Особый путь России и стимулирование инновационной активности

«Особый путь» России и стимулирование инновационной активности.

Один из очевидных факторов «богатства народов» в современном мире — это инновационная активность, которая нередко рассматривается в качестве непосредственной причины процветания стран, занимающих лидирующие позиции в мировой экономике. Но инновации возникают в определенном институциональном контексте. В современной неоинституциональной теории основной акцент обычно делается на тех факторах, которые определяют востребованность инноваций и обусловленное ими вознаграждение для тех, кто их разрабатывает и внедряет. Прочим, более «бескорыстным» институтам уделяется меньше внимания. В настоящей статье делается попытка восполнить этот пробел и, в частности, рассмотреть коммерческие инновации в их связи со всей сферой творческой деятельности, а среди институтов, определяющих интенсивность и содержание инноваций, особо выделить институты внерыночного характера. Это позволит лучше понять институциональное своеобразие России, определяющее творческие процессы в стране и ее инновационную активность.

То, что с инновациями могут быть связаны какие-либо коммерческие перспективы, было по-настоящему осознано лишь в результате промышленной революции. Ее начало принято относить ко времени, когда в производство впервые были внедрены паровой двигатель, а также ткацкие и прядильные станки, обеспечившие многократное повышение производительности труда в ключевой для тогдашней Англии текстильной отрасли. Изобретения, положившие начало промышленной революции, представляли собой классический вариант технологических инноваций — кардинальных изменений в технологии, обеспечивающих экономию затрат. Технологическими инновациями вкупе с инновациями продуктовыми — изобретением новых продуктов или усовершенствованием старых, по сути, исчерпывается та творческая деятельность, которая была непосредственно нацелена на коммерческий результат.

Следует, однако, выделить и такую разновидность творческой активности, которая не обеспечивает никаких коммерческих результатов. В частности, продукция, создаваемая в сфере фундаментальной науки и некоммерческого искусства, не является коммерчески перспективной, поскольку может представлять интерес лишь для очень узкого круга потребителей и имеет в какой-то мере экспериментальный характер. Большая часть такой продукции отражает лишь творческий поиск ученого или художника и в этом качестве может представлять интерес только для самого творца и, возможно, для тех, кто, подобно ему, ищут новые формы или идеи в той же или близкой области.

Например, научная деятельность так или иначе сводится к исследованиям и публикации их результатов. Однако сами публикации не будут представлять коммерческого интереса, поскольку предназначены для узкого круга специалистов. Более того, основная часть подобных публикаций фактически не содержит идей, которым суждено войти в историю и как-то повлиять на развитие науки и практики. Эти исследования отражают стремление продвинуться в понимании изучаемых объектов и тем самым вывести науку на новый уровень. Без такого рода усилий невозможен научный прогресс, тем не менее они не имеют практического значения. Даже выдающиеся научные достижения, как правило, также не представляют собой готовых коммерческих продуктов.

Нечто подобное наблюдается и в сфере искусства. Наряду с шоу-бизнесом — массовой культурой, ориентированной на развлечение, — существует целый слой культуры, плоды которой не имеют широкого «развлекательного» потенциала. С одной стороны, это экспериментальные области, где осуществляется поиск новых выразительных средств, часть которых со временем может найти применение в массовой культуре. С другой — область, связанная с духовными традициями, которые имеют давнюю историю и определяют общественную ментальность. Эта сфера весьма значима для общества и массовой культуры, хотя сама по себе она зачастую также не сулит особых коммерческих выгод. Таким образом, следует говорить не только об инновациях в узком смысле, то есть об инновациях коммерческих, — важны и творческие свершения в неприбыльных сферах.

Коммерческие и некоммерческие выгоды от инноваций.

Когда речь идет о выгодах, обусловленных инновациями, подразумеваются, прежде всего, выгоды коммерческие, которые сводятся к экономии издержек или изобретению новой продукции. Если такие инновации осуществлять на регулярной основе, они могут стать источником систематически сменяющих друг друга открытых монополий — торговли новыми продуктами или подешевевшими старыми, ориентированной на получение сверхприбыли до тех пор, пока другие не освоят те же продукты или технологии.

