Роль национального самосознания в формировании культурной самоидентичности

РОЛЬ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ В ФОРМИРОВАНИИ КУЛЬТУРНОЙ САМОИДЕНТИЧНОСТИ

Проблема формирования самоидентичности является актуальной для многих направлений гуманитарного знания. Осмысление роли национального самосознания в формировании культурной самоидентичности требует рассмотрения дефиниций указанных понятий. Именно в исследовании проблемы культурноидентификационного аспекта национального самосознания отчётливо проявляется необходимость тесного сплава истории, культурологии, философии, социальной психологии и других наук гуманитарного цикла: социологи, социальные психологи выявляют различия между этносами и нациями, философов, историков, культурологов интересует вопрос о природе этих отличий.

Ретроспектива научных подходов к описанию самосознания констатирует последнее в качестве рефлексивного уровня сознания личности как субъекта практической и познавательной деятельности 5, 17, с. 566. В самом общем виде самосознание определяется как «осознание, оценка человеком своего мировоззрения, целей, интересов и мотивов поведения, целостная оценка самого себя, носит общественный характер: мера и исходный пункт отношения человека к самому себе — другие люди» 16, с. 1176. Дефиниция «национального» в термине «национальное самосознание» в рамках данной статьи употребляется как в широком (производном от «нация»), так и в более узком (производным от «национальность», однопорядковым с этническим) значениях.

В процессе теоретического осмысления роли и влияния национального самосознания на формирование культурной самоидентичности следует учитывать, что национальное самосознание реализуется на двух уровнях: социальном (общественном, общности в целом) и персональном (личностном). Действительно, самосознание общности (национальной, этнической) «…как функционирующая реальность проявляется, лишь будучи актуализированной мышлением отдельных людей … было бы недостаточно корректно не только полностью отождествлять самосознание этнической общности и этническое самосознание личности, но и абсолютизировать их различия» 3, с. 177.

Национальное самосознание индивида как часть целостной структуры самосознания личности чаще всего определяется как осознание субъектом совокупности своих национальных (этнических) черт, связей и своего отношения к ним 7, 8, 14. Личностное самосознание, равно как групповое, претерпевает изменения сообразно влиянию ситуационных и темпоральных факторов; изменяющиеся условия жизнедеятельности включают широкий спектр явлений политической, идеологической, экономической, культурной социальности, выходящих за рамки национального. Кроме внешних факторов следует учитывать внутренние движущие силы трансформации индивидуального самосознания, как то: повышение уровня образования и знаний в целом как результата отражения социально-исторической динамики, восприятие норм и ценностей, рост социальной и культурной активности, способствующей расширению межнациональных контактов и актуализации процессов межкультурного сравнения.

В исследовании взаимосвязи национального самосознания и культурной самоидентичности мы исходим из того, что национальное самосознание личности, неразрывно связанное с самосознанием общности, по сути своей является психологическим механизмом включения индивидуальности в социальное бытие в его национальных проявлениях. Сложность описания структуры национального самосознания, не имеющей эксплицитно согласованного научного подхода, объясняется проблематичностью отыскания индикаторов, адекватных каждому элементу этничности. Так, Ю. В. Бромлеем в «Очерках теории этноса» в числе составляющих национального самосознания отмечаются: национальная самоидентификация; «…представление о типичных чертах „своей“ общности, её свойствах как целого» 3, с.176; представления об одинаковом историческом прошлом этносоциальных образований (в том числе — наций); территориальное единство и соответствующее представление о «родной земле»; то или иное видение государственной общности, зависящее от конкретно-исторических условий и политической ситуации. Следует особо отметить, что представления о своём народе, о совокупности характерных черт последнего имеют аксиологическое содержание, определяющее осознанное отношение к материальным и духовным ценностям нации.

Ю.В. Арутюнян вычленяет такие основополагающие «этнические источники» — стимулы развития национального самосознания, как: родовой (осознание общего происхождения и общей исторической судьбы народа); психологический (множество духовных идеалов); культурный (освоение элементов национальной культуры — языка, обычаев, норм поведения, нравственных законов и др. — и применение представителями этнической общности атрибутов с национальной окраской, символикой в повседневной жизни); социальный (социокультурные интересы и позиции этнокультурного сообщества) 2.

