Особенности функционирования психологических защит и копинг-стратегий у девочек-подростков, злоупотребляющих ПАВ с аддиктивным поведением и зависимостью

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ИВАНОВСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ МЕДИЦИНСКАЯ АКАДЕМИЯ РОСЗДРАВА»

ВЕТЮГОВ ВЛАДИСЛАВ ВЛАДИМИРОВИЧ Особенности функционирования психологических защит и копинг-стратегий у девочек-подростков, злоупотребляющих ПАВ: с аддиктивным поведением и зависимостью Научный руководитель:

доктор медицинских наук, доцент Худяков Алексей Валерьевич Москва — 2011

• Введение
• Глава 1. Психологическая защита в структуре приспособительных реакций личности и ее значение в формировании злоупотребления психоактивными веществами подростками женского пола (обзор литературы)
• 1.1 Современные представления о психологической защите
• 1.2 Хронология образования защитных механизмов и возрастная периодизация развития ребенка
• 1.3 Половозрастные особенности механизмов психологической защиты
• 1.4 Подростковый кризис и механизмы психологических защит
• 1.5 Адаптационный потенциал психологических защит
• 1.6. Соотношение психологических защит и копинг-стратегий
• 1.7 Влияние механизмов психологической защиты на развитие психопатологических симптомов
• 1.8 Психологические защиты в структуре наркологических заболеваний
• 1.9 Роль психологических защит в формировании злоупотребления ПАВ подростками женского пола
• 1.9.1 Злоупотребление психоактивными веществами среди подростков женского пола, их личностные ресурсы и психопатологические симптомы
• 1.9.2 Генезис механизмов психологической защиты у злоупотребляющих психоактивными веществами подростков
• Глава 2. «Общая характеристика материалов и методы исследования
• 2.1 Характеристика контингента и методы исследования
• 2.2 Клинико-социальные характеристики выделенных групп
• 2.2.1 Группа АП и контрольная группа
• 2.2.2 Группа химической зависимости
• Выводы к главе 2
• Глава 3. Психологические защиты в структуре личности злоупотребляющих психоактивными веществами девочек-подростков: генезис, динамика, функционирование. сравнительный анализ
• 3.1 Сравнение напряженности механизмов психологической защиты между группами
• 3.2 Возрастная динамика механизмов психологической защиты
• 3.3 Взаимодействие механизмов психологической защиты
• 3.4 Копинг-стратегии и их соотнесенность с механизмами психологической защиты
• 3.5 Особенности защитного поведения девочек в детском возрасте и роль условий развития в патологическом функционировании механизмов психологической защиты
• 3.6 Механизмы психологической защиты и черты характера личности
• Глава 4. Механизмы психологической защиты и динамика зависимости от психоактивных веществ. возможности психотерапевтического вмешательства
• 4.1 Связь механизмов психологической защиты с симптомами наркологического заболевания и их влияние на динамику становления химической зависимости
• 4.2 Психотерапевтическая работа с зависимыми девочками
• Выводы к главе 4
• Заключение
• Список литературы
• Приложения

Актуальность проблемы.

Новая социально-экономическая и политическая ситуация в России привела к резкой смене нормативной системы общества. Когда старые нормы уже не существуют, а новые еще не сформированы, людям становится сложно ориентироваться в выборе целей и способов их достижения. Наиболее незащищенными и уязвимыми в этих условиях оказываются дети и подростки. Не обладая жизненными навыками и не умея выбирать эффективные способы снятия напряжения, они не справляются с многочисленными проблемами, что приводит к дезадаптивному и саморазрушающему поведению, одним из видов, которого является злоупотребление психоактивными веществами (ПАВ).

Расширение злоупотребления ПАВ среди несовершеннолетних, снижение возраста приобщения и стирание половых различий определяют актуальность изучения особенностей адаптационных механизмов, вовлеченных в наркопотребление и алкоголизацию, подростков женского пола. Исследование психического здоровья данной половозрастной группы имеет также большую актуальность в связи с проблемой будущего материнства.

Последнее время аддиктивное поведение, связанное с употреблением ПАВ, рассматривается, как следствие недостаточной способности личности справляться со стрессом, что обусловлено несформированностью и неэффективностью собственных адаптационных механизмов, к которым относят психологическую защиту, как компенсацию стресса, и копинг, как совладание со стрессом. Роль копинг-стратегий в формировании аддиктивного поведения хорошо систематизирована и концептуально изложена некоторыми учеными. В отношении психологической защиты, несмотря на проявляемый в последние годы к ней высокий интерес, такого сказать нельзя. Работы большинства исследователей этого феномена в основном сосредоточены в сфере изучения невротических и психосоматических заболеваний, детско-родительских отношений, гендерных и возрастных особенностей, психосоциальной адаптации. Данные о роли психологической защиты в формировании злоупотребления ПАВ немногочисленны, разрозненны и порой противоречивы. Большинство встречающихся в литературе сведений об этом процессе являются следствием гипотетических рассуждений авторов, а не результатом экспериментальных проверок. Исследования часто ограничиваются лишь констатацией факта предпочтения тех или иных защит злоупотребляющими ПАВ. Упускается характер и результат взаимодействия между защитами. Не освещен генезис дезадаптивного стиля защиты, приводящего к злоупотреблению ПАВ. Установление закономерностей взаимодействия защит позволило бы прояснить условия, при которых их взаимовлияние обеспечивает детерминацию заложенных в защите потенциальных девиантных качеств. Наличие таких закономерностей предполагает определенное взаимодействие разных защит, и целенаправленное незаметное, что очень важно при активном сопротивлении пациента, позволяло бы более продуктивно проводить психотерапевтические мероприятия.

Цель.

Изучение формирования и функционирования психологических защит у злоупотребляющих психоактивными веществами девочек-подростков и разработка, на основе полученных данных, дифференцированных рекомендаций по профилактике и психотерапии зависимости.

Задачи:

1. Выявить особенности функционирования психологических защит и копинг-стратегий у девочек-подростков, злоупотребляющих ПАВ: с аддиктивным поведением и зависимостью.

2. Выявить характерные сочетания психологических защит, при которых происходит нарушение адаптации у злоупотребляющих ПАВ.