Однако инновации могут приносить и другие выгоды — политические, идеологические и институциональные. С политическими выгодами связаны инновации в области военных технологий. Опять-таки, когда инновации подобного рода осуществляются систематически, это может обеспечивать стране постоянное («монопольное») военное превосходство перед потенциальными противниками Об экономических и политических выгодах от инноваций см.: Скоробогатов А. С. Перспективы постиндустриального общества в России в свете иерархичности национальных и региональных экономик // Экономический вестник Ростовского государственного универ-ситета. 2008. Т. 6, № 2. С. 22−24 (http://institutional.narod.ru/journal6.2.pdf).

Не менее, а возможно и более важное значение имеют идеологические выгоды. Дело в том, что страна, где активно ведутся исследования и имеются соответствующие достижения, может стать примером для подражания в других странах. А это уже открывает для нее возможность культурного и идеологического лидерства, экспансии своих ценностей и мировоззрения. Страна-культурный лидер может мирным способом воздействовать на другие страны и формировать их облик по своему образу и подобию. Разумеется, это формирование будет осуществляться в интересах культурного лидера. Даже если страна-лидер не имеет сознательной цели использовать свое превосходство, другие народы, воспитываясь на ее культуре, усваивая ее ценности, будут относиться к ней более благожелательно.

В истории можно найти немало примеров того, как страны покоряли своих соседей (и не только соседей) не с помощью оружия, а привлекательностью своей культуры. Так, Киевская Русь, неожиданно вышедшая на арену мировой истории благодаря военным походам против Византии, со временем не только превратилась в ее дружественного соседа, но в лице своих политических преемников, Московской Руси и Российской империи, стала основным источником материальной и военной поддержки народов, когда-то входивших в состав Византийской империи. И все это по причине усвоения православной веры и основанной на ней общности культуры.

Другой пример относится к советской эпохе. Странам «капиталистического блока» не удалось получить военного или политического превосходства над «соцлагерем», однако в культурном отношении Запад, несомненно, одержал победу. Советская молодежь была покорена западной рок-культурой, интеллигенция — западными кинематографом, литературой и популярным обществоведением, простые люди — импортными товарами как атрибутами западного образа жизни. Культурная победа, одержанная Западом, создала в странах социализма и в СССР, в частности, благоприятные условия для последующего массового неприятия советской власти и ее идеологии.

Западные страны и в особенности США продолжают пожинать плоды своего культурного лидерства. Во многих странах они насаждают свои идеологию и ценности, причем далеко не всегда сознательно. А это значит, что наше пребывание в плену западных стереотипов, идеологии, ценностей возникает и поддерживается само собой. Западу же это в значительной степени помогает выстраивать отношения с остальными странами в нужном для него направлении.

Наконец, имеют значение и институциональные преимущества, связанные с заданным направлением творческого процесса. Творчество так или иначе формирует ценности и поведение людей, что, в свою очередь, влияет на эффективность функционирования институтов права собственности, их определенность и защищенность.

Институциональные предпосылки инноваций.

Итак, инновации приносят множество выгод. Но чем определяется интенсивность инноваций? Какие институциональные условия позволили западному миру обрести свой колоссальный инновационный потенциал и достичь соответствующих успехов на экономическом, политическом и идеологическом поприщах?

Вторая экономическая революция как институциональная предпосылка «западного экономического чуда».

Д. Норт, исследовав институциональные условия, обеспечившие быстрые темпы экономического роста на Западе в последние два столетия, пришел к следующему выводу. Ключевой предпосылкой этих успехов оказалась вторая экономическая революция North D. С. Structure and Change in Economic History. N. Y.: W. W. Norton & Company, 1981. Ch. 13., под которой подразумевается коренное изменение институтов, состоящее в возникновении прав собственности на те объекты, которые прежде находились в «открытом доступе». Речь идет об интеллектуальной продукции. Если до второй экономической революции всякое изобретение, всякий новый «продукт» в сфере искусства или науки тотчас же становились общим достоянием, а творцу инновации оставалось лишь наслаждаться почестями (и то не всегда), то после революции права собственности на изобретения должны были обеспечить ему вознаграждение за его творческие усилия. Таким образом, стало выполняться главное условие экономического процветания — тесная связь между деятельностью и отдачей от нее.

