Ранняя японская классика оставила нам образ принца Блистательного Гэндзи (Хикару Гэндзи), окруженного множеством женщин, каждая из которых была обладательницей какой-то одной неповторимой и чарующей черты. Мы не встречаем в хэйанской повествовательной литературе образов Тристана и Изольды, Данте и Беатриче. Она не знала культа прекрасной дамы, но знала культ прекрасных любовных мгновений. Эпоха Хэйан оставила потомству таинственную заповедь поклонения печальным «чарам вещей» (моно-но аварэ), в которой сгустились в некую плотность из древности идущая магия и порожденные временем гедонизм и эстетизм.
Мотив покорности судьбе и утонченность душевной скорби, страдания характерны для женской любви в средние века и в Японии, и в Китае: «Мне нравится, если дом, где женщина живет в одиночестве, имеет ветхий, заброшенный вид. Пусть обвалится ограда. Пусть водяные травы заглушат пруд, сад зарастет полынью… Сколько в этом печали и сколько красоты! Мне претит дом, где одинокая женщина с видом опытной хозяйки хлопочет о том, чтобы все починить и поправить, где ограда крепка и ворота на запоре!» — пишет Сэй Сенангон, японская придворная дама Х-Х1 века, автор «Гэндзи». Комплекс хэйанских идеалов стал неразрушимым фундаментом национальной культуры. В хэйанской литературе определился и вполне прочно, на века, женский идеал и место японской женщины в ее союзе с мужчиной.
В хэйанской литературе нет культа материнства. Женщина здесь чаще всего становится объектом мужского сладострастия, объектом созерцания в ней всего особенно женского, но как женственного без материнства. В эпоху Хэйан сложились и передались в последующие времена правила любовных отношений, своеобразный язык любви в жестах и словах, закрепленный в этикетный канон.
Японская средневековая женщина признает свою подчиненную природу как мировой порядок и считает своим долгом — и по инстинкту и по воспитанию — следовать этому природному порядку (он выражен в древней китайской мудрости в виде гармонически-подвижного сцепления двоицы инь-ян).
Образы любви рождены в классической литературе не любовным культом женщины (так было в Западной Европе), но эротизмом — этой константой японского мировосприятия. Эрос как влекущее начало вещей и влекомость к нему известны японцам с мифологических времен. Уже в эпоху Хэйан (IX — XI века) чувственное сублимируется в культуре в особый эстетизм, подчиняется закону (нравы) и форме (этикет). Любовь мужчины и женщины становится основной темой литературы эпохи Хэйан, проповедовавшей культ любви, ее самоценность. Аристократическая среда, создавшая хэйанскую литературу, называла культ любви словом «ирогономи» (букв.: «любовь к любви»), что означало культ чувственных наслаждений и постоянное их искание как стиль жизни.
Японская средневековая женщина признает свою подчиненную природу как мировой порядок и считает своим долгом — и по инстинкту и по воспитанию — следовать этому природному порядку (он выражен в древней китайской мудрости в виде гармонически-подвижного сцепления двоицы инь-ян).
В Китае долгое время сверх притягательной для мужчин считалась ножка в виде «лепестка золотого лотоса». По одной из легенд, императору Тайзонгу из династии Танг приснился сон, в котором прекрасная девушка танцевала на цветке лотоса и так грациозно изгибала ножку, что та походила на полумесяц. Пробудившись ото сна, правитель приказал согнуть свои ступни пополам и крепко перевязать лентами. Это привело к тому, что на протяжении более 1000 лет, вплоть до 40-х годов прошлого века девочкам с 2 до 11 лет ступни туго бинтовали по специальной методике. Девушки не могли ходить без посторонней помощи, а пальцы навсегда теряли чувствительность из-за неправильного поступления крови, но это было модно! От идеальности ступней зависело удачное замужество, а, следовательно, и будущее девочки! Идеальная длина ножки в Древнем Китае не должна была превышать 10 см. Возможно, этим можно объяснить внимание художником к форме ноги, их длине. Женщина на фресках или полотнах в большинстве случаев предстает в полный рост.
Несмотря на разницу менталитетов, уровня жизни, обе крупнейшие восточные культуры (китайская и японская) во многом перекликаются. Роль женщины в общественной жизни на протяжении столетий сведена у них к минимуму. Женщина — нечто эфемерное. Хранительница очага, безропотная жена, придаток мужа, пользующийся у него безусловным уважением. В образе женщины воспета не ее роль (к примеру, матери!), а ее функции по ублажению и созданию комфортных условий для супруга.
