Жанровое своеобразие повести И. Бунина «Митина любовь»

Чтобы выявить особенности лирико-философской повести, обратимся к понятию «повесть». Литературный энциклопедический словарь даёт следующее определение термину «повесть»: «Повесть — эпический прозаический жанр, современный термин, начавший складываться лишь в XIX веке. В теоретической литературе бытует понимание термина «повесть» как «средней» формы эпической прозы. С этой точки зрения повесть сопоставляется с романом (большая форма прозы) и новеллой, рассказом (малая форма).

Если в романе центр тяжести лежит в целостном действии, в фактическом и психологическом движении сюжета, то в повести основная тяжесть переносится нередко на статичные компоненты произведения — положения, душевные состояния, пейзажи, описания и т. п.

Сами действенные моменты приобретают в ней как бы скульптурный характер, застывают в точке высшего напряжения, ибо единого сквозного действия нет, эпизоды нередко следуют друг за другом по принципу хроники. Основное развитие художественного смысла повести совершается не в собственно сюжетном движении. Для повести существенно, во-первых, само по себе развёртывание, расширение многообразия мира по мере простого течения жизни во времени или смена впечатлений повествователя, видящего всё новые и новые сцены, новых людей… Во-вторых, огромную роль в повести играет, как правило, речевая стихия — голос автора или рассказчика. Авторский голос в повести может выполнять свою роль независимо от того, насколько непосре6дственно он выражен" [10, с.281].

Данным определением можно охарактеризовать и «Митину любовь».

На наш взгляд, произведение И. А. Бунина «Митина любовь» является лирико-философской повестью.

Исследователь О. Сливицкая отмечает, что «во многих рассказах Бунина полностью реализован лирический характер сюжета» [16, с. 100].

Повесть «Митина любовь», как и многие произведения И. Бунина, почти лишены событийного начала, эпическое начало её практически полностью переведено в лирическое. «Всё то, что видит лирический герой, — это одновременно и явления внешнего мира, и факты его внутреннего существования. Таковы общие свойства лирики», — пишет О. Сливицкая [16, с. 100].

Но, тем не менее, повесть, рассматриваемая в данной работе, не лишена сюжетности.

В ней затрагиваются «вечные» темы любви и смерти, которые придают сюжету остроту.

Любовь в изображении И. Бунина трагична. Большая любовь несовместима с обыденной жизнью. Но любовь, несмотря на весь трагизм, — величайшее счастье человеческой жизни. В данной повести темы любви является предметом бунинского наблюдения и изучения — не психологическая, а иррациональная сторона любви, та её непостижимая сущность, которая настигает, как наваждение. Характерно для И. Бунина, что такие иррациональные события всегда им показаны в самых реалистических тонах. У И. Бунина мир, данный и неизменный, властвует над человеком. Поэтому бунинские герои по природе не философичны и не религиозны. Таков Митя, убивающий себя из-за любви. «Она, эта боль, была так сильна, так нестерпима, что, не думая, что он делает, не сознавая, что из всего этого выйдет, страстно желая только одного — хоть на минуту избавиться от неё и не попасть опять в тот ужасный мир, где он провёл весь день и где он только что был в самом ужасном и отвратном из всех земных снов, он нашарил и отодвинул ящик ночного столика, поймал холодный и тяжёлый ком револьвера и, глубоко и радостно вздохнул, раскрыл рот и с силой, с наслаждением выстрелил» [3, с. 156].

В этом произведении любовь Мити к Кате доставляет герою нечеловеческие муки. Кажется, что единственным избавлением от этих страданий является только смерть.

В гибели Мити оказываются повинными и пошлая артистически — богемная среда, и зараженная тлетворным духом купли-продажи деревенская среда, и тысячелетняя романтизация любви в искусстве, и обстановка дворянской усадьбы, и, наконец, натура Мити, не подготовленная к жизни, слишком сосредоточенная на своих душевных переживаниях. Трагедия любви усиливается и тем, что Митя очень остро ощущает разлад между мечтой и действительностью, между воображаемым образом и реальной девушкой. Катя существует для Мити как бы в двойном восприятии: одна — нужная, близкая, любимая и дорогая Катя, другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадающая с первой. И сам Митя уже живёт как бы в двух мирах — идеальном и реальном.

Поэтому так и страшен финал повести. Герой радостно идёт навстречу смерти, которая воспринимается как избавление от боли, от давления грубой жизни, от предательства святого чувства любви, как освобождение и сохранение любви.

Наравне с философской темой любви и смерти в повести присутствует лирическое начало. Автор очень тонко описывает глубокие душевные переживания главного героя, которые тесно переплетены часто с описанием природы.

Мы согласны с высказыванием О. Сливицкой, что «сердцевина лирического произведения — это не чувства, вызванные внешним миром, а именно сам внешний мир в его подлинности, „перенесённый“ без всяких деформаций в душу художника. Суть дела ещё и в том, что любые явления внешнего мира, любые его мельчайшие частицы, любые его будничные проявления — это именно „мировое пространство“, то есть они имеют космический смысл. Это космическое мировое пространство переживается столь же интимно, как и сокровенные события души, и, обретая в этой душе экстатическую яркость, приближается тем самым к своей онтологической сущности» [16, с. 101].

Таким образом, мы приходим к выводу, что лирическое начало в повести тяготеет к космоцентризму, оно реализует тенденцию к движению за пределы текста. Лирическое начало передаёт статическое начало бытия, создаёт пространственную форму повествования, оно придаёт бунинскому миру единство.