Трагедия русской философии

Однако эта и подобные ей оценки весьма поверхностны, ибо чужды пониманию внутренней логики бердяевского философствования.

«Итак, русские мыслители сознательно продолжали ту традицию европейской метафизики, которая признавала самобытность отдельных существ, а не только «мирового духа», «абсолютной субстанции» и т. д. Но прежде чем говорить о главном — о подлинном первоисточнике такой традиции, отмечу один момент, и притом момент трагикомический. Достаточно точно (хотя и несколько упрощенно) выражают суть очерченных выше идей, характерных для классиков русской философии, такие суждения: «всякое бытие есть конкретный дух, живая и индивидуальная субстанция»; «если есть в философии истина незыблемая, так это то, что всякое бытие субстанциально и духовно, что всякое бытие — индивидуальное «я» «26. Но кто же их произнес, какой борец за метафизический смысл индивидуализма? Да не кто иной, как наш вездесущий Бердяев!»

Сам Николай Александрович говорил о себе, что проблема человека стоит в центре всех его размышлений. Человек, понятый как глубоко личностное существо, нерасторжимо соединяющее в себе универсальное и уникальное начала своей духовной природы, творческая судьба и трагедия земного существования личности — вот что в первую очередь вызывает исследовательский интерес мыслителя. В свете такой установки объясним и бердяевский персонализм в понимании христианства, и явственная отчужденность от природного мироздания, и от всего соборно-традиционного, государственно-национального, практического и практичного. Человеческое бытие истолковывается Бердяевым, главным образом, как глубоко одинокое, не от мира сего, странническое пребывание на земле, все достоинство которого определяется широтой любви, индивидуальной верностью своему личному предназначению и, в конечном счете, перспективой посмертного существования. Бытие в ином мире для философа имеет ценность только при условии воссоединения со всеми любимыми существами, с которыми человек провел земную жизнь. Бердяев глубоко убежден, что любовь, единение с любимыми в первую очередь достойны вечности. И если в вечной жизни у него лично не будет возможности общения со всеми, кто любил его и кого он любил на земле, включая своего преданного кота Мури, философ готов отказаться от перспективы вечного блаженства.

В этой (антропологической) части религиозно-философское воззрение Бердяева подкупает одухотворенной человечностью. Оно глубоко связано с христианскими установками. Однако серьезным изъяном рассматриваемой философии является то, что в рамках своего метафизического учения мыслитель и на Бога распространяет чисто человеческий характер бытия. Пресвятая Троица, Бог-Творец в бердяевской метафизике рождается из Божественного Ничто, как источника изначальной стихийной свободы. Далее Бог, противоборствуя первичному хаосу, создает мир.

Но мир, проникнутый несотворенной, темной, хаотичной свободой не поддается вполне промыслу Божества. Бог, как и человек, у Бердяева — своего рода трагическая личность. Она обречена вечно, безнадежно бороться за торжество блага и гармонии с некой изначальной, независящей от нее по природе хаотичной стихией. Хотя подобному Богу философ приписывает власть над сотворенным бытием, она оказывается насквозь иллюзорной.

Далекий от всемогущества Бог принципиально не может стать спасителем человека, его любви и его достоинства, но сам нуждается в помощи от людей в своей титанической попытке творчески освоить бездну темной свободы. Отсюда у философа возникает идея «обратного откровения», идущего от человека к Богу для обогащения и укрепления Божества в его противоборстве хаосу.

Вся эта несоответствующая христианству, и вообще глубоко нелогичная, метафизическая конструкция, с ее идеей относительного, несовершенного Божества, сложилась в голове Бердяева под влиянием немецких мистических учений и понадобилась ему для того, чтобы тесно сблизить человека и Бога в характере их бытии и в их судьбах. Таким образом, при всех христианских интуициях и идеях философа, при его постоянной критике гуманизма и практическом участии в православно-церковной жизни, Бердяев, на уровне своей метафизики, отнюдь не является христианским мыслителем. В конечном счете, он ставит здесь человеческое выше Божественного и подчиняет последнее логике существования первого. «Классики русской философии ясно увидели значение европейской философской традиции как традиции христианской по своей сути, по своей основной творческой линии; и что еще важнее, они четко выделили ту идею, которую теперь предстояло философски освоить преемственно к этой традиции: идею личности. Освоить, не отбрасывая представлений о человеческом духе, о субстанции, об индивидуальном характере бытия действительно духовного и субстанциального, о рациональном методе философского обоснования (а не простого декларирования!) — но творчески применяя все эти реальные достижения и открытия. Именно к решению такой задачи они считали призванной русскую философию».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская философия — феномен мировой философской мысли. Ее феноменальность заключается в том, что русская философия развивалась исключительно автономно, самостоятельно, независимо от европейской и мировой философии, не находилась под влиянием многочисленных философских направлений Запада — эмпиризма, рационализма, идеализма и др. В то же время русскую философию отличают глубина, всесторонность, достаточно специфический круг исследуемых проблем, порой непонятных для Запада.

