Протестанская этика и дух капитализма

Число и разнообразие малых групп несравнимо больше, нежели в предыдущий период. Потребностям общественного развития малые группы соответствуют гораздо больше, так как они способны гибко и органично занимать свое положение в общественной системе разделения труда. В итоге происходит дальнейшая фрагментация групп, их обособление, что окончательно уничтожает социальные пережитки родового строя. Коренные сдвиги, влияющие на долю отчужденных социальных отношений, идут и в духовной сфере. Возрождение и Просвещение подвели эволюцию научной мысли к важнейшему выводу: признание самоценности отдельной человеческой личности. Логика индустриального общества умело воспользовалась этим достижением философии. Индивидуализм стал иконой индустриализма. В сочинениях Б.

Франклина и других морально-нравственных системах расцвета протестантской этики четко прописана позиция эгоистической личности, заботящейся, прежде всего, о своем благополучии, рассматривая окружающих как способ достижения собственной выгоды. Такая индивидуалистическая ориентация поведение не могла не возникнуть в условиях, когда индивид становится самостоятельным хозяйствующим субъектом, а одной из основных тенденций группового развития выступает дробление больших групп на малые. Все эти перечисленные факторы и характеристики индустриального общества создают оптимальную среду для развития отчуждения. Обособление человека от других членов общества, товарность отношений провоцируют протекание межиндивидуального взаимодействия по принципу выгодности, что является атрибутивной свойством отчужденности. Усложнение же производства и возрастание роли государства усиливают социальный диктат над отдельной личностью. Отчуждение имеет в данный период все положительные факторы, которые могут способствовать его развитию.

Если в традиционную эру отчуждение еще было редким явлением в общей картине социального мира, то расцветом индустриализма оно уже есть непременный компонент человеческого общежития. Экспоненциальное развитие производства позволило начать наступление по всему фронту проблем, стоявших перед человечеством на протяжении всей его истории: выживания, голода, комфорта и т. д. Представлялось, что для их окончательного решения требуется только время, а сам метод уже найден. Разница между уровнем жизни традиционного и индустриального обществ разительная. Производство — это идол индустриального общества. Поэтому Маркс в основу своего анализа отчуждения и поместил понятие отчуждения труда. На тот период исторического времени оно, действительно, имело решающее значение в общем контексте социального взаимодействия, пока сохраняя его и сейчас. Индустриальное общество постепенно заканчивает свое существование, уступая место новой общественной формации — постиндустриальному обществу.

Некоторые исследователисчитают, что грядущая эпоха за счет еще большего развития производительных сил окончательно освободит творческие силы человека, позволит ему наконец-то быть самим собой. Классическое отчуждение индустриализма уже не проявляет себя так явно, многие противоречия, которые оно порождало, в частности, острая борьба рабочего и капиталиста, отходят в прошлое. Казалось бы, отчуждение теряет свою силу, и у человечества есть реальный шанс жить в неотчужденном обществе. Отчуждение периода перехода к постиндустриальному обществу имеет в своем арсенале одну характерную черту, которая делает его еще опаснее. Эта характерная черта — мимикрия. Отчуждение сегодняшнего дня умело маскируется под проявления человеческой духовности и общественной солидарности, но при этом продолжает играть на противоречии между уровнями личности человека. По мнению автора, важнейшей чертой современного общества является т.н. максимализация производства.

Развитие производственных мощностей и технологии достигло такого уровня, что позволяет произвести практически любое заданное количество продуктов, обеспечить каждого человека на планете. Ведь, по сути, проблема отсталых стран заключается не в производстве, а в структуре распределения продуктов. Одним из показателей такого уровня развития производительных сил выступает тот факт, что у современного общества нет проблемы в изготовлении предметов базовой необходимости (еды, жилья, элементарного комфорта и т. д.), а огромный сектор экономики сосредоточен на производстве предметов обихода, роскоши, элитного комфорта. Современное общество становится насквозь товарным. Массовое потребление, потребление как стиль жизни ведут к тому, что любой объект расценивается с позиции его потребительских качеств, а, следовательно, товарных. Общество, где все продается и покупается, просто не может не провоцировать такой атрибутивный признак отчуждения, как выгодность отношения индивида с окружающей средой. Все эти черты создают крайне динамичное культурное пространство, которое подвержено постоянным изменения и трансформациям.