Хорошие институты должны поощрять общественно полезную деятельность и наказывать деятельность вредную Ibid. P. 6, 16; Olson M. Big bills left on the sidewalk: Why some nations are rich, and others are poor // Journal of Economic Perspectives. 1996. Vol. 10, No 2. P. 22—23; Скоробога-тов А. С. История как предметный мир экономической теории // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2007. Т. 5, № 3. С. 81—82 (http://institutional. narod.ru/journal5.3.pdf). В этом смысле в западном обществе до второй экономической революции имелся существенный институциональный дефект, поскольку отсутствие прав собственности на интеллектуальную продукцию оставляло новаторов без вознаграждения, тем самым отдавая всю творческую сферу на откуп «голому энтузиазму».

По мнению Д. Норта, именно вторая экономическая революция, а не промышленная революция (как обычно считалось), стала поворотным моментом истории, окончательно поставив западный мир во главе мировой цивилизации North D. С. Op. cit. Ch. 12. Дело в том, что хотя промышленная революция и представляла собой важное изменение в технологии, вызвавшее скачкообразное увеличение объемов выпуска, сама по себе она не обеспечивала условий для последующего долговременного быстрого роста. Важнейшая мысль здесь заключается в том, что экономический рост зависит не столько от технологического, сколько от институционального контекста. Никакое технологическое изменение, каким бы революционным оно ни было (будь то переход от присваивающего хозяйства к производящему или от ручного труда к машинному), само по себе не может обеспечить ничего большего, кроме однократного расширения границы производственных возможностей.

В рамках современной западной цивилизации такими институциональными предпосылками стали права собственности на интеллектуальную продукцию. Деятельность в сфере инноваций получила мощный дополнительный импульс в виде материальной заинтересованности, что придало этой деятельности систематический и экономически оправданный характер. Если прежде хозяйственная деятельность была рутинной, предполагая производство одних и тех же благ при помощи одних и тех же технологий на протяжении веков, то теперь непрерывное усовершенствование технологий и производимых продуктов стало системным признаком развитой экономики. В результате возникло новое явление интенсивного экономического роста, предполагающего постоянное повышение производительности, обеспечиваемое технологическим прогрессом, а также расширение и усовершенствование продуктовой номенклатуры.

Опосредованность инноваций культурным контекстом.

В концепции второй экономической революции выявляется взаимосвязь между институтами и интенсивностью инноваций. Однако институты влияют не только на интенсивность инноваций, но и на их направление. Эффективная система прав собственности — лишь один из элементов институциональной структуры, и этот элемент действительно ключевой для интенсивности инноваций. Другой элемент, первичный по отношению к правам собственности, — это культурный контекст, который определяет функционирование всех прочих институтов Williamson О. Е. The New Institutional Economics: Taking Stock, Looking Ahead Journal of Economic Literature. 2000. Vol. 38, No 3. P. 596−600; Скоробогатов А. С. История как предметный мир экономической теории. С 71—73. Его и имеет смысл рассматривать как главный фактор, обусловливающий направление инноваций.

