Философия культуры А. И. Герцена и К. Н. Леонтьева: Сравнительный анализ

Современные российские исследования в области истории русской философии, включая диссертационную литературу, характеризуются ярко выраженной тенденцией к расширению поля научного анализа, прежде всего, за счет рассмотрения персоналий религиозной философии XIXXX вв. — от славянофилов до Н. А. Бердяева, С. Л. Франка и Б .П.Вышеславцева.

Вместе с тем, побочным следствием естественного стремления к заполнению «белых пятен», к восполнению существовавших в течение длительного времени исследовательских пробелов, объяснявшихся жесткими идеологическими ограничениями советского периода, стало невнимание к мыслителям нерелигиозной ориентации. Это объясняется, в частности, иллюзией «полной изученности» наследия тех мыслителей, которых в советский период относили к «революционным демократам». В их число включали, как известно и выдающегося философа XIX века Александра Ивановича Герцена (1812−1870).

В результате идейное наследие Герцена сегодня стало своего рода «жертвой» психологически вполне объяснимой «аллергии» на строгие идеологические нормативы, восходящие к статье В. И. Ленина 1912 года «Памяти Герцена». Вместо необходимых существенных исправлений тенденциозно-политизированных оценок идей Герцена, сводивших всю его деятельность к подготовке почвы для последующего «торжества революционной социал-демократии» (такова трактовка В.И.Ленина), творчество Герцена оказалось едва ли не забытым, попросту вычеркнутым из программ научных исследований. Во всяком случае, в диссертационной и монографической литературе постсоветского времени оно практически не раскрывается.

Иное дело — интерес к философии Константина Николаевича Леонтьева (1831−1891). В последние годы вышли крупные научные исследования, посвященные наследию этого оригинального консервативного мыслителя. Среди них следует выделить монографии А. А. Королькова «Пророчества Константина Леонтьева» (Спб., 1991), К. М. Долгова «Восхождение на Афон. Жизнь и мировоззрение Константина Леонтьева» (М., 1997), а также антологию «К. Н. Леонтьев: Pro et contra. Личность и творчество Константина Леонтьева в оценке русских мыслителей и исследователей» (Спб., 1995), подготовленную.

A.П.Козыревым и А. А. Корольковым. Леонтьеву посвящены также статьи и главы в монографиях, написанные Л. Р. Авдеевой, К. Г. Исуповым,.

B.И.Косиком, Т. Б. Кремневым и др. Последним из известных автору монографических исследований является книга С. Н. Пушкина «Историософия русского консерватизма XIX века» (Нижний Новгород, 1998), в которой содержится раздел «Особенности историософии русского консерватизма в трудах К.Н.Леонтьева» (С. 169−246). К. Н. Леонтьеву посвящены многочисленные доклады на научных конференциях, его творчеству было уделено немало места на симпозиуме историков русской философии, проведенном в рамках 1 Российского Философского конгресса (Философская мысль в России: Традиции и современность. Под ред. А. Ф. Замалеева, А. А. Королькова. Спб., 1997). Работы в области леонтьеведения регулярно рецензируются на страницах журнала «Вопросы философии» (См. рецензию на кн. А. А. Королькова в № 3 за 1993 г.- рецензию на двухтомник «Константин Леонтьев: Pro et contra» в № 2 за 1998; рецензию на кн. К. М. Долгова в № 6 за 1999 г.).

Таким образом, налицо явная диспропорция в отношении современных российских философов к творчеству А. И. Герцена и К. Н. Леонтьева. Если идеи второго, названного при жизни «одиноким мыслителем» стали сегодня объектом интенсивного изучения, то идеи первого, считавшегося «властителем дум» русской интеллигенции, оказались на периферии. Используя образное выражение С. Н. Булгакова, назвавшего Леонтьева «победителем-побежденным», можно сказать, что в современной научной литературе побежденным оказался Герцен, а победителем — Леонтьев и в его лице консервативная философская традиция.