Заключение
Много раз говорилось о том, что образ Великой Матери в традиционных патриархальных обществах является лишь декоративным элементом, скрывающим власть мужчин. В культе Великой Богини выразилось архаическое представление о том, что воспроизведение, рождение вообще есть творчество только женщины. Поэтому дополняющая роль Богини-Матери не была столь уж далека от тяжелой жизни того времени. Пропаганда посредством архитектуры, скульптуры, живописи, плаката убеждала, что женщина — работник также имела место быть.
Именно эти три образа: Мать, Богиня (или Идеал) и Работник (нечто усредненное, бесполое) доминируют в различных культурах на протяжении столетий. Они находят отклик во всем — во всех сферах жизни. Но если в отношении первых двух можно долго спорить о первоисточнике — образ спровоцировал соответствующее поведение прекрасной половины человечества или наоборот, то в отношении третьего образа «работник» сомнений нет. Он искусственен, поскольку противоречит природе.
Перехода из советской эпохи в нынешнее неопределенное время сопровождался «выращиванием пола», прорастанием значимости самой структуры пола и новых гендерных понятий в нашем обществе. Причем черты той эпохи неожиданным образом проявляются и сейчас.
Продвижение во времени от 50-х к 90-м годам в русском обществе сопровождается изменением визуального (и смыслового) женского образа — из мощной древности происходит восхождение, а может быть, и нисхождение — к новому. Эта вытеснила устойчивый и безвременный (бессменный) образ женщины средних лет. Происходило обретение пола, из древности он быстро вышел в класс с развитой гендерной структурой общества.
Образ женщины всегда играл свою еще не совсем осознанную роль, он был одной из частей этого сталинского стиля и, несомненно, имел особый магический вес. Женские силуэты с мужскими прямоугольными плечами пиджаков (по моде того времени) на фоне вечерних окон, за которыми виделись вдалеке высотные здания… Или четко прорисованные женские формы. Отметим и другой любопытный факт — образ женщины старел. Если в Эпоху Возрождения мы видим молоденьких мадонн, прекрасных нимф, то на плакатах советской эпохи уже мудрые женщины «за…».
XXI век только начался. Говорить о тенденциях сложно. Ясно одно — нет боле четкого образа, стремление к которому бы отличало эпоху. Есть параметры, пропагандируемые масс-медиа, некий усредненный идеал, к которому стремиться женщина. Опять прослеживается уход от «детальности образа» в сторону его обобщенности — «90Х60Х90 и правильные черты лица». Впрочем, такое сильное средство воздействия, как реклама, открывает новую страницу, возводя на престол индивидуальность. Очень много «ликов», причем лица нестандартные, «цепляющие» какой-то деталью.
Чаще всего, это — глаза. Возможно, такой акцент был выбран потому, что глаза на данный момент единственная часть женского тела, которую нельзя изменить кардинально. Все остальное достигает «идеала» при помощи пластической хирургии. Цвет и разрез глаз также можно изменить, но эти изменения будут незначительными. Все остальное — искусственно. Женский образ будущего — искусственен, а, следовательно, мертв и статичен. На образ влияет и повсеместное увлечение омоложением.
Однако возвращения к Эпохе Возрождения с откровенно юными силуэтами и лицами не произойдет.
Женщины, следуя представлениям Густава Климта о трех возрастах, просто делают все возможное, чтобы остаться в среднем возрасте. Рамки «бальзаковского возраста» в ближайшее время будут существенно расширены. Образ добившегося успеха и при этом хорошо выглядящей женщины не нашел пока точного отражения в искусстве, лишь в рекламе.
Густав Климт, «Три возраста женщины». 1905 г
Самая развитая, самая дифференцированная женская культура должна будет иметь все же много общего с мужской культурой. Это грозит нивелированием, сокращением духовного различия между мужчинами и женщинами и, следовательно, понижением глубочайших и необходимейших прелестей жизни. Избежать эту опасность можно будет только чрезвычайным повышением чуткости к малейшим различиям. Идеал женщины основывался до сих пор всегда на наибольшей и наигрубейшей разнице, на непосредственно сексуальной разнице, что делало его предметом эротики. Но женский элемент в объективной культуре не будет так абсолютно и чувственно-грубо отклоняться от мужского. Теперь же это «отклонение» будет лишь улавливаться. В заключение приведу слова проф. Зиммеля: «Существующая культура отнюдь не нейтральна, но, за исключением домашнего хозяйства, всецело выкроена по мужской мерке и потому должна дать достаточный простор для другой культуры, выражающей собой особенности женской натуры. Создание такого рода нового нюанса, даже новой части света в культуре явилось бы Настоящим приобретением, которое может дать объективной культуре современное женское движение» .
