Влияние СМИ и Интернета

Трудно отрицать, что современные дети проводят в Интернете много времени и получают оттуда большое количество информации. Почти о любой крупной исторической фигуре сегодня можно узнать из Википедии. Учитывая это, необходимо, во-первых, понять, как в принципе связаны масс-медиа и память, а во-вторых, попробовать разобраться, как подростки используют медиа, и какие последствия это может иметь.

СМИ и Интернет — не просто хранилища информации, как их иногда пытаются представить. Здесь можно провести аналогию с музеями или памятниками культуры. Как отмечает Бартел, культурные объекты не сохраняются само по себе, каждый из них кто-то сохранил для нас с определённой целью (Barthel, 1996). Примерно также обстоят дела с медиа: журналисты не просто объективно повествуют о событиях, они производят и воспроизводят репрезентации событий. Как пишет об этом Гарде-Хансен, журналисты создают своего рода «первый набросок памяти» (Garde-Hansen, 2011: 5). Безусловно, важным при таком ракурсе становится рассмотрение того, как событие впервые представляется в медиа, ведь велика вероятность, что именно такая репрезентация останется в памяти людей. Это особенно важно для событий, которые произошли далеко, коль скоро ни у кого из нас нет к ним прямого доступа. Именно об этом пишет Зелизер, анализируя взаимосвязь памяти и глобального потока новостей. По её мнению, имеет место «каннибализация памяти» (Zelizer, 2011: 29), и к этому причастны именно медиа. В контексте её подхода каннибализация означает размывание локальных событий средствами глобальных СМИ. Происходит это в несколько этапов (их последовательность строго не оговорена). Во-первых, происходит минимализация (minimalization). Это означает, что СМИ сообщают что-то о событии, произошедшем в другом государстве или в другом регионе только то, что релевантно для местного контекста. Во-вторых, происходит, условно говоря, подмена (substitution), то есть событие освещается в терминах, доступных местному зрителю. Они могут не совпадать с теми, которые используют непосредственные участники событий или те, кого оно сильнее задело. В-третьих, происходит перестановка (displacement). Проще всего пояснить это на конкретном недавнем примере. События в Крыму (я имею в виду его переход в состав России) наверняка многим запомнится по картинке вооружённых солдат в камуфляжах без опознавательных знаков. При этом сейчас уже мало кто вспоминает захват местной администрации или блокирование украинских военных частей. Уже сейчас идёт определённое размывание деталей, которые «смазались» более яркую и общую интерпретацию. В-четвёртых, имеет место транспортирование (transportation), то есть включение в дискурс каких-то опорных точек, за счёт которых будет усиливаться устоявшаяся репрезентация. Возвращаясь к крымским событиям, такой опорной точкой наверняка станет словосочетание «вежливые люди». Репрезентации, как и стереотипы, есть некоторое упрощение действительности. Критика, которую я могу адресовать Зелизер, состоит в том, что понятия глобального и локального сегодня имеют довольно неопределённые границы, и всякое их использование требует уточнения. Скажем, текущий кризис на Украине так часто упоминается российскими СМИ, что события оттуда освещаются полнее и в большем объёме, чем многие российские новости. В сфере медиа Украина определённо стала частью локального контекста. Ещё одно замечание: как писала сама Зелизер, память не остаётся в окаменевшем виде, медиа могут возвращаться к тем или иным событиям и переоценивать их значение (Zelizer 2008: 381). Почему-то в этой публикации она не предусматривает возможности для того, чтобы спустя время за счёт медиа была создана иная, более адекватная реальности картина.

Пускай и заслуживающий небольшой критики, подход Зелизер, как я считаю, подходит не только для описания текущих событий, но и для анализа медиа-репрезентаций прошлого, в т. ч. и в Интернете. Для примера возьмём статью в Википедии. Как и всякая энциклопедическая статья, страничка в Википедии рассказывает о самом, как считается, важном в жизни человека. Однако представления о том, что считать важным, социально обусловлены. Именно поэтому вы вряд ли найдёте в статье информацию о том, как звали собаку человека, о котором она написана (только если человек этот не безмерно знаменит). Мелкие детали жизни смазываются, а на первый план выходят наиболее «масштабные» события.

Поскольку подход Зелизер не подразумевает количественного исследования, трудно оценить размер эффекта медиа. Здравый смысл и примеры из жизни показывают, что он велик. Однако в своём исследовании я задаюсь скорее вопросом не о том, каков конкретно эффект медиа, а есть ли он в принципе. Потому как некоторые существующие исследования заставляют усомниться в этом.

Имеющиеся данные (хоть и не самые свежие) показывают, что подростки довольно много времени проводят, пользуясь медиа (Roberts, Henriksen & Foehr 2004). Несмотря на это, может быть так, что не все средства массовой информации обладают каким-то особым мемориальным эффектом или не все из них действуют на подростков. Барнхёрст и Вартелла (1998) попросили группу молодых добровольцев написать небольшие тексты о просмотре телевизионных новостей. Их результаты показали, что, с одной стороны, почти все респонденты смогли вспомнить о каком-то масштабном событии, которое впервые они увидели по телевизору, но с другой в эссе никак не были отражены относительно повседневные события (Barnhurst and Wartella, 1998: 302). Получается, что событие не обязательно становится более важным или запоминающимся только из-за того, что о нём упомянули СМИ.

Возможно, интересно будет посмотреть на это, отличается ли эффект именно Интернета от эффекта СМИ. К сожалению, никакой литературы о связи конкретно Интернета с исторической памятью мне обнаружить не удалось. Разумеется, это не означает, что их нет вовсе, но, видимо, это направление исследований ещё ждёт своего часа.

Рассмотренная литература не сильно помогает нам ответить на вопрос, как медиа влияет на подростков в вопросах исторической памяти. Тем не менее, никто из авторов не отрицает, что в той или иной форме СМИ и Интернет сохраняют для нас какие-то события. По сему, можно предположить, что большее использование медиа может быть положительно связано с уровнем познаний.