По книге В. Беньямина «Маски времени: эссе о культуре и литературе»

Эссе По книге В. Беньямина «Маски времени: эссе о культуре и литературе»

В данной книге остановиться хотелось бы на главе «Задача переводчика», т.к. ее тематика вызвала наибольший интерес в связи с нашей специальностью (библеистика), которая неразрывно связана с переводом разнообразных текстов, в первую очередь, конечно, Библии.

Данная глава книги посвящена искусству перевода, а именно вопросам, связанным с необходимостью перевода как такого и его составляющими — содержанием и формой: «верность и свобода — свобода передачи в соответствии со смыслом и поставленная ей на службу верность вопреки слову — вот традиционные понятия, присутствующие в каждой дискуссии о переводах». Проблема состоит в том, что автор высказывает две совершенно противоположные точки зрения относительно перевода. И если сначала в ходе прочтения мы видим расположенность автора к «свободе», раскрытии смысла оригинала за счет отступления от скрупулезного, дословного перевода, то к «концу» главы эта точка зрения меняется на полярную: «Знаком верности, залогом которой служит дословность, будет скорее та великая жажда языковой завершенности, которая исходит от произведения… Истинный перевод весь просвечивает, он не скрывает оригинала, не заслоняет ему свет, он позволяет лучам чистого языка беспрепятственно освещать оригинал…». Однако позиция автора все-таки прослеживается и заключается в единстве и «гармонии» формы и содержания перевода. Здесь нельзя не вспомнить очень точную аналогию Беньямина: оригинал — это очерченный круг, а перевод — это касательная, лишь только в одной точке они могут пересечься, и именно это точка является местом, где «перевод лишь мимолетно… касается смысла оригинала, чтобы, подчиняясь закону верности, проследовать своим собственным путем в сфере свободы языкового движения» .беньямин книга переводчик оригинал В связи с вышесказанным, хотелось бы отметить еще одну истину, высказанную Беньямином в данной работе, истину, касающуюся отношения языка перевода к оригиналу и наоборот. Ведь в самом деле, внутри языка оригинальное произведение исчерпывает само себя, оно уже идеально, оно пережило процесс творения и предстало перед нами, однако перевод на другие языки дает этому произведению шанс на бессмертие, «вечное дальнейшее существование в последующих поколениях». Внутри языковой системы оригинала произведение исчерпало свой смысл, перевод же позволяет раскрыть и увидеть новые грани внутри уже другой языковой системы и исторического отрезка времени, в котором выполняется этот перевод. Главное — не потеряться и, как пишет сам автор, не прийти к полной потери смысла. Собственно этот синтез двух (или более) языков — оригинала и перевода — создает некий «чистый язык», который проявляется в переводе, но не совпадает ни с языком этого перевода, ни с языком оригинала. Владеет этим языком уже не столько переводчик, сколько философ, и функция его состоит в том, чтобы «превращать исторические элементы содержания, лежащие в основе всякого значимого произведения, в содержательные элементы философской истины» .