Любые инновации формируются в рамках культуры и ее языка. Скажем, изобретения новых продуктов в основном определяются всей материальной историей того или иного общества, а также его ценностями, склонностями и предпочтениями. Даже предметы первой необходимости, такие как пища, одежда, жилище и его обустройство, нельзя считать нейтральными с точки зрения культурного контекста. Каждому обществу присуща своя культура питания, определяющая рацион, способ принятия пищи, обстановку, в которой ее принято принимать и т. д. Точно так же существует культура одежды и обустройства жилища Ярким примером бурной творческой деятельности, связанной с систематической разра-боткой продуктовых и технологических инноваций, является деятельность шведской компании IKEA. Важнейшей особенностью ее работы служит постоянное стремление к обновлению про-дукции в соответствии с текущими нуждами, а также выработка решений, которые позволили бы систематически снижать цены. В результате компания обеспечила себе сбыт во всем мире. Однако эти товары не просто облегчают жизнь и вносят в нее уют и разнообразие, они несут на себе печать сдержанной скандинавской культуры, и люди, их приобретающие, вольно пли невольно усваивают эти ценности. Еще теснее с общекультурным контекстом связаны блага, не относящиеся к предметам первой необходимости, — автомобили, разнообразные услуги, начиная с индустрии развлечений и кончая консультациями юриста. Весь мир товаров и услуг, помимо того что удовлетворяет потребности, выражает особенности культуры, которая формирует потребности и определяет способ их удовлетворения.

Усовершенствования, обеспечивающие экономию затрат, тоже обусловлены нормами той или иной культуры, которые определяют, приемлемы те или иные способы экономии или нет. Например, улучшать организацию труда можно за счет повышения духа коллективизма либо стимулируя индивидуальные творческие усилия Здесь речь идет соответственно о японской и американской организационных особен-ностях. См.: Макаренко В. П. Экономическая аксиология: опыт исследования экономических культур // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2003. Т. 1, № 4. С. 66−74, 81−84. Можно основной акцент делать на совершенствовании технологии производства, независимо от «человеческого фактора», причем и здесь также существуют разные пути развития. Скажем, советские технологические усовершенствования в виде «комплексной механизации» Конотопов М. В., Сметании С. И. История экономики М.: Изд-во научно-образова-тельной литературы РЭА, 1999. С. 319−320. резко отличались от западных технологических решений, направленных на экономию затрат. И те и другие выражали определенную хозяйственную культуру.

Культурный контекст определяет не только способ экономии, но и саму актуальность экономии как таковой. Общество, подверженное действию «эффекта Веблена», едва ли будет озабочено сбережением богатства. Противоположный пример — пуританское общество с развитыми идеалами бережливости⁹ Розмаинскип И. В. Пуританская этика и макрофункцпонированне капитализма Семинар молодых экономистов. 1998. С. 32 — 42. Еще один аспект, который влияет на актуальность экономии, — экологическая культура и бережливость в отношении природных ресурсов. Как известно, российская и в особенности советская хозяйственная ментальность почти не поощряла бережное отношение к окружающей среде.

Если направления продуктовых и технологических инноваций опосредованы культурой, то это тем более верно в отношении некоммерческих секторов творческой подсистемы общества. Наука — это не некий безразличный набор инструментов анализа единой для всех реальности. Она развивается в рамках определенного культурного контекста, который определяет актуальность тех или иных предметов изучения, постановку научных проблем, подходы к их решениям. Один из ярких примеров — изучение хозяйства. Как известно, период экспансии христианской веры был связан с потерей интереса к экономической проблематике, который возродился только в эпоху Ренессанса. Шумпетер объясняет это равнодушием раннего христианства к вопросам, прямо не связанным с «реформой морали поведения отдельного человека» Шумпетер Й. История экономического анализа. Т. 1. СПб.: Экономическая школа, 2001. С. 90.

Аналогичным образом можно рассуждать и о сфере искусства: общепринятых в нем художественных методах, настроениях, задачах искусства и т. д. Очевидно, что все это напрямую определяется господствующим мировоззрением, ценностями, идеалами общества.

Итак, инновации — не просто однозначный инструмент повышения эффективности. Они являются выражением и частью общей культуры, которая может быть своей или заимствованной. В этом смысле инновации инновациям рознь: одно дело — перенимать элементы чужой культуры и, таким образом, идти на поводу у других стран и иное — создавать инновации в рамках собственной культуры и приобщать к ней других. Очевидно, что проще двигаться, опираясь на высокие культурные достижения соседей. Однако потенциальные выгоды от обращения к собственным традициям и их приложения к текущим проблемам больше. Мало того, что развитие в рамках собственной традиции было бы более устойчивым и безболезненным, оно создавало бы также потенциал для собственного культурного лидерства в мире.

