Влияние реформационного движения на мировоззрение

Лютер оставил открытым вопрос о внутреннем церковном устройстве, подвесив его между идеалами конгрегационалистов и управлением совета или консистории. Служитель принимает свое призвание к служению проповеди и Таинств от христианской общины. Гёте как-то пошутил, что Лютер оставил своих коллег без масла на хлебе, ограничив обязанности священника только служением. Лютер ставил в пример самого Павла и настаивал, что «человеку, которому вверено служение проповедника, вверено наивысшее в Церкви Христовой служение».

В 1520 году он писал: «Если вынудить их [духовенство] признать, что все мы, крестившиеся, — в равной степени священники, каковыми мы и являемся, и что им лишь вверено служение с нашего согласия, то они вскоре осознали бы, что могут править нами ровно настолько, насколько мы добровольно согласны».

Кальвин также полагал служение задачей первостепенной важности в Церкви, поскольку Бог использует служителей в качестве орудий совершения Своих трудов. Вторая книга об устройстве Шотландской церкви отражает мнение Кальвина, с которым Нокс соглашался и называл служителями всех исполнителей церковных должностей, потому что все они назначены на служение. Обратное течение в сторону высокого клерикализма и бюрократизации возникло достаточно рано. Меланхтон и Озиандер пытались усложнить требования для посвящения в духовенство, заявляя, что служитель призван к особой святости в жизни. Приступая к обязанностям руководителя, Лютер испытывал гораздо больше угрызений совести, чем молодые «христиане, облеченные властью».

Цвингли подвели его патриотизм и личная зависимость, из-за чего он сделал больше уступок государственной церкви, чем прочие крупные реформаторы. Однако недавние исследования доказывают несправедливость традиционных обвинений Цвингли в потворстве теократии и слиянию церкви и государства. Кальвин стремился установить форму церковного управления по новозаветным принципам и создал организацию, которая, несмотря на слияние церкви с государством в Женеве, привела в крупных государствах к подлинной церковной независимости.

Анабаптисты составляли в вопросах экклезиологии меньшинство. Они утверждали (если только возможно говорить от имени всех этих разрозненных групп), что видимая Церковь должна быть освященным сообществом, отделенным от государства и уклоняющимся от клятв. Многие служители Англиканской церкви называли ее вселенской Церковью в Англии, так что, вопреки очевидному присутствию национального элемента, идея христианского мира сохранилась в Англии на протяжении шестнадцатого столетия.

Реформаторы, и особенно Кальвин, стремились воздействовать на совесть правителей. Они включили в обязанности правительства заботу о социальном благополучии и образовании, закрепив тем самым тенденцию, которая повсеместно наблюдалась уже в предыдущие столетия. Правители должны поступать как христиане, несмотря на то, что их власть, конечно же, основана на естественном праве, установленном Богом, а не на церковной принадлежности.

В соответствии с Христовым повелением «отдавать кесарево кесарю, а Божие Богу», реформаторы настаивали на полном разделении между светской и духовной властями. Протестантские страны оказались увлечены всеобщей тенденцией к политическому сплочению по территориальному или национальному признаку. Особенно после восстаний и религиозных войн люди ощутили потребность в централизации власти и сильном государстве. Переход от различения светской и духовной властей к наиболее активно отстаиваемому небольшими сектами и нонконформистами принципу отделения церкви от государства произошел только в последующих столетиях.

Религиозный плюрализм оказал раскрепощающее воздействие на общество. Протестантские и католические меньшинства следовали библейскому повелению слушаться Бога больше, чем человека. Требование действовать согласно личной совести является утверждением, обладающим взрывным потенциалом. Вера в Царя царей ставит в должное положение земных правителей. Жесткая критика Лютера в адрес князей обрела в последующие века благодарных читателей. Кальвинистический акцент на предопределении и учении о завете (утверждении о существовании соглашения между Богом и человеком, заключенного при сотворении, в котором оговорены обязанности каждой из сторон) производило разрушительное действие, поскольку вера в личную избранность отнюдь не порождает смиренномыслия.

