Логический анализ произведений детективного жанра

Э. Фандорин — специалист (если судить по многочисленным характеристикам) в сфере «сыскной дедукции». Это — второе. В-третьих, он сторонник криминологической науки («уши у каждого человека неповторимы и изменить их невозможно»), мастер «изысканных гипотез» и «ошеломляющих версий». У Эраста Петровича (в-пятых) странные методы ведения расследования: то он дерётся на мечах, то хлопает ни с того ни с сего в ладоши, то выводит на рисовой бумаге иероглифы, то барахтается в наполненной колотым льдом ванне. Вообще сам Б. Акунин предпосылает своему литературному проекту такую фразу: «Памяти девятнадцатого столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления раскрывались и совершались с изяществом и вкусом». Очень важны именно те слова автора, где говорится «об изяществе и вкусе». К сказанному стоит добавить следующее. Фандорин — личность. Точно такая же, как Мегрэ Сименона. Или Вульф Стаута.

Привечает ли Эраст Петрович логику? Вне всяких сомнений, как и любой прогрессист девятнадцатого века. Вера в грядущее благополучие человечества постоянно требовала всё новых жертв в виде разного рода теорий и взглядов. Как же в этом ряду без логики, которая со времён Джона Стюарта Милля стала настольной книгой как студентов университетов, так и «всей мыслящей России». Однако особенность «фандоринской» логики заключается в том, что она мгновенно теряет свою абсолютность, если это требуется по ходу сюжета.

Вот, например, известный роман «Декоратор». Фандорин находит убийцу десятков безвинных жертв, более того, сам убивает его. Всё логично, всё в рамках прогрессистских теорий века. Зло должно быть наказано. Но ведь именно на этой стадии герой терпит крах: от него уходит любимая женщина, которая не может простить убийства.

По её мнению, убийцу нужно лечить (это уже позиция века двадцатого), но никак не убивать. Таким образом, логика Фандорина оборачивается крупными личными потерями, а значит, она не всесильна.

Уже стало общей фразой утверждение, что Фандорин есть литературный «слепок» российской действительности девятнадцатого века. Его действия — некий римейк уже состоявшихся сюжетов и таких же героев. Он «входит» в русскую литературу как нож в масло. Однако есть и существенное отличие: Фандорин многолик, как Шива, причём та или иная его ипостась выходит на первый план с такой же непредсказуемостью, с какой он формулирует свои блестящие гипотезы относительно того или иного преступления.

Логика действий Фандорина обосновывает всё что угодно, но только не банальный триллер. Хотя элементы последнего всегда можно найти на страницах романов писателя. Фандорин в каком-то смысле фигура отстранённая от самой российской действительности — именно потому, что он «герой», «идеальный тип», социальные связи которого неочевидны. В пользу данного утверждения может служить даже такой факт, как «типология детективов», предложенная Б.

Акуниным. В самом деле, «Азазель» — конспирологический детектив, «Турецкий гамбит» — шпионский детектив, «Левиафан» — герметичный детектив, а ещё детективы мистические, этнографические и так далее. Как ни странно, нет «деревенского» детектива, хотя данная тема для России девятнадцатого века — ключевая. Нет детектива революционного, или промышленного.

Хотя, может быть, всё дело в том, что автор — салонный шалопай, эпатирующий публику крутыми сюжетами, взятыми «напрокат» из отечественной и западноевропейской литературы? Да нет, ничего похожего. Именно отстранённость от животрепещущих тем российской действительности даёт Б. Акунину возможность выстраивать легко читаемые сюжеты, виртуозно формализовать рассуждения, формировать немыслимые развязки.

Акунинская проза производит впечатление эклектического смешения не только стилей, но и формально-логических подходов. Автора нельзя назвать писателем, строго следующем в фарватере методологии кого-либо из видных классиков современности: будь то Ж. Сименон или А. Кристи. У Б. Акунина просматриваются как социальные страницы, так и исторические реминисценции, как элементы ужасов а-ля Фредди Крюгер, так и сентиментальные поиски самого себя в этом «бушующем мире». Симбиоз не предполагает логики, тем не менее страницы произведений Б. Акунина строго логичны. В чём же секрет?