3. Определить динамику психологических защит в зависимости от влияния семьи, личностных особенностей, вида ПАВ, этапов формирования зависимости и лечения.

4. Определить связь различных психологических защит с прогредиентностью течения аддиктивного поведения и наркологического заболевания.

5. С учётом полученных сведений внести предложения по совершенствованию профилактических и психотерапевтических мероприятий в отношении девочек-подростков, злоупотребляющих ПАВ.

Научная новизна исследования

Впервые проведено обследование подростков женского пола в возрасте от 12 до 18 лет, направленное на углубленное изучение механизмов психологической защиты при аддиктивном поведении, связанном с употреблением ПАВ, и химических зависимостях. Практически все сведения, приводимые в литературе по изучаемому вопросу, основаны на исследовании подростков мужского пола. В отличие от теоретической оценки предрасположенности к аддикции по предпочтению той или иной психологической защиты, что свойственно ранее проводившимся исследованиям, наша работа обеспечила возможность конкретного изучения особенностей использования и генезиса базовых защит у зависимых от ПАВ девочек-подростков. Дано научное обоснование механизмов участия психологических защит в формировании аддиктивного поведения и зависимостей от ПАВ. Выявлена возрастная динамика формирования психологических защит, способствующих развитию аддиктивного заболевания.

Практическая значимость исследования

Исследование позволило изучить динамику защит на различных этапах формирования зависимости, что способствует более объективному анализу личностных факторов, предрасполагающих к аддиктивному поведению, и имеет большое прогностическое значение. Предложены конкретные рекомендации по оказанию психотерапевтической помощи девочкам-подросткам, страдающим зависимостями от психоактивных веществ. Разработана авторская методика психотерапии, позволяющая оптимизировать использование собственных психологических защит девочек-подростков. При использовании данной программы осуществляется коррекция базовых личностных образований подростков (самооценки, эмоциональной сферы осознания своего поведения и основания новых форм и способов взаимодействия с миром), что определяет возможность более широкого ее использования для психокоррекционной работы с разными проблемами у подростков.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Норма и патология функционирования психологических защит девочки-подростка зависят от особенностей влияния микросоциального окружения на ее развитие.

2. Существуют определенные различия в особенностях функционирования защит при условно нормативном отношении к ПАВ, аддиктивном поведении и химических зависимостях. Особенности функционирования некоторых защит способствуют ускоренному формированию аддиктивного поведения и зависимости от ПАВ, а также играют определенную значимую роль в формировании вида наркологического заболевания и особенностей его протекания.

3. Нарушение адаптации обусловлено не только определенной ведущей защитой, но и сочетанием нескольких защит, образующих устойчивые защитно-адаптивные комплексы, соответствующие определенным особенностям поведения (нормативное, аддиктивное, химическая зависимость).

4. Психологические защиты являются личностной составляющей копинг-ресурсов и вместе с копинг-стратегиями образуют единую адаптационную систему индивида.

психологическая защита психоактивное вещество

5. Фрустрация потребностей девочки приводит к неадекватной самооценке и, соответственно, ненормативному использованию психологических защит, способствуя при этом проявлению отклоняющегося от нормы поведения.

6. Психотерапевтическое воздействие, корректирующее самооценку личности, изменяет патологическое функционирование психологических защит, что в свою очередь позитивно отражается на адаптационном потенциале девочки-подростка и создает возможность для последующих позитивных изменений

Личный вклад автора

Автором лично было проведено обследование 201 человека женского пола в возрасте от 12 до 18 лет. Проанализированы данные экспериментально-психологического исследования, анкеты и карты обследования. В ходе сбора материала Ветюговым В. В. были освоены методики проведения сбора анамнеза и сеансов психотерапии у подростков женского пола в условиях стационарного отделения и амбулаторного приема. Лично разработана авторская методика психотерапии. Описаны психическое состояние и особенности поведения девочек, злоупотребляющих различными ПАВ.

Апробация работы.

Результаты исследования представлены в докладах и сообщениях на совместном заседании кафедр психиатрии, наркологии и психологии и восстановительной медицины, психиатрии, психотерапии, наркологии и наркологии детского возраста ФД ППО ГОУ ВПО ИвГМА Росздрава и кафедр психологического консультирования, психокоррекции и психотерапии, психиатрии, наркологии и психотерапии ФПДО ГОУ ВПО «МГМСУ» Росздрава.

Внедрение результатов работы

Результаты исследования внедрены в практику в Нижегородской областной наркологической больнице, используются при обучении слушателей кафедры восстановительной медицины, психиатрии, психотерапии, наркологии и наркологии детского возраста ГОУ ВПО ИвГМА Росздрава, кафедры психиатрии и медицинской психологии ГОУ ВПО НГМА Росздрава.

Список работ, опубликованных по теме диссертации:

По результатам исследования опубликовано 9 статей, из них 3 статьи в журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.

Ветюгов В. В. Некоторые особенности психологических защит у девочек-подростков с аддиктивным поведением // Новые методы лечения и реабилитации в наркологии: Сборник материалов международной конференции. — Казань. — 2004. — 420 с. — С.63 — 67

Ветюгов В. В. Характеристика употребления психоактивных веществ девочками-подростками // «Дети улиц». Проблемы. Поиски. Решения. Научно-методическое пособие. — Москва. — 2005. — 91 с.

Ветюгов В.В. Копинг-стратегии подростков и их изменения при развитии аддиктивного поведения // Материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Актуальные проблемы клинической, социальной и военной психиатрии». — СПб. — 2005. — с.133 — 134

Ветюгов В. В. Взаимодействие механизмов психологической защиты у девочек-подростков с аддиктивным поведением // «Дискуссионные вопросы наркологии: профилактика, лечение и реабилитация» Материалы Российской научно-практической конференции. — Иваново. — 2005. — 150 с. — С.44 — 50.

Ветюгов В. В. Механизмы психологической защиты у девочек подростков с аддиктивным поведением, связанным со злоупотреблением психоактивных веществ: возрастная динамика и адаптационные проблемы // Психическое здоровье. — № 5 (5). — 2006. — С.45 — 49.