Реформационная мысль внесла несколько основополагающих элементов в утверждение представительного правления и демократических институтов. Представление о священстве всех верующих было антииерархично по своей сути и разрушительно для пирамидальной политической структуры. Существует взаимосвязь между конгрегационализмом и демократическими идеалами. Учение о призвании способствовало возникновению типа трудолюбивого и самостоятельного гражданина, который полезен в любом государстве и совершенно необходим в демократическом обществе. Кальвин окончил последнее издание Наставления в христианской вере такими словами: «А для того чтобы нам не смущаться сердцем, Павел ободряет нас еще одним утверждением, что Христос искупил нас огромною ценою, чтобы мы уже не зависели от похотей развращенных людей, и тем более не были рабами их нечестия».

Чтобы объективно представить тезис о протестантской демократии, необходимо указать, по меньшей мере, еще три важных соображения. Во-первых, для изменения политической системы кроме идеи требуется наличие социально-экономических факторов. Во-вторых, свой весомый вклад в возникновение представления о естественном праве и теории общественного договора внесли также и католические мыслители. В-третьих, некоторые доктрины естественного права, концепция международного права и идея терпимости были рождены секуляризованной, а не теологической мыслью. Люди естественным образом объединяются в группы, и верховная власть является неотъемлемой принадлежностью народа как человеческого сообщества. Ради эффективного руководства общими делами, общество вручает власть правителям. Однако, нарушая свой долг, они лишаются власти, которая в результате возвращается к народу.

До сих пор ведутся великие дискуссии о том, действительно ли протестантизм, особенно Кальвинизм, сыграл решающую роль в зарождении и развитии современного капитализма. В отличие от предыдущих десятилетий, дискуссии наших дней имеют менее острый характер, и уже обозначились контуры научных выводов. Полемика началась полвека назад, когда великий немецкий социолог Макс Вебер опубликовал свое эссе Протестантская этика и дух капитализма (1904—1905). Вебер назвал сутью капитализма рациональную организацию добровольного труда. Он утверждал, что дух капитализма взрастила религиозная этика Кальвинизма.

Рассудительность, бережливость, распорядительность, разумная и правильная жизнь, высокая нравственность, представление о призвании, земное воздаяние как проявление благодати, социальные ограничения, а также личная дисциплина — все эти понятия связаны с кальвинистским «мирским» аскетизмом. Эти ценности способствовали возникновению прекрасно организованного капиталистического экономического уклада. Аргументы Вебера были направлены против материалистического детерминизма и акцентировали роль духовных процессов в развитии экономики. Р. Г. Тони в своей работе «Религия и становление капитализма» (1926) поддержал главную мысль Вебера, однако расширил его доводы и признал решающую роль всего протестантизма и социально-экономических и политических обстоятельств. Вебер вовсе не утверждал, что Кальвинизм является единственной причиной возникновения капитализма, однако многие из его менее искушенных сторонников и критиков сражались именно вокруг этого вопроса. В результате были проведены обширные исследования и совершена серьезная переоценка, и перед нами предстала гораздо более сложная картина.

Капитализм явно опередил Реформацию на несколько столетий. Отдельные элементы капитализма сохранились в восточной части Римской Империи и перекочевали на Запад во времена Средневековья. Торговля между Востоком и Западом не была заблокирована полностью, и с двенадцатого века в городах заметно бурное развитие коммерческого капитализма. Великие итальянские банковские дома эпохи Возрождения удивительно успешно и на высоком уровне применяли финансовые методы финансового и промышленного капитализма. Двойная бухгалтерия уходит своими корнями во времена Средневековья. В период Реформации большинство крупных банкирских семейств оставались католиками. Крупнейшие финансовые центры, такие как Генуя, Венеция, Лион и Антверпен, находились в католических странах. Иезуиты семнадцатого века поощряли «экономические добродетели» бережливости и правильной жизни наравне с кальвинистами и пуританами.

