Герой русских сказок — «персонаж, или непосредственно пострадавший от действия вредителя в завязке <.>, или согласившийся ликвидировать беду или недостачу другого лица. В ходе действия герой- — это лицо, которое снабжается волшебным средством (волшебным помощником) и пользуется или обслуживается им» [123, 59]1. Сказочный герой закономерно находится в эпицентре повествованияраскрытию перипетий его судьбыподчинены все сюжетообразующие компоненты сказки: «Перед нами обобщенный собирательный образ положительного героя, созданный фантазией и мечтой народа и воплощенный в сходные между собой конкретные образы, вплетённый в> разнообразные фабульные схемы» [120, 63]. Волшебные средства и помощники, оберегая и поддерживая героя, создают ореол избранничества, причастности к таинственным силам природы и судьбы. Традиционный счастливый конец сказки предполагает вознаграждение, воцарение героя, торжество справедливости как реализацию народных представлений об идеальном благополучии: «Мужественный, бесстрашный, верный, красивый герой преодолевает все беды и невзгоды и завоёвывает своё счастье.» [120, 63]. Проблема сказочного героя, по утверждению ведущих исследователей русских сказок (В.П. Аникин, Т. В. Зуева, Е. А. Костюхин, Е. М. Мелетинский, Е. С. Новик, В. Я. Пропп и др.), является одной из центральных в сказковедении: «Изучение проблемы сказочного героя — ключ к пониманию эстетики сказки» [98, 15].
Необходимо отметить, что смысловое наполнение понятий герой, персонаж в фольклористике качественно отличается от интерпретации, принятой в литературоведении. Образ-персонаж литературно-художественного произведения — это «целостный образ человека — в совокупности его.
1 В прямых скобках указаны источники цитаты. Первая цифра — № по списку (см. Библиографию), вторая — страница. Интернет-ресурсы обозначены одной цифрой (№ по списку). Сокращения в тексте обозначены ломаными скобками с многоточием. облика, образа мыслей, поведения и душевного мира.". В данном значении рассматриваемый термин совпадает с идентичным термином «характер», т. е. «внутренний, психологический разрез личности, ее природные свойства» [93, 195]. Будучи наделен характерными свойствами единичного, реально бытующего объекта, литературный образ-персонаж «отграничен рамкой условности от всей окружающей действительности и принадлежит внутреннему „иллюзорному“ миру произведения». Художественный образ в литературе — «результат деятельности воображения, пересоздающего мир в соответствии с неограниченными духовными запросами и устремлениями человека, его целенаправленной активностью и целостным идеалом». Отсюда наличие в семантике литературного образа компонентов, относящихся «к субъективной, эмоционально-волевой сфере бытия, его непроявленным внутренним потенциям». Реализуя синтез объективно-познавательного и субъективно-творческого начал, литературный образ «не просто отражает, но обобщает действительность, раскрывает в единичном, преходящем, случайном — сущностное, неизменно-пребывающее, вечное» [93, 252].
Художественный образ в фольклоре — результат длительного взаимодействия трех факторов: коллективности творчества, устной формы бытования и традиции. Тенденция следования традиции определяет в фольклоре специфику художественно-философского обобщения: национальное, общезначимое, вневременное здесь важнее индивидуализированного, злободневного, поскольку «фольклорное произведение выражает не индивидуальное самосознание, а мировоззрение группы, в которой оно бытует» [89, 9].
Форма бытования фольклорного произведения социально и эстетически регламентирована устно-поэтической традицией, которая «позволяет передать нормы сложившегося мировосприятия и способы его художественного воплощения — семантику текстов и „грамматику жанров“, т. е. систему композиционно-стилистических средств» [89, 9−10]. Не предполагая наличия авторства, устная форма бытования обеспечивает известному в целом образу известную гибкость, пластичность, способность отражать перемены, происходящие в бытии и сознании: «Индивидуальное начало сказывается в фольклоре главным образом в исполнительском искусстве» [95, 488]. Фольклорные исполнители — «соавторы», «соредакторы» издавна бытующего произведения, поэтому творческий акт направлен не на создание принципиально нового произведенияа на конструирование из уже имеющихся в устном бытовании элементов, «заимствование, следование готовому образцу. <.> Соотношение воспроизводимых элементов и новых такое, при котором воспроизведение преобладает над сознанием новизны» [35, 34].