Хмелев Е.А., Ветюгов В. В. Исследование роли фрустрации базисных потребностей в развитии аддиктивного поведения у девочек-подростков. // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского: Серия Социальные науки. — Н. Новгород: Изд-во ННГУ. — Выпуск 1 (5). — 2006. — 599 с. — С.97−106.

Ветюгов В. В. Психологические защиты девочек-подростков в норме и при аддиктивном развитии // Наркология. — № 11. — 2007. — С.54−59

Ветюгов В. В. Адаптационные механизмы в структуре личности наркологических больных // Ивановская региональная психиатрия, современые вопросы оказания психиатрической помощи: сборник научных трудов / Под общ. ред.А. М. Футермана. — Иваново: Талка. — 2008. — 320 с. — С.111−115.

Ветюгов В. В. Динамика психологических защит в процессе становления наркологического заболевания у девочек-подростков, злоупотребляющих психоактивными веществами // «Лечение и профилактика болезней зависимости» Материалы Российской конференции. — Иваново. — 2008. — 170 с. — С. 19−26.

Список сокращений

АП — аддиктивное поведение

ЛОВ — летучие органические вещества

МПЗ — механизмы психологической защиты

ПАВ — психоактивные вещества

ПЗ — психологическая защита

ХЗ — химическая зависимость

Глава 1. Психологическая защита в структуре приспособительных реакций личности и ее значение в формировании злоупотребления психоактивными веществами подростками женского пола (обзор литературы)

1.1 Современные представления о психологической защите

Концепция ПЗ принадлежит классическому психоанализу начала XX в. и является одним из наиболее важных его вкладов в теорию личности и в теорию психологической адаптации. Взгляды современных исследователей на этот феномен в большинстве своем опираются на идеи З. Фрейда (Freud S., 1893, 1894), А. Фрейд (Freud A., 1936) и их последователей.А. Фрейд одной из первых указала, что защитные механизмы — это деятельность «Я», начинающаяся тогда, когда «Я» находится в ситуации чрезмерной атаки со стороны побуждений и аффектов, представляющих для «Я» опасность. Она рассматривала механизмы защиты как перцептивные, интеллектуальные и двигательные автоматизмы разной степени сложности и придавала определяющее значение в их образовании травмирующим событиям в сфере ранних межличностных отношений (Фрейд А., 2003).

В современной науке наметилась тенденция к изучению данного психического феномена как самостоятельного свойства личности. Однако на сегодняшний день представления о ПЗ достаточно спорны. Среди авторов нет единства мнения о том, сколько МПЗ существует у человека. В монографии А. Фрейд (2003) их описано 15, Р. Плутчик (1979) выделяет 16 механизмов, Р. М. Грановская (2001) — 11, Л. Д. Демина и И. А. Ральников (2000), как и J. Perry (1990) — 26, у G. E. VailIant (1971) их 18 и т. д. Присутствует также определенная путаница в терминологии их описания. Содержательные и оценочные характеристики ПЗ, причины ее порождения и функционально-целевые особенности определены неоднозначно, и зависят от тех парадигм областей научного знания, в которых работают те или иные исследователи.

Меньше всего разногласий среди исследователей вызывает понимание цели ПЗ, которую они видят в сохранении позитивного самовосприятия и достижении внутрипсихической адаптации субъекта. Сущность же данного психического явления рассматривается или в терминах деятельностного подхода, как некоторая форма активности (Бассин Ф.В., 1988; Воловик В. М., Вид В. Д. 1976; Грановская Р. М., 1988; Демина Л. Д., Ральников И. А., 2000; Зачепицкий Р. А., 1980; Налчаджян А. А., 1988), или в терминах когнитивных теорий, как специфическая обработка информации (Власенко В.И., 1997; Гребенников Л. Р., 1996; Максимова Н. Ю., Милютина Е. Л., 2000; Плутчик Р., 1979; Ташлыков В. А., 1984; Тонконогий И. М., 1973; Чумакова Е. В., 1998). Часть авторов трактуют данный феномен так широко, что включают в него любое поведение, устраняющее психологический дискомфорт (Братусь Б.С., 1988; Зейгарник Б. В., 1986), где субъектами могут выступать не только люди, но и государства (Доценко Е.Л., 1993).

Причиной таких расхождений является сложность объекта исследования. Защитные процессы сугубо индивидуальны, многообразны и плохо поддаются рефлексии. Все это затрудняет выделение общего.

На наш взгляд, наиболее проработанной и последовательной концепцией ПЗ является «Структурная теория защит Эго» Р. Плутчика (1979). Согласно его теории, МПЗ являются производными эмоций, а эмоции определяются как базисные средства адаптации, призванные решать проблемы выживания на всех филогенетических уровнях (Plutchik R., 1979, 1980). Одним из основополагающих факторов образования механизмов защиты автор определяет универсальные проблемы адаптации, которые обозначает как проблемы иерархии, территориальности, идентичности и временности (Plutchik R., 1980, 1984). Все многообразие ПЗ ученый сводит к 16 механизмам, которые редуцирует в список из восьми базисных МПЗ, соответствующих восьми базисным эмоциям. Конфликт эмоций, связанный с решением универсальных проблем адаптации, есть то противоречие, которое разрешается благодаря МПЗ.

Адаптационная проблема иерархии относится к вертикальному измерению жизни. Некоторые люди знают больше других, некоторые старше, некоторые сильнее или подготовленнее, благодаря чему занимают более высокую позицию в иерархии, что определяет их приоритетный доступ к еде, жилищу, удобствам, сексу и т. д. Базисные эмоции, связанные с определением своего места в иерархических организациях, это эмоции страха и гнева, спонтанное выражение которых в человеческом обществе грозит осложнениями в решении этой адаптационной проблемы. Для сдерживания эмоции гнева и страха предназначены защитные механизмы «замещения» и «подавления» .

