Категоризация московских обывателей в документах церковного учета (по данным исповедных ведомостей Китайского сорока за 1748 год)

До середины XX века исповедные ведомости как исторический источник, находясь в целом вне поля зрения историков, оставались практически не изученными. В лучшем случае на этот вид источника обращали внимание историки, чьи научные интересы лежали в сфере демографической статистики. При этом такие историки конца XIX — середины XX века не применяли в своих исследованиях первичные документы, т. е. непосредственно сами исповедные ведомости, а использовали только лишь обобщающий материал, т. е. документы, в которых данные, извлеченные из исповедных ведомостей, обобщались. Например, обобщающий материал, синодальные ведомости использовались историками для изучения численности и состава населения Москвы. История Москвы. Период феодализма. Том второй. Период феодализма XVIII в. — М.: Изд-во Академии наук, 1953. Результаты их исследования были опубликованы в вышедшем в середине XX века многотомном издании «История Москвы».

Одним из первых, кто обратил внимание на довольно богатый информационный потенциал исповедных ведомостей, был В. М. Кабузан. Кабузан В. М. Народонаселение в России в XVIII — первой половине XIX / В. М. Кабузан. — М. :Изд-вл Акад. Наук СССР, 1963. Проведя источниковедческий анализ, он пришел к выводу о необходимости использования данного вида источника специалистами по исторической демографии. Кроме этого, Кабузан ставил вопрос о полноте и достоверности информации, полученной при анализе источника, заключив, что, хотя, в источнике отсутствуют данные по некоторым категориям населения, в целом исповедные ведомости содержат достоверные сведения о численности и социальном составе населения. Показав на практике методику работы с подобным видом источника, выявив его специфику, Кабузан, можно утверждать, положил начало изучению и применению исповедных ведомостей как источника в дальнейших исторических исследованиях. В дальнейшем, источниковедческими вопросами — вопросами о полноте информации и степени достоверности исповедных ведомостей, — задавался, спустя некоторое время, крупный историк Б. М. Миронов Миронов Б. М. Исповедные ведомости — источник о численности и социальной структуре православного населения России XVIII — первой половины XIX в. // вспомогательные исторические дисциплины. Т. XX. Л.: Наука, 1989, С. 102−117. Проведя источниковедческий анализ, историк заключает, что в исповедных ведомостях не учитываются некоторые категории населения, а из-за внутренних миграций населения полный учет наличного православного населения данным видом источника в целом невозможен. Применяя сопоставительный анализ, сравнив данные церковного учета населения с данными административно-полицейского учета и ревизскими сказками, Миронов пришел к выводу, что исповедные ведомости дают в целом достаточно полные сведения о численности населения в общем, социальной структуре и, частично, о профессиональной структуре населения.

Вопрос о полноте информации и степени достоверности источника по-прежнему актуален и у современных исследователей. Так, анализу информационного потенциала исповедных ведомостей посвящена статья И.А. ЧерняковойЧернякова И. А. Ревизские сказки и исповедные ведомости — сравнительный анализ содержания с точки зрения достоверности и полноты информации // Массовые источники истории и культуры России XVI—XX вв.: Материалы XII Всероссийской конференции «Писцовые книги и другие массовые источники истории и культуры России XVI — XX вв.: проблемы изучения и издания.», посвященной памяти Василия Васильевича Крестинина (1729 — 1795), Архангельск, 19−23 июня 2001 г. Редкол.: Г. В. Демчук (отв. ред.) и др. — Архангельск: Правда Севера, 2002. С. 366−375. Для выявления полноты информации, содержащейся в источнике и степени его достоверности исследователь проводит сравнительный анализ исповедных ведомостей и ревизских сказок. По мнению исследователя, исповедные ведомости предоставляют менее полную информацию, чем ревизские сказки. Сравнительный анализ исповедных ведомостей с иными источниками учета населения (ревизскими сказками и метрическими книгами) проводит М. А. Маркова в своем исследовании, посвященном изучению учета населения Санкт-Петербургской губернии XVIII — первой половине XIX вв. Маркова М. А. Первичные документы по учету населения Санкт-Петербургской губернии в XVIII — первой половине XIX вв. как исторический источник (метрические книги, исповедные росписи, ревизские сказки). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. СПб., 2005. По мнению Марковой, исповедные ведомости обладают высокой степенью достоверности и высоким информационным потенциалом.

