Отношение М. В. Ломоносова к религии и церкви

ДОКЛАД

Отношение М.В. Ломоносова к религии и церкви

Ломоносов был сложнейшим явлением своего времени, совмещавшим в себе народные корни, религиозность, монархические настроения, естественно научный рационализм, патриотизм, просветительство и многое другое. Интерпретация творческого наследия ученого неизбежно будет неполной и недостаточно объективной, если не принять во внимание особенности его личности, не только врожденные, но и сформированные жизненным опытом.

За длительную историю изучения жизни и творчества М. В. Ломоносова объективному анализу его мировоззрения уделялось довольно мало внимания. Господствующая оценка этого аспекта менялась в зависимости от государственной идеологии и эпохи. Так, после смерти ученого руководство русской православной церкви, как бы забыв обо всех прижизненных трениях с ним, делало вид, что Ломоносов был ортодоксально православным человеком. Этот взгляд на религиозность великого мыслителя не менялся в течение почти целого века. Только в начале прошлого столетия, когда двухсотлетний юбилей Ломоносова возродил интерес ко всем сторонам его личности, появились публикации, освещающие иную точку зрения. Впоследствии же, под новым идеологическим прессом, творчеству Ломоносова приписывали «атеистическую направленность».

Вместе с тем, научная и религиозная ориентация Ломоносова сыграла заметную роль в духовной жизни страны. Мировоззрение великого деятеля русской культуры явилось начальным этапом в противостоянии религиозного и научного мировоззрений в России.

Целью данной работы является исследование, как мне кажется, наиболее мало изученной проблемы мировоззрения мыслителя, а именно его отношения к религии и церкви. Данный вопрос я попытался осветить, опираясь на сочинения самого М. В. Ломоносова, а также научные работы исследователей его личности. Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что в научных кругах до сих пор не сформировалось единого мнения по данному вопросу. Это обусловлено, во-первых, тем, что у самого Ломоносова не находим прямых высказываний о своих религиозных взглядах, а также тем, что косвенные его высказывания можно трактовать совершенно по-разному. Посему могу заключить, что и мой конечный вывод может быть не совсем точным и объективным, однако я старался, чтобы он был наиболее близок к истине.

Моя работа состоит из 5 основных глав, одна из которых («Анализ темы») разделена в свою очередь еще на 5 подглав, и среди них под заголовком «Отношение к религии» содержится еще 4 подтемы. Такое деление обусловлено, во-первых, неоднозначностью проблемы из-за неоднозначности самой личности М. В. Ломоносова, и, во-вторых, желанием получить объективный ответ. Сначала я рассматриваю устоявшиеся взгляды исследователей и различные «наименования», применявшиеся в отношении Ломоносова, а затем пытаюсь, освободившись от обозначений, сделать вывод: как же все-таки относился Ломоносов к церкви и религии.

1. Источники

ломоносов церковь религия материалист

В качестве источника для раскрытия темы доклада мне были предложены сочинения М. В. Ломоносова: как из его научного наследия, так и из поэтического и публицистического творчества мыслителя. Все использованные в работе сочинения опубликованы в Полном собрании сочинений М. В. Ломоносова в издании АН СССР в 11 томах, изданных с 1950 по 1983 годы.

В естественнонаучных трудах Ломоносов не пренебрегал, помимо эмпирики, и философией, особенной чертой которой были довольно частые упоминания Бога, Его величия. Из естественнонаучных работ можно почерпнуть не так много информации по интересующему нас вопросу, но, то, что все-таки удается найти, дает исчерпывающие ответы. Так, «Явление Венеры на Солнце…» (1761 г.) содержит достаточно яркие примеры, показывающие отношение Ломоносова к религии и в некотором смысле и к церкви. Об отношении Ломоносова к религии можно понять не из самого исследования, а из «Прибавления», в котором Михаил Васильевич объясняет, в чем суть его работы и как-то, что он исследует, связано с Богом и христианской верой. В целом ряде других работ по физике, химии, горному делу просто содержатся незначительные упоминания Творца и того, как исследуемый вопрос с Ним связан, которые, тем не менее, весьма полезны для исследования.

Использовал я одно историческое сочинение — «Древняя российская история…» (1766 г.), в котором Ломоносов обращает внимание на положительную роль духовенства в истории России и в развитии ее культуры. Стало публицистическим письмо Ломоносова И. И. Шувалову «О сохранении и размножении российского народа» (1761 г.), которое наглядно показывает отношение М. В. Ломоносова к современному ему духовенству и сложившимся церковным порядкам. О том же говорят и «Примечания об обязанностях духовенства».

В литературном творчестве Ломоносова духовная тематика не была доминантой, однако целый ряд его поэтических произведений посвящён именно богословским, религиозным вопросам. Сюда относятся: «Вечернее размышление о Божием величестве, при случае великого северного сияния» (1743 г.); «Утреннее размышление о Божием величестве» (1743 г.); ода, выбранная из Иова, гл. 39−41 (1751 г.); стихотворные переложения псалмов 1, 14, 26, 34, 70, 116, 143, 145 (1743−1751 гг.).

«Вечернее…» и «Утреннее…» размышления о величестве Божием представляют из себя возвышенное славословие Творца при наблюдении природы. Г. В. Плеханов называет такую поэзию космической. См.: Плеханов Г. В.М. В. Ломоносов. // М. В. Ломоносов: к 285-летию со дня рождения. — М., 1997. — с. 129.

Из риторики выделяется «Слово похвальное… Елисавете… 1749 года» (1749 г.), в котором содержится прославление духовенства, которое проводит в честь Елизаветы Петровны по всей стране праздничные службы, тем сплочая народ и поднимая народный дух.

Сатирическое стихотворение «Гимн бороде» (1756−1757 гг.) — очень яркий пример высмеивания духовенства. Также намекает М. В. Ломоносов в стихотворении и на старообрядцев, привязанных к бороде, готовых стоять за нее не на жизнь, а на смерть.

