Эта косность и есть комическое, а смех — кара за нее.
По Бергсону, смешными будут какие-то косность или автоматизм, проявленные в чем-то живом. Особенно заметно это в жестах и движениях, поскольку тело может вызывать представление о простом механизме. Он пишет: «Вот, например, у оратора жест соперничает со словом. Завидуя слову, он все время гонится за мыслью и требует также и себе роли истолкователя. Пусть так, но он должен тогда постоянно следовать за ходом мысли, за всеми ее изменениями.
Мысль — это нечто непрерывно растущее: от начала речи и до ее конца она пускает почки, цветет, зреет. Никогда она не останавливается, никогда не повторяется. Она должна непрестанно изменяться, потому что перестать изменяться — значит перестать жить. Пусть же и жест живет подобно ей! Пусть же и он подчинится основному закону жизни, состоящему в том, чтобы никогда не повторяться! Но вот мне кажется, что одно и то же движение руки или головы периодически повторяется.
Если я это заметил, если этого достаточно, чтобы привлечь мое внимание, если я жду его в определенном месте и оно происходит в тот момент, когда я его жду, — я невольно рассмеюсь. Почему? Да потому что тогда передо мной будет автоматически действующий механизм… жесты оратора, из которых ни один сам по себе не смешит, возбуждает смех, повторяясь" (Бергсон, 28, 29).
Частные упреки в односторонности Бергсон не принимал, поскольку рассматривал термины «косность», «механизм», «автоматичность» довольно широко, одновременно подчеркивая важность других приемов комического (противоречие между большим и малым, инверсия и др.). Главное же назначение смеха он видел в социальном — в подавлении всякого стремления к обособлению. При всех его разновидностях Бергсону важным представляется профессиональный комизм (профессиональная черствость, профессиональный язык, профессиональная логика). Приведя множество примеров из современных ему комедий и фарсов, Бергсон доказывает, на наш взгляд, главное — принадлежность смеха обществу и зависимость его от общества. Кроме того, он определяет и главную функцию смеха — исправление общества. Многие типы комизма при этом являются образцами оскорбления, бросаемого этому обществу. На это оскорбление общество отвечает смехом. Смех с этой точки зрения не имеет в себе ничего доброжелательного. Он чаще всего есть оплата злом на зло.
Смех наказывает за некоторые недостатки примерно так, как болезнь наказывает за определенные излишества, поражая невинных, щадя виновных, но стремясь достигнуть общего результата. «Смех рождается так же, как… пена. Он подает знак, появляясь на поверхности общественной жизни, что существуют поверхностные возмущения.
Моментально обрисовывает изменчивую форму этих потрясений. Он — та же пена, главная составная часть которой — соль. Он испарится, как пена. Он — веселье. Философ, который собирает его, чтобы испробовать, найдет в нем иногда, и притом в небольшом количестве, некоторую дозу горечи" (Бергсон, 123).
Бахтин, М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса // М. М. Бахтин. — М.: Худож. лит., 1990.
Бергсон, А. Смех // А. Бергсон. — М., 1992.
Богданов, А. Тайна смеха // Молодая гвардия. — 1923. — № 2.
Дземидок, Б. О комическом: перевод с польского / Б. М. Дземидок. -М., 1974.
Дмитриев, А. В. Социология юмора: Очерки / А. В. Дмитриев. — М., 1996.
Карасев, Л. В. Философия смеха / Л. В. Карасев. — М., 1996.
Пропп, В. Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне) // Собрание трудов В. Я. Проппа. Научная редакция, комментарии Ю. С. Рассказова. — М.: Лабиринт, 1999.
