Культура быта дворянского сословья

Дворянству в истории Российской империи принадлежит вполне определенный временной отрезок: XVII—XIX вв.ека и немножко от века XX. Всё это укладывается в рамки правления династии Романовых, поэтому дворянство в определенной степени можно рассматривать как атрибут именно этого правления. Больше он уже не повторялся.

За это время дворяне создали великую и сильную державу, авторитет которой в мире был непререкаем. С другой стороны, резкая и трагическая потеря инициативы в 1918 году свидетельствовала, что российское дворянство обществу что-то недодало, что-то до него не донесло или просто добилось результатов с такими потерями, которые общество им прощать не захотело. Они ушли от власти на подъёме.

Как отмечает Носов Н. Е.: «…в середине XVIII века самосознание дворянства делает следующий шаг: дворяне не просто признают необходимость образования, забота об улучшении образовательно-воспитательной системы становится общественным делом самого сословия» [9]. Наиболее прогрессивная часть дворянского общества начинает обращать самое пристальное внимание на систему воспитания молодого дворянина. Работа на ниве образования становится одним из способов общественного служения для представителей благородного сословия.

Сахаров А.М. говорит, что начиная с петровского времени все нововведения, будь то стили, мода или правила этикета, проникали в дворянское общество благодаря влиянию двора и высшего света [14]. Культурное первенство принадлежало аристократическому слою дворянства, но это было первенство заимствования. В середине XVIII века рост национальных настроений и самосознания высшего сословия требовал самовыражения. И наиболее способной к нему оказалась молодежь из дворянских корпусов. Причин было несколько. Во-первых, сама духовная атмосфера общества, ощущение свободы от засилья иноземцев, рост национальной гордости и определенная свобода высказываний способствовали творческим исканиям дворянской молодежи. Во-вторых, молодежная среда была наиболее гибкой в восприятии нового и более способной к самостоятельному творчеству благодаря своей социальной активности. Творческий поиск и культурный эксперимент поощрялись правительством и приветствовались обществом.

При Петре I появились первые маскарады. М. И. Пыляев считал, что слово «маскарад» заимствовано от арабского «мушкара», что значит в переводе шутка. Согласно энциклопедическому словарю Ф. Брокгауза и И. Ефрона, «маскарад — это маскированный или увеселительный бал, на который его участники приходят в масках и иногда одетыми в особые костюмы» [цит. по: 12]. дворянство культура быт Необходимо отметить, что учеными установлена генетическая связь между ряжением в народной культуре и маскарадами в дворянской культуре. Суть того и другого они усматривают в противопоставлении праздничного и реального бытия, выходе человека за пределы своей сущности, попытке сделать себя неузнаваемым под «личиной», обрести временную свободу в действиях. Ю. М. Лотман полагал, что «маскарадное переодевание» противоречило в принципе глубоким церковным традициям… [6]. Поэтому европейская традиция маскарада проникала в дворянский быт XVIII века с трудом или же сливалась с фольклорным ряжением. Время святок — время ряженых, время переодевания, выворота обыденной жизни наизнанку. Именно в это время Петр устраивал свои маскарады, учитывая старые традиции. Петровские маскарады отвечали духу своего времени. Непременной частью светских праздников были костюмированные шествия с ряжеными, группами артистов, декоративными колесницами и санями. Любопытно, что здесь использовалась древняя традиция саней — самого богатого и почетного средства передвижения.

Маскарадные развлечения в петровское время были принудительным, дорогим и утомительным мероприятием. Под угрозой штрафа шили костюмы, царь их просматривал и заставлял перешивать за несколько дней.

Елизавета Петровна продолжила традицию роскошных элитарных празднеств. Сменяя друг друга, они составляли одно большое празднество. Главной задачей праздников того времени была их эстетизация. Все должно было услаждать взор, восхищать и удивлять императрицу и столичное дворянство. Маскарадная жизнь столичного двора времен Елизаветы Петровны, необходимо отметить, была, бесспорно, синтезом известных тогда искусств. Наблюдался мощный всплеск театральной культуры. Корни этого явления следует искать в общем пристрастии эпохи к театру. С середины 30-х годов в Санкт-Петербурге гастролируют итальянские, французские и немецкие труппы. За короткий промежуток времени эти труппы показали русскому зрителю весь лучший классический репертуар того времени. Именно в царствование Елизаветы происходит массовое появление домашних театров, как в столицах, так и в провинции.

