Являясь сторонником проведения реформ в России, наделения граждан различными правами и свободами, Соловьев предлагал идею государства как «нравственно-органическую солидарность между простым народом и образованным классом». Всю ответственность за ненадлежащее проведение государственных реформ он возлагал не только на правительство, но и на интеллигенцию, которая, по его убеждению, недостаточно отстаивала в России идеи права и правового государства.
В начале своего творческого пути Соловьев разделял идеи славянофилов о путях развития России, однако вскоре он выступил с их критикой в работах «Критика отвлеченных начал» (1880 г.), «Национальный вопрос России» (первый выпуск — 1883—1888 гг., второй — 1888—1891 гг.). Славянофилы не признавали позитивного значения права и государства для русского народа. Соловьев стремился доказать, что нравственные свободы, к которым призывали славянофилы, без должных гарантий со стороны права и государства останутся фикцией.
Как известно, в конце 1880-х годов Соловьев окончательно порывает со славянофильством и становится постоянным автором петербургского либерально-западнического журнала «Вестник Европы». Однако и по утверждениям коллег Соловьева по этому изданию, и по отдельным высказываниям самого философа, можно сделать вывод, что Соловьев никогда (за исключением не до конца понятных «революционных» замыслов 1891 г.) не разделял характерного для петербургских либералов воззрения о необходимости конституционного ограничения власти монарха. Новое, формирующееся с 1892 г., политическое кредо мыслителя можно назвать «либерально-имперским». Важнейшим его положением было требование соблюдения гражданских прав народов империи (прежде всего, свободы вероисповедания) при сохранении самодержавной, не ограниченной конституцией, власти монарха.
Отказ от либерального конституционализма в 1890-е годы у Соловьева в определенной мере был определен его реакцией на проявленную русским обществом пассивность при ликвидации последствий катастрофического неурожая лета 1891 г. Уже осенью 1891 г. мыслитель оказался вынужден признать, что российское общество в период кризиса по уровню сознательности и организованности оказалось намного ниже российской власти.
Отсутствие в России общественной солидарности делало конституционные замыслы русских либералов по меньшей мере нереальными. В какой-то степени и сами сотрудники «Вестника Европы» сомневались в том, что Россия созрела до народного представительства, однако никто из них не смел публично заявить о своих сомнениях — требование конституции оставалось главным пунктом либерального кредо, а ее отсутствие в России важнейшим основанием для критики самодержавия.
С другой стороны, Соловьев и в 1890-е годы, в период сотрудничества с либералами «Вестника Европы», оставался приверженцем империи как важнейшего орудия всемирного распространения европейской цивилизации и в перспективе — создания универсального государства. Подобная позиция наиболее ярко отразилась в заметке 1896 г. «Мир Востока и Запада», в которой Соловьев писал: «Мир, завещанный Христом в области духа, должен быть проведен и в политическую жизнь народов посредством христианской империи. И как для духовного примирения людей с Богом и между собою принесен Христом на землю меч и огонь нравственной борьбы, так не без борьбы политической достигается мир империи, — лишь бы только в этой борьбе не забывалось никогда то, для чего она ведется, лишь бы эта борьба при громких словах не переходила на деле в тяжбу злых страстей и низменных интересов».
Таким образом, Соловьев в 1890-е годы отстаивал не только самодержавие, но и имперскую политику, которая, как он считал, должна основываться на принципе терпимости к верованиям и обычаям покоряемых народов.
Изменение политических воззрений Соловьева совпало по времени с важными событиями на вершине российской власти. В 1892 г. министром финансов России становится С.
Ю. Витте. В период своего могущества Витте разделял то же представление об имперском назначении России, на которое указывал Соловьев в своих политических статьях конца 1890-х годов, начиная с заметки 1896 г. «Мир Востока и Запада» вплоть до «Воскресных писем». В работе «Мир Востока и Запада» Соловьев считает, что Россия должна, отбросив дух национального эгоизма, всем сердцем и душой войти в общую жизнь христианского мира и положить все свои национальные силы на осуществление в согласии с другими народами совершенного и вселенского единства человеческого рода.