Именно в талантливой многоплановости как содержательной, так и формальной сторон анализируемых произведений. Вот, к примеру, роман «Пелагия и белый бульдог». Здесь и лирические описания природы, блестящие сами по себе. Присутствует тонкое знание такого деликатного предмета, как специфика религиозного служения, религиозной службы, религиозной жизни вообще. Чего стоит один только образ владыки Митрофания. В романе обнаруживается жизнь дворянской усадьбы, прелести которой поданы совсем в тургеневском духе, социальное прожектёрство выдано в том же прогрессистском контексте, как и идеи Солженицына, до сих пор пытающегося обустроить Россию.

И здесь же — мрачный сюжет о непрекращающихся убийствах, в центре расследования которых стоит образ женственной и милой матушки Пелагии. А ещё в романе присутствует «чеченский след», неофрейдистские намёки и так далее. Вроде бы намешано (а перечислено далеко не всё) неисчислимо. Читатель должен теряться во внешне вне логичных формах. А на деле всё оказывается подогнанным столь же прочно и мастеровито, как сшит сам сюжет. Странная вещь, напоминающая известную сентенцию о безобразном, степень которого может быть столь велика, что оно незаметно превращается в прекрасное. Это к тому, что внелогичное может быть столь впечатляющим, что превращается в свою противоположность: строго формализованный текст.

Заключение

Нельзя отрицать, что в детективном жанре буквально всё имеет смысл и может быть адекватно оценено читателем. То есть и сам ход авторского рассуждения, и соответствующие диалоги, даже описание природы и психологические характеристики тех или иных персонажей. Однако суть и смысл детектива — и именно в этом аспекте такого рода труды наиболее близки в содержательном смысле формальной логике — в аргументации, доказательстве, опровержении и сопутствующих элементах формального характера.

Подводя итоги, нужно особо выделить констатацию диалектической связи между понятиями «криминальное» и «формально-логическое». Хотя та же формальная логика применительно к диалектике формирует своё неоднозначное отношение. Всё дело в том, что в контекст постоянно врывается не менее важное понятие — творчество. И здесь без диалектики не обойтись. Например, для юриста особенно важна эта констатация, так как разделять понятия, видеть их связь — это двуединая задача, решать которую приходится фактически ежедневно. Возьмём в качестве примера одну из элементарных задач, предложенных американским автором: «Одного человека судили за участие в ограблении, обвинитель и защитник в ходе заседания заявили следующее. Обвинитель: Если подсудимый виновен, то у него был сообщник. Защитник: Неверно! Ничего хуже защитник сказать не мог. Почему?» Ответив на поставленный вопрос, мы ещё раз убедимся как в необходимости правильно мыслить, так и важности постоянного обращения к царице доказательств — логике.

Акунин Б. «О творчестве» \ Литературная критика и словесность — М., публикация 1993 г.;

Акунин Б. «Пиковый валет» \ Литературная критика и словесность — М., публикация 1993 г.;

Акунин Б. «Статский советник» — М., изд. «Эксмо», 2007 г.;

Буало и Нарсежак «Та, которой не стало» — М., изд. «Эксмо», 2003 г.;

Кроче Б. Язык русской культуры — М., изд. «Просвещение», 1988 г.;

Сименон Ж. «Мегрэ и бродяга» — М., изд. «Эксмо», 2005 г.;

Сименон Ж. «Неизвестные в доме» — М., изд. «Астрель», 2001 г.;

Симонов К. Н. Логический анализ мышления — М., изд. «Просвещение», 2006 г.;

Рекс Стаут «Слишком много женщин» — М., изд. «Флюид», 2006 г.;

Чандлер Р. Сборник романов — М., изд. «Рипол классик», 1999 г.;

Washington Profile \ Independent critics — U., 1994.;

Симонов К. Н. Логический анализ мышления — с. 103−111

Буало и Нарсежак «Та, которой не стало»

Симонов К. Н. Логический анализ мышления — с. 231

Чандлер Р. Сборник романов — с. 70

Washington Profile \ Independent critics — p.21

Симонов К. Н. Логический анализ мышления — с. 279

Ж. Сименон «Мегрэ и бродяга» — с. 43

Ж. Сименон «Неизвестные в доме» — с. 189

Кроче Б. Язык русской культуры — с. 46

Рекс Стаут «Слишком много женщин» — с. 259

Б. Акунин «Пиковый валет» \ Литературная критика и словесность — с. 14

Б. Акунин «О творчестве» \ Литературная критика и словесность — с. 12

Б. Акунин «Статский советник» — с. 11

Симонов К. Н. Логический анализ мышления — с. 316