Письма были полезны для того, чтобы понять, как Ломоносов проявлял себя с людьми, как религия проявлалась в его общении с ними. Письма я не анализировал подробно, но привел пару примеров, наиболее ярко характеризующих мировоззрение мыслителя.

Таким образом, данные источники помогли мне исчерпывающе разобраться в теме моего исследования.

2. Историография

Сразу хотел бы отметить, что по данной теме написано не так много работ, поэтому помимо монографий пришлось прибегнуть к анализу статей не очень известных авторов. Использованная в ходе работы литература позволила значительно расширить понимание данного вопроса.

Прежде всего, я начал свою работу с чтения книги «Ломоносов» Е.Л. Лебедева. Это биография М. В. Ломоносова из серии «Жизнь замечательных людей». Она очень помогла мне получить общее представление о личности М. В. Ломоносова, о его жизни, о среде, в которой формировалось его мировоззрение.

Для анализа фона, на котором формировалось мировоззрение великого мыслителя, весьма полезной оказалась работа «Русская культура и Ломоносов» Э.П. Карпеева, известного современного исследователя наследия М. В. Ломоносова, бывшего директора Кунсткамеры. В ней исследователь рассматривает место мыслителя в отечественной культуре. Он прослеживает, как рос будущий ученый, как формировались его характер и убеждения. Также Э. П. Карпеев останавливается на мифах о Ломоносове, созданных властью в XIX и XX веках. Рассматривая вклад Ломоносова в русскую культуру, автор подробно анализирует этапы формирования этой культуры через эволюцию становления всей христианской цивилизации. Э. П. Карпеев отмечает, что русскому Просвещению предшествует период самоизоляции страны, базирующийся на «особой роли» русского православия. По словам автора, «весь ход развития русской культуры подводил к кульминационному пункту, — к появлению русских ученых-естествоиспытателей, которые своей научной деятельностью утверждали бы рациональную линию ее развития и, во-вторых, способствовали бы включению интеллектуального потенциала нашей страны в мировой научный процесс». Э. П. Карпеев подробно останавливается на всех аспектах научного и творческого наследия М. В. Ломоносова, показывая, как многогранна была его личность и как много он дал русской науке и культуре.

В другой своей работе, в статье «О мировоззрении М.В. Ломоносова», Э.П. Карпеев отмечает, что за время изучения наследия Михаила Васильевича объективному анализу его мировоззрения внимания почти не уделялось. Автор рассматривает систему философских взглядов, сложившуюся в России к началу XVIII в. В стране в тот период бытовала христианская геоцентрическая космология, и начиналась борьба религиозного и научного мировоззрений, а М. В. Ломоносов был одним из активных участников этой борьбы. В своей работе Э. П. Карпеев говорит о том, как Ломоносов перенял идеи деизма и усвоил представления об атомном строении мира. Исследователь как в этой статье, так и в монографии «Русская культура и Ломоносов» склоняется к тому, что Ломоносов был деистом.

Очень интересна для рассмотрения среды, в которой развивалось мировоззрение Ломоносова, работа В.И. Симакова «Михаил Васильевич Ломоносов: феноменология интеллекта». В ней исследователь крайне подробно разбирает самые разные точки зрения на феномен интеллектуальности Ломоносова, описывает его предтеч и учителей. Также исследователь рассматривает путь Ломоносова к образованности, к формированию его мировоззрения. В своей работе В. И. Симаков придерживается мнения, что М. В. Ломоносов был православным. Более того он утверждает, что мыслитель происходил из старообрядческой семьи и что в юности ему помогали староверы и организовывали для него приезд в Москву и поступление на учебу все они же. Мне такая точка зрения показалась довольно странной, так как нигде более в историографии я не находил подобных утверждений. Ознакомившись с мнением исследователя по поводу роли староверов в жизни мыслителя, я все-таки склоняюсь к точке зрения большинства ученых по этому вопросу. Большую часть книги занимает анализ теории Ломоносова о строении мира, его атомистической теории, а также философских теорий его предтеч, тем не менее, монография оказалась полезной для ознакомления с мировоззрениями, на фоне которых развивалось мышление М. В. Ломоносова.

«Неизвестному Ломоносову», его прозрениям, не все из которых оценены по достоинству, посвящена книга «Михаил Ломоносов» известного популяризатора истории и развенчателя мифов Р.К. Баландина, выпущенная к юбилею Ломоносова в 2011 г. Р. К. Баландин подробно изучает время и место, где довелось родиться Ломоносову (Север — «Русская Гиперборея»), рассказывает, как он рос, учился, как огромная жажда знаний вела его все дальше от своей среды и общепринятых воззрений. Р. К. Баландин описывает духовные поиски Ломоносова и то, как выражалось его мировоззрение в разных формах творчества — от физических трактатов до од и переводов псалмов. Исследователь делает вывод о том, что М. В. Ломоносов был пантеистом.

В работе В.И. Осипова «Философия М.В. Ломоносова» подробно анализируется место и роль философии в жизни и мировоззрении М. В. Ломоносова, в частности понимание им ее самой, ее соотношения с наукой и религией. Концепция В. И. Осипова заключается в том, что Ломоносов не был православным христианином, а был, как многие европейские ученые того времени, деистом. В целом же, работа этого исследователя была полезна для знакомства со взглядом на Ломоносова как на деиста, а также с проблемой веры и знания в картине мира мыслителя. Правда, мне показалось, что в данном исследовании В. И. Осипов имеет обыкновение трактовать слова М. В. Ломоносова так, чтобы представить их подтверждающими свою точку зрения. Что интересно, В. И. Осипов в начале главы 1.4 своей книги приводит высказывание Ломоносова о том, что «правда и вера — суть две сестры родные», а затем, по-своему трактуя высказывание мыслителя о том, что математик не может циркулем измерить Божью волю, а богослов по Псалтирю выучиться естественным наукам, решает, что Ломоносов категорически был против совмещения религии и науки. Хотя из первого приведенного высказывания Михаила Васильевича явно следует обратное. Так что эта работа показалась мне противоречивой.