Вторая адаптационная проблема касается территориальности. У каждого вида животных любой организм должен знать, какие аспекты окружающей среды ему «принадлежат». Познавая окружающую среду, индивид может каким-то образом контролировать ее. Таким образом, базисные эмоции, относящиеся к территориальности, — это предвидение или контроль и его противоположность — удивление или потеря контроля. Инициатива и исследовательская деятельность ребенка могут блокироваться взрослыми на определенных этапах онтогенеза. Позднее боязнь ошибки и разочарования актуализируют защитные механизмы группы «интеллектуализации», предназначенные для сдерживания эмоции ожидания или контроля. Противоположная эмоция — удивление, сдерживается благодаря защитной «регрессии», перемещая индивида на более ранние ступени онтогенеза, когда спонтанное выражение этой эмоции и соответствующие поведение встречали сочувствие и помощь извне.

Третья проблема обусловлена самой сущностью социальной среды — это проблема идентичности. Генетическая программа выживания требует, чтобы организм узнал другие организмы того же вида, с которыми он может контактировать. Изолированные от общества индивиды обычно не выживают и не размножаются, и, следовательно, групповое объединение является базисом выживания. Две базисные эмоции, связанные с идентичностью, — это принятие и отвержение, которые для человека на определенных стадиях развития «Я» равнозначны самопринятию и самоотвержению. Эти две пары эмоций контролируются такими МПЗ, как «отрицание» и «проекция» .

Четвертой адаптационной проблемой является проблема временности. Индивидуальная жизнь ограничена во времени и без поддержки других членов группы индивиды могут жить очень недолго. В ходе эволюции было выработано несколько решений проблемы потери и отделения — развитие дистрессовых сигналов и развитие реакций сочувствия. Функция дистрессовых сигналов, представляющих собой эмоции печали, горя и т. п., заключается в прямом или косвенно выраженном призыве на помощь. Когда сигналы дистресса не достигают цели, генетическая программа выживания требует от индивида поиска замещающего объекта на реальном или идеальном уровне. Таким образом, развиваются защитные механизмы группы «компенсации». Если сигнал полностью достигает цели, возникает противоположная печали эмоция — радость. Спонтанное выражение радости, как правило, социально не одобряется и сдерживается с помощью «реактивного образования» .

Неравномерность выраженности у людей различных МПЗ Р. Плутчик (1979, 1980, 1984) и Л. Р. Гребенников (1996) связывают с особенностями удовлетворения в онтогенезе базисных потребностей и выделяют четыре потребности соответствующих четырем проблемам адаптации: в безопасности (временность), в свободе и автономии (иерархия), в успехе и эффективности (территориальность), в признании и самоопределении (идентичность). Реализация или фрустрация базисных потребностей в определенные сенситивные периоды онтогенеза вызывают противоположные социально-чувствительные переживания и, в случае их травмирующего характера, обеспечивают появление соответствующих механизмов защиты. Чрезмерное использование защитных механизмов наблюдается в том случае, если одна или несколько потребностей блокируются и соответствующие им проблемы адаптации остаются перманентно актуальными.

Разработанный Р. Плутчиком диагностический инструмент (LSI — Индекс жизненного стиля) удобен в использовании для различных контингентов и возрастных групп и значительно расширяет возможности изучения МПЗ в области научных исследований и индивидуального консультирования. «Структурная теория защит Эго» прослеживает связи между отдельными видами защит и типами клинической патологии и асоциального поведения, что особенно важно при исследовании лиц с девиантным поведением.

1.2 Хронология образования защитных механизмов и возрастная периодизация развития ребенка

На сегодняшний день хронология защитных механизмов в онтогенезе остается сравнительно не выясненной. Генезис защит в теории Р. Плутчика (1979, 1980, 1984) привязан к динамике возникновения когнитивных процессов и решению всеобщих проблем адаптации. В числе первых появляются механизмы, связанные с перцептивными процессами («отрицание», «проекция», «регрессия»), далее — с процессами памяти («вытеснение» и его аналоги), последними, по мере развития мышления и воображения, формируются наиболее зрелые виды защит, связанные с переработкой и переоценкой информации («рационализация», «интеллектуализация», «компенсация», «сублимация» и т. п.). Cопоставляя универсальные проблемы адаптации Р. Плутчика с эпигенетической схемой индивидуального развития Э. Эриксона (1996), Л. Р. Гребенников (1996) определяeт следующие сенситивные периоды для образования МПЗ: 1-й год жизни (проблема временности — потребность в безопасности и аффилиации) — предпосылки образования защит группы «компенсации» и появление «отрицания» и «проекции»; 2−3 годы (проблема иерархии — потребность в свободе и автономии) — образование «замещения» и «подавления»; 6−11 лет (проблема территориальности — потребность в успехе и эффективности) — «интеллектуализации» и «регрессии»; 12−13 лет (проблема идентичности — потребность в принятии и самопринятии) — «компенсации» и «реактивного образования». В тоже время данные авторы указывают на целесообразность соотнесения генезиса МПЗ с такими тенденциями развития индивида как присоединение — отделение — присоединение. Согласно этим представлениям, тенденции к присоединению (от 0 до 1,5−2 лет) соответствует образование «отрицания» и «проекции»; тенденции к отделению (от 1,5 до 11 лет) — «регрессии», «замещения», «подавления», «интеллектуализации»; тенденции к присоединению (от 11 до 13 лет) — «реактивного образования» и «компенсации». Обращает на себя внимание несоответствие сроков появления «проекции» и «отрицания» возрастным срокам актуальности соответствующей этим защитам адаптационной проблемы идентичности, а сроков появления «реактивного образования» — срокам актуальности проблемы временности.

Предложенная Р. Плутчиком (1979) и Л. Р. Гребенниковым (1994, 1996) периодизация практически полностью совпадает с таковой у А. Фрейд (2003) по порядку возникновения тех или иных механизмов, но отличается в определении сенситивных возрастных периодов. Так, например, А. Фрейд относит образование ПЗ по типу «реактивных образований» к 3−5 летнему возрасту, в то время как Р. Плутчик к 11−13 летнему. Другие исследователи указывают на присутствие компенсаторных форм поведения (Бардышевская М.К., 1995) и всего спектра защитных механизмов личности (Чумакова Е.Л., 1998; Шамшикова О. А., 2005) уже в 3−6 летнем возрасте. Таким образом, с достаточной долей уверенности можно говорить лишь об особой значимости определенных защит в определенные возрастные периоды.