И Соловьев, и Витте полагали, что политика империи не может быть узко национальной, т. е. не может служить выгоде и интересам лишь одной господствующей нации. Соответственно, истинная имперская политика (которой, по Соловьеву, были верны и Екатерина Великая, и даже Николай) несовместима с практикой насильственной русификации окраин и, напротив, требует предоставления всем народам свободы вероисповедания.
Кроме того, Соловьев отрицательно относился к проповеди Л. Н. Толстым «непротивления злу», отрицавшей все правовые установления. Толстой настаивал на решении социальных вопросов с помощью только личного подвига человека вне правовой организации общества, его реформ, принудительных законов.
По мнению Соловьева, безопасность как одного человека, так и целого общества не может охраняться одним нравственным законом, который окажется недейственным для людей с преобладающими противообщественными настроениями. Для согласия всех интересов, считал он, как раз и необходимы юридический закон и государство.
Таким образом, государство в учении В. Соловьева отражает уровень общества и доминирующую религию. Так, он выделил языческое и христианское государства. Государство как политическая организация общества признается благом с целью установления и охраны порядка. Происхождение и развитие государства в системе философских взглядов В. Соловьева исходит от божественного провидения. В отличие от языческого, рабского государства, христианское, теократическое содействует прогрессу, духовному совершенствованию людей, ведет к освобождению от личной зависимости, т. е. приближает общество к достижению второго уровня развития. Огромное значение при этом уделяется церкви, которая неотделима от государства и способствует осуществлению социальных гарантий. Идея добра и милосердия, заложенная в христианстве, посредством церковной организации постепенно материализуется в систему социальных льгот для обеспечения достойной жизни человека.
В.С. Соловьев национальную религиозно-нравственную философию XIX в. выдвинул на мировой уровень, и считал возможным торжество христианства и справедливости. Соловьев придерживался идеи «свободной теократии» — единения Вселенской церкви и Всемирной монархии, он считал необходимым слияние духовной и светской властей. Однако разочаровавшись в способности русского общества объединить «восточное благочестие и западную цивилизацию», он отказался от своей теократической утопии. Но его идеи о правовом («правомерном») государстве, изложенные в работе «Оправдание добра» и его учение о «человеческой полноправности», которую государство обязано гарантировать всем гражданам актуальны и в наши дни.
Список источников и литературы.
1. Соловьев, В. С. Значение государства // Политология: хрестоматия / Сост. проф. М. А. Василик, доц. М. С. Вершинин. — М.: Гардарики, 2000. — С. 460−468.
2. Соловьев, В. С. Мир Востока и Запада // Соловьев, В. С. Сочинения в 2 т. — М.: Мысль, 1989. — Т.
2.
3. Соловьев, В. С. Оправдание добра // Соловьев, В. С. Сочинения в 2 т. — М.: Мысль, 1989. — Т. 1.
4. Соловьев, В. С. Право и нравственность. — Мн.: Харвест; М.: АСТ, 2001. — 191 с.
5. Золкин, А. Л. Философия: Учебник. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. — 590 с.
6. История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. д.ю.н., проф. О. Э. Лейста. — М.: Издательство «Зерцало», 2000. — 688 с.
7. История политических и правовых учений: Учебник для вузов. — Изд. 2-е, стереотип. / Под общ.
ред. члена-корреспондента РАН, д.ю.н., профе. В. С. Нерсесянца. — М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М, 1998. — 736 с.
8. Межуев, Б. Вл.С. Соловьев и петербургское общество 1890-х годов // Соловьевский сборник. Материалы международной конференции «Владимир Соловьёв и его философское наследие». Москва. 28−30 августа. 2000. — М.: «Феноменология-Герменевтика», 2001.
— С. 409−418.