Очень полезной для ознакомления с существующими взглядами исследователей интересующего нас вопроса является статья современного историка И.Ф. Прокофьева «О религиозности и атеизме М. Ломоносова». В ней исследователь очень систематично и приводит основные взгляды исследователей на отношение Ломоносова к религии и церкви, объективно описывает их и затем формулирует свою точку зрения. Хорошо, что данная статья попалась мне в начале моей работы, так как я получил возможность сразу узнать, какие основные взгляды по данной проблеме существуют.

Отдельно отношению великого мыслителя к духовенству, а соответственно и к православной церкви посвящена статья «М.В. Ломоносов об исторической роли православного духовенства в России» В.П. Лысцова. Этим нам статья данного исследователя и интересна, так как в остальной научной литературе о мыслителе «вопрос об исторической роли духовенства попутно затрагивался, но специально не ставился». В. П. Лысцов, рассматривает творчество Ломоносова («Древняя российская история», «Примечания об обязанностях духовенства», «Явление Венеры на Солнце, наблюденное в Санктпетербургской императорской Академии Наук майя 26 дня 1761 года», «Предисловие о пользе книг церковных») делает вывод, что Михаил Васильевич патриотически относился к церкви, любил ее, а не только критиковал.

В речи 1912 года «Личность М.В. Ломоносова» П. Сакулин описывает место, где родился Ломоносов и населявших его людей, внешность и характер Ломоносова, трудности его жизни, его общественную деятельность, но что интересно нам — это то, что вся V «глава» его речи посвящена вопросу научного и религиозного мировоззрения ученого. Исследователь считает, что ключевую роль в отношении Ломоносова к религии сыграл «антагонизм науки и веры«.

В своей статье «М.В. Ломоносов» Г. В. Плеханов подробно рассматривает все стороны жизни великого мыслителя, а также подробно останавливается на вопросах формирования его мировоззрения и вопросах отношения к религии и церкви. Сам исследователь говорит, что особенностью мышления М. В. Ломоносова был рационализм и дух просвещения, усвоенный им во время обучения в Германии. Именно они, считает автор, повлияли на формирование у Ломоносова динамичного недогматического взгляда на религию и церковь.

Итак, вся приведенная научная литература очень помогла мне в ходе работы над докладом, и я выражаю благодарность всем исследователям, чьи труды оказались столь полезными для формирования моего собственного взгляда по исследуемому вопросу.

3. Анализ темы

Историко-культурные предпосылки мировоззрения М.В. Ломоносова

Для понимания смелости и «свежести» философских, религиозных взглядов М. В. Ломоносова, прежде всего, стоит рассмотреть ту эпоху, которую ученый осветил своими идеями, а для этого — вспомнить, какие события и тенденции ей предшествовали в истории культуры, философии и религии.

После схизмы — разделения церквей — в христианском мире единой поначалу Римской империи кроме двух центров власти образовались два духовных центра, претендующих на главенство: возникли Западная и Восточная христианские цивилизации. И постепенно усиливалось идейное отделение русской церкви, которая провозгласила лозунг «особого пути» православной Руси. XV—XVI вв.ека характеризовались стремлением к самоизоляции России, к сведению к возможному минимуму контактов с другими странами. Россия виделась единственной в мире сохранившей в неприкосновенности истинно христианское вероучение, и это стало общенациональной идеей.

Церковное знание стало во главу угла. По заключению В. Ключевского, «в русском обществе установилось подозрительное и надменное отношение к участию разума и научного знания в вопросах веры».

Первым царем, который ощутил необходимость перемен, стал Алексей Михайлович, и в его царствование проникновение западной культуры стало особенно заметным. Во второй половине XVII в. начинается робкое движение в сторону освоения европейского опыта, но этот процесс происходил в рамках православной культуры, усиленно сопротивлявшейся проникновению западного влияния и рационализма.

К концу XVII в. стало сильно ощущаться отставание русской науки от западной. Причины были не только в отсутствии системы образования, но и в упомянутой самоизоляции. Более того, «любовь к знанию представлялась изменой вере, развитие ума вело к погибели души». А по мнению Р. К. Баландина, отсутствие в России того периода самобытных философских школ и учении? объяснялось главным образом господством религиозной идеологии.

Поэтому остро, как никогда, возникла потребность в рациональности и точнее — в отечественных ученых, которые своей работой утверждали бы рациональный путь и плюс к этому способствовали бы включению интеллектуального потенциала нашей страны в мировой научный процесс. В решении этой важнейшей задачи сыграл неоценимую роль М. В. Ломоносов, который одним из первых противопоставил научное мировоззрение православно-догматическому.

На основе воззрений Аурелия Августина после XIII в. появилась так называемая теория двух книг, разграничивающая области применения Откровения и науки. Ломоносов писал об этом в 1761 г. в «Явлении Венеры на солнце…»: «Создатель дал роду человеческому две книги. В одной он показал свое величество, в другой свою волю. Первая — видимый сей мир, им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту и стройность его зданий, признал божественное всемогущество, по мере дарованного себе понятия. Вторая — Священное писание». Суть этих слов проста: богословам — религия, ученым — наука. «Первые толкуют и проповедуют Священное Писание, показывая путь к добродетельной жизни. Вторые в Природе «открывают храм Божеской силы и великолепия». С другой стороны, слова Ломоносова: «Воображаем себе тем явственнее создателя, чем точнее сходствуют наблюдения с нашими предсказаниями; и чем больше постигаем новых откровений, тем громчае его прославляем», — а также такие: «физические рассуждения о строении мира служат к прославлению божию и вере не вредны«, — говорят о том, что Ломоносов совсем не был против согласования науки и веры, а для себя даже видел науку как способ увидеть могущество и величие Бога. Да и как же он мог быть против согласования двух начал, если сам верил в Бога и занимался при этом наукой? В целом, отношение Ломоносова по данному вопросу выражено в таких его словах: «Правда и вера суть две сестры родные, дщери одного всевышнего родителя: никогда между собою в распрю прийти не могут, разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду всклеплет«.