Вторая экономическая революция и «творческая подсистема» общества.

Часто для объяснения инноваций, осуществляемых в рамках всей «творческой подсистемы» общества, недостаточно лишь одного анализа институтов, которые поощряют инновационную активность, формируя соответствующие стимулирующие механизмы. Прежде всего, это касается тех достижений, которые совершаются в областях, прямо не связанных с коммерческими инновациями.

В экономической теории существуют концепции, согласно которым на творческий поиск вообще не распространяются законы рынка и мотивы прибыли. Так, французская институциональная концепция предполагает существование отдельно рыночной и творческой подсистем, причем мотив прибыли имеет значение лишь в рыночной подсистеме, тогда как инновационная активность является частью творческой подсистемы Скоробогатов А. С. Институциональная экономика: Курс лекций. СПб.: СПб филиал ГУ-ВШЭ, 2006. С. 27−32 (http, — ie.boom.ru skorobogatov-skorobogatov.htm). В ней присутствует иная мотивация: не побуждение к обогащению, а стремление к оригинальности. Разумеется, речь идет об оригинальности в определенных рамках, задаваемых традициями, существующими в любой сфере культуры, будь то фундаментальная наука или область искусства. Именно это — оригинальность в рамках традиции — и считается главным мотивом всех авторов творческой подсистемы.

В таком случае концепция второй экономической революции может претендовать на объяснение инноваций, совершаемых лишь в том сегменте творческой подсистемы, который испытывает на себе экспансию рыночной подсистемы, то есть усваивает характерную для нее мотивацию. Значение этого «рыночного сегмента» творческой подсистемы в разных обществах может сильно различаться, допуская «покупное вдохновение» в одних странах и его совершенно бескорыстный характер — в других. Но каким бы ни было значение этой рыночной экспансии, изначально присущая творческой подсистеме мотивация все-таки не связана с извлечением прибыли. Это позволяет предположить, что большая и наиболее важная часть всех творческих свершений объясняется не хорошим вознаграждением, а принципиально иными мотивами, которые неразрывно связаны с творческим процессом. Таким образом, эффективная система прав собственности на интеллектуальную продукцию, безусловно, будет инициировать инновационную активность, но (вероятно, для большинства стран) в узком сегменте творческой подсистемы и в направлении, задаваемом все же внерыночными принципами.

Перспективы второй экономической революции в России.

В какой степени инновационные перспективы в развитии России можно связывать с правами собственности на интеллектуальную продукцию? Не должна ли наша страна вслед за Западом пройти через вторую экономическую революцию, подобно тому как она воспроизвела у себя промышленную революцию?

Некоторые признаки зарождения соответствующей системы прав собственности в России как будто имеются. Если в 1990;е годы практически весь рынок таких товаров, как программное обеспечение, кино или музыка, был пиратским, то теперь все чаще потребители выбирают лицензионные продукты. Это, несомненно, свидетельствует о положительных сдвигах в российской системе прав собственности на интеллектуальную продукцию.

Однако эти тенденции пока недостаточно масштабны. Основная масса коммерческой продукции, создаваемой в творческой подсистеме, по-прежнему распродается пиратами. Распространение Интернета также весьма уменьшает отдачу от творческой деятельности для самих продуцентов.

Да и вообще позитивные явления в области прав собственности происходят в основном только в столице и еще нескольких мегаполисах, оставляя большую часть регионов практически не затронутой не только второй, но даже и первой экономической революцией Первая экономическая революция, по Норту, состояла в возникновении прав собствен-ности на землю как главного фактора производства; логичным следствием стало формирование прав собственности и на все расположенное на земле — труд (рабы), постройки и сооружения. Необходимость поддержания формирующейся системы прав собственности привела к воз-никновению государства и прочих элементов цивилизации (North D. С. Op. cit. Ch. 7 — 8). Качественное отличие второй экономической революции от первой — формирование прав собственности на нематериальные объекты, не привязанные к земле или к чему-либо, на ней располагающемуся (Ibid. Ch. 13).