Алпатов В. М. История и культура Японии. М. 2001
Альчук А. Женщина и визуальные знаки, — М., 2000.
Блонин В. А. Любовные связи и их литературное преломление во Франции XII века // Человек в кругу семьи: Очерки по истории частной жизни в Европе до начала Нового времени. М., 1996.
Васильев Л. С. «История религий Востока» — М., «Наука», 2002.
Веселовский А. Женщины и старинные теории любви. М., 1990.
Главева Д. Г. Традиционная японская культура специфика мировосприятия. М. 2003
Горегляд В. Н. Японская литература 8−16 вв. С-П 2001
Горегляд В. Н. Японские средневековые дневники. — С-П 1999
Григорьева Т. П. Буддизм в Японии М. Наука 1997
Грошев И. В. Полоролевые стереотипы в рекламе.// Психологический журнал.
М, 1998.
Дневники придворных дам древней Японии. Мн. 2002
Долина Собрание старых и новых песен Японии М. Конитвакасю М. Радуга 1995
Дюби Ж. Куртуазная любовь и перемены в положении женщин во Франции XII в. // Одиссей. Человек в истории. Личность и общество. 1990. М., 1990.
Ермакова Е. М. Мищеряков А. Н. Синто-путь японских Богов Жукова И. Таинство японской поэзии танка М. Восточная литература РАН. 2001
Завьялова О. И. «Токио и токийцы: будни, выходные, праздники"(М., Наука», 1990).
Заков В. В. Полоролевые различия и понимания неправды, лжи и обмана.//Психология личности.
М., 1997.
Капеллан А. О любви // Жизнеописания трубадуров. М., 1993.
Лафлер У. Карма слов М. 2000
Мещеряков А. Н. Грачев М. История древней Японии Мещеряков А. Н. Книга японских символов. М. 2003
Мищеряков А. Н. Герои, Творцы и хранители японской старины М. 1998
Нагата Х. история философской мысли Японии:
пер. с японского Овчинников В. В. «Ветка сакуры» — М., «Советский писатель», 1988.
Прекрасная Дама: Из средневековой лирики. М., 1984.
Пол Гендер Культура № 2./Под редакцией Элизабет Шоре и Каролин Хайдер.
М., 2000.
Пол Гендер Культура./Под редакцией Элизабет Шоре и Каролин Хайдер.
М., 1999.
Пол. Гендер Культура Алпатов В. М.
Советский энцикловедический словарь/Под редакций А. П. Прохорова. — М, 1985.
Социология. Учебное пособие для студентов вузов./ Сост. А. С Кислицин.
М., 2001.
Судзуки Д., Кацуки С. «Дзэн-Буддизм» (Бишкек, 1993).
Христоматия по гендерным исследованиям 2 тома С-П Цветов В. Я. «Пятнадцатый камень сада Рёандзи» (М., «Политиздат», 1986).
Цветы четырех времен года. Сборник японской лирики. М. 2001
Фридман Р.А. «Кодекс» и «законы» куртуазного служения Даме в любовной лирике трубадуров // Уч. зап. Рязанского гос. пед. ин-та. Т. 34. Вып. 2. М., 1966.
Шишмарев В.Ф. К истории любовных теорий романского Средневековья // Шишмарев В. Ф. Избранные статьи. Французская литература. М. — Л., 1965.
Япония: язык и общество М. Муравей 2003
De mulieribus illustribus. Судьбы и образы женщин средневековья М., Алетейя 2001
Клирикова О. Н. Женская культура//Айвазова С. Г. Русские женщины в лабиринте равноправия (Очерки политической теории и истории) М., РИК Русанова, 1998 С. 297−307
Васильев Л. С. «История религий Востока» — М., «Наука», 2002. С. 45
Григорьева Т. П. Буддизм в Японии М. Наука 1997. С. 38
Тюгашев Е.А., Попкова Т. В. Семьеведение: Учебное пособие. — Новосибирск: Сиб
УПК, 2003
Жукова И. Таинство японской поэзии танка М. Восточная литература РАН. 2001 С. 54
Георг Зиммель. Избранное. Том первый. Философия культуры. Издательство: Юристъ; Серия: Лики культуры; Авторский сборник. 1996 г.