Возвращаясь к рассматриваемой под данным заголовком теме, напомним, что в России до XVIII века продолжала господствовать традиционная христианская космология с Землей в центре мира, ограниченного твердым небом с закрепленными на нем неподвижными звездами. Начало противостояния религиозного и научного мировоззрений было положено русским изданием в Петербурге книги Фонтенеля «Разговоры о множественности миров», которую в 1740 запретил Синод. Противостояние мировоззрений продолжил М. В. Ломоносов. Однако этому предшествовал трудный и долгий процесс формирования его собственного взгляда на мироустройство.

Формирование религиозных и философских взглядов

Михаил Васильевич Ломоносов родился в 1711 году в деревне Мишанинской на Курострове, что находится в дельте Северной Двины, в семье зажиточного черносошного крестьянина Василия Дорофеевича Ломоносова. Народ Поморья отличался своеобразием: в этих областях не было поместного землевладения, а было только монастырское, и то эти земли занимали лишь половину всех земель, а остальные находились в свободном пользовании крестьян, принадлежавших к крестьянской общине и трудящихся в пользу государства, черносошных. Так, жители Курострова были свободолюбивыми и предприимчивыми, им чужды были лень и простой в делах.

Среда также была достаточно религиозной: жители нередко затевали споры о церкви, об обрядах, постах и прочем. Служители церкви здесь даже увлекались научно-техническими изысканиями, что также говорит об особенности поморцев. Как справедливо заметил Г. В. Плеханов, «…архангельский мужик стал разумен и велик не только по своей и божьей воле. Ему чрезвычайно помогло то обстоятельство, что он был именно архангельским мужиком, мужиком-поморцем, не носившим крепостного ошейника». Несомненно, эта земля, эти люди — вся эта особенная среда Поморья оказала большое влияние на мироощущение растущего там мальчика.

О его деде Дорофее Леонтьевиче известий нет (очевидно, он рано умер), а вот об отце известно достаточно много. Василий Дорофеевич жил в семье своего дяди Луки Леонтьевича Ломоносова, знаменитого человека на Курострове, хорошего морехода и двинского земского старосты. В возрасте 30 лет Василий Дорофеевич отделился с участком от своего дяди и стал вести собственное хозяйство. Он был решительным и деятельным, крепким хозяином, владел пахотной землей и рыбными промыслами, даже построил на Северной Двине галиот, на котором ходил по реке и по Белому морю. Старожилы Курострова вспоминали о нем: «собою был простосовестен и к сиротам податлив, а с соседьми обходителен…». Как видно, от отца Михайло унаследовал простоту и решительность, а также знаменитую «упрямку».

О матери Ломоносова Е. И. Сивковой известно, что она происходила из семьи дьякона, была женщиной тихой, трудолюбивой, мудрой и грамотной. Рассматривая вопрос о среде, в которой рос Ломоносов, В. И. Симаков отмечает, что это именно мать Михайло научила его читать и писать, а также вложила в него дух русской православной культуры, и этот ее вклад оказал большое влияние на формирование картины мира Михайло. Однако умерла она рано, когда мальчику было всего 9 лет.

Василий Дорофеевич женился повторно. От мачехи Ломоносов терпел много обид, к тому же отец и сам совершал нападки на сына под влиянием мачехи, настраивавшей его против сына, потому в семье был полный разлад. Тридцать лет спустя Ломоносов вспоминал: «…Имеючи отца, хотя по натуре доброго человека, но в крайнем невежестве воспитанного, и злую и завистливую мачеху, которая всячески старалась произвести гнев в отце моем, представляя, что я всегда сижу по-пустому за книгами: для того многократно я принужден был читать и учиться, чему возможно было, в уединенных местах и терпеть стужу и голод».

Не находил Ломоносов утешения и в забавах со сверстниками, не принимавшими его ранней «учености» и однажды даже побившими его. «Скоро у Михайло «сложилась тяжелейшая ситуация: не понят дома, не принят сверстниками». Зато в тот период выработались две основные черты его характера: первая — душевное беспокойство, некоторое внутреннее напряжение, стремление изменить судьбу, и вторая — «возбужденность ума», которому постоянно требовалась новая пища. С таким характером Ломоносов явно не вписывался в среду, предназначенную ему судьбой, и он предпринимает попытку избежать этого предназначения: в 13 лет (по Е. Л. Лебедеву — в 17) прибивается к раскольникам-старообрядцам.

На этот счет, правда, ученые ведут споры. По мнению В. И. Симакова, которое я разделяю, в пользу того, что юный Ломоносов тесно общался со старообрядцами, говорит следующее: маловероятно, что Ломоносов, находясь в крестьянской среде, мог так хорошо выучиться грамоте, чтобы смочь в конце концов поступить в Славяно-греко-латинскую академию и даже не вызвать подозрений по поводу своего «дворянского происхождения». Среди простых крестьян грамотность не была особенно распространена, а вот в среде старообрядческой грамотны были все: в их общинах существовали школы, общины были сильными культурными и торговыми центрами. Как отмечает В. И. Симаков, «старообрядцы отличались большой социальной и интеллектуальной подвижностью», что несомненно также оказало влияние на формирование мироощущения юного Ломоносова. В среде старообрядцев было множество отечественной и переводной литературы, которую М. В. Ломоносов там также мог изучать.

Вероятно, от них Михайло узнал о том, что иноземцы на свой лад толкуют учение Христа и по-своему совершают церковные обряды. Выходит, одни и те же тексты Библии можно понимать по-разному — кто же прав? Тогда юный Ломоносов «впервые не столько осознал, сколько ощутил существование двух священных творений. Одно — созданные людьми Ветхий и Новый Завет. Другое — нерукотворное создание Божественного Разума — удивительное, великолепное и величественное Мироздание».