Дело в том, что права собственности на интеллектуальную продукцию — это едва ли не самый сложный и тонкий элемент институциональной структуры. Его создание и поддержание определяются эффективностью всех прочих прав собственности и требуют систематической кропотливой работы всего трансакционного сектора Сектор, в котором происходят создание, защита и перегруппировка прав собственности. — государства и различных частных организаций, оказывающих юридические и управленческие услуги. Едва ли можно надеяться на возникновение такого рода прав собственности в условиях, когда не защищены элементарные права и свободы человека. На территории большей части России царит правовой нигилизм, право грубой силы, основанной на «связях» с людьми, облеченными властью.

То обстоятельство, что отдельные проявления второй экономической революции наблюдаются лишь в столице и некоторых мегаполисах России — там, где более или менее защищены базовые права и свободы, — вполне закономерно, если исходить из того, что в рамках как мировой, так и национальных экономик существует иерархия, определяющая место каждой страны в мире и каждого региона внутри отдельных стран в общественном разделении труда, а также развитость институтов.

В рамках концепции второй экономической революции процветание стран и регионов объясняется зрелостью институтов. Однако если рассматривать мир как иерархию, то возможна и обратная причинная связь: не потому страны богаты, что у них хорошие институты, а институты у них хороши потому, что они богаты. Действительно, если разделение труда — это распределение различных по доходности сфер деятельности между различными территориями, которое определяется их иерархическим статусом, то источником богатства окажется место в иерархии, а не эффективные институты. Сами же институты будут формироваться уже в зависимости от процветания и соответственно статуса страны Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск: Полиграмма, 1993. С. 95 — 99.

Как можно обосновать такую позицию? Простейшая логика состоит в том, что институты определяют качество жизни и при этом не бесплатны, а значит, любое общество, будучи заинтересовано в повышающих качество жизни институтах, создаст эти институты, если будет располагать средствами, чтобы их оплатить. В случае России это означает, что она может иметь эффективные институты лишь на вершине иерархии — в столице и нескольких мегаполисах. Однако если сама Россия не занимает высокого положения в мировой иерархии, то даже у себя в центре она не способна иметь столь же совершенные институты, что и в центрах стран с более высоким статусом Об обществе как иерархии, о месте России в мировой иерархии и ее различных регионов в национальной иерархии, а также о формирующихся в зависимости от этого инс-титутах и складывающихся перспективах развития см. в: Скоробогатов А. С. Перспективы постиндустриального общества.

Все вышесказанное не позволяет надеяться на полноценную вторую экономическую революцию в России, которая создала бы систему прав собственности на интеллектуальную продукцию, не уступающую западным аналогам.

Творческие достижения и перспективы России.

Если в современной России отсутствуют эффективные права собственности, которые бы обеспечили надлежащие материальные стимулы для творческих работников, то тем более их не было в историческом прошлом нашей страны. По мнению Р. Пайпса, важнейшим отличием дореволюционных российских институтов от соответствующих институтов Запада было крайне слабое развитие прав собственности Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993. Представленный в данной книге обзор дореволюционной русской истории используется автором в качестве до-казательства и иллюстрации основной его идеи о «вотчинном» характере российской государст-венности, предполагающем постоянную тенденцию к наделению полноценной собственностью лишь правителя в ущерб частным правам и свободам остального населения. Еще больше оснований сделать такой вывод применительно к советскому периоду нашей истории, когда частная собственность на средства производства была запрещена законом. Очевидно, если бы творческие свершения зависели только от материального вознаграждения, Россия при такой общественной системе едва ли сколько-нибудь проявила бы себя в сфере культуры.

Но вопреки ожиданиям, которые соответствуют концепции второй экономической революции, Россия продемонстрировала выдающиеся культурные достижения, обеспечившие ей одно из первых мест в глобальной творческой подсистеме. Подобно прочим европейским странам в Средние века и в начале Нового времени Россия проявила себя прежде всего в рамках религиозной культуры — в процессе усвоения и переосмысления византийского православного наследия. Начиная же с петровской эпохи, она изменила направление своего творческого поиска и устремила его преимущественно в русло светской культуры, чтобы в XIX в. достичь блестящих результатов практически во всех областях искусства, науки и технологии. В XX в., в частности в советский период, Россия продолжала удивлять мир своими достижениями, только теперь они в основном сосредоточились в области науки и техники.