Так или иначе, образование МПЗ или их выраженная актуальность тесно привязаны к особенностям возрастных периодов психического развития человека. Теория Р. Плутчика делает акцент на содержании развития, как процесса адаптации к условиям среды, и, следовательно, относится к естественнонаучным концепциям. Она имеет свои подтверждения и практические следствия, однако, не описывает всей сложности психического развития человека. При таком подходе человек рассматривается как изолированный индивид, для которого общество является лишь своеобразной «средой обитания», а психическое развитие предстает как переход от человекоподобного существования к жизни в качестве полноценного члена общества.

Отечественная психология в изучении психического развития индивида опирается на идею культурно-исторической его обусловленности, предложенной Л. С. Выготским (1984). Развитие ребенка происходит путем присвоения исторически выработанных форм и способов деятельности в результате контролируемого и стихийного педагогического воздействия. Если центральной проблемой зарубежной психологии остается проблема социализации, то в отечественной психологии процесс развития предстает как переход от социального к индивидуальному (Обухова Л.Ф., 2007).

Л.С. Выготский (2001) отмечал, что каждая сторона в психике ребенка имеет свой оптимальный период развития, и переход от одного возрастного периода к другому связан с изменением социальной ситуации развития. В концепции А. Н. Леонтьева (1977) смена возрастных периодов стала рассматриваться в контексте изменения ведущей деятельности.Д. Б. Эльконин (1997), обобщая исследования отечественных психологов, указывал на то, что каждый психологический возраст обусловлен социальной ситуацией развития ребенка на данном этапе, ведущим типом деятельности в этот период и теми новообразованиями в структуре и свойствах личности, которых не было в предыдущем возрасте. Согласно его исследованиям, в развитии ребенка можно наблюдать чередование двух типов деятельности: в одном периоде формируются мотивы и потребности, в другом — интеллектуальные возможности, обеспечивающие их осуществление. Переход от одной эпохи развития к следующей происходит при возникновении несоответствия между операционно-техническими возможностями ребенка и задачами и мотивами деятельности, на основе которых они формировались. А. Л. Венгер (2002), развивая идеи Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, Д. Б. Эльконина и др., рассматривает предмет, на который направлена деятельность, не как ее мотив, а как ее социально заданное содержание. В каждом возрастном периоде имеется свое социально заданное содержание ведущей деятельности. Оно определяет функции ее участников (ребенка и взрослого), реализуемые в их функционировании, т. е. в том вкладе, который вносит в нее каждый из участников. Психика ребенка, ориентирующая его функционирование, развивается как подсистема в рамках развития целостной системы — совместной деятельности.

Как отмечает Л. С. Выготский (1984), стабильные периоды в жизни ребенка перемежают критические. Переход от одной ступени в развитии к другой совершается революционным путем (Выготский Л.С., 1984), когда происходит одновременный качественный переход всей системы базовых составляющих психического развития в целом и ее отдельных компонентов на иерархически более высокие уровни функционирования (Семаго М.М., Семаго Н. Я., 2006).Д. Б. Эльконин (1997) выделяет следующие возрастные периоды и кризисы детства:

1. кризис новорожденности;

2. младенчество (первый год жизни);

3. кризис первого года;

4. раннее детство;

5. кризис трех лет;

6. дошкольное детство;

7. кризис семи лет;

8. младший школьный возраст;

9. кризис 11−12 лет;

10. подростковое детство. Подростковый период в настоящее время подразделяют на младший (12−15 лет) и старший (15−18 лет) (Обухова Л.Ф., 2007).

Возвращаясь к теории Р. Плутчика и его универсальным проблемам адаптации, следует сделать некоторые предположения. Во-первых, исходя из данных автором характеристик адаптационным проблемам, вряд ли можно говорить о строгой их привязанности к определенным возрастным периодам. Проблема временности, как проблема выживания индивида, очевидно, сохраняет достаточно высокую актуальность для человека с рождения и до обретения полной самостоятельности, а проблема иерархии, как проблема определения своего местоположения в иерархической организации общества, актуальна на всем протяжении жизни человека начиная с момента отделения от матери. Таким образом, на каждом этапе развития одновременно могут иметь место несколько адаптационных проблем и каждая из них, в зависимости от социальной ситуации, в той или иной степени значима для ребенка. Во-вторых, одни из адаптационных проблем в большей мере связаны с освоением норм и правил социального и межличностного взаимодействия в целях реализации своих потребностей (проблемы иерархии и идентичности), другие — с освоением личностью знаний, навыков и свойств для наиболее успешного социального функционирования и межличностного взаимодействия (проблемы временности и территориальности). Следовательно, первые можно соотнести с развитием мотивационно-потребностной сферы, вторые с развитием сферы операционно-технических возможностей. Л. Ф. Обухова (2007) отмечает, что на каждой стадии развития соответствующие указанным сферам типы деятельности присутствуют одновременно: один — в явной форме, другой — в латентной. Так, в младенческом возрасте направляющей, явной линией развития является линия развития мотивационно-потребностной сферы (хочу), а линия развития операционно-технических возможностей (могу) остается скрытой, латентной. В следующем возрасте она становится ведущей, подчиняющей себе развитие мотивационно-потребностной сферы. Вероятно, таким же образом происходит и смена актуальности адаптационных проблем, с той разницей, что ведущими в этом случае являются адаптационные проблемы соответствующие латентным на данном этапе линиям развития, поскольку они менее сформированы и, следовательно, наиболее уязвимы. Наличие основных противоречий возраста (задач развития) (Обухова Л.Ф., 2007) присутствующих в каждом из периодов из-за несоответствия уровней развития мотивационно-потребностной и операционно-технической сфер личности может обусловливать высокую актуальность тех или иных адаптационных проблем. Процесс разрешения противоречий и, соответственно, решение адаптационных проблем сопровождается сильными эмоциональными реакциями, что стимулирует развитие соответствующих психологических защит, предохраняющих развивающуюся личность от острых негативных переживаний и перенапряжения.