А.Х. Гаджиев акцентирует внимание на многообразии форм проявления этнического самосознания, как-то познавательная, эмоциональная, волевая 4. Когнитивная сторона зиждется на осознании индивидом принадлежности к конкретному этносу, своего социального статуса, жизненных интересов и санкционированных этническим сообществом норм и моделей деятельной активности своих членов. Чувственно-эмоциональная составляющая представлена прежде всего чувствами гордости за свой народ и собственного достоинства, определяемого вкладом в приумножение национального благосостояния. Волевая форма выражения национального самосознания является обеспечивающим самоконтроль всех социальных проявлений воплощением регулятора этнопсихологической активности. Эмпирическое исследование когнитивных составляющих этнического самосознания определило основополагающее значение этнокультурного компонента в формировании атрибутивных комплексов соответствующих этнокультурных особенностей (как этноинтегрирующих, так и этнодифференцирующих) 13.

Принимая во внимание онтогенетический контекст самосознания индивида, отражающий динамические аспекты формирования и развития самоидентичности, В. С. Мухина в структуре самосознания выделила первичные и вторичные звенья 12. Первичные (изначальные) составляющие: признание своего «Я» (имени, внешнего облика и внутренней сущности), социальная и гендерная идентификация — содержат эмоционально окрашенное (прежде всего положительное) самоотношение. Более поздний онтогенез личности сопровождается проявлением темпоральных (прошлое, настоящее, будущее) образований и сферы социального пространства, определяющей направление развития и реализации нравственного долга перед окружающими и самим собой. Важным для анализа взаимосвязи национального самосознания и культурной самоидентичности является вывод о том, что одни и те же звенья структуры самосознания имеют различное культурное наполнение и, следовательно, реализацию.

Реализуясь в каждый конкретный момент времени в индивидуальных умах, «…самосознание предполагает фактическое единство, преемственность и последовательность установок и ценностных ориентаций, осознаваемых как личные интересы и склонности» 10, с. 56. Практически невозможно отыскать элементы национального самосознания в той или иной мере не связанные с мыслями, чувствами, предпочтениями, особенностями личностного восприятия, отражёнными в деятельности членов этнокультурной общности. Индивид волен самостоятельно определять совокупность идентификационных элементов, включаемых им в мир своей повседневности и выполняющих функцию регуляторов его деятельности. Одновременно свобода такого выбора ограничивается внешними условиями, в свою очередь, насыщенными идентификационными маркерами.

Национальное самосознание, являясь одним из определяющих факторов формирования культурной самоидентичности, в свою очередь подвержено изменению. На личностном уровне на указанные процессы не в последнюю очередь влияют сменяющие друг друга ситуации жизненной повседневности индивида. Групповой уровень более инертен и, следовательно, более стабилен и менее зависим от сиюминутных обстоятельств. В условиях политической и социальной стабильности, характеризующейся отсутствием напряжённости и соперничества на межнациональной почве, этнокультурная принадлежность индивида отходит на второй план, освобождая место для реализации прочих идентификационных аспектов личности (социальных, политических и др.). Конфликтные ситуации актуализируют значимые для функционирования феномена национальной самоидентификации осознаваемые на основе межэтнических сопоставлений социально-культурные различия.

При определении национального самосознания как явления более широкого по отношению к этнокультурной самоидентичности представляется необходимым более подробное рассмотрение таких его составляющих, как: национальные стереотипы, представления о родной земле и об общности исторической судьбы, национальные интересы. Основой самоидентификации индивида как представителя того или иного этноса являются национальные стереотипы, суть и значение которых — обобщённость и упрощённость представлений о тех или иных предметах и явлениях окружающей действительности. Любые стереотипы, характеризующие совокупность значимых черт своего (автостереотипы) или чужого (гетеростереотипы) народа, упрощённо приписываются всем членам общности без учёта возможных индивидуальных различий. Стереотипизация в значительной мере обезличивает взаимодействие индивидов и групп, упрощая тем самым проявления любых негативных реакций (в том числе агрессии), поскольку обезличивается ответственность за результаты внутригруппового и — что особенно важно — межгруппового взаимодействия.