В течение всей своей юности Ломоносов искал прибежища своей страсти к познанию мира. Он не нашел его ни в своем сельском обучении в одиночестве, ни у старообрядцев, и на 19-м году жизни тайно уехал с рыбным обозом в Москву. Р. К. Баландин так описывает причину этого решения: «Неуемную любознательность юного помора не могли удовлетворить ни толкователи Библии, ни объяснения людей, знающих иные верные приметы, но недоумевающих: почему вода в море соленая или откуда у солнца столько жара».

В Москве Ломоносов, конечно же, был возбужден идеей попасть в Заиконоспасское училище, или Славяно-греко-латинскую академию. По счастливому стечению обстоятельств Михаил Ломоносов встретился с монахом из Училища, который и помог будущему просветителю попасть в Академию.

Необходимо заметить, что основатели Академии, братья Лихуды, стояли на началах так называемой греческой, а не латинской школы преподавания. Она отличалась тем, что упор делался не на риторику и схоластику, а на философию, богословие и природоведение — это, несомненно, оказало влияние на мышление Ломоносова, стремившегося именно познать природу, не отрицая при этом Создателя. «Ему пришлось преодолевать религиозные догмы, познавая природу непосредственно, опираясь не на авторитет Священного Писания, а на опыты, наблюдения, логику». Михаил Васильевич прочитал множество библиотечных книг античных и средневековых философов, но так и не утолил своей жажды познания. Вместе с тем, учеба в Славяно-греко-латинской? академии принесла ему немалую пользу, воспитав культуру мышления в процессе освоения религиозной? философии.

Не доучившись двух классов, в 1734 году он при ходатайстве Феофана Прокоповича отправился учиться в Киево-Могилянскую коллегию, надеясь там глубже изучить естественные науки, однако и там столкнулся с теми же узкими последователями Аристотеля, как и в Славяно-греко-латинской академии, а это означало отсутствие вольности мысли. Но все же юный мыслитель воспользовался случаем и принялся читать содержащиеся там во множестве русские летописи, «впрок запасая» знания, а также лекции Феофана Прокоповича. Проучившись там год, он вернулся в Славяно-греко-латинскую академию.

Обширный анализ того, что мог вынести из этого обучения Михаил Васильевич, содержится у В. И. Симакова. Он прибегает к анализу взглядов философов, на базе которых составлялись курсы двух названных училищ. В частности он приводит выводы таких последователей натуральной философии, как Стефан Яворский, Феофилакт Лопатинский, Феофан Прокопович. В их идеях Симаков находит основания для будущих идей самого Ломоносова. Эти философы, предтечи нашего мыслителя, видели Бога как Первопричину всего сущего, как Творца материи, «Перводвигателя», а саму материю уже хотели рассматривать научно, отчасти независимо от Бога. Не видели они ничего предосудительного в использовании науки для познания божественного. Эти мыслители положили начало рассмотрению Бога с иных позиций, нежели церковь, с более, так сказать, вольных и нетрадиционных. Так, например, Феофан Прокопович своим ученикам предлагал проводить различные эксперименты, а сам имел множество различных приборов для их проведения. Также он писал: «Не следовало бы философу рассуждения свои доказывать историею и священного писания доводов». Как увидим далее, на тех же самых позициях стоял и Ломоносов. Точно известно, что с Феофаном Прокоповичем Ломоносов был знаком и изучал его философию, но очень вероятно также и то, что за годы обучения он познакомился со взглядами Стефана Яворского и Феофилакта Лопатинского.

Спустя некоторое время в 1735 году, так и не окончив Славяно-греко-латинской академии, Михаил Васильевич был в числе 12 лучших учеников отправлен в Санкт-Петербургскую академию наук. Но уже в 1736 году Михаила Васильевича снова ждало путешествие, на этот раз в Германию в университет Марбурга, для обучения естественным наукам. Что особенно важно нам, в Марбурге М. В. Ломоносов стал учеником виднейшего философа Европы XVIII века Христиана Вольфа.

Взгляды профессора Вольфа оказали существенное влияние на мышление его ученика. Фактически Христиан Вольф стоял во главе немецкого Просвещения. Его работы весьма точно соответствовали и максимально выражали исходные установки просветительского мышления. Основным способом отношения человека к миру, а также критерием оценки всего он сделал «разумные мысли о Боге, мире, человеческой душе и всех вещах вообще» (таково название основного его труда и именно со слов «разумные мысли» начинаются заголовки большинства его работ). Иначе говоря, в основание своего способа философствования Вольф положил разум. Трактуя Бога как совершенное разумное существо, а веру как оптимистическую уверенность в способности разума к постижению истины, Вольф обозначил своей философией первую ступень в борьбе духа науки и просвещения с религиозной протестантской идеологией.

Итак, проучившии? ся довольно долго, 5 лет, в Марбургском университете у Х. Вольфа Ломоносов овладел большим объемом современных ему естественнонаучных знании?, основанных на рационализме.

Проблема согласования знания и веры пронизывает всю дальнейшую жизнь М. В. Ломоносова. По словам П. Сакулина, «проблема об антагонизме веры и знания уже трактовалась на Руси, поэтому русскому ученому в большей степени, чем Вольфу, приходилось хлопотать о согласовании двух великих начал, чтобы обеспечить науке свободное развитие». Ломоносов уже знал бытующую в ученой среде Запада «теорию двух книг» и использовал ее для объяснения своих занятий естественными науками, что было необходимо ему как верующему православному человеку. М. В. Ломоносов говорил, что «и натура есть некоторое евангелие, благовествующее неумолчно творческую силу, премудрость и величие [Бога]» Вместе с тем сформировавшаяся в течение учебы амбивалентность в дальнейшем сказалась на разносторонности научных интересов. «В Марбурге его ищущий ум был покорен открывшейся перспективой понять причинно-следственные связи в природе, получить возможность в объяснении физических явлений руководствоваться разумом, а не ссылками на то, что так повелел Бог или так угодно Богу». Так, именно рационализм Э. П. Карпеев называет самым важным вкладом Ломоносова в нашу культуру. Совершенно очевидно, что этот рационализм окончательно оформился в протестантской Германии. Там на миропонимание убежденного сторонника православия, не имевшего навыков строгого рационального мышления, наложилось совсем иное видение мира, основанное на новом методе мышления. И. Ф. Прокофьев в своей статье также отмечает, что определяющим в мировоззрении мыслителя был рационализм, усвоенный им в Европе в период обучения в Марбурге.