Изучением формуляра исповедных ведомостей занимались Б. Г. Литвак Литвак Б. Г. Крестьянское движение в России 1775−1904 г. / Б. Г. Литвак. — М.: Наука, 1989 С. 199−202. и Б. М. Миронов Миронов Б. М. Исповедные ведомости…, чьи работы практически в одно и то же время вышли в конце 1980;х годов. Одним из последних исследований, в котором формуляр исповедных ведомостей подлежал пристальному изучению, является недавняя работа А.И. ФедорецФедорец А. И. Исповедные ведомости как исторический источник по социальному составу и расселению дворовладельцев города Москвы в 40-х — 80-х гг. XVIII в. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — М.: 2014., в которой также представлен полный источниковедческий анализ данного вида источника и охарактеризованы его информационные возможности.

В своем большинстве, исповедные ведомости привлекаются историками в первую очередь как источник демографической информации для изучения численности и состава населения. Так, одной из первых, кто использовал бы в своем исследовании данный вид источника, была Н. А. Варламова, в чьей работе представлены результаты по изучению размещения населения петербургских приходов. Варламова Н. А. Исповедальные ведомости 1737 г. как источник по истории населения Петербурга // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 11. Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы истории города Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы истории города. Л., 1988.Б. Н. Миронов, при изучении аспектов существования города XVIII — XIX веков, обращает свое внимание на демографические моменты, рассматривая в рамках своей работы социальную структуру города и ее классификацию в разного вида источниках демографического учета населения, среди которых и присутствуют и исповедные ведомости. Миронов Б. Н. Русский город в 1740—1860-е гг.: Демографическое, социальное и экономическое развитие / Миронов Борис Николаевич. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1990. 272 с. В своей относительно недавней статье В. М. Кабузан, используя данные исповедных ведомостей, рассматривает динамику численности населения России XVIII — первой половины XIX века, внутренние миграционные процессы, этнический и социальный состав населения. Кабузан В. М. Население Российской империи в XVIII веке // Исследования по истории России XVI—XVIII вв.: Сборник статей в честь 70-летия Я. Е. Водарского. Отв. ред. Э. Г. Истомина, М.: Институт российской истории РАН, 2000. С. 42−75. Исповедные ведомости являются одним из основных источников изучения населения Санкт-Петербурга и губернии XVIII века в работе М. А. Марковой. Маркова М. А. Источники по истории населения Санкт — Петербурга и столичной губернии (1730 — 1740 гг.) // Материалы церковно-приходского учета населения как историко-демографический источник: сборник статей. Барнаул, Издательство Алтайского государственного университета, 2007. С. 103−120. Данные исповедных ведомостей исследователями используются также изучения семейной структуры различных слоев населения. Так, изучением купеческой семьи на основании использования исповедных ведомостей занимались А. И. Аксенов Аксенов. А. И. Источники для генеалогии непривилегированных сословий. Уездное купечество Подмосковья XVIII в.: капитальные, метрические книги. Исповедные ведомости. Фамильные прозвания // Историческая генеалогия. 1993. № 2. С. 10−13. и Ю. М. Гончаров Гончаров Ю. М. Исповедные росписи как массовый источник по истории купеческой семьи на Алтае в конце XIX — начале XX // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. — отв. редактор Ю. Ф. Кирюшин, Барнаул: Изд-во АГУ, 1994. С. 185−187. Применяя исповедные ведомости как основной источник, изучением дворянской семьи занимался В. В. Щербачев. Щербачев О. В. Исповедные ведомости московских сороков как источник по генеалогии дворянства середины XVIII века // Известия Русского генеалогического общества. Вып 12. СПб., 2003. С. 25−52; Щербачев О. В. Дворяне — прихожане московских церквей (по исповедным ведомостям Ивановского сорока 50-х годов XVIII века) // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 14. СПб, 2004. О возможностях применения исповедных ведомостей для изучения структуры двора и семей различных социальных категорий упоминали в своей статье М. К. Акользина и Э. А. Морозова. Акользина М. К., Морозова Э. А. Исповедные ведомости городских и сельских церквей как источник по социальной истории Тамбовской губернии первой половины XIX в. // Материалы церковно-приходского учета населения как историко-демографический источник. Барнаул, Издательство Алтайского государственного университета, 2007. С. 121−126.

