Современная постановка проблем бытия, материи, сознания, истины

М. В. Лебедев склонен полагать, что чем больше связаны или согласованы между собой наши идеи, тем в большей степени они истинны. Однако, по мнению Д. Дэвидсона, согласие воззрений не гарантирует их истинности. Мы только предполагаем, что большая часть того, в чем мы достигли согласия друг с другом, истинна. Но мы не можем быть абсолютно уверены, что знаем, в чем заключена истина. Для того чтобы придать смысл интерпретациям, ученый должен обеспечить максимум согласия, и в этом случае то, относительно чего все согласны, будет, по предположению, истинным.

С. А. Лебедев отмечает, что именно картина мира выступает в качестве истинного типа видения наукой ее эмпирических и теоретических объектов, гармонизируя их между собой. Дело в том, что эмпирическое и теоретическое знания никак не влияют друг на друга. Проблема истинности теории не может быть решена сопоставлением эмпирического и теоретического знаний. С. А. Лебедев приходит к выводу, что существует метатеоретический уровень научного знания, который состоит из общенаучного знания и философского обоснования науки. Этот уровень существует в виде картин мира.

Переход от классической науки к неклассической связан со сменой философских установок ученых на проблему истинности и объективности знания. Например, в модели истинностного релятивизма Джека Мейланда существуют понятия абсолютной и относительной истины. Абсолютная истина представляется понятием двухместного отношения между языковыми выражениями и фактами. Относительная истина представлена трехместными отношениями между суждениями, миром и 3-им миром (человеком или ситуацией).

Н. Гудмен метафорически определяет истину не как серьёзного и важного хозяина, а как подлинного и исполнительного слугу. Ученый анализирует результаты наблюдений лишь для того, чтобы сделать обобщения. Он ищет и формирует систему, а потом на ее основе формирует истину. Истина вообще уступает по важности таким свойствам, как компактность, убедительность, информативность, полнота и организующая сила системы в целом. Знание не может быть вопросом определения того, что является истинным. Современный конструктивизм вообще стремится преодолеть стремление классической теории познания выяснить, что есть истинное, что ложное, и высвобождает субъекта познания от ориентации на истинность знания, на соответствие знания чему-то.

По мнению М. Н. Эпштейна, мысль относится к слову как потенциальное к актуальному. Слово интегрировано в мысль, растворяется в ней, начинает источать новые и новые смыслы. Здесь большое значение приобретает «вероятностная модель языка» В.

В. Налимова, который сопоставляет дискретность языка с непрерывностью мышления. Непрерывные потоки мышления изменяют значения слов, придают им вероятностный характер. Мысль актуализируется в языке, язык актуализируется в речи, речь в действиях, действия — в вещах. Но каждая последующая актуализация обнаруживает недостаток. По мнению В. В. Налимова, мы познаем мир, узнавая образ, к которому затем подыскиваем соответствующее ему слово.

В языке с каждым знаком связано множество смысловых значений. Можно говорить об априорной функции распределения смысловых значений знака. Об этом говорил и Л. Витгенштейн, а именно о том, что смысл слова задается, в том числе, и априорным знанием. Эта априорная вероятность создает вход в систему восприятия читаемого текста. Мы не можем даже неявно уловить смысл слова, если с ним не связана определенная априорная функция распределения. Априорная функция распределения смысла слова — это как бы подготовка к эксперименту, осуществляемому в речевом поведении путем построения фразы.

Возвращаясь к теориям истины, Р. Карнап строит свою систему на семантическом определении вероятности как степени подтвержденности одного высказывания другим. Р. Карнап предлагает вводить определения терминов теоретического языка, он называет их «правилами соответствия». Но так как определения являются условными соглашениями о значении терминов, к ним нельзя применять характеристику истинности.

Истина — утверждают ученые — это истина, которая имеет место во всех возможных мирах. Р. Карнап не считает возможным говорить о замене понятия истинности закона его вероятностью. С целью определения общих особенностей мира необходимо изучать то, что делает предложения языкаистинными.

Д. Дэвидсон предполагает, что если условия истинности предложений поместить в контекст универсальной теории, то получившаяся лингвистическая структура будет отображать общие аспекты реальности. Теория должна показать, каким образом каждое из бесконечного множества предложений можно рассматривать как построенное из конечного числа слов. Опираясь на структуру предложений, нужно задать условия истинности каждого предложения.

Кроме теорий, обнаруживающих связь реальности и языка, известны и прагматические теории истины, где критерием истинности выступает практика. Истина складывается через консенсус как некое убеждение, достигнутое в результате долгого процесса исследования. В XX веке истину стали анализировать как относящуюся к самому бытию, а не являющуюся атрибутом высказывания. Тем не менее, вопрос, как истина становится доступной человеку, остается открытым. Теории действия привнесли свой вклад в выяснение возможности истинного познания. Согласно этим теориям, в процессе деятельности люди соприкасаются с истинным бытием внешних вещей, то есть истиной как таковой.

Все теории действия признают, что для постижения истины недостаточно только обращение к миру или только к языку. Только в контексте деятельности мир и язык могут выступать основанием для постановки вопроса об истинности и условием ее познания. При этом еще остается неразрешенным вопрос о роли человека при постижении истины. Человек в данном случае проявляет определенную двойственность: в практической деятельности он непосредственно имеет дело с истиной мира, а в теоретической деятельности это отношение опосредованно языком и может быть реконструировано только в ходе определенных действий. Таким образом, множество теорий, подходов и концепций относительно познания истины и обоснования знания вообще не снимают существующего напряжения, вызванного насущной необходимостью человека в познании истины.