Отражение действительности в фольклоре также коренным образом отличается от ее изображения в литературе. Важнейшим свойством художественного метода фольклора является сформулированный В. П. Аникиным принцип «художественной сублимации», согласно которому «конкретные жизненные факты переходят на ступень широкого обобщения, минуя стадию отражения реальности в формах правдоподобия» [35, 14]. Значительно выше, нежели в художественной литературе (в частности, в области создания художественных образов), роль художественной" 1 условности. В художественной литературе условность — принцип художественной изобразительности, предполагающий «нетождественность художественного образа объекту воспроизведения», «целенаправленный, эстетически значимый способ деформации реальности» [93, 458], во многом определяющийся волей автора-творца. В фольклоре принципы художественной изобразительности строго регламентируются традицией, опирающейся на устойчивые формы социально-бытового уклада и основывающейся «на репродуцировании накопленного опыта», составлявшего «основу социального бытия» [89, 10]. Условность в произведении фольклора — закономерный «непосредственный переход от фактов к широким обобщениям, таким, которые стоят выше тех, к которым обязывают образное правдоподобие и его реальные формы» [35, 190].
Устойчивая тенденция к широким обобщениям предопределяет безусловное предпочтение в фольклорной эстетике всеобще-типичного — в его общефилософском осмыслении — индивидуальному или индивидуально-типичному. «В фольклоре нет психологически сложных характеров — мы имеем дело с типами», которые «действуют в условных жизненных обстоятельствах — не столько реальных, сколько символических» [89, 12]. Для фольклора не актуальны многоплановость художественного воплощения и глубокий психологизм: «Герои сказки — внутренне статичные образы-типыцеликом и полностью зависят от своей сюжетной роли, раскрываются в действии» [75, 218]. Специфика фольклорной типизации обусловлена жанровой природой произведения и зависит «от установки жанра на изображение той или иной стороны действительности.» [75, 256].
Специфическая система ценностей фольклора, характерный тип культурно-творческой коммуникации, основополагающие принципы эстетики подразумевают наличие особого, глубоко архаичного миропонимания -«фольклорного сознания». Фольклор навсегда запечатлел характерные компоненты данного миропонимания: «специфические пространственные и временные представления, свои устойчивые понятия о системе отношений между людьми — какие они есть и какими должны быть, свои представления о физической природе человека и окружающего мира, о жизни и смерти, о человеческих возможностях и силах и о многом другом» [89, 11].
Художественный образ «является эстетически организованным структурным элементом стиля литературного произведения» [53, 107]. Стилевая организация фольклорного образа строго традиционна и соотносима с категорией эстетического идеала, с нравственно-этическими ценностями народа: «Фольклорный стиль воспринимается как национальный, лишенный индивидуального начала» [75, 257]. Эстетическая реальность фольклора предполагает создание образов, обладающих стилистической стереотипией: исполнитель, «ориентируясь на известные ему образцы стиля, знание сюжета и поэтической лексики, отдельных формул и т. п., прежде всего воспроизводит определенные поэтические структуры (на всех уровнях), оставаясь строго в пределах символической моделирующей системы» [101, 152−170]. Универсальность формально-содержательных компонентов обусловливает многовековое бытие фольклорного произведения, в то время как явление стилистической стереотипии обеспечивает единство и устойчивость его инвариантной основы. В. П. Аникин выделяет несколько типологических видов стилевой организации произведений фольклора1. Стиль эпических произведений (в частности, сказок) исследователь называет «полифункциональным», характеризующимся гармоничным сочетанием составных элементов в структуре образа [35, 15].