Сегодня четких ориентиров для таких изменений нет, что позволяет говорить об определенном кризисе культуры. Деньги увеличивают значение дальних социальных связей в ущерб ближним. Современный человек чаще расположен устанавливать контакты с максимально удаленными субъектами, ограждая себя от риска чрезмерной близости и оставляя за собой возможность прервать отношения в любой момент. Именно в сфере дальних отношений и расцветает денежная рациональность: не связанный устойчивыми моральными и психологическими обязательствами и эмоциями человек свободен приобретать, преумножать, сберегать деньги. Отчуждая большинство личностных социальных связей, деньги актуализируют доверие — основу отношения человека с ними как абстрактной экспертной системой. Это доверие не к субъектам конкретных отношений или к определенной денежной единице, а к деньгам вообще, которые повсеместно и безусловно признаются в качестве универсального эквивалента, средства реализации любых целей, достижения любых желаний. Но «доверие к деньгам» принципиально отличается от доверия и веры в традиционном понимании, поскольку подразумевает сознание постоянного риска, связанного с колебанием курсов валют, обвалом биржевых котировок, крушением банков, махинациями нечистоплотных дельцов и т. д. Постоянная настороженность, внимание к изменениям финансовой ситуации и готовность немедленно реагировать на них — характерная черта современного человека, независимо от профессии и материального положения. Другая его особенность, обусловленная деньгами как универсальной формой связи, — его собственные универсальность и сложность. Имеется в виду не богатство духовной жизни личности, ее творческого потенциала и т. п., а необходимость и возможность ориентироваться на разнообразные цели и исполнять различные, не связанные между собой роли. На место целостного, интегрированного человека традиционной общности (лишь в качестве ее члена он становился работником, собственником, хозяином, вступал в дружеские, семейные, властные и проч. отношения, производство для него неотделимо от потребления, труд — от досуга, частная жизнь — от общественной) приходит частичный индивид: никакому делу и никакой цели он не отдает себя целиком, попеременно выступая то в роли работника, то собственника, то супруга и родителя, то избирателя и т. д.

Наконец, универсализация денег и превращение их в особую форму социальной связи делают рациональность базовой характеристикой современной культуры. М. Вебер показал, что в западной культуре рационализация принимает сквозной и формальный характер. Она подчиняет все сферы жизни общества и отдельного человека единой логике, наиболее адекватным выражением которой и служат деньги, не обладающие собственной качественной определенностью.

Лишь с их помощью можно привести к общему знаменателю и сопоставить друг с другом вещи, иначе несопоставимые и несводимые друг к другу — профессиональное мастерство, успех в бизнесе, религиозное спасение и т. д. На все сферы жизнедеятельности человека благодаря тотальной рационализации распространяется методичность — привычка планировать и разбивать на логические этапы любое действие, отделять в нем субъективные эмоции, страсти, привязанности от объективных условий и последствий. Другим проявлением рациональности является точность в оценке выгоды всего и вся — от делового предприятия до брака. Пока денежные отношения не приобрели универсального характера, а были растворены в неотчужденных межличностных связях, даже в предпринимательстве и торговле царила приблизительность, а объективные и субъективные аспекты деятельности неразрывно переплетались. Рациональность, методичность, точность становятся важнейшими добродетелями современного человека; хороший, честный, надежный человек — это «человек, достойный кредита». Господство сквозной рациональности формального характера, однако, имеет оборотной стороной ценностную иррациональность: то, что выгодно, не всегда соответствует представлениям о добре, благородстве, чести, даже часто противоречит им. Наконец, Вебер отмечает значение такого феномена как секуляризация. Во времена Вебера, тем более в контексте его работы о капитализме и протестантской этике, секуляризация рассматривалась второстепенно, но на современном этапе провидение Вебера представляется весьма глубоким.