За последнее десятилетие исповедными ведомостями заинтересовались историки, чьи сферы интересов лежат в поле социальной истории и истории повседневности. Данные исповедных ведомостей использует в Н.В. КозловаКозлова Н. В. Люди дряхлые, больные и убогие в Москве XVIII века; см. также: Козлова Н. В. Персонализированная среда обитания российского горожанина XVIII в.: источники и методика реконструкции // Русь, Россия: Средневековье и Новое время. Вып. 3. Третьи чтения памяти академика РАН Л. В. Милова. Материалы к международной научной конференции. Москва, 21−23 ноября 2013 г. М. 2013. С. 166−172. в своей работе, посвященной организации социального призрения в Москве XVIII века. Козлова отмечает, что исповедные ведомости содержат ценные сведения для изучения нетрудоспособного населения Москвы. Так, исповедные ведомости содержат информацию о родственных и иных связях проживающих на дворах прихожан, что дает автору возможности для изучения частной благотворительности на бытовом уровне; исповедные ведомости позволяют изучить состояние социального призрения на уровне церковного прихода, так как в этих источниках указана информация о численности приходских богаделен и проживающих в них нищих. Исповедные ведомости включает в свою источниковую базу Е.В. АкельевАкельев Е. В. Повседневная жизнь воровского мира во времена Ваньки Каина / Евгений Акельев. — М.: Молодая гвардия, 2012 в работе, посвященной изучению повседневности воровского мира Москвы XVIII века. Зафиксированные в исповедных ведомостях сведения об официально проживающих жителей приходских дворов, Акельев сравнивает со сведениями, извлеченными из протоколов допросов, о реальных жильцах дворов, что позволяет исследователю детально изучить специфику организации московских воровских притонов XVIII века. В западной историографии исповедные ведомости использовал Александр Мартин при изучении социальной структуры некоторых районов Москвы XVIII века. Мартин А. Просвещенный метрополис: Созидание имперской Москвы / Александр Мартин. — М.: НЛО, 2015 г. — 448 с.: ил.

Церковный учет населения в России возник в начале XVIII века, однако, систематический сбор сведений о православном населении появился к 20-м — 30-м годам XVIII века посредством введения метрических книг и исповедных ведомостей. Еще по указам от 8 февраля 1716 года и 17 февраля 1718 года священнослужители были обязаны ежегодно составлять списки исповедовавшихся, неисповедовавшихся и раскольников. Указом от 16 июля 1722 года пояснялось, как именно необходимо составлять списки. В 1726 году подача исповедных и метрических ведомостей была отменена. В 1728 году составление исповедных списков было восстановлено. Подробнее см.: Миронов Б. Н. Исповедные ведомости — источник о численности и социальной структуре православного населения России XVIII — первой половины XIX в. Учет наличного православного населения по церковным приходам окончательно закрепился к 30-м годам XVIII века принятием указа 1737 года ПСЗ. Собрание I. Том 10. № 7226., внедрившим некоторые меры по организации системы церковного учета. Указом ПСЗ, Собрание I. Том 10. № 7226. устанавливалось обязательное ежегодное посещение приходского священника для исповеди и причастия для всего православного населения начиная с семилетнего возраста. Также, согласно указу, уклоняющиеся от исповеди и причастия обязаны были платить штраф. Приходские священники обязаны были вести учет о совершении прихожанами основных церковных таинств (исповеди и причастия). Исповедные ведомости составлялись приходскими священниками ежегодно и отсылались в Духовную консисторию, после чего, в обобщенном виде отправлялись в Сенат.