Сами реформаторы выступали против методов свободного капитализма. Лютер обращался к «природе» и Святому Писанию для определения норм экономической деятельности. Он полагал сельскую жизнь более естественной и здоровой для человека, чем занятия промышленностью и торговлей. Будучи сыном сравнительно мелкого, но крайне успешного горного предпринимателя, он был враждебно настроен к таким крупнейшим капиталистам как Фуггеры, которые создавали монополии, вытесняли мелких предпринимателей и при помощи своих денег влияли на политику.

Лютер защищал теорию о ценности труда и выступал за политику справедливых цен и самодостаточную национальную экономику. Он видел пользу в мирских благах и недолюбливал радикальные секты, упразднявшие частную собственность. Тем не менее, Лютер придерживался традиционной теологии, осуждавшей ростовщичество или кредит под высокие проценты, применяя против капиталистов ветхозаветную заповедь «не принимать серебра в рост» от нуждающегося брата. Свою позицию он закрепил в «Краткой проповеди против ростовщичества» (1519), «Большой проповеди против ростовщичества» (1520) и «Увещевании к пасторам проповедовать против ростовщичества» (1540), однако Лютер не питал больших надежд на то, что рост процентного капитализма будет остановлен. На основании 5-ой главы Евангелия от Матфея Лютер заявил, что Христос различал три вида передачи мирских благ ближнему. Высшей формой является отпущение долга человеку, уже одолжившему у тебя. Вторая форма — это даяние ближнему, пребывающему в нужде. Низшей формой является одалживание. Лютер оставлял государственному закону право определять обстоятельства, оправдывающие добавочные 4, 5 или 6 процентов, однако был уверен, что высокий процент свидетельствует о жадности.

Женева находилась на перекрестке европейских путей и исстари была торговым центром. Буржуазное воспитание и юридическое образование сделали Кальвина менее средневековым и консервативным, чем Лютер. Он был в курсе деловой жизни города. Он воевал с алчностью и корыстолюбием, самообогащением и эксплуатацией, критиковал различные спекулятивные операции.

Кальвин, конечно же, не считал материальный успех признаком Божия предопределения ко спасению. Такое искажение присутствует в Кальвинизме семнадцатого века, и озабоченность материальными благами развилась только с угасанием подлинно духовного чувства. Естественно можно сослаться на таких богатых протестантских финансистов семнадцатого века как де Ге, д’Эруорт, Рамбуйе и де Уитт, которые давали политические ссуды не только протестантским монархам — королю Дании Кристиану IV и королю Швеции Густаву Адольфу, но и французскому кардиналу Ришелье, а также австрийским и испанским Габсбургам. Однако эти капиталисты были «холодными» кальвинистами и не проявляли ни малейших признаков религиозного аскетизма, будучи королями финансовых рынков Антверпена и Льежа.

Было бы ошибочно отождествлять Кальвинизм семнадцатого века лишь с исключительно богатыми финансистами, сразу привлекающими к себе внимание, ибо Кальвинизм был обращен, прежде всего, к «маленьким людям», т. е. торговцам и ремесленникам. Кальвинизм проповедовал здравомыслие, организованность и духовную твердость, привлекавшие их более, чем идеи радикальных сект и расплывчатые либеральные учения нидерландского теолога Якова Арминия, который выступал против учения о строгом предопределении и утверждал, что спасение доступно для всех. Г. Т. Бакл был ближе к истине, чем обычно, когда писал: «Кальвинизм — это учение бедных, арминианство — для богатых… Кальвинизм был народным вероисповеданием в республиках Швейцарии, Северной Америки и Голландии…» Хотя бы в Нидерландах семнадцатого века правящие классы предпочитали либеральную теологию. Гипотеза Вебера-Тони о взаимосвязи между протестантизмом и капитализмом едва ли выглядит правдоподобным глобальным объяснением, если принимать во внимание все обстоятельства. И все же проникновением в трудовые сословия философии, представляющей труд не рабским игом, а источником достоинства, протестантизм и особенно кальвинизм способствовали образованию прослойки успешных и надежных людей, представляющих основу капиталистического общества.