Не приходится надеяться, что философское наследие Герцена само по себе станет в ближайшее время объектом научного, в том числе диссертационного исследования. Слишком велика, на наш взгляд, «реакция отторжения» революционно-демократических штампов по поводу его философии, распространявшихся в советское время. Сравнение Герцен-Леонтьев поможет, как представляется, «реабилитировать» Герцена именно как философа культуры, ибо в результате такого сравнения вполне закономерно можно прийти к выводу о том, что Герценто, оказывается, «не революционный» и «не демократ».

Констатируя то, что можно назвать «леонтьевским бумом» и одновременно отмечая несправедливое если не полное, то, во всяком случае, «полузабвение» Герцена, следует заметить, что при всех мировоззренческих различиях оба мыслителя могут и должны считаться связанными узами весьма близкого идейного родства.

Оценивая и сравнивая философские идеи Герцена и Леонтьева объективно, нельзя не заметить немало внешних и внутренних сходств в их идейных позициях, особенно по ряду важных теоретических вопросов философии культуры. «Замечательные сходства» взглядов А. И. Герцена и К. Н. Леонтьева констатировал еще В. В. Розанов, духовный восприемник и почитатель творчества русского консерватора. Близко знавший Леонтьева священник И. Фудель прямо указывал на идеи Герцена как на источник леонтьевского «эстетизма», несмотря на кажущееся несходство взглядов «неверующего эстетика» и убежденного «византиста». Весьма интересны и знаменательны философские сравнения Герцена и Леонтьева, вышедшие из-под пера Н. А. Бердяева, П. Б. Струве, Ю. П. Иваска и других мыслителей послеоктябрьского зарубежья.

К сожалению, тема философского сравнения двух первоклассных русских мыслителей, признанная актуальной многократно и как бы даже «лежащая на поверхности», до сих пор никем специально не освещалась. Это можно даже назвать своеобразной загадкой. Между тем крупнейшие знатоки русской философии не только отмечали созвучие, но и указывали на прямое сходство взглядов на культуру Герцена и Леонтьева. С. Л. Франк писал о том, что этих мыслителей «роднят» «соответственные пессимистические размышления о современной культуре», 1 а В. В. Зеньковский подчеркивал, что в своей «эстетической критике современной культуры» К. Н. Леонтьев «углубляет и заостряет то, что сказано о «неистребимой пошлости мещанства» Герценом"2. Философское сравнение А. И. Герцена и К. Н. Леонтьева представляется весьма актуальной теоретической проблемой в контексте общей ситуации, характерной для историографии русской философии. В недавнем советском прошлом господствовало строго разделительное отношение к якобы совершенно непохожим линиям в развитии русской философии — «покровительственное» по отношению к «революционно-демократической» и материалистической и сугубо критическое по отношению к религиозно-идеалистической и консервативной линии. Современному этапу историко-философской науки, напротив,.

1 Франк C.JI. Миросозерцание Константина Леонтьева // Константин Леонтьев: Pro et contra. Кн. 1. С. 237.

2 Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 1. Paris, YMCA-Press, 1989. С. 445. соответствует, как подчеркивает М. А. Маслин, «концепция единства». К сожалению, она еще недостаточно развита в современных исследованиях. Эта концепция позволяет классифицировать направления русской мысли на основе их собственной философской идентичности, в противоположность ориентации на «идеологическую принадлежность, для которой характерна установка не на единство, а на перманентную борьбу"1. М. А. Маслин подчеркивает также, что в реальной, а не в искусственно идеологизированной и политизированной истории русской философии существовали многочисленные примеры связей внутри целого русской мысли, причем связи между, казалось бы, разнородными мыслителями. Таковы, например, параллели: А.И.Герцен-К.Н.Леонтьев, В. Г. Белинский — Ф. Н. Достоевский, Л.Н.Толстой-народники, Н.Ф.Федоров-евразийцы и другие2.

Общеметодологические проблемы сравнительного анализа различных философских идей и течений мировой философии, как известно, исследуются в рамках философской компаративистикиобширного направления современной истории философии, представленного многочисленными трудами в России и за рубежом .

Следует различать общую компаративистику, разрабатывающую,.

1 Маслин М. А. «Три измерения» русской философии // Отечественная философия: русская, российская, всемирная. Нижний Новгород, 1998. С. 12.

2 Там же.

