европе дама — режиссер из Германии. Поскольку она придерживалась постмодернисткого направления, то ее Татьяна имела современный костюм и носила очки, а некоторые актеры и вовсе в отдельных актах спектакля передвигались по сцене в инвалидных колясках. Чешская публика это не поняла и не приняла и данная постановка в Чехии успеха не имела. Может быть, именно этот неудавшийся опыт подсказал представителям чешской культуры пригласить к себе режиссера из России. В 1998 году известный актер российского Театра на Таганке Вениамин Смехов поставил в Чехии на сцене Национального театра оперу Чайковского «Пиковая дама», пригласив к совместной работе российских мастеров художника по костюмам Марию Данилову и художника-сценографа Сергея Морозова. В период существования Советского Союза список артистов, участвующих в международных проектах, утверждался Правительством СССР. Вениамин Смехов стал первым российским режиссером, которого чешская сторона пригласила поставить русскую оперу. После премьеры «Пиковки», а именно так на бытовом чешском языке звучит название великого шедевра П. И. Чайковского, «Пиковая дама» шла в Праге 5 сезонов, что бывает со спектаклями довольно редко. В 1999 году российский хореограф Сергей Медведев впервые поставил на той же сцене в Праге спектакль «Евгений Онегин» в жанре балета.

В 1994 году доктор — музыковед Ирана Цамуталиева в архиве известного чешского политика 20-х годов XX века Карла Крамаржа обнаружила рукопись, которая долгое время считалась утраченной. Это была рукопись книги великого русского поэта Константина Бальмонта «Душа Чехии в слове и деле», созданная им во Франции еще в 1931 году. Появление ее стало знаменательным событием как в чешской, так и в русской культурной жизни, подтвердив наличие давних культурных связей Чехии и России. Уже в первых строках книги поэт говорит: «Между Россией и Чехией уже давно свершается еще всеми не увиденная, но уже ярко явственная духовная беседа. Ни у одного народа славянского не сказали столь многие поэты столько глубоких, пронзительных и прочувствованных слов о России, ни у одного из славянских народов нет столь похожего начала, столь похожей музыки, и, возможно, именно музыка их является таким началом — музыка не только внешняя, формальная, но также музыка глубинная, которую душа обретает благодаря особому способу выражения в нем внутреннего мира. Среди всех искусств музыка прекрасна тем, и тем она надо всеми искусствами первенствует, что несколькими звуками — как будто ничем — она сразу завладевает душой, говорит ей новое, сказывает тайны, дарит свежие цветы, еще невиданные». Так писал Бальмонт. Благодаря его труду мы имеем возможность приобщиться к чешской культуре, а сама книга К. Д. Бальмонта — замечательный пример проявления неподдельного интереса к культуре иного славянского народа; интереса, который, несомненно, способствует укреплению культурных взаимосвязей близких по духу стран.

И правда, вспомним, что неотъемлемой чертой русского характера является музыкальность. Одним из самобытных качеств чешского национального характера так же является музыкальность.

Французский музыковед-исследователь Жан-Клод Бертон отмечал: «Музыка всегда играла важнейшую, исключительную роль в этой череде невзгод и вечной борьбе чешского народа, в конечном счете она и утвердила его культуру».

Чешские и русские композиторы часто одинаково реагировали на одни и те же политические и социальные факторы, что порождало удивительные соответствия между чешскими и русскими музыкальными сочинениями при всей разности музыкального языка. Революционные события в России привели к возникновению модернистского течения в музыке и поэзии, точно так же, революционная ситуация в АвстроВенгрии в 90-х годах ХХ века (до возникновения в 1918 году Чешской республики Богемия и Морава входили в ее состав) привела к появлению в Чехии явления Чешской модерны.

К тому же, классическое русское литературное наследие нашло свое отражение в творчестве чешских композиторов — классиков:

В 1894 году Антонин Дворжак закончил вторую редакцию оперы «Дмитрий» на сюжет событий смутного времени исторических событий в России 17 века, Леош Яначек написал в симфоническую рапсодию «Тарас Бульба» по бессмертному творению Н. В. Гоголя в 1915;1918 году, оперу «Катя Кабанова» по драме А. Н. Островского «Гроза» в 1919;1921 годах, оперу «Записки из мертвого дома» по одноименному произведению Ф. М. Достоевского в 1928;1929 годах.

Гоголевскую «Женитьбу» положил на музыку известный чешский композитор Богуслав Мартину в 1953 году, до этого в 1952 году он положил на музыку произведение Л. Н. Толстого «Чем люди живы», но эта опера должного впечатления на публику и профессионалов не произвела.

Есть одна общая черта, которая является безусловным магнитом, удерживающим взаимный интерес наших двух культур друг к другу: славянский фольклор всегда являлся основой творчества как русских, так и чешских композиторов, а язык народной музыки понятен для всех представителей одной большой славянской культуры.

Даже в 70-е годы ХХ века, когда по политическим причинам произошло некоторое охлаждение в отношениях между Чехией и Россией, щедро переиздавалась русская классика, русские и чешские культурные связи не ослабевали и было бы ошибочным воспринимать данный период русско-чешского культурного диалога негативно. Опыт девяностых годов показал, что контакты чешской культуры с русской являлись и являются естественной потребностью, вытекающей из открытого общения каждой из двух «зрелых» национальной культур.