Л.Ф. Обухова (2007) отмечает, что в 3 года и 12−13 лет имеют место кризисы отношений, вслед за ними возникает ориентация в человеческих отношениях, а в 1 год и 7 лет возникают кризисы мировоззрения, которые открывают ориентацию в мире вещей. Учитывая все вышесказанное можно утверждать, что неудовлетворительное решение адаптационных проблем временности и территориальности делает перманентно актуальным кризис мировоззрения, заключающийся в недоверии к миру и своим возможностям, а неудовлетворительное решение проблем иерархии и идентичности — кризис отношений, обуславливающий неадекватное взаимодействие с окружающими. Таким образом, выделенные Р. Плутчиком, базовые механизмы защиты можно разделить на две большие группы: связанные с кризисом мировоззрения — «компенсация», «реактивное образование», «интеллектуализация», «регрессия» и связанные с кризисом отношений — «проекция», «отрицание», «замещение», «подавление» .

1.3 Половозрастные особенности механизмов психологической защиты

Практически все исследователи указывают на лидирующую позицию «проекции» в иерархии защит подростково-юношеской возрастной группы не зависимо от пола (Абитов И.Р., 2005; Каменская В. Г., 2005; Карпов А. Б., 2006; Тулупьева Т. В., 2001). Выраженность данной защиты, очевидно, связана с потребностью в признании и самоопределении, поскольку центральной задачей периода взросления является поиск личной идентичности (Ремшмидт Х., 2002; Эриксон Э., 2002). Проблема идентичности наиболее просто выражается в двух взаимосвязанных вопросах: кто я есть, и к какой группе я принадлежу? На тех, кто являются частью группы, проецируются интересуемые качества и связанные с ними ожидания. Те, кто не являются частью группы — изгоняются или отвергаются и им приписываются неприемлемые в себе черты характера. Возникает необходимость построения различных рационализаций оправдывающих соответствующее поведение. Как показывают исследования, следующей наиболее популярной защитой в подростковом возрасте является «рационализация» («интеллектуализация») (Каменская В.Г., 2005; Тулупьева Т. В., 2001; Улезко Е. Н., 2004). Нормы и идеалы группы могут использоваться в качестве самооправдывающих аргументов, что облегчает самопринятие на этом фоне.

Формирование адаптационных механизмов подростков женского пола, по сравнению с мужским, происходит в более сложных условиях. Психосексуальное развитие девочек более драматично (Лейбин В., 2002; Фенихель О., 2004; Хорни К., 2003;), что обусловлено сменой объекта любви (Шамшикова О.А., 2005), полоролевое поведение в большей степени зависит от условий воспитания и структуры семьи (Захаров А.Е., 2002), а требования социума к личностным качествам очень противоречивы (Ремшмидт Х., 2002; Хорни К., 2003). С одной стороны социальная успешность напрямую связана с демонстрацией мужских качеств, с другой — в межполовых и семейных отношениях социум требует проявления сугубо фемининных качеств. Наиболее социально адаптивными оказываются индивиды, обладающие либо маскулинным, либо андрогинным психологическим полом (Ижванова Е.М., 2004; Каменская В. Г., 2005), что не соответствует биологическому полу исследуемых. Психологически это ведет к колебаниям между двумя противоположностями, чреватым внешними и внутренними конфликтами (Ремшмидт Х., 2002). При более высокой общей устойчивости к действию стрессовых факторов женщинам характерна большая частота аффективных и депрессивных реакций на стрессогенные факторы (Дмитриева Т.Б., Дроздова А. З., 2006), а их защитные механизмы находятся в состоянии перманентного напряжения, почти не отличающегося от такового при патологии (Михайлов А.Н., Ротенберг В. С., 1990).

Согласно данным С. С. Носова и В. М. Моруховича (2006), у девушек интенсивность использования защитных механизмов выше, чем юношей, во всех возрастных группах. Наиболее предпочитаемые их защиты: «проекция», «компенсация», «рационализация» (Тулупьева Т.В., 2001); «реактивное образование», «интеллектуализация», «отрицание» (Улезко Е.Н., 2004); «проекция», «замещение», «регрессия» (Карпов А.Б., 2006); фемининных — «проекция», «отрицание», «регрессия»; маскулинных — «компенсация», «рационализация», «проекция» (Каменская В.Г., 2005).

На наш взгляд, противоречивость сведений о предпочитаемых защитах данной половозрастной группы отражает противоречивость требований социума к женскому полу и, соответственно, большее разнообразие их защитных стилей. Предпочтение «компенсации» может свидетельствовать о маскулинности исследуемого контингента (Каменская В.Г. 2005) и высоком уровне притязаний по авторитету у сверстников (Тулупьева Т.В., 2001), т. е. обусловлено стремлением к социальной успешности и проявлением мужских качеств необходимых для этого. Интенсивность «реактивного образования» (Гребенников Л.Р., 1996; Носов С. С., Морухович В. М., 2006; Михайлов А. Н., Ротенберг В. С., 1990; Тулупьева Т. В., 2001; Улезко Е. Н., 2004; Steiner H., Araujo K. B., Koopman C., 2001) или «регрессии» (Каменская В.Г., 2005; Карпов А. Б., 2006; Носов С. С., Морухович В. М., 2006) может быть связано с поощрением сугубо фемининных качеств — зависимости, подчиняемости, способности к сопереживанию и т. д. С возрастом у девушек выраженность «реактивного образования» увеличивается (Тулупьева Т.В., 2001), «компенсации» — уменьшается (Карпов А.Б., 2006), что, вероятно, обусловлено принятием навязываемой социумом роли.

1.4 Подростковый кризис и механизмы психологических защит

Как отмечает Л. Ф. Обухова (2007), подростковый период знаменует собой переход к взрослости, и особенности его протекания накладывают отпечаток на всю последующую жизнь. Согласно нашим сопоставлениям ведущих и латентных линий развития (Обухова Л.Ф., 2007) с адаптационными проблемами Р. Плутчика (1979), в младшем подростковом периоде наибольшую актуальность имеют проблемы территориальности и временности, а в старшем — идентичности и иерархии. Однако на всем протяжении подросткового периода в одинаковой степени, вероятно, имеет место, как кризис мировоззрения, так и кризис отношений. Исследования показывают, что для этого периода характерна выраженность защит соответствующих обоим кризисам (Каменская В.Г., 2005; Носов С. С., Морухович В. М., 2006; Тулупьева Т. В., 2001). По мнению Л. И. Божович (1968), в течение подросткового периода ломаются и перестраиваются прежние отношения ребенка к миру и к самому себе и развиваются процессы самосознания и самоопределения, что, очевидно, обуславливает актуальность всех адаптационных проблем для подростка.