3 Из работ последнего времени см.: Тенденции развития современной зарубежной философии и философской компаративистики в конце XX века // Материалы межвузовской конференции. Спб., 1995; История современной зарубежной философии: компаративистский подход. Отв. Редактор Корнеев М. Я. — Спб., 1995; Проблемы интеграции философских культур в свете компаративистского подхода // Материалы межвузовской научной конференции. Спб., 1996; Диалог в философии: Традиции и современность. — Спб., 1995; Корнеев М. Я. Становление философской компаративистики: история, теория, библиография // Вестник С.-Петербургского университета. Сер. 6. Философия, политология, социология, психология, право. Спб., 1992. Вып. 1- Журавлев О. В., Романова И. К. Современная философская компаративистика // Вестник С.-Петербургского университета. Сер. 6. Философия, прежде всего проблематику межцивилизационного, интеркультурного, кросскультурного уровня и специальную компаративистику, занимающуюся проблемами «внутрикультурного» диалога, т. е. анализом «переклички идей» в пределах одной национальной философской культуры.

Значительный опыт исследований в области общей философской компаративистики накоплен учеными Российского университета Дружбы народов, на базе которого проведен ряд международных научных конференций на тему «Диалог цивилизаций: Восток-Запад"1. В исследованиях ведущих российских специалистов в области философской компаративистики — Н. С. Кирабаева, А. В. Сагадеева, А. В. Семушкина, М. Т. Степанянц, А. Н. Чанышева, В. К. Шохина и др. -рассматриваются проблемы интеграции и взаимодействия философских культур в свете компаративистского подхода, анализируются понятия «диалога» и «толерантности», «понимания» и «интерпретации», выявляется параллелизм и аналогии в развитии различных философских систем и учений.

При этом следует заметить, что в современных исследованиях чаще всего делается акцент на проблематику кросскультурного и интеркультурногого философского диалога. В контексте современной компаративистики эта тематика разрабатывается весьма активно и успешно, но, в то же время, недостаточное развитие получает проблематика «внутрикультурного» философского диалога. Создается парадоксальная ситуация: философская компаративистика через политология, социология, психология, право. Спб., 1992. Вып. 2- Петякшева Н. И. Философская компаративистика. М. Изд. РУДН, 1998.

1 См. Петякшева Н. И. Диалог цивилизаций: Восток-Запад // Вопросы философии, 1993. № 6- Петякшева Н. И. Проблемы диалога цивилизаций // Вопросы философии, 1996. № 1- Петякшева Н. И. Диалог продолжается // Человек, 1997. № 6- «Проблема „Восток и Запад“ в истории философии и единство мирового историко-философского процесса» (Материалы круглого стола) // Философские науки, 1988. № 7. признание равноценности и сравнимости различных национальных философских традиций накапливает новые аргументы в пользу единства мирового историко-философского процесса и, в то же время, на «страноведческом» уровне, при анализе истории русской философии, это единство теряется, поскольку компаративистская методология применяется в очень узких пределах, в основном для выяснения сходных идей, образов, понятий, исследовательских приемов, распространенных среди «близкородственных» мыслителей.

Формальные, а не содержательные параллели, проводимые между русскими мыслителями, приводят порой к ложным оценкам и выводам. Таково, например, укоренившееся в литературе определение идейной позиции К. Н. Леонтьева как «позднеславянофильской"1. На самом же деле, Леонтьев был не прямым последователем, а довольно резким критиком славянофильства и «славизма» вообще.

В современной литературе встречаются ложные сравнения Леонтьева со славянофилами. Так, А. И. Новиков называет славянофилов «предшественниками» русского консерватора2, но нигде даже не упоминает о значительном влиянии на Леонтьева идей Герцена. Более того, воззрения А. И. Герцена излагаются в книге А. И. Новикова уже после того, как автор осветил «консервативную утопию» Леонтьева, что не соответствует ни хронологии, ни логике развития истории русской философии.

Автор диссертации, опираясь на историко-сравнительный метод, используя положения философской компаративистики, учитывая актуальность осмысления единства и национального своеобразия русской философии, открывающегося в известной связи и мировоззренческой.

1 См. статью «Поздние славянофилы» // Философская энциклопедия. Т.4. М., 1967. С. 286.

