Понятие «журнал». Возникновения журнала в России

Журнал — от французского слова journal, означающего собственно дневник, затем ежедневную газету; в русском языке так называются периодические издания, выходящие через большие, чем газета, промежутки времени. Общего слова, соответствующего русскому понятию «журнал», западно-европейские языки не знают: французы или говорят о journaux mensuels и hebdomadaires, в отличие от journaux quotidiens, или употребляют термин Revue, который не вполне покрывает соответствующее русское слово; у англичан периодические издания, помимо газет, обнимают еще reviews и magazines — два понятия, объединяемых в одно нашим словом «журнал». Слово revue (review, обозрение) из английской и французской журналистики проникло и в другие западно-европейские страны: отсюда Rivista (итал.), Rundschau (нем.), Revista (испан.) и т. д. [21;57]. Соответствующие нашим журналам заграничные издания представляют три господствующих типа:

• 1) издания ежемесячные, смешанного содержания, в которые входят беллетристика, популярно-научные и критические статьи и обозрение текущих явлений политических, социальных и литературных;
• 2) еженедельные журналы для семейного чтения, в изобилии издающиеся, главным образом, в Германии и Англии, в большинстве случаев иллюстрированные, с массою материала для легкого чтения;
• 3) издания специальные, посвященные какой-либо отрасли наук и выходящие обыкновенно четыре раза в год, реже — ежемесячно или еженедельно. Особняком стоят возникшие в Англии, большею частью выходящие по четвертям года органы политических партий [22;43]. Иностранная журналистика представляет много черт, существенно отличающих ее от русской. Самый объем заграничных журналов в большинстве случаев меньше: их назначение — не заменять книги, а давать возможность следить за текущею жизнью или доставлять материал для легкого чтения. Политическое значение имеют преимущественно газеты; из журналов многие и притом весьма популярные отличаются своею беспринципностью. Таковы в особенности журналы типа английских magazines, разнообразное содержание которых объединяется лишь интересом его для публики. В зависимости от этого менее значительна за границей и роль журналов в истории общественного развития. Идея литературного журнала возникла во Франции, благодаря Теофрасту Ренодо, периодически публиковавшему в своем «Bureau d’Adresse» рефераты на литературные и научные темы [23;50].

В России журналы, как и вообще периодическая пресса, были явлением искусственно привитым, неизбежно следовавшим за насаждением европейской культуры. Академия наук в 1755 г. начала издавать научно-литературный журнал «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие», печатавшийся в 2000 экземпляров. Первый частный журнал, появившийся в 1759 г., — «Трудолюбивая Пчела» Сумарокова — был как бы предвестником того ряда сатирических листков, которые явились в 1769—1774 гг. и которым предшествовали еще «Полезное увеселение» (1760 — 1762), «Свободные часы», «Невинное упражнение» (1763), «Доброе намерение» (1764). Одновременно с сатирическими листками выходили и однородные Ж. Ф. А. Эмина «Адская почта» (1769); М. Д. Чулкова «Парнасский Щепетильник», «Пустомеля» (1770) [24; 4 — 10]. Журналы при Екатерине II служили не для пользы, а главным образом для «увеселения» и большим авторитетом не пользовались. «Письменная республика» то и дело извинялась «в своих погрешениях» перед читателями; журналисты заискивали перед публикой, молили ее о внимании и тщетно ждали от нее благосклонности. Издатель-редактор прошлого века был по преимуществу неисправимый чудак-идеалист, боровшийся с равнодушием мирно дремавшего общества. Когда сатирические журналы во время полемики с официозною «Всякой Всячиной» имели смелость коснуться щекотливых вопросов, то многим из них пришлось прекратить свое эфемерное существование. В журналах XVIII в. особенно выделяются две силы: Н. И. Новиков и императрица Екатерина II. Новиков, для которого публицистическая деятельность была живою потребностью, видел в журнале серьезное орудие прогресса, орудие борьбы с неправдою жизни, тогда как императрица являлась «любительницею российского слова», для которой литература была лишь отдохновением от государственных забот [24; 15].