Что же способствовало инновациям в России, если их нельзя объяснить причинами, связанными с правами собственности? Имеет смысл повторить, что даже в тех странах, где эти права успешно функционируют, требуются дополнительные механизмы стимулирования в тех сферах культуры, где нельзя установить адекватной рыночной связи между трудом и вознаграждением. В истории мировой культуры права собственности на интеллектуальную продукцию, обеспечивающие четкую связь между успехом творческого замысла и вознаграждением творца, — явление сравнительно недавнее. Поэтому Д. Норт и определил их внедрение в институциональные структуры западных стран как революцию. От чего же еще зависело творческое вдохновение на протяжении мировой истории, не исключая и нашего времени?

В первую очередь следует сказать о роли государства, которое во все времена определяло творческий процесс как прямо, так и косвенно. Напрямую регулировать интенсивность и направление творческой активности оно может, выступая заказчиком соответствующей интеллектуальной продукции. И это вполне типичная ситуация, поскольку государство во все времена остро нуждалось в услугах инновационного сектора. Совершенствование военных технологий, выработка эффективных управленческих решений, формирование национальной идеологии, находящееся в зависимости от всего культурного контекста, — вот основные разновидности интеллектуальной продукции, на которые предъявляет спрос государство. Всего этого уже достаточно, чтобы оно поддерживало естественные и общественные науки в их как теоретических, так и прикладных исследованиях, а также все виды художественной культуры, причем как светской, так и религиозной, поскольку они формируют идеологию, помогающую государству управлять обществом Скоробогатов А. С. История как предметный мир… С. 72—74.

В России на протяжении всей ее истории у государства были возможности стимулировать творчество. В киевский период князья устраивали школы для приобщения знати к византийской образованности, выписывали из Византии учителей и мастеров, которые могли бы научить местное население премудростям своей высокой культуры, строили церкви и т. д. Впоследствии, начиная с XVII в. и, по сути, до нашего времени, подобные усилия предпринимались государством и для распространения в среде русского общества западных идей и ценностей. Впоследствии они приносили богатый урожай, породив русскую православную культуру, а затем — золотой и серебряный века и, наконец, в советское время — военные и технические достижения.

Не пренебрегало государство и подневольным творческим трудом. В сталинскую эпоху немало талантливых ученых и инженеров работало в «шарашках» — конструкторских бюро, созданных для выполнения государственных заказов заключенными Исчерпывающее художественное изображение функционирования данного «института» представлено в романе А. И. Солженицына «В круге первом».. В этой системе присутствовали стимулы к усердному труду: поощрением выступали облегчение условий содержания под стражей и обещание досрочного освобождения; наказанием — высылка в лагерь. Для выполнения поставленной задачи можно было очень быстро мобилизовать любых специалистов, какими бы выдающимися или занятыми они ни были, и собрать их в любом составе, независимо от их согласия и от того, находятся они в заключении или на свободе Возможно, это покажется странным с гуманистической точки зрения, предполагающей высокую ценность человеческой свободы, но использование данной формы «стимулирования» творческого процесса представляет собой тенденцию скорее к освобождению человеческой личности. Дело в том, что долговременное пребывание социальных классов и отдельных людей в подневольном положении, как правило, надежно обеспечивается именно их подчиненной функцией в жизни общества. Выполнение же зависимым человеком ответственных поручений в сфере инноваций неизбежно обусловливает частичное перемещение прав контроля от хозяи-на к подневольному новатору, поскольку творческий труд нелегко контролировать. Именно этот вид труда связан с принятием управленческих решений (применительно к организации данная мысль развита в статье: Aghion P., Tirole J. Formal and Real Authority in Organiza-tions // Journal of Political Economy. 1997. Vol. 105. P. 1—29. См. также: Скоробогатов А. С. Лекции и задачи по теории контрактов. СПб.: СПб филиал ГУ—ВШЭ, 2006. С 169 — 170. http://ie.boom.ru/skorobogatov2/contents.htm). «Раскрепощение» зависимого человека в ре-зультате наделения его инновационными и соответственно управленческими полномочиями подобно превращению наемного управленца в фактического хозяина в типичной современной корпорации. (Я благодарен В. В. Усенко за то, что он подсказал мне эту мысль.) Использова-ние подневольного творческого труда можно встретить лишь в обществах с широко развитой внеэкономической зависимостью во всех отраслях хозяйства, так что несвободные творцы окажутся лишь тонкой прослойкой соответствующей подневольной рабочей силы. Однако само ее существование будет означать наличие принципиальной возможности обрести свободу в несвободном обществе через приобщение к творческому труду. В I960 -1980;х годах отношения между государством и учеными стали менее жесткими, но наука неизменно оставалась в центре государственных интересов, а ученые пользовались колоссальными привилегиями, что тоже было формой стимулирования «сверху».