1 Новиков А. И. История русской философии У-ХХ вв. Спб., 1998. перекличке крупных отечественных мыслителей, в качестве пели своего исследования выдвигает сравнительный анализ философии культуры А. И. Герцена и К. Н. Леонтьева.

Предпосылкой для осуществления такого рода исследования является сам характер философских сочинений Герцена и Леонтьева, ярко публицистический и проникнутый глубоким культурософским смыслом. Без всякой натяжки можно утверждать, что построение собственной философии культуры — одна из главных целей философского творчества как А. И. Герцена, так и К. Н. Леонтьева. Это обнаруживается в таких сочинениях Герцена как «Письма из Франции и Италии», «С того берега», «Письма старому товарищу», в работах, адресованных Мишле, Линтону, Маццини и др. Сходные идеи в области философии культуры высказывал также К. Н. Леонтьев в своих сочинениях: «Византизм и славянство», «Записки отшельника», «Национальная политика как орудие всемирной революции», «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения» и др. Кроме того, автора «Былого и дум» роднит с Леонтьевым тяга к писательскому творчеству. К сожалению, литературный талант Леонтьева, в отличие от герценовского, остался недооцененным. Между тем, Леонтьев является автором ряда романов, самый большой из которых — «Одиссей Полихрониадес (Воспоминания загорского грека)».

Идейная близость может быть обнаружена и в личных судьбах А. И. Герцена и К. Н. Леонтьева. Вся жизнь обоих мыслителей распадается как бы на две части — у Герцена этот рубеж отмечен 1847 годом, а у Леонтьева перелом в биографии и творчестве связан с его обращением в православную веру, состоявшимся в 1871 году. Вся его последующая жизнь, по определению К. М. Долгова, становится как бы «восхождением на Афон», т. е. путем к монашеству. Решение уйти в монастырь было принято им после обращения, но реализовано оно было лишь в самом конце жизни, в Гефсиманском Черниговском скиту Троице-Сергиевой Лавры, где и похоронен Константин Леонтьев — монах Климент. Разумеется, «духовные драмы» Леонтьева и Герцена переживались по-разному и породили разные философии. Здесь отмечается лишь внешняя близость трудных жизненных судеб этих русских мыслителей.

Разумеется также, что в диссертации рассматривается преемственное восприятие идей философии культуры Герцена Леонтьевым, а не наоборот (ибо Герцен как старший современник Леонтьева, не был знаком с сочинениями последнего). Но в эвристическом отношении возможно и, на наш взгляд, продуктивно провести сравнение не только в «ретроспективе» (Леонтьев-Герцен), но и в «перспективе» (Герцен-Леонтьев). Необходимо разъяснить также, что преемственность между идеями двух русских мыслителей трактуется не только как позитивная (в смысле продолжения Леонтьевым идей лондонского изгнанникаособенно в части продолжения антимещанского и антибуржуазного пафоса Герцена Леонтьевым), но и как негативная преемственность, характеризующаяся отсечением Леонтьевым неприемлемых для него практических следствий из философии культуры Герцена. Прежде всего, тех следствий, которые были связаны с обоснованием необходимости для России широких социальных реформ. На это обстоятельство указывал сам К. Н. Леонтьев: «Со стороны же исторической и внешнежизненной эстетики я чувствовал себя несравненно ближе к Герцену, чем к настоящим славянофилам. Разумеется, я говорю не о Герцене «Колокола" — этого Герцена я в начале 60-х годов ненавидел и даже не уважално о том Герцене, который издевался над буржуазностью и прозой новейшей Европы"1.

1 Леонтьев К. Н. Собр.соч. Т. VI. М&bdquo- 1912;1913. С. 336.

Философское сравнение «Герцен-Леонтьев» представляется одновременно интересной и трудной, многоплановой, поисковой темой. Это тем более важно подчеркнуть, потому что в отечественной историко-философской литературе крайне мало исследований в области специальной, страноведческой компаративистики на материале истории русской философии. Едва ли не единственным примером является статья Л. А. Когана, посвященная философскому сравнению В. С. Соловьева и Н.Г.Чернышевского1. Автор статьи отталкивается в своем сравнении от положительного отзыва Соловьева на магистерскую диссертацию Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности». По обстоятельствам своего времени, эта в целом интересная статья ориентировала читателя, однако, не на объективное философское сравнение «Соловьев-Чернышевский», а скорее на комплиментарную оценку материалистической эстетики вообще и эстетики Чернышевского в частности.