Я считаю, что к моменту окончания обучения в Марбурге М. В. Ломоносов уже имел сформировавшееся мировоззрение, с которым дальше шел по жизни. Хотя он был из тех людей, мировоззрение которых в течение жизни меняется, основной фундамент его взглядов все-таки уже был заложен.

Отношение к религии

Начиная рассматривать собственно отношение М. В. Ломоносова к религии, необходимо подчеркнуть, что оно было довольно особенным. Как мы уже видели в его биографии, с самого детства он получил характер «упрямый» до познания, был решительным и имел бойкий ум. Потому не мог Михайло Васильевич просто принять догм Священного Писания и на том успокоиться: ему нужно было познать мир самому.

Понимание Ломоносовым религии неотделимо от его собственного понимания мира и природы. В своем отношении к религии он был достаточно вольным, являясь последователем так называемой натуральной философии, которая параллельно религии пыталась объяснить мир. Исследователи, как я уже упоминал, в разное время по-разному толковали отношение мыслителя к религии.

Как я упоминал, для ознакомления со взглядами исследователей оказалась полезна статья И. Ф. Прокофьева. И. Ф. Прокофьев выделяет 4 вида мнений историков. Так, по мнению дореволюционных историков, из которых автор цитирует А. И. Адольфа, Д. Галанина, И. Власовского, В. Тукалевского, М. Сухомлинова, А. Попова, Ломоносов был глубоко верующим, религиозным и преданным церкви человеком. Однако и тут встречались расхождения. По мнению одних, мыслитель просто считал основной целью науки доказать величие Бога, а по мнению других, он был пантеистом, то есть исходил из Божественности всего видимого мира. Вторая точка зрения на Ломоносова как на воинствующего атеиста и борца с церковью характерна для советских историков Г. С. Васецкого, Е. К. Азаренко, С. Сергиенко, И. Бурмистренко. Эти исследователи, следуя антирелигиозной идеологии, пытались найти вырванные из контекста доказательства атеистических взглядов Ломоносова. Третья часть историков, среди которых И. Ф. Прокофьев выделяет Б. Кудрявцева и А. Щипанова, считали Михайло Васильевича просто критиком церкви и церковнослужителей. Наконец, четвертая часть историков, современники автора, имеют мнения всех перечисленных видов: от того, что Ломоносов был атеистом, до того, что он был верующим христианином. В конечном итоге И. Ф. Прокофьев сводит все мнения к двум разновидностям: «Ломоносов — религиозный и преданный церкви» и «Ломоносов — атеист и борец с церковью». Сам исследователь говорит, что нельзя так однозначно характеризовать Ломоносова. Чтобы понять отношение Ломоносова к религии и церкви нужно рассматривать его как фигуру многоплановую, сочетавшую в своем мировоззрении как религию, так и научное познание. Этот подход я также считаю основополагающим в решении поставленной проблемы, и мне кажется, что Михаил Васильевич Ломоносов не такой человек, к которому можно прикрепить какой-нибудь ярлык, будь-то «атеист», «материалист», «деист», «пантеист» или «истинно православный христианин». Ломоносов — сложнейший феномен, и рассматривать его внутренний мир надо с разных сторон.

Ломоносов как материалист

Прежде всего, хотелось бы опровергнуть точку зрения о Ломоносове как о материалисте, сформировавшуюся в среде советских исследователей. Особенно известен среди них Г. С. Васецкий, главный редактор Госполитиздата, заведующий кафедрой истории марксистско-ленинской философии на философском факультете МГУ. Или А. Д. Сухов, старший научный сотрудник Института научного атеизма, который в своей статье пишет: «Ломоносов придерживался чисто научного подхода и абсолютно исключал какие-либо иные, предполагающие нечто трансцендентное». Действительно, как же еще могут рассматривать творчество Ломоносова исследователи, основным направлением научной деятельности которых является философия материализма и атеизма?

Как мы уже видели на примере биографии М. В. Ломоносова, он воспитывался в православной семье и рос верующим православным человеком. Ломоносов хорошо знал Священное Писание, цитировал его в письмах и документах. Об искренности его религиозных чувств свидетельствуют, например, выполненные им вдохновенные переводы псалмов. Зачем же убежденному материалисту и атеисту переводить псалмы из Библии? В «Преложении 143 псалма» находит отражение как будто и личное обращение М. В. Ломоносова к Богу:

Меня объял чужой народ,

В пучине я погряз глубокой;

Ты с тверди длань простри высокой,

Спаси меня от многих вод.

Дело в том, что в 1743 году М. В. Ломоносов был в Германии и скучал по Родине.

Кроме того, несомненным примером его веры в Бога являются такие слова из «Явления Венеры на Солнце…»: «Несказанная премудрость дел божиих хотя из размышления о всех тварях явствует». Также, если обратить внимание на многие его как научные, так и художественные работы, можно ясно увидеть, насколько они изобилуют упоминаниями Бога и обращениями к Нему, описывают Его могущество.

В.В. Зеньковский посвятил работу «О мнимом материализме русской науки и философии» отдельно критическому анализу советских работ по истории русской философии, написанных в 1940;1950;е гг. Исследователь указал на их пропагандное происхождение, коренившееся в стремлении догматизированного марксизма доказать мнимый материализм русской науки и философии. Зеньковский писал, что «теоретический материализм в подлинном смысле этого слова можно найти лишь у очень немногих русских мыслителей».

Поэтому мнения о материализме и даже атеизме Ломоносова — миф, созданный в угоду веяниям времени. Подобных мифов вокруг великого мыслителя было сотворено немало. Например, в середине XIX века, когда для правительственного лозунга «православие, самодержавие и народность» потребовался пример человека, в котором были бы соединены все эти ипостаси. Этим примером был выбран Ломоносов, хотя и неудачно.