Секуляризация сегодня стала ключевым слово в анализе социального значения религии. По сути, она описывает процесс снижения значимости религиозного мировоззрения, а в идеале и полный отказ от него. В настоящее время секуляризация стала настолько обыденным явлением для анализа религиозности, что часто воспринимается как очевидный факт. Однако стоит помнить о том, что секуляризация имеет вполне определенные исторические рамки возникновения и сегодня в новых условиях современности она может исчерпать свой положительный потенциал, и уже не играть ту роль, которая она выполняла на протяжении последних двухсот лет. Религия была важнейшей сферой общественной жизни, более того, во многом определяла ее на протяжении многих тысячелетий. На определенном этапе религиозные нормы вступили в противоречие с динамикой общественной жизни, так как отстаивали традиционные ценности, при этом не позволяя пояснить новые знания, которые не укладывались в рамки религиозной догматики. Все это привело к тому, что религия стала своего рода тормозом социального прогресса, что привело к возникновению стремления ограничить ее влияние на социальную жизнь. Результатом такого стремления и стало развития процесса секуляризация. Для этапа модерна, который и породил секуляризацию, она была вполне передовой концепцией, которая позволяла обеспечить развития социальных отношений и общественный прогресс в целом.

Однако сегодня уже четко ясны некоторые противоречия процесса секуляризации. Очевидно, что секуляризация так и не достигал своей конечной цели, а именно, устранение религиозного мировоззрения из всех сфер общественной жизни. Значение религии для общества остается также велико, как и раньше. Да, сегодня религия уже не имеет того всеобъемлющего значения, которое она имела для людей предыдущих эпох, но ее влияние на все сфер жизни человека и социального целого нельзя переоценить. При этом поменялись условия, в рамках которых начинался сам процесс секуляризации. Если для общества двести лет назад задачи секуляризации были понятны и актуальны, то сегодня все больше растут сомнения в адекватности идеологии той эпох, квинтэссенцией которой является либеральная демократия, для норм современного общества.

Что-то из этого уже стало повседневной реальностью, и следует задуматься над новыми задачами, что-то, к примеру, всеобщее равенство, так и осталось недостижимой целью и скорее пожеланием, чем всеобщим фактом. В первую очередь он подчеркивает тот факт, что секуляризация сегодня далека от завершения, при этом говорит, что, по сути, современное обществе нельзя считать секуляризованным, так как религия сохраняет свое огромное значение. Все, что принято считать секуляризацией, на самом деле является лишь воплощением развития плюрализма в отношении общественной жизни. Если ранее какая-либо религия в рамках тех или иных социально-исторических и территориальных условий признавалась единственно верной, то сегодня существует признаваемое всеми положение, что все религии равны и их может быть много. Однако понятно, что плюрализм религиозного сознания совершенно не означает секуляризацию общественного. Главной тенденцией современности стоит, безусловно, считать так называемый религиозный ренессанс, который определяется тем, что религия начинает возвращать себе утерянные позиции в социальной сфере. Особенно это касается некоторых течений в рамках протестантского христианства и ислама.

Оба этих направления уверенно развиваются на протяжении всего прошлого века и в настоящее время. В отношении же ислама можно прямо говорит не о его новом распространении, а о реставрации в тех же странах, где он и был традиционно силен. Иными словами, мы можем четко говорить о процессе совершенно обратном секуляризации, и этот процесс только становится интенсивнее.

Список литературы

Вебер М. Социология религии (Типы религиозных сообществ) / Избранное. Образ общества. — М., 1994

Конфуций. Луньюй: М.: Эксмо, 2007. — 434 с. Новейший философский словарь: 3-е изд., исправл. — Мн.: Книжный Дом. 2003. ;

1280 с. Фома Аквинский. О сущности и сущем. М., 1998. — 365 с.