Этот пример показывает, что автору в диссертационном исследовании, посвященном компаративистской теме, трудно было ориентироваться на какой-либо методологический образец или аналог, основанный на материале истории русской философии. Подспорьем здесь служит другой опыт. Традиции отечественной общей компаративистики, прежде всего востоковедческой, способствовали выработке общего методологического подхода к теме диссертационного исследования.

В западной литературе по истории русской философии гораздо чаще, чем в отечественной, предпринимаются специальные компаративистские исследования. Наиболее известный примерсовместная монография двух американских авторов — Уильяма Гейвина и.

1 Коган Л. А. B.C. Соловьев и Н. Г. Чернышевский // Вопросы философии, 1973, № 11. С. 107−119.

Томаса Блейкли «Россия и Америка: философское сравнение"1. В западной литературе выдвигаются также параллели между Герценом и Кьеркегором, Чернышевским и Бюхнером, Чернышевским и Дьюи, Герценом и Джемсом и др. Оценивая западную специальную компаративистику на материале истории русской философии, М. А. Маслин считает, что несмотря на то, что она обладает рядом достоинств, эта отрасль гуманитарного знания зачастую заслуживает критики за «ложные исторические параллели» и западоцентристские предрассудки2.

Для того чтобы избежать формальных и бессодержательных параллелей, специальная философская компаративистика не должна строиться, по нашему мнению, на каких-то универсальных формализованных приемах. Нам представляется, что она должна учитывать конкретно-исторические обстоятельства, реальные тенденции развития философского знания, особенности философского мышления конкретных авторов и, конечно, общие черты мышления сравниваемых мыслителей.

Специальные компаративистские исследования, должным образом реализованные, могут способствовать более адекватному пониманию развития национальных философских традиций. Конкретным образом интерпретированное понятие философской традиции представляется ни чем иным как философским сравнением, по меньшей мере, двух мыслителей, развивающих сходные идеи в тех или иных областях философского знания.

Исходя из вышесказанного, в диссертации намечается реализовать.

1 Gavin W., Blakely Т. Russia and America: A Philosophical Comparision. Dordrecht, 1976.

2 Об этом см.: Маслин М. А. Современные буржуазные концепции истории русской философии. М., 1988. С. 137−153.

14 следующие исследовательские задачи. определяемые целью исследования, т. е. сравнительным анализом философии культуры А. И. Герцена и К. Н. Леонтьева:

Раскрыть наиболее существенные черты интерпретации А. И. Герценым и К. Н. Леонтьевым понятий «культура» и «цивилизация" — раскрыть теоретические основания философии культуры указанных мыслителей с учетом их идейной эволюции.

Проанализировать концепции кризиса европейской культуры, представленные в трудах А. И. Герцена 1847−1870 гг., а также в сочинениях К. Н. Леонтьева, написанных в 1871—1891 гг. Рассмотреть социально-культурные проекты Герцена и Леонтьева, соответственно: обращенный в будущее проект русского социализма А. И. Герцена и консервативный проект «византизма» К. Н. Леонтьева.

Автор относит свою работу к жанру специальной страноведческой компаративистики, основанной на материале истории русской философии. Все отмеченные выше главные исследовательские задачи реализуются в последующих трех главах диссертации, построенных на применении метода историко-сравнительного сопоставления философии культуры А. И. Герцена и К. Н. Леонтьева.

Заключение

.

Настоящее диссертационное исследование представляет новую проблемную и предметную область историко-философского знания, названную автором специальной страноведческой философской компаративистикой на материале истории русской философии (в отличие от общей, кроссили интеркультурной). Подводя его итоги, следует, прежде всего, подчеркнуть главный достигнутый результат: в трех главах диссертации впервые проведено систематическое сравнительное исследование философии культуры А. И. Герцена и К. Н. Леонтьева. Автор рассматривает предпринятое философское сравнение идей Герцена и Леонтьева в качестве вклада в указанную отрасль знания, получившую до сих пор крайне слабое развитие.