Тихомиров М.Н. замечает, что вообще, «театромания приняла такие размеры, что правительство издало указ, разрешающий всем желающим устраивать театры, „токмо чтоб при тех вечеринках никаких непорядков и противных указам поступков, и шуму, и драк не происходило, а на русских комедиях в касающееся до духовных персон платье не наряжались бы и по улицам в приличном к комедиям, ни в каком, нарядясь, не ходили и не ездили“. Этот указ свидетельствует прежде всего о том, что подобное выплескивание театральной атмосферы в жизнь было широко распространено» [16]. Но если во времена Петра I публичные шутовские шествия были в ходу, то в середине века подобное осмеяние духовного сословия, выполняющего свою роль в обществе, и превращение жизни в балаган осуждаются и правительством, и общественным мнением. Шутовство признается неприличным занятием для благородного сословия.

В домашних и в публичных театрах ставились и переводные, и русские пьесы, и пьесы на иностранных языках.

Жизнь и театр наиболее прочно переплелись в маскарадах, которыми славился елизаветинский двор. Театрализация жизни, присущая елизаветинской эпохе, вызвала к жизни блистательные придворные маскарады. По свидетельству Екатерины II, «осенние и зимние удовольствия были распределены между операми, балами и маскарадами. Было определено, что каждую неделю будут два маскированных бала — один при дворе, другой по очереди у главных персон в городе». Маскарадные костюмы оговаривались даже в законодательных документах. Так, в публичный маскарад «иметь приезд всему дворянству с фамилиями», «в приличных масках», «а кто не дворянин, тот бы в оный маскарад быть не дерзал» [13].

Таким образом, маскарады признавались чисто дворянским развлечением. В Петербурге это было действительно так, а в Москве публичные маскарады устраивались в здании итальянского театра для всех желающих.

Внимание дворянства к игровой стороне жизни можно подразделить на два вида. Во-первых, это любовь к театру как таковому, во-вторых, соединение театра и жизни. Чуждые русской действительности нравы и обычаи легче всего входили в жизнь через игру. С изменением мировосприятия, с ощущением большей причастности к европейской культуре элемент игры модифицируется, трансформируясь постепенно из механизма социокультурной адаптации в салонное развлечение, в один из способов проведения досуга. Европейская культура превращается в составную часть картины мира русского дворянина. И елизаветинское время дает нам пример того, как новые культурные тенденции, входя в общество в виде игры, становятся впоследствии неотъемлемой чертой жизни.

Культурная роль дворянства не ограничивалась развитием русского театрального искусства. Не менее важна роль дворянства в том, что благодаря ему в обществе закрепился интерес к литературе. Литературные произведения одинаково быстро расходились и в печатном виде, и в списках, потому что число людей, интересовавшихся литературными новинками, было ничтожно мало. Традиция распространения литературы в рукописных списках долго сохранялась в русской культуре.

В дворянском обществе середины века возникает «спрос на культуру». А печатных новинок выходило немного — четыре-пять наименований в год. Возникшую пустоту между общественным спросом и тем, что могли предложить существующие культурные институты, заполнили частные журналы. Они выполняли двоякую функцию. Во-первых, знакомили публику с новинками отечественной и зарубежной литературы. Во-вторых, выполняли роль трибуны, где дворяне могли высказать собственное мнение по насущным вопросам и обсудить это в своем кругу. Иными словами, журнал был своеобразным средством общения.

К середине XVIII века литература стала формой самовыражения и ареной действия той части дворянского общества, которая в силу возросшего образовательного уровня почувствовала необходимость выразить свою точку зрения. Дворянство стремилось к общественной деятельности, одной службы для самовыражения было уже мало.

Развитие художественного вкуса, приобретение определенных эстетических представлений требовали мастеров-ремесленников, которые были бы способны создавать вещи, отвечающие возросшим потребностям. Вот почему в середине XVIII века в сословных корпусах начинают открывать специальные классы для ремесленников. Так, великий князь Петр Федорович издал указ от 27 марта 1761 года о том, что дети из гарнизонной школы в возрасте от 5 до 15 лет будут учиться читать, писать, считать, рисовать, говорить по-немецки и осваивать ремесла (седельное, шорное, ружейное, кузнечное, музыкальное). То есть сословное учебное заведение не только прививало детям определенные представления о жизни, но и готовило людей, способных обслуживать «утонченные» вкусы дворянства [10].

В то же время внутренняя, семейная и бытовая жизнь дворянства придерживалась совершенно иных, отличных от Европы, основ — древнерусской традиции, самодержавия и православия, крепостничества. За европейским фасадом скрывался восточный деспотизм и полуазиатский быт. Это смешение двух культурных традиций придавало русскому дворянству неповторимое своеобразие. И если в елизаветинскую эпоху русские и европейские традиции находились в хрупком равновесии, то уже при Екатерине II дворянство выглядит совершенно европейским. Разрыв между сознанием и действительностью, самооценкой и жизненными реалиями оказался губительным для дворянской культуры и стал причиной ее глубокого кризиса и упадка.