В рамках данной работы для анализа были выбраны исповедные ведомости Китайского сорока за 1748 год. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 747. Д. 142. Исповедные ведомости за 1748 год, поданные от 21 прихода Китайского сорока, хранятся в фонде Московской духовной консистории ГБУ «ЦГА» Москвы. В фонде Московской духовной консистории хранятся исповедные ведомости шести московских сороков (Замоскворецкого, Ивановского, Никитского, Сретенского, Пречистенского и Китайского). К середине XVIII века вся территория Москвы делилась на шесть сороков — Замоскворецкий, Пречистенский, Никитский, Сретенский, Ивановский и Китайский, представлявших собой крупные церковно-административные единицы, в которые входили. Первичной церковно-административной единицей являлся приход. До второй половины XVIII существовал также Кремлевский сорок, исчезнувший за ненадобностью. Более подробно см.: Федорец А. И. Исповедные ведомости как исторический источник по социальному составу и расселению дворовладельцев города Москвы в 40-х — 80-х гг. XVIII в. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — М.: 2014.

Исповедные ведомости — документ церковно-административного учета, состоящий из нескольких образующих элементов: исповедной росписи, итоговой таблицы и заключения.

Исповедная роспись представляет собой подворный поименной список наличного православного населения прихода. В «шапке» исповедной росписи стандартной формулировкой указывались сведения о церкви и имя священника. В исповедную роспись приходской священник по дворам записывал лиц, причисленных к его приходу Отметим, что количество дворов в приходах существенно варьировалось. Например, один из приходов Китайского сорока представлен одним двором, принадлежащим священнику церкви Великомученицы Варвары. Наибольшее количество дворов — тридцать восемь — выявлено в приходе церкви Воскресения Христова.. Под порядковым номером, отдельным для лиц мужского и женского пола записывались лица, проживающие на дворе. Первым всегда указывался дворовладелец, далее — члены его семьи (с указанием степени родства) и, далее, остальные лица, проживающие на этом же дворе (в некоторых случаях обычно указывался статус их проживания). В исповедную роспись записывались имя, отчество и фамилия (если есть) и далее — социальный статус прихожан. В отдельной графе указывался их возраст. Напротив имени каждого прихожанина проставлялась отметка в одной из трех граф: 1 графа — исповедавшиеся и причастившиеся; 2 графа — только исповедавшиеся; 3 графа — не исповедавшиеся и не причастившиеся (с указанием причины). После перечисления всех лиц данного прихода давался список староверов, если таковых удавалось обнаружить.

После исповедной росписи располагалась итоговая таблица. В данной таблице все прихожане распределялись по семи крупным социальным категориям, если представители таковых обнаруживались в каждом конкретном приходе: «духовные», «военные», «приказные», «разночинцы», «посадские», «дворовые», «поселяне» (или «крестьяне»). Некоторые крупные социальные категории подразделялись на более мелкие, в зависимости от наличия в приходе лиц, причисленных к данным социальным категориям. Напротив каждой из категорий населения в одной из трех граф: 1) исповедавшиеся и причастившиеся, 2) только исповедавшиеся, 2) не причастившиеся, — проставлялось количество лиц, при этом, отдельно указывалось количество взрослого населения и отдельно — детей до 7 лет.

После итоговой таблицы писалось заключение, в котором сообщалось о выявленных в приходе, старообрядцах, если таковые были обнаружены.

Порядок составления документа, единый формуляр исповедных ведомостей законодательно устанавливался указом от 1737 года. Указ включал в себя образец формы исповедных ведомостей, где давалась инструкция о подворной записи населения по социальным категориям в определенном порядке. Начинать исповедную роспись следовало с перечисления обитателей дворов духовенства, затем — дворов военнослужащих, и далее — дворов приказных, разночинцев, посадских, крестьян (поселян). При перечислении обитателей каждого двора следовало также придерживаться такого же порядка, не смешивая друг с другом представителей различных социальных категорий. В первую очередь указывалась информация о дворовладельце, затем — его семье и родственниках, далее — перечислялись остальные проживающие на дворе с указанием их статуса проживания.

Таким образом, священники должны были руководствоваться четкой инструкцией при составлении исповедных ведомостей в целом, и исповедных росписей, в частности. Классификация населения по определенным четко установленным социальным категориям была предопределена указом.