Подвижность и изменчивость автостереотипов обусловливается сложным динамическим сплавом типичных черт этноса, с одной стороны, и социальных характеристик личности как носителя индивидуального, особенного и общего В данном контексте: особенное — этнокультурно специфическое, общее — национальный уровень. (Прим. автора). Формирование автостереотипов зиждется на сопоставлении с гетеростереотипами, включающими упрощённые представления о чертах других народов, и проистекает из обыденных интерпретаций межкультурных различий. Динамическое взаимодействие автостереотипов и гетеростереотипов, отражаясь в групповой атрибуции, описывающей и объясняющей характеристики и причины поведения членов группы, определяется социальной и политической ситуацией в обществе, а также историческими традициями 9. Красноречивой иллюстрацией к активизации взаимодействия автостереотипов и национальных стереотипов на фоне изменения политической ситуации стали обстоятельства вхождения Республики Крым в состав Российской Федерации. Автостереотипы этносов, объединённых в составе России, возвысились до уровня автостереотипов нации (государственного), сопровождаясь ослаблением проявления конкретно-этнических черт. Политическая нестабильность и раздробленность Украины, способствовавшая повышению межнациональной конфликтности на фоне кризисных явлений в социально-экономической сфере, породила этнокультурную риторику нетерпимости к инакомыслящим и иноверцам, активизировав межкультурное и межэтническое сравнение. Таким образом, в условиях благоприятных межнациональных отношений представление о типичных (особенных) чертах членов этнических групп в национальном самосознании имеет тенденцию ослабевания, своеобразного угасания автостереотипов, сопровождаемого уменьшением значимости этноспецифических черт в сравнении с прочими личностными качествами. Дестабилизации ситуации, как правило, сопровождается расширением и углублением содержания национальных стереотипов (и авто-, и гетеро-).

Говоря о таких компонентах национального самосознания, как представления о территориальной (государственной) общности и общности исторического прошлого как осознания неразрывной связи с предшествующими поколениями своего этноса (нации), следует отметить их большую стабильность в сравнении с национальными стереотипами. Так, представление о родной земле как о признаке своей национальной принадлежности сохраняют и индивиды, проживающие вне основной территории национального расселения. Не оставляет их безразличными и информация о состоянии дел в экономике, политике, культуре родной земли.

Отношение к национальной культуре являет ещё один основополагающий компонент национального самосознания, тесно переплетающийся с национальными стереотипами и общим историческим прошлым. Этнокультурная составляющая помогает лучше понять душу любого народа: глубина народной музыки, танцев, обычаев, обрядов раскрывает изначальные черты, качества, свойства, которые закладываются в личности подспудно, неявно, но непременно являются базовыми элементами идентификации. Именно духовная жизнь народа является отправной точкой, позволяющей возрождать этническое в национальном самосознании 1, 11. В ситуации попадания индивида в иноэтническую среду либо в случае трансформации различных элементов привычного культурного пространства в мультинациональном окружении, вынуждающих личность переориентироваться на ценности другой этнокультуры, «зачастую бывает почти невозможным определить этническую принадлежность. Словом, индикаторы идентификации в каждом отдельном случае весьма специфичны. Они зависят от ряда факторов, но самый важный из них — выбор самого индивида» 15, с. 43.

Национальные интересы как социально значимый компонент национального самосознания являются сублимацией осознания потребностей в различных областях коллективной жизнедеятельности: политической, экономической, культурной и др. Иными словами, поле актуализации национальных интересов значительно шире этнокультурной сферы, более того, границы подобных сфер изменчивы и подвижны в связи с изменчивостью и подвижностью социальных интересов: от вчерашней борьбы за национальную независимость до сегодняшней заинтересованности в социально-экономическом и культурном развитии.

Самоидентификация общности опирается на определённое представление группы о своих потребностях и возможностях удовлетворения последних, способность каждого этноса (народа, нации) иерархически преобразовывать общечеловеческие ценности, выстраивая общие идеалы в особый порядок, определяющий их место и значимость. Формирование культурной самоидентичности нации (этноса) как большой социальной группы связано с процессами групповой динамики и достижением определённого уровня социально-психологической общности 6. Типологический уровень характеризуется наличием у её членов общих признаков, однако, степень общности макрогруппы не сопровождается появлением новых социально-психологических качеств. Достижение группой идентификационного уровня опирается на осознание принадлежности к групповому единству и отличия своей группы от прочих (в социально-нормативной оценке групповой динамики фигурируют категории «свой — чужой», «мы — они»). В числе параметров этнического развития общности принято выделять расово-биологические (расовая принадлежность, родовые корни), климатогеографический (территория проживания) и социально-культурный (история своего народа, национальные и культурные символы, языковая и религиозная среда и проч.) 3.

Развивая представление об идентификации/самоидентификации в рамках динамического подхода к описанию уровня зрелости группы, целесообразно рассмотреть следующие этапы формирования культурной самоидентичности. Первой составляющей динамической структуры культурной самоидентичности можно считать типологический уровень, предполагающий ознакомление с культурной средой, признание особенностей функционирования её составляющих. Идентификационным уровнем предусматривается осознанное отождествление с элементами социально-культурной реальности и со своей культурной общностью. Достижение самоидентификационного уровня свидетельствует об осознанном и произвольном формировании субъектом структур собственного культурного мира.