Другая попытка мифологизации — при советской власти. Сначала в период ликвидации безграмотности, а потом — после Великой Отечественной войны, когда имя Ломоносова использовалось в идеологической компании по борьбе с космополитизмом. В итоге возник миф о том, что Ломоносов — основоположником едва ли не всех научных дисциплин, и в каждой он сделал фундаментальные открытия. А в результате мифологизации, по оценке Э. П. Карпеева, «из живого человека, из ученого, страдавшего и боровшегося, заносчивого и самолюбивого его превратили в казенную схему».

Хотя Э. П. Карпеев и сам называет Ломоносова «стихийным материалистом», который «никогда не сомневался, что все окружающие его вещи существуют вне зависимости от его сознания, что, следовательно, они материальны», это надо понимать иначе, чем советские исследователи. Для Ломоносова слово «материя» и скрывающееся за ним понятие просто были совершенно естественными и не вызывали отторжения. Он рассматривал ее с научной точки зрения, не отрицая духовного вечного начала, и атеистом при этом, разумеется, не был.

А вот оценка Р. К. Баландина: «Некоторые советские исследователи предполагали, будто Ломоносов лишь притворно ссылался на Бога, в глубине души оставаясь материалистом и атеистом. Но, судя по всему, Ломоносов, подобно многим крупным естествоиспытателям, склонялся к пантеизму. В Природе он видел проявление Высшего Разума».

К пантеизму мы еще вернемся. А пока рассмотрим подмеченную Р. К. Баландиным двойственность мировоззрения Ломоносова: он считает, что если в одах и посланиях определенно проявляется религиозная философия и автор «выступает как идеалист», то в научных трудах «определенно проглядывает материалистический, а то и механистический подход».

Однако и в «идеалистических» стихах просматривается неоднозначное отношение Ломоносова к религиозным канонам. Это видно на примере его переводов псалмов и фрагмента из библейской Книги Иова. В последней рационалиста-Ломоносова, возможно, «привлекло то, что Бог ставит перед человеком множество вопросов о загадках природы, тайнах бытия. На них если можно ответить убедительно, то лишь методом науки». В стихотворении Бог, напомнив человеку о величии своего творения, говорит:

Сие, о смертный, рассуждая,

Представь зиждителеву власть,

Святую волю почитая,

Имей свою в терпеньи часть.

Он все на пользу нашу строит,

Казнит кого или покоит.

В надежде тяготу сноси

И без роптания проси.

В Библии Всевышний говорит о мощи морского чудовища Левиафана: «Нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным; на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости». Ломоносов отступил от канонического текста, подчеркнув не только ничтожность человека в сравнении с гигантами животного мира, но и достоинство мыслящего существа, способного иметь «свою часть» в творении и познании.

Также нельзя сказать, чтобы в естественнонаучных трудах «определенно» проглядывал материализм. Так, например, в рассуждении «О слоях и о внутренностях земных» Ломоносов пишет: «Ибо зиждительная божеская сила есть единственно беспосредственною причиною бытия первых [первозданных минеральных тел], и не требуется доказательств«. Или в рассуждении «Об усовершенствовании зрительных труб»: «многое сокрывает в настоящем премудрый бог».

Ломоносов как деист

Многие исследователи считают М. В. Ломоносова деистом. В статье «О мировоззрении М.В. Ломоносова» Э. П. Карпеев упоминает наиболее интересные материалы прошлого, рассматривающие становление мировоззрения и религиозных взглядов ученого. В частности, изданный в 1911 г. сборник под редакцией профессора В. В. Сиповского. Автор одной из статей А. Попов проследил трансформацию религиозных взглядов Ломоносова и пришел к утверждению, резко контрастирующему с распространенными до этого мнениями: вера как созерцание объектов сверхчувственного мира, соединенное с чувством их реальности, была Ломоносову чужда. Только то из сверхчувственного мира, что проходило через его естественнонаучное сознание, становилось его религией. «Оттого так несложна эта религия, которая у него вся исчерпывается положением: Бог — Премудрый, Благой и всемогущий творец и промыслитель мира, — положением принятым не только во всех христианских вероисповеданиях, но и еврейской и мусульманской религиях. Если говорится в ломоносовской религии о начале мира, то ничего — о конце его, о душе человека, о загробном мире».

В «теории двух книг» («Явление Венеры на солнце»), по утверждению А. Попова, Ломоносов «просто устраняет Св. Писание, как источник физического познания Бога, мира и человека, и оставляет за ним значение руководства нравственной жизни и богопознания, поскольку к последнему приводит нравственный опыт». С этим, впрочем, вполне можно согласиться, так как искренне верующий Ломоносов все-таки посвятил свою жизнь гораздо больше познанию Божьего Промысла в материальной природе, а не познанию духовных истин.

В том же сборнике В. Тукалевский говорит, что «Бог Ломоносова непостижим и единственной возможной формой служения этой силе является стремление приблизиться к ней. Это достигается с помощью «разумности». Следовательно, надо развивать разум, проникая в тайны мира и тем самым приближаясь к Богу.

Другой исследователь, В. Дороватовская, в сборнике отмечает, что христианство подразумевает «типичнейшее религиозное миропонимание, чуждое Ломоносову, как естествоиспытателю прежде всего». С этим можно было бы согласиться, если бы не отношения самого Ломоносова с Богом Не исключено, что мысль об отличном от библейского акте творения могла запасть Ломоносову еще в Славянско-греко-латинской академии, и сведения об атомном строении мира, полученные позже в Германии, легли на подготовленную почву.

Идею деизма, по мнению Э. П. Карпеева, а также В. И. Осипова, будущий академик перенял у своего учителя Х. Вольфа, и вернулся из Германии с усвоенным представлением об атомном строении материи. Эти взгляды отразились в созданной им в 1743 г. первой в России научной программе, которая получила название «276 заметок по физике и корпускулярной философии», где ученый писал, что атомы — материальные неделимые частицы — были сотворены Богом.