Следует отметить, что не все категории населения учитывались исповедными ведомостями. Во-первых, в исповедных ведомостях учитывалось только православное население и так называемые «раскольники», представители иных конфессий данным видом источника учтены не были. Во-вторых, по мнению некоторых исследователей, не учитывалась также регулярная армия. См. например: Миронов Б. М. Указ.соч. С. 105. В-третьих, в исповедных ведомостях не учитывалось временное население — некоторые категории лиц, для которых характерен миграционный образ жизни. Подробнее об этом: Маркова М. А. Источники по истории населения Санкт — Петербурга и столичной губернии (1730 — 1740 гг.) // Материалы церковно-приходского учета населения как историко-демографический источник. Барнаул, Издательство Алтайского государственного университета, 2007. С. 103−120.

Таким образом, в исповедных ведомостях учитывалось постоянное мужское и женское православное население, включая выявленных «раскольников».

При анализе исповедных ведомостей Китайского сорока за 1748 год нас интересовали следующие моменты: во-первых, источник информации о социальном статусе прихожан; во-вторых, составные элементы наименования социального статуса прихожан; в-третьих, классификационная система, в соответствии с которой указывался социальный статус московских обывателей.

Откуда приходские священнослужители могли получать информацию о социальном статусе каждого прихожанина, приписанного к их приходу? Вероятно, при составлении исповедных росписей священники могли сверяться с метрическими книгами, в которых содержались сведения о социальном статусе приходского населения. Сведения о социальном статусе лиц, проживающих в приходе священники могли получить от самих прихожан. Также священники могли знать «в лицо» своих прихожан (особенно это характерно для приходов с небольшим количеством населения), и уже зная их чин/ сферу занятий, определяли и обозначали в документе их социальный статус в соответствии с предложенными указом 1737 года социальными категориями.

Как уже упоминалось выше, формуляр исповедной росписи предполагал дифференциацию по крупным социальным категориям: «духовные и их домашние» и т. д. Под этими заголовками следовало подворное описание состава проживающих. Первыми в таком списке указывались дворовладельцы, затем — члены семьи и остальные лица, проживающие на дворе.

Анализ книги исповедных ведомостей Китайского сорока за 1748 год показал, что наименование социального статуса церковнои священнослужителей состояло из нескольких элементов. Приходские священники, обозначая в исповедной росписи социальный статус лиц (как дворовладельцев, так и тех, кто проживал не на собственном дворе), отнесенных к категории «духовные», указывали их сан/ должность и место церковной службы. В исповедной росписи встретились следующие наименования социального статуса лиц, отнесенных к категории «духовные»: «иерей», «дьячок», «протопоп», «поп», «дьякон», «архиепископ», «епископ», «иподиакон», «певчий», «священник», «пономарь». Если «духовные» служили в церкви того же прихода, где и проживали, информация об этой фиксировалась формулировкой «той же церкви». Если «духовные» служили в церкви другого прихода, в росписи указывалось название и иногда местоположение церкви, в которой данные лица служат. Например: «черниговскаго собора в кремле протопоп» ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 747. Д. 142. Л. 40.

В категорию «военные» включали как лиц, имеющих воинский чин согласно «Табели о рангах», так и солдат. По-видимому, в данную категорию включали лиц, имеющих не только военный, но также гражданский и придворный чины. Таки образом, в данную категорию входили лица, являющиеся дворянами и находящиеся наверху социальной лестницы, так и лица, обладающие низким социальным статусом. Наименование социального статуса лиц, отнесенных в категорию «военные», обычно также состояло из нескольких элементов: воинского чина и места службы. Среди дворовладельцев, отнесенных к «военным», обнаружились лица, обладающие следующими воинскими чинами: «сержант», «лейтенант», «капрал», «подполковник», генерал-майор", «подпрапорщик», «майор», «ротмистр», «прапорщик». В большинстве случаев, к информации о воинском чине добавлялись сведения о месте службы. Например, в приходе церкви Николая Чудотворца в Углу дворовладельцами являлись два сержанта — Владимирского полкуЦИАМ. Ф. 203. Оп. 747. Д. 142. Л. 40. и Второго московского полку Там же. Л. 40 об. Нередко, лица, находившиеся на военной службе на момент составления исповедных росписей, в своем дворе отсутствовали, о чем священники делали запись сразу после указания имени и социального статуса дворовладельца. Факт того, что лицо воинского чина оставило службу также отмечался в документе. Например, в исповедной росписи прихода церкви Николая Чудотворца в Углу указан отставной капрал Там же. Л. 40 об. В некоторых исповедных росписях священники посчитали нужным записать, помимо чина, также титул лиц, отнесенных в категорию «военные». Например, в одном случае, священник церкви Живоначальной Троицы в исповедной росписи после сведений о воинском звании одного из дворовладельцев указал и его дворянский титул — граф Там же. Л. 79. В другом случае — этот же священник также после указания информации о воинском чине записал и дворянский титул дворовладельца — князь Там же. Л. 80. Священник церкви Живоначальной Троицы посчитал нужным дополнить сведения о социальном статусе дворовладельца, указав, что данное лицо — «кавалер» и обладает орденами Александра Невского и Святой Анны Там же. Л. 68.