Следует иметь в виду, что формирование и развитие социокультурных общностей сопровождается процессами ценностно-оценочного отражения особенностей своей культурной реальности, а также элементов инокультурной среды. Иными словами, и национальное самосознание, и культурная самоидентичность имеют градиент социально нормативного (ценностного) отношения как к носителям признаков своей общности, так и к специфическим особенностям представителей других социально-культурных образований (по принципу «мы — они»). Присутствие эмоционально-оценочного аспекта, реализующегося по принципу «лучший — худший», может привносить элемент неадекватности оценки.

Степень самоидентификационной зрелости нации определяется способностью лидеров и элит адекватно оценивать состояние вызовов и угроз реального мира, качествами и типичными характеристиками активного большинства. Высокие значения указанного показателя в мультиэтнической и поликультурной общности способствуют оптимизации и гармонизации процессов межэтнических и межкультурных взаимодействий как результата позитивной национально-культурной самоидентификации.

Подводя итог сказанному, отметим взаимное влияние национального (этнического) самосознания и культурной самоидентичности. Национальное самосознание определяется идентификацией/самоидентификацией как самоотождествление индивида и группы (макрогруппы) с этнокультурными составляющими (в том числе, с инокультурными) конкретной социально-культурной среды. С другой стороны, национальное самосознание влияет на процессы идентификации/самоидентификации посредством реализации обществом политических, экономических, психолого-педагогических, культурных и прочих механизмов, обеспечивающих безопасность и выживание нации.

Национально-культурную самоидентичность можно определить как результат осознания субъектом всего многообразия национальных (этнических) и культурных черт и связей, отражающим и деятельно формирующим отношение к последним посредством актуализации когнитивных, аксиологических и регулятивных компонентов самосознания личности. Национально-культурная самоидентичность индивида как чувство принадлежности к определённой национально-культурной общности по таким параметрам, как биологический (расовая принадлежность, родовые корни), географический (территория проживания) и социально-культурный (история своего народа, национальные и культурные символы, языковая и религиозная среда и проч.), формирующимся и развивающимся в процессе историко-культурного развития, сопровождается социально-психологической привязанностью субъекта к компонентам этнокультурного мира и определением своего места в нём.

Тем самым, национально-культурную самоидентификацию следует считать одним из уровней формирования и развития национального самосознания и фактором становления представлений индивида о себе как национально-культурном субъекте.

• 1. Арутюнов С. А. Этнографическая наука и изучение культурной динамики //Исследования по общей этнографии. — М.: Наука, 1979. — С. 24−60.
• 2. Арутюнян Ю. В. Социально-культурное развитие и национальное самосознание //Социологические исследования, 1990. № 7. — С. 42−49.
• 3. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. — М.: Наука, 1983. — 412 с.
• 4. Гаджиев А. Х. Проблемы марксистской этнической психологии. — Ростов: Издательство Ростовского университета, 1982. — 180 с.
• 5. Гинецинский В. И. Экстрагирование и интерпретация базисных понятий психологии //Вопросы психологии, 1994. № 3. — С. 136−143.
• 6. Дилигенский Г. Г. Некоторые методологические проблемы исследования психологии больших социальных групп // Методологические проблемы социальной психологии. — М., 1975. — С. 198−201.
• 7. Дробижева Л. М. Национализм, этническое самосознание и конфликты в трансформирующемся обществе //Национальное самосознание и национализм в РФ начала 1990;х гг. — М., 1994. — С. 16−47.
• 8. Кон И. С. В поисках себя. — М.: Политиздат, 1984. — 336 с.
• 9. Кон И. С. Национальный характер: миф или реальность? //Новый мир. — 1968. № 9. — С. 185−205.
• 10. Кон И. С. Социология личности. — М.: Политиздат, 1967. — 383 с.
• 11. Крюков М. В. Китайские учёные о проблемах теории этноса. //Советская этнография, 1984. № 6. — С.144 — 151.
• 12. Мухина В. С. Современное самосознание народностей Севера // Психологический журнал, 1988. Т.9. № 4. — С. 44−52.
• 13. Солдатова Г. У. Межэтническое общение: когнитивная структура этнического самосознания // Познание и общение. — М.: Наука, 1988. — С 111−125.
• 14. Столин В. В. Самосознание личности. — М.: Изд-во МГУ, 1983. — 288 с.
• 15. Файзуллин Ф. С., Зарипов А. Я. Грани этнической идентификации // Социологические исследования. 1997. -№ 8. — С. 40−47.
• 16. Советский энциклопедический словарь (Изд. 4-ое, дополненное). — М.: «Советская энциклопедия», 1990. — С. 1176.
• 17. Философский энциклопедический словарь. М.: БСЭ, 1989. С. — 566.