Общеизвестно, что подростковый возраст насыщен противоречиями. Неуравновешенность мыслей и чувств, необъяснимые внезапные переходы от ненависти к любви, от принятия к отталкиванию, от радости к унынию и т. п. являются типичной формой подростковой регрессии. В своей теории индивидуализации P. Blos (1967) определяет важные составные части подросткового периода: склонность к регрессии и нонконформизм. В оппозиционном, нонкомформистком поведении молодые люди обретают собственное «Я», и благополучное освобождение от детских привязанностей знаменует переход во взрослое состояние, для которого регрессия уже не нужна. Следуя рассуждениям П. Блоса, отклоняющееся поведение подростков может являться ничем иным как своеобразной приспособительной реакцией, направленной на преодоление детских поведенческих стереотипов.

Для таких МПЗ, как «регрессия» и «компенсация», 16-летний возраст является переломным: до 16 лет идет увеличение интенсивности этих механизмов, после — снижение (Карпов А.Б., 2006; Тулупьева Т. В., 2001). Учитывая такие возрастные колебания «компенсации», можно предположить, что данная защита имеет большое значение в формировании нонкомформного оппозиционно-агрессивного поведения. Характерные для подростков процессы группирования и имитации имеют в своей основе, входящие в группу «компенсации», «идентификацию» и «фантазию». Идентификация со значимым кумиром дает иллюзию обладания качествами и свойствами идеализируемого объекта, что способствует обретению чувства значимости и компетентности, и тем самым реализации потребности в успехе и эффективности. По данным Т. В. Тулупьевой (2001), именно «компенсация» связана с высоким уровнем притязаний по авторитету у сверстников. Кроме того, при идентификации со значимой группой подросток приобретает территорию, где он может безопасно реализовывать значимые для него потребности.

Интенсивное функционирование «регрессии» в этом процессе играет неоднозначную роль. С одной стороны, «регрессия» препятствует успешной социализации и детерминирует поведение, к которому взрослые относятся негативно и расценивают как инфантильное. С другой — переводя индивида на более ранние этапы онтогенетического развития, дает ему возможность с помощью нонкомформного поведения, взять реванш в реализации фрустрированных ранее потребностей и решении адаптационных проблем. Амбивалентность оппозиционно-агрессивного и регрессивного поведения способствует динамической перестройке личности подростка и переформированию его адаптационной системы. В зависимости от результата данного процесса употребление ПАВ становится или транзиторным, или прогрессирует. Как отмечают ученые, не у всех подростков с АП развивается ХЗ (Менделевич В.Д., 2006; Худяков А. В., 2005). Прирост группы АП достигает максимума в 16 лет и затем резко снижается. Та же тенденция наблюдается и с пробами токсических веществ и наркотиков (Худяков А.В., 2005). При благоприятном исходе подросткового кризиса происходит обретение доверия к своим силам и возможностям. При неблагоприятном — сохраняется высокая актуальность нереализованных потребностей, а регрессивное поведение становится перманентным. Как отмечает М. В. Аршанский (2006), инфантильность имеет ведущее значение для определения риска формирования аддикции у девушек. Таким образом, кризис мировоззрения, обусловленный недоверием к собственным силам и возможностям, является основой для формирования аддикции к ПАВ.

1.5 Адаптационный потенциал психологических защит

Для многих теоретиков личности отсутствие ПЗ является критерием личностной зрелости, а её наличие они рассматривают как признак нарушенного, неэффективного развития (Адлер А., 1995; Маслоу А., 2006; Роджерс К., 1993; Столин В. В., 1983; Тарт М., 2003). Однозначно непродуктивным средством решения внутренне-внешнего конфликта, является ПЗ для таких исследователей, как В. А. Ташлыков (1984, 1992), В. С. Роттенберг (1984, 1990), Ф. Е. Василюк (1984), Э. И. Киршбаум (2005), И. Д. Стойков (1986), которые считают, что защитные механизмы ограничивают оптимальное развитие и приводят (Фоменко Г. Ю., 2006) к слабости ресурсного обеспечения личности.

Более диалектична позиция таких ученых, как Ф. В. Бассин (1988), Е. В. Безносюк, и Е. Д. Соколова (1997), В. М. Воробьев (1996), Р. М. Грановская (1988, 2001), Л. Р. Гребенников (1996), И. Б. Дерманова (1996), Б. В. Зейгарник (1980, 1986), Е. С. Калмыкова (1988), Н. Ю. Максимова (1996, 2000), В. Менинжер и М. Лиф (2003), В. К. Мягер (1983), А. А. Налчаджян (1988), Е. Т. Соколова (1989, 1995), Е. С. Романова (1998), Е. В. Чумакова (1998) и др. Они предлагают делать различие между патологической ПЗ и нормальной, присутствующей в повседневной жизни.

Большинство зарубежных исследователей развитие психопатологических симптомов и дезадаптацию ставят в зависимость от использования индивидом примитивных видов защиты (Bloch A. L. et al., 1993; Bond M., 2004; Cramer P., 1990, 1997; Cramer P., Kelly F. D., 2004; Erickson S. J., Feldman S. S., Steiner H., 1996; Evans D. W., Seaman J. L., 2000; Flannery R. B., Perry J. C., 1990; Gothelf D. et al., 1995; Perry J. C., Cooper S. H., 1989; Ruuttu T. et al., 2006; Sandstrom M. J., Cramer P., 2003; Soldz S., Vaillant G. E., 1998; Vaillant G. E., 1976, 1985, 2003), к которым, по разным источникам (Плутчик Р., 1979; Cramer P., 1990, 1997; VailIant G. E., 1971) относятся «отрицание», «регрессия», «проекция», «замещение» и «подавление». Их деструктивность связывают с их автоматизированностью и неосознанностью.