Эта потребность является фундаментальной и определяется не только внутренней логикой научного исследования, но и потребностью Разума бороться с неудовлетворенностью, вызванной незнанием. Различным теориям истины, рассматривающим отношение суждения к действительности, свойственны некоторые ограничения, которые провоцируют критическое отношение к таким способам постижения истины. Поэтому доказательность, убедительность признаются куда более ценными в научной практике. Признание множественности миров усложняет процесс поиска истины. Однако именно через теорию возможных миров ученый строит свою научную деятельность, используя определенные логические процедуры. В целом, с определенными вариациями, путь от незнания к знанию выглядит следующим образом. Абстрагируясь от действительности, ученый формирует идеализированные объекты, затем включает их уже в существующую систему знания и смотрит на их сочетаемость. Затем конструируется новая действительность, которая после переводится на научный язык или интерпретируется в терминах научного языка.

Заключение

Особенностью современной философии является то, что она все дальше отходит от догматизированного и примитивного понимания фундаментальных проблем, она все больше стремится к тому, чтобы исследовать мир комплексно. В ХХ веке философия существенно обогатила собственную методологию, активно заимствуя методы из естественных наук. Особенно наглядно это проявилось в связи с появлением теории относительности и квантовой теории, которые существенно повлияли на понимание материи, а так же на выявление зависимости между субъектом и объектом наблюдения. Развитие психологии и нейрофизиологии оказали существенное влияние философию сознания, связав воедино физический носитель сознания с когнитивными процессами в нем протекающими.

Философия XX века, разрешая такие важные вопросы, как соотношение между знанием и пониманием, знанием и оценкой, знанием и истиной, продвинуло философию вперед не только в традиционной области, но и помогло найти новые исследовательские поля. Современная философия открывает и разрабатывает новые области философствования: философия культуры, философия техники, философия жизни и др.

Список использованной литературы Зандкюлер Х. Й. Репрезентация, или как реальность может быть понята философски // Вестник МГУ. Серия 7. Философия 2002. № 9. С. 81−91.

Ищенко Е. Н. Проблема реальности в философском и гуманитарном дискурсе // Вестник МГУ. Серия 7. Философия. 2005. № 2.

С. 3−20.

Карнап Р. Философские основания физики: введение в философию науки / пер. с англ. и комментарии Г. И. Рузавина. М., 1971. 387 с.

Кудряшев А. Ф. Современная онтология: актуальные проблемы // Вестник Башкирского университета. № 3. 2009. С.1194−1199.

Лебедев М. В. Стабильность языкового значения [Электронный ресурс]. М.: УРСС, 1998. С. 168. URL:

http:// www.philosophy.ru/lebedev/texts/stability.html (дата обращения: 16.

03.2013).

Лебедев С. А. Уровни научного знания // Вопросы философии. 2010. № 1. С. 62−76.

Мамчур Е. А. Релятивизм в трактовке научного знания и критерии рациональности // Философия науки. М., 1999

Вып. 5. Философия науки в поисках новых путей. С. 10−30.

Пржиленский В. И. Идея реальности и эпистемологический конструктивизм // Вопросы философии. 2010. № 11. С. 105−114.

Рассел Б. Мое философское развитие // Проблема истины в современной западной философии науки. М., 1987.

Шаповалов В. Ф. Основная проблема философской онтологии // Философия и будущее цивилизации: тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24−28 мая 2005 г.): в 5 т. Т. 1. М., 2005.

Эпштейн М. Н. Философия возможного. СПб.: Алетейя, 2001. 331 с.

См. Кудряшев А. Ф. Современная онтология: актуальные проблемы // Вестник Башкирского университета. № 3. 2009. С.1196−1197.

Шаповалов В. Ф. Основная проблема философской онтологии // Философия и будущее цивилизации: тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24−28 мая 2005 г.): в 5 т. Т. 1. М., 2005. С. 51.

См. Рассел Б. Мое философское развитие // Проблема истины в современной западной философии науки. М., 1987.

Мамчур Е. А. Релятивизм в трактовке научного знания и критерии рациональности // Философия науки. М., 1999

Вып. 5. Философия науки в поисках новых путей. С. 27.

См. Ищенко Е. Н. Проблема реальности в философском и гуманитарном дискурсе // Вестник МГУ. Серия 7. Философия. 2005.

№ 2. С. 3−20.

Зандкюлер Х. Й. Репрезентация, или как реальность может быть понята философски // Вестник МГУ. Серия 7. Философия 2002. № 9. С.

85.

Там же. С. 81, 88.

Лебедев М. В. Стабильность языкового значения [Электронный ресурс]. М.: УРСС, 1998. С. 168. URL:

http:// www.philosophy.ru/lebedev/texts/stability.html (дата обращения: 16.

03.2013).

См. Лебедев С. А. Уровни научного знания // Вопросы философии. 2010. № 1. С. 62−76.

Лебедев М. В. Стабильность языкового значения [Электронный ресурс]. М.: УРСС, 1998. С. 168. URL:

http:// www.philosophy.ru/lebedev/texts/stability.html (дата обращения: 16.

03.2013).

Пржиленский В. И. Идея реальности и эпистемологический конструктивизм // Вопросы философии. 2010. № 11. С. 108.

Эпштейн М. Н. Философия возможного. СПб., 2001. С.

113.

Карнап Р. Философские основания физики: введение в философию науки / пер. с англ. и комментарии Г. И. Рузавина. М., 1971. С. 32, 48.