Итак, налицо две разнонаправленные тенденции, определяющие реализацию конкретного фольклорного произведения: нормативность системы композиционно-стилистических средств и относительная свобода исполнительского варьирования. Поскольку «фольклорное произведение внелично и существует только потенциально, это только комплекс известных норм и импульсов, канва актуальной традиции, которую исполнители расцвечивают узорами индивидуального творчества» [48], рассмотрение специфики фольклорных образов (в частности, детских образов-типов) предполагает исследование типологической общности инвариантных структур и синхронный анализ конкретных вариантов в их системном единстве и относительной подвижности.
Детские образы-персонажи в художественной литературе структурно и семантически отличны от образов-персонажей иных возрастных категорий. Специфические ценностные ориентации детей, характерные жизненные коллизии и духовно-нравственные искания реализуются в произведении качественно иными средствами, нежели это обстоит с героями-взрослыми. Доминирует становление личности, открытие и постижение мираПо утверждению М. И. Мещеряковой, «вопрос о сущности и своеобразии художественной кон.
1 В. П. Аникин выявляет следующие вилы стилей: экспрессивный, с преобладанием компонента ощущения (стиль трудовых запевок, колыбельных песен), картинно-изобразительный, с преобладанием компонента представления (стиль загадок, прибауток) и иносказательно-аллегорический, с преимущественным значением понятийного элемента (стиль пословиц и басен) [35, 15]. цепции личности в русской детской и подростково-юношеской литературе мало изучен." [107, 44−45]. Не исследован в достаточной мере вопрос о сущности и своеобразии детских образов-персонажей в русских волшебных и новеллистических сказках.
Функционирование детских образов в сказках, в целом определяясь общефольклорными эстетическими закономерностями, предполагает ряд отличительных особенностей.
Детский образ-персонаж — это субъект действия русских волшебных и новеллистических сказок:
• обладающий специфической социовозрастной характеристикой, вследствие чего располагающий ограниченным спектром функций, свойственных сказочному герою1;
• имеющий типологические разновидности в соответствии, с конкретным содержанием сюжетов;
• характеризующийся ритуальностью поведения и внешней детализацией,-обусловленными происхождением, тендерной идентификацией, сословным и имущественным положением.
Диапазоны функционирования рассматриваемого персонажа определяются как конкретным содержанием сюжета, так и традиционными социовозра-стными признаками. Сказочное детство представляет собой период от рождения (младенчества) персонажа до перехода на социовозрастную ступень полноправного представителя общества. Сказки сохранили элементы переходных обрядов, знаменующих это событие в жизни личности. Изображение детства как значимой прелюдии к последующей взрослой жизни характерно для экспозиции сюжетов сказок с мотивами взросления". Однако детский персонаж способен реализовывать центральные функции, стимулирующие развитие действия в целом. Так, он может выступить в роли волшебного помощника взрос.
1 В выявлении функций мы следуем концепции В. Я. Проппа [123, 35−73]. Для персонажей младшей социовозрастной группы не актуальны: отлучка, разведка вредителя и выдача ему сведений о герое, первая функция дарителя и реакция героя, борьба, клеймение героя, победа, свадьба.
2 СУС 300,=АА300А Победитель змея- 300 А=АА 300*В= К 303 Бой на калиновом мосту- 301 А, В Три подземных царства и др. и лых персонажей1. Поэтизация детского образа происходит здесь в соответствии с представлением об архетипе Божественного ребёнка, с христианскими представлениями о безгрешном, мудром младенце. Возрастные границы в данном случае несущественны. Наконец, функции героя-ребёнка могут способствовать реализации определенной дидактической* задачи2. Представляя собой остродраматичные эпизоды из жизни детей, сюжеты подобных сказок адресованы непосредственно детской аудитории, возрастные характеристики которой, предположительно, адекватны возрасту персонажей?. В1 каждом из рассматриваемых случаев имеет место полифункциональность, стиля: представление о персонаже-ребенкесоздаётся с помощью, характерных деталей внешности и поведенческих характеристик (картинно-изобразительный стиль) — подкрепляется соответствующим пафосом (экспрессивный стиль) и предполагает активизациюпонятийногоэлемента (иносказательно-аллегорический" стиль).