При характеристике особенностей русской философии крайне необходимо учитывать культурно-исторический фон, на котором она формировалась. В России в ходе ее истории произошло как бы переплетение двух различных типов культур и соответственно типов философствования: рационалистического, западноевропейского и восточного, византийского с его интуитивным мироощущением и живым созерцанием, включенного в русское самосознание через православие. Такое сочетание двух различных типов мышления проходит через всю историю русской философии.

Что касается формы философствования, то ее специфика удачно определена А. Ф. Лосевым, который показал, что русской философии в отличие от западноевропейской чуждо стремление к абстрактной, чисто рациональной систематике идей. В значительной своей части она «представляет собой чисто внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего».

В плане содержательной части в русской философии представлены наряду с основными направлениями философского мышления: онтология, гносеология, этика, эстетика, философия истории и т. д. и другие темы, в частности, тема России, постижения смысла ее существования в истории, тема человека, его судьбы и смысла жизни.

Еще одна национальная особенность русской философии связана с ее космизмом. Космическая ориентация русской философии прослеживается со средних веков, но только к середине XIX века формируются три направления: естественнонаучное, религиозное и художественное. Космизм русской философии связан с ее антропологизмом, с идеей восстановления естественной связи человека и природы, утраченной веками их противостояния. Русский космизм противопоставил индивидуализму антропоцентризма предшествующей философии новое понимание человека и природы как единого целого, требующего восстановления.

Самобытная русская философия в своих новаторских исканиях теснейшим образом была связана с религиозным миросозерцанием, за которым стояли века духовного опыта России. И не просто религиозным, а именно православным миросозерцанием.

В своей работе «Трагедия русской философии» Н. П. Ильин затрагивает множество философских вопросов, поднимаемых забытыми в наше время мыслителями.

Именно в этом видится ценность монографии.

Н.П.Ильин видит трагедию русской философии, на мой взгляд, в разработке таких тем, которые в скором будущем (октябрь 1917г)

станут не только неактуальными, но и политически вредными.

«…из всего сказанного… необходимо сделать существенный для дальнейшего исследования вывод: нельзя приступать к истории русской философии без основательного размышления над принципами понимания этой истории; нельзя полагаться на ту искусственную схему, которая была создана или вообще без ясных принципов, как бы „экспромтом“, или на принципах, для философии посторонних, далеких от ее настоящей сути».

Ильин Н. П. Трагедия русской философии СПб /Дрофа/ 2001

Алексеев М.Ю., Крылов К. А. Особенности национального поведения. М. /Арт-Бизнес-Центр/2001; 284с.

Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М. /Политиздат/ 1991

Сборник История русской культуры XVIII-ХХ вв М./Искусство/ 2002. Т.3

См. Алексеев М. Ю., Крылов К. А. Особенности национального поведения. М. /Арт-Бизнес-Центр/2001. С.195−196

Предисловие к книге Ильина Н. П. Трагедия русской философии СПб /Дрофа/ 2001

В данной главе использованы материалы сборника «История русской культуры XVIII-ХХ вв» М./Искусство/ 2002. Т.3

Об этом пишет и Н. П. Ильин. См. указ. произведение Глава 2. Доминанта русской национальной философии: принцип самосознания

Ильин Н. П. См. указ. Произведение. Глава 3. «Работники одиннадцатого часа. «Классики русской философии и европейская философская традиция

Ильин Н. П. См. указ. Произведение. Глава 3. «Работники одиннадцатого часа. «Классики русской философии и европейская философская традиция

Ильин Н. П. Указ. Соч.

Введение

.

Ильин Н. П. Указ. Соч. Глава 5. Крест познания. О русском типе христианской философии

Ильин Н. П. Указ. Соч. Глава 3. «Работники одиннадцатого часа» .Классики русской философии и европейская философская традиция

Ильин Н. П. Указ. Соч. Глава 3. «Работники одиннадцатого часа» .Классики русской философии и европейская философская традиция

Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М. /Политиздат/ 1991С.39

Ильин Н. П. Указ. Соч. Глава 3. «Работники одиннадцатого часа» .Классики русской философии и европейская философская традиция