В категорию «приказные» были записаны лица, состоящие на государственной службе, должности которых не вошли в «Табель о рангах». Наименование социального статуса таких прихожан состоит как из одного элемента (должности), так и из нескольких элементов (должность и место службы). В исповедной росписи встречаются следующие наименования: «секретарь», канцелярист", «подканцелярист», «копиист». Также в документе вместе с наименованием таких прихожан иногда указывалось место их государственной службы, например: «губернской канцелярии канцелярист» ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 747. Д. 142. Л. 89 об.

Лица, включенные в категорию «разночинцы», представляли, на первый взгляд, наиболее размытую и неоднородную категорию. Наименования социального статуса таких лиц отражали род их занятий, вид деятельности, например: «студент», «портной мастер», «фабрикант», «подлекарь». В своем большинстве наименования таких лиц состоят из одного элемента.

В категорию «посадские» включались лица, чей социальный статус был обозначен как «купец» или «посадский человек». В исповедной росписи наименование социального статуса таких лиц многовариантно: 1) фиксировалось само наименование — «купец»; 2) помимо наименования «купец» указывалась также купеческая гильдия, в которой купцы состояли или слобода, к которой они были приписаны; 3) фиксировались наименование, гильдия, слобода. Таким образом, наименование социального статуса таких лиц состояло из одного, двух или трех элементов, например: «купец» Там же. Л. 41., «купец Мещанской слободы» Там же. Л. 46., «Второй гильдии купец» Там же. Л. 41., ««Барашевской слободы третьей гильдии купец» Там же. Л. 84 об. В данную категорию записывали также лиц, социальный статус которых в документе был обозначен как «посадский». В исповедной росписи указывалось либо само наименование «посадский», либо, к наименованию добавлялись сведения о слободе, к которой лицо было приписано.

К категории «дворовые» были отнесены лица, чей статус в документе обозначен как «служитель» или «работник». Также в некоторых случаях лица данной категории были записаны в документе как «человек ево» с указанием имени и социального статуса лица, которому они «служат». Фиксация более подробной информации о характере «служения» формуляром исповедных ведомостей не предусматривалось.

В отдельную седьмую категорию включались крестьяне всех категорий. В большинстве случаев, помимо записи в исповедной росписи — «крестьянин», в отношении лиц данной категории дополнительных сведений не указывалось. Наиболее подробная информация о социальном статусе лиц данной категории касалась крепостных крестьян. В некоторых случаях священники записывали сведения о владельцах крестьян (имя и социальный статус). Например, в исповедной росписи указано: «вотчины графа Петра Борисовича Шереметева оброчной крестьянин» ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 747. Д. 142. Л. 61 об.

Таким образом, священникам, при фиксации в документе социальной принадлежности лиц, в первую очередь, было необходимо соотнести их с одной из семи предложенных указом социальных категорий. Основной классификационной системой для обозначения социального статуса прихожан служила «Табель о рангах» (для лиц, имеющих чин в соответствии с «Табелью»). В редких случаях наименование социального статуса лиц, содержало, помимо информации о чине, информацию о титуле. Элементы наименования социального статуса лиц, не включенных в «Табель о рангах», варьировались. В данном виде источника социальную принадлежность прихожан определяли, в большей степени, не сами прихожане, а скорее — приходские священники, ориентировавшиеся при этом на документы церковного учета. Именно от священников зависело, какая именно информация и в какой формулировке будет зафиксирована в источнике.