Для определения идейно-эстетической доминанты детского образа целесообразно обратиться к понятию архетипа4. В научно-психологическом исследовании К. Г. Юнга «Божественный ребёнок» [159] архетип ребёнка представлен как некий «мифологический иррациональный символ», обладающий комплексом неэмпирических свойств. Выступая в контексте «психических событий», он реализует «подсознательный аспект детства коллективной души». Непреходящую значимость и ценность архетипа определяет соединение, казалось бы, взаимоисключающих друг друга качеств: «ребенок, с одной стороны, именно «невзрачен», т. е. неопознан, «только лишь. ребенок», однако, с другой.
1 СУС 707 Ч) десные дети.
2 Например: СУС 327С, F Мальчик (Ивась, Жихарко, Лутоиюшка) и ведьма- 480А*=АА 480*Е Сестра (три сестры) отправляется спасать своего брата- 780 Чу десная дудочка и др.
3 E. IY1: Мелетинский, С. Ю. Неклюдов, Е. С. Новик отмечали, что волшебная, т. е. «заведомо вымышленная сказка» приобретает дидактическое значение именно «в силу самоотождествления слушателя с героем" — объективно-исторический процесс демифологизации «не ведет к утрате авторитетности дидактического текста, вывода или суждения, они лишь приобретают надпрецендентный, обобщенный, онтологический смысл (обобщение коллективного опыта)» [106].
4 «Архетип (греч. archctypos — первообраз) — обозначение наиболее общих и фундаментальных изначальных мотивов и образов, имеющих общечеловеческий характер и лежащих в основе любых художественных структур. Термин впервые использовался в античном платонизме, в XX в. введен в широкий культурный обиход швейцарским психоаналитиком и мифологом К. Г. Юнгом („Об архетипах“, 1937)». Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М., 2003. — 1600 стб. (стб. 59−60). стороны, божествен". В главе 1 мы обстоятельно рассмотрим работу К. Г. Юнга.
Для конкретизации понятия «архетип» в фольклористике обратимся к определению, данному Т. В. Зуевой: «Архетип (от греч. arche — начало + typosобраз) — прообраз, первичная форма, прототипв фольклористике: представление о первичном мотиве, сюжете, образе» [75, 10]. В семантике детских образов волшебных и новеллистических сказок доминирует представление об особенной (божественной, героической, чудесной) миссии, о сверхъестественных способностях и возможностях. Характерная детализация (внешность, поведение, функция) реализует данные представления в рамках конкретного содержания сюжетов: Глубокие традиционные воззрения обеспечивают детским образам-типам идейно-эстетическое единство:
Итак, тема настоящего исследования: «Детские образы-типы в русских волшебных и новеллистических сказках».
Объектом исследования являются детские персонажи сюжетов русских волшебных и новеллистических сказок.
Предметом данного исследования является детский образ-тип в волшебных и новеллистических сказках как:
• значимый компонент (субъект действия) сюжетного типа, группы, варианта;
• совокупность типологических разновидностей, обладающих структурно-семантическим единством, идейно-эстетической целостностью и ритуальностью детализации;
• активный элемент системы образов, характеризующийся специфическими функциональными проявлениями:
Проблемы генезиса, эволюции, типологии, семантики, поэтики, идейно-художественной специфики детских образов в сказках широко освещаются в исследованиях российских фольклористов.
Научно-методологическую основу диссертации составляют положения научных трудов А. Н. Афанасьева, В. Я. Проппа, Е. М. Мелетинского,.