Э.П. Карпеев представляет следующую «реконструкцию мыслей Ломоносова». Вместо Бога Отца и Вседержителя, творца неба и земли Ломоносов истово верил в нематериального Бога Премудрого, Благого, который сотворил лишь мельчайшие невидимые глазу частицы материи. Бог создал мир, в котором нет пустоты и все его пространство заполнено материей, которая по его воле получила громадное количество движения. В созданном Богом мире, кроме него самого, нет других нематериальных созданий, нет ни небесных, не противостоящих им сил, не говоря уже о рае и аде. Более того, отмечает Э. П. Карпеев, ни в одном из научных или поэтических произведений Ломоносова не найти никаких упоминании? архангелов или ангелов, серафимах или херувимах. «Нет у него ни дьявола, сатаны или чертей, а также ни ада, ни рая. К тому же нет и „атмосферы православия“ — мистики».

Ломоносов был убежден, что после акта творения атомов Бог не вмешивается в ход событий, предоставив им идти по данным им миру законам. Бог предоставил миру, состоящему из частиц, возможность группироваться и создавать тела. Однако Ломоносов нигде не касался вопроса о том, каким образом происходил процесс эволюции материи и как в мире появились живые существа, в том числе и люди.

Ломоносов считал могущество Бога-Творца неизмеримо бьльшим по сравнению с силой библейского Бога. Ведь тот Бог создал и населил только одну Землю, а Бог-Творец, Бог-Зиждитель создал Вселенную, в которой имеется множество миров, подобных нашему.

В 1743 г., в стихотворении «Вечернее размышлении о Божием величестве» Ломоносов писал:

Уста премудрых нам гласят:

«Там разных множество светов,

Несчетны солнца там горят,

Народы там и круг веков;

Для общей славы божества

Там равна сила естества"

Однако впоследствии Ломоносов в работе «О слоях земных» утверждает, что мир составлен не из атомов, а из стихий. Тем не менее, «каковым бы не было представление Ломоносова об акте творения, сотворил ли Бог мир из атомов или из стихии?, он не отказался от мысли, что Бог сотворил весь мир не в „готовом виде“, как утверждается в Библии».

Как видим, вера Ломоносова в Бога и в акт творения сильно отличалась от библейской. Она существенно менялась под влиянием его естественнонаучного мышления, но, несмотря на это, Ломоносов утверждал: «При всем сем христианская вера стоит непреложна. Она божиему творению не может быть противна, нижй ей божие творение, разве теми чинится противность, кои в творения божия не вникают».

В.И. Осипов также считает М. В. Ломоносова деистом. Причем деизм в понимании исследователя — это попытка материалиста отделаться от религии. Кроме того, В. И. Осипов, как мне кажется, пытается максимально приземлить религиозный подтекст как научного, так и художественного творчества Ломоносова, пытается максимально приблизить его мировоззрение к материалистическому. Очень интересен подход автора к трактовке религиозного подтекста поэзии Ломоносова и упоминаний Бога в его «Словах» (речах). Он считает, что все эти упоминания и прославления Ломоносов использует лишь для красоты слова, для красноречия. В. И. Осипов же упоминает, что Ломоносов вырос в христианской среде и из нее через воспитание воспринял соответствующий стиль речи, изобилующий апелляциями к Богу. Но ведь именно в этой христианской среде он был воспитан в великом уважении Бога. Поэтому мне вывод о таком «красноречии» мыслителя кажется совершенно необоснованным, так как получается, что Ломоносов был лживым человеком, просто играющимся Богом в интересах языка. Более того, В. И. Осипов пишет, что религия «в его [Ломоносова-прим. авт.] сознании бытовала, скорее, как достаточно аморфное умонастроение, усвоенное в значительной мере воспитанием и общим состоянием общественного сознания того времени». Хотя мы уже видели, что Ломоносов был искренне верующим человеком, а не просто «воспитанником верующих». Он с твердой убежденностью говорит в письме «О сохранении и размножении народа», что «богу приятнее, когда имеем в сердце чистую совесть». Он также обращается к Богу в своем письме И. И. Шувалову 1754 года: «Исполни, господь бог, намерения и желания любителей наук, чего я всегда, а особливо в начатии нового года прошу«. Таким образом, для Михаила Васильевича Бог не безличен.

Ломоносов как пантеист

Р.К. Баландин выражал сомнения в том, что Ломоносов был «твердокаменным» деистом. «Некоторые его ссылки на Господа формальны. Порой выводы из его идей противоречили церковным установлениям и тексту Священного Писания. Для него познание всего сущего предполагало единство науки, религии, философии, обыденного опыта». Исследователь считает, что в воззрениях Ломоносова нет места Богу, отделенному от природы и управляющему мирозданием, находясь как бы над ним. «Ломоносов ощущал, воспевал и стремился постичь красоту, величие и совершенство Природы. Она для него была божественной. Единство материального мира Природы (материи, энергии) и Духа Святого, пронизывающего все сущее и олицетворяющего Жизнь и Разум… Это — пантеизм». Тем не менее, сочинения самого мыслителя говорят, как кажется, о другом. Это правда, что Михаил Васильевич стремился постичь величие, но это величие Творца природы, а не природы как таковой. Изучая природу, М. В. Ломоносов сам убеждался в могуществе и разумности Всевышнего, о чем неоднократно писал в своих естественнонаучных трудах. Для него Бог был хотя и Промыслителем, но стоял выше созданной Им природы, как отдельное Высшее Существо, не слитое с ней воедино. Ломоносов пишет: «Природа крепко держится своих законов и всюду одинакова«, — подтверждая тем самым свое понимание отделенности Творца от природы. Также в работе «О тяжести тел и об извечности движения» Ломоносов говорит о тяготении — монументальной силе природы, что «приписывать это физическое свойство тел божественной воле или какой-либо чудодейственной силе мы не можем, не кощунствуя против бога и природы». Так, становится совершенно ясно, что Ломоносов не был пантеистом.