Косвенное воздействие, которое вольно или невольно оказывает государство на «творческую ситуацию» в обществе, связано с тем, что государство влияет на все общественные институты, в том числе и на те, которые могут благоприятствовать творческой активности, независимо от прямого государственного участия. К ним можно отнести социальную структуру, предполагающую наличие праздного класса, меценатство, а также поощряемый существующей идеологией творческий энтузиазм.

О первом из указанных институтов можно говорить в случае тех обществ, которые предоставляют некоторым людям материальное содержание, не предъявляя к ним никаких встречных требований. Как правило, прослойка таких людей выделяется из правящего класса в результате фактической утраты властных полномочий при сохранении соответствующих привилегий. В античных полисах такой прослойкой были свободные граждане, имевшие чисто формальные или же полностью утраченные политические права, но располагавшие средствами существования за счет эксплуатации негражданского населения, которое проживало в самих полисах либо в контролируемых ими колониях или провинциях. Великая культура античной цивилизации сформировалась потому, что часть людей была избавлена от забот о хлебе насущном.

В России эта история, видимо, повторилась в период с 1762 по 1861 (если не 1917) г. — время существования праздного класса в лице дворян, которые находились на содержании у общества, но были освобождены государством от каких-либо служебных обязанностей. Интересно, что на это же время приходится расцвет русской культуры.

Меценатство — форма поддержки талантов, названная по имени друга императора Августа, которому мир обязан литературными шедеврами Вергилия и Горация. Благодаря помощи Мецената поэты обрели материальную независимость, а значит, возможность полностью посвятить себя творчеству. По-видимому, этот вид поддержки культуры играет особенно заметную роль при наличии идеологии, превозносящей творческий труд. Такого рода идеологические соображения могут побудить частных благотворителей оказывать спонсорские услуги деятелям культуры. Специфической разновидностью меценатства в нашей стране можно считать спонсирование творческого процесса, связанного с обслуживанием религиозных культов, — строительства и внутреннего обустройства церквей, изготовления богослужебной утвари и создания лучших образцов религиозного искусства.

Итак, условия, определяющие творческий процесс, значительно шире тех, что рассматриваются как единственно возможные в рамках концепции второй экономической революции. Большинство из них многократно опробованы в истории цивилизации. Очевидно, что творческая подсистема нашего общества еще долго будет зависеть от государства, и это должно ориентировать его в направлении, благоприятном для творческого поиска. В данной связи крайне важна идеология, формирующая примеры для подражания. Воспринятые Россией западные идеалы, которые ныне так популярны, — идеалы преуспевающего дельца, разборчивого потребителя, вообще любого человека, сумевшего нажить состояние, — едва ли могут стимулировать творческий процесс. Пренебрежительное отношение общества ко всем, кроме богатых, в том числе и к людям творческим, будет мешать и потенциальным меценатам. Таким образом, основная надежда инновационной России — национальная идеология науки и культуры.