Методологической основой сравнительного исследования явилась концепция единства русской философии, предполагающая возможность выявления переклички не только «близкородственных», но и существенно различных в мировоззренческом отношении философских идей.

В результате были получены следующие новые научные положения и выводы:

— показано различение Герценом и Леонтьевым понятий «культура» и «цивилизация». Такое разграничение, характерное, в целом, для русской философской мысли, направлено на «оправдание культуры» обоими философами. Как Герцен, так и Леонтьев понимают под цивилизацией, главным образом, новейшую фазу в развитии европейской культуры, выросшую на западной почве и отражающую специфические условия западной истории и быта. Отсюда — отрицание единой цивилизации и признание множественности локальных цивилизаций и культур, среди них и русской культуры;

— критика Герценом западной цивилизации определена в диссертации как «экзистенциальная критика», о чем свидетельствует отрицание русским мыслителем философско-рационалистического фатализма, последовательное отстаивание свободы, а также защита «личностного измерения» культурных форм. Вместе с тем, в диссертации отмечено отличие между герценовской «философией экзистенциального типа» от концептуального экзистенциализма, как особого философского течения;

— обосновано положение об эстетизме как основном принципе философии культуры Леонтьева. Показано, что это эстетизм особого рода, тесно связанный с разработкой так называемой «органической теории», привлекавшей также внимание Герцена. Рассмотрены истоки «русского органицизма», восходящие к натурфилософским построениям 30-х гг. XIX в. Проанализированы: «жесткая» (леонтьевская) и «мягкая» (герценовская) версии органической теории. Раскрыто содержание разработанной Леонтьевым теории «триединого процесса развития» и осуществлено ее сравнение с концепцией культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского. Показано их сходство и различие, а также их влияние на русскую и европейскую философию;

— выяснено, что в основе критики Герценом мещанства как основного, по его мнению, негативного проявления буржуазной культуры лежит принцип эстетического консерватизма, воспринятый впоследствии Леонтьевым. Отмечено пионерское значение критики мещанства Герценом и Леонтьевым, предвосхитившей современную философскую критику массовой культуры;

— раскрыты те аспекты критики Герценом и Леонтьевым буржуазной культуры, которые определяются как «экологические». Показано, что оба русских мыслителя были солидарны в отрицании западного индустриализма как типа культуры и образа жизни, пагубно влияющего на природу и отрицающего естественное состояние человека и мира живого;

— раскрыта несостоятельность идеологических стереотипов советского времени, идущих от Ленина, в оценке так называемого «революционного демократа» Герцена. Показано, в частности, действительное — остро критическое отношение Герцена к демократии как мещанскому институту, впоследствии развитое Леонтьевым;

— критически проанализированы основные проявления неаргументированной и беспочвенной критики идей Герцена со стороны К. Маркса и, особенно, Ф.Энгельса. Показан ее предвзятый характер, замалчивавшийся в течение длительного времени в советской литературе;

— сделан вывод, что идея «русского социализма» Герцена является продолжением и развитием христианского общинного социализма славянофилов, а также представляет собой своеобразный вариант концепции русской национальной культуры;

— подвергнуто существенной коррекции распространенное мнение о крайней политической реакционности «византизма» -консервативного социально-культурного идеала Леонтьева.

Осуществлено сравнение концепции византизма Леонтьева с теориями монархической политики Л. Тихомирова и М.Каткова. Раскрыто на примере этого сравнения отличие культурного национализма Леонтьева от «политического национализма», общепринятого в русской монархической среде. Показана ретроспективность, обращенность в прошлое культурного, по своей сути религиозно-эстетического, идеала Леонтьева.

В заключение заметим, что диссертация создает предпосылки для реализации будущих исследовательских проектов в области специальной (страноведческой) философской компаративистики на материале истории русской философии. Здесь возможны историко-сравнительные исследования не только персоналий, но и понятий, специфических для русской философии, а также ее течений и периодов. Автор убежден, что именно на этом направлении могут быть достигнуты наиболее эвристически ценные научные результаты в области исследования истории русской философии.