Некоторые авторы связывают нарушение адаптации с использованием конкретных МПЗ, относя ту или иную защиту к «хорошей» или «плохой» .О. Фенихель (2004) успешной признает только один механизм защиты — «сублимацию», все остальные для него являются патогенными.В. Менинджер (2003) к относительно здоровым относит такие высшие защиты как «компенсация», «рационализация» и «реактивная формация» («реактивное образование»). Однако, для некоторых ученых «компенсация» является однозначно патогенным способом защиты (Власенко В.И., 1997), а примитивный механизм «отрицание» — саногенным (Власенко В.И., 1997) и одним из наиболее распространенных и успешных приемов самосохранения (Анцыферова Л.И., 1994; Чумаковой Е. В., 1998; Beisser A. R., 1979; Fricchione G. L. et al., 1992; Lazarus R. S., 1987; Levenson J. L. et al., 1984).Е. С. Калмыкова «проекцию» (1988) называет «неуспешным и неперспективным» механизмом защиты, а «вытеснение» — «неуспешным, но перспективным» .В. И. Власенко (1997) в определении «вытеснения» более категоричен, относя его к патогенным. В тоже время, некоторые ученые отмечают, что «проекция» играет важную позитивную роль в обеспечении взаимодействия личности с окружающей социальной средой (Безносюк Е.В., Соколова Е. Д., 1997; Соловьева А. В., 2003; Чумакова Е. В., 1998), а «вытеснение» связано с доминантностью и нормативностью поведения (Тулупьева Т.В., 2001). Определенная согласованность в высказываниях присутствует в отношении «интеллектуализации» и «реактивного образования», как о наиболее адаптивных механизмах защиты (Айдинян К.Р., 1989; Власенко В. И., 1997; Калмыкова Е. С., 1988; Петрова Н. Н. с соавт., 2004; Perry J. C., Cooper S. H., 1989 и др.), однако, по выражению G. E. Vaillant (2003), использующие их люди являются «ни здоровыми, ни не здоровыми» .

Обобщая столь разноречивые мнения, можно утверждать, что МПЗ сами по себе не являются изначально патологичными и даже способствуют гармоничному поведению (Безносюк Е.В., Соколова Е. Д., 1997). Свою дезадаптивность они могут проявлять при неуместном использовании (Максимова Н.Ю., 2000; Налчаджян А. А., 1988), «избыточном включении» (Грановская Р.М., 2001), фиксации и стереопизации защитного поведения (Власенко В.И., 1997; Налчаджян А. А., 1988;). Как отмечает Л. Р. Гребенников (1996), до определенной степени искажение механизмами защиты образа реальности обеспечивает социальную адаптацию индивида, выходя же за пределы условной среднестатистической нормы, искажение реальности сообщает поведению индивида девиантный характер.

А.Б. Карпов (2006) особенности адаптивного поведения связывает с преимущественным использованием не одного, а нескольких МПЗ. Так, согласно его данным, при «высокоадаптивном» типе поведения интенсивно используются «отрицание», «компенсация» и «интеллектуализация», а при «слабоадаптивном» — «подавление», «замещение» и «регрессия». Исследования A. Apter с соавт. (1989) показывают, что сочетание определенных механизмов задает направление защитной реакции — «подавление», при ненормативном функционировании «замещения», имеет тенденцию направлять агрессию на себя, а «проекция» и «отрицание» — вовне. Согласно исследованииям Т. В. Тулупьевой (2001), в структуре защитного поведения социально-адаптированных детей 14−18 лет имеется комплекс из четырех ПЗ — «проекции», «замещения», «регрессии» и «компенсации». Л. Р. Гребенников (1996) отмечает, что взаимодействие данных механизмов характерно для агрессивного стиля защиты. Как отмечают некоторые ученые, в переживании участвуют комплексы смешанных эмоциональных конфликтов и, следовательно, они также должны вести к образованию комплекса разных механизмов защиты, необходимых для совладания с ними (Вассерман Л.И., Ерышев О. Ф., Клубова Е. Б., 1993; Гребенников Л. Р., 1996). Признавая наличие в защитном поведении индивида относительно устойчивых групп МПЗ, образующих защитно-адаптивные комплексы (Налчаджан А.А., 1988) и организующих стиль его защиты (Вассерман Л.И., 1998; Грановская Р. М., 2001; Гребенников Л. Р., 1994, 1996), исследователи часто ограничиваются лишь констатацией существования данного явления. Описание авторами динамики взаимодействия защит и их совместного использования (Гребенников Л.Р., 1996; Налчаджян А. А., 1988; Тулупьева Т. В., 2001; San Martini P. et al., 2004) носит теоретико-аналитический характер, эмпирические данные фрагментарны, не систематизированы или просто отсутствуют. Установление закономерностей взаимодействия защит позволило бы прояснить условия, при которых взаимовлияние защит обеспечивает детерминацию заложенных в защитных механизмах потенциальных девиантных качеств. Наличие таких закономерностей предполагает определенную цепочку взаимодействия разных защит. Целенаправленное незаметное воздействие на одно из звеньев этой цепи, что особенно важно при активном сопротивлении пациента, изменяло бы стиль реагирования во фрустрирующих ситуациях.

Целевым назначением механизмов защиты является сохранение позитивного самовосприятия, следовательно, самооценка должна быть первоочередной мишенью психотерапевтического воздействия. Коррекция позитивного образа «Я» может изменить характер функционирования психологических защит, что сделает пациента более открытым для необходимых изменений.

1.6. Соотношение психологических защит и копинг-стратегий

Для обозначения сознательных усилий личности, предпринимаемых в ситуации психологической угрозы, принято использовать термин копинг-поведение (Lasarus R. S., 1966, 1980). ПЗ и копинг-поведение часто противопоставляются по параметру активности (конструктивности) — пассивности (неконструктивности) (Сирота Н.А. с соавт., 2001; Ташлыков В. А., 1992; Чехлатый Е. И., 1992; Haan N., 1977). Предполагается, что любой психически здоровый человек, сначала прибегает к «здоровым» Я-процессам в форме копинг-стратегий, и лишь, когда ситуация выходит за границы его возможностей обращается к подсознательным механизмам (Haan N., 1977).