Б.Н.Путилова, Т. В. Зуевой, В. П. Аникина, Т. А. Бернштам, Е.С. Новик1 и других исследователей. Вопросы исторического формирования и интерпретации сказочных мотивов, включающих детские персонажи, рассматриваются также в работах западноевропейских исследователей: Э. Б. Тайлора, Дж.Д.
Фрэзера, К. П. Эстес, Ленд Ф., M.-JL фон Франц". Проблеме интерпретации историко-этнографических корней детских образов-типов, обобщению итогов разысканий российских и зарубежных фольклористов в данной научной области посвящена глава 1 нашей работы. Обнаружение закономерностей исторического формирования образов-типов позволяет глубоко проникнуть в их семантику, воссоздать полную картину функционирования.
В свете богатого научного материала актуальным вкладом в рассмотрение проблемы сказочного герояпредставляется ранее не проводившееся целостное, системное рассмотрение типологических разновидностей детских образов, функционирующих в сюжетных типах и вариантах волшебных и новеллистических сказок, зафиксированных в «Сравнительном указателе сюжетов"3 как наиболее значимые. Актуален жанровый аспект рассмотрения детских образов в волшебных и новеллистических сказках. Волшебная сказка представляет собой ценный объект исследования прежде всего как «всемирно распространенный жанр, одна из самых крупных повествовательных форм классического фольклора» [75, 221]. «Два конфликта (мифологический и семей.
1 Афанасьев A.H. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. Т. 1−3. -М., 1865−1869 (переиздание: Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. В 3 т. — М., 1995) — Буслаев Ф. И. Славянские сказки. Исторические очерки русской народной словесности н искусства. — 'Г. I. СПб., 1861- Пропп В. Я. Морфология сказки. — Л., 1928 (второе изд.: М., 1969) — Он же. Исторические корни волшебной сказки. — Л., 1946 (последующие изд.: Л., 1986; СПб., 1996; М., 2000) — Мелетинский Е. М. Герой волшебной сказки. Происхождение образа. — М., 1958; Он же. Миф и историческая поэтика фольклора. — М., 1977; Зуева Т. В. Восточнославянские волшебные сказки. — М., 1992; Она же. Волшебная сказка. М., 1993; Аникин В. П. Русская народная сказка: Пособие для учителей. — М., 1984; Он же. Теория фольклора: Курс лекций. — М., 2004; Путилов Б. Н. Фольклор и народная культура. — СПб, 2003; Бернштам T.A. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в.: Половозрастной аспект традиционной культуры.- Л., 1988; Новик Е. С. Система персонажей русской волшебной сказки. // Структура волшебной сказки. — М., 2001; и др.
2 Таилор Э. Б. Первобытная культура. — М., 1989; Фрэзер Дж.Д. Золотая ветвь. — М., 1983; Эстес К. П. Бегущая с волками. Женский архетип в мифах п сказаниях. — M., 2002; Ленц Ф. Образный язык народных сказок. — М., 1999; Франц (фон) М.-Л. Психология сказки: Толкование волшебных сказок. Психологический смысл искупления в волшебной сказке. — СПб., 1998.
3 Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка / Сост.: Л. Г. Бараг, И. П. Березовский, К. П. Кабашников, Н. В. Новиков.-Л., 1979. (Далее: СУС). ный), имеющие разную историческую глубину" [75, 223], определяют функционирование детских образов в волшебных сказках. Доминанта сказок новеллистических, сформировавшихся «довольно поздно, под влиянием литературы», — «интерес к внутреннему миру человека» [75, 227]. Единство происхождения1, длительный процесс взаимовлияния, возможность «трансформации волшебной сказки в новеллистическую», в процессе чего «чудесные силы уступают место уму и судьбе, испытания становятся или превратностями судьбы, или проверкой моральных качеств» [99, 320], определяют наличие в волшебных и новеллистических. сказках как идентичных, так и оригинальных детских образов. Следовательно, проблема сходства и различия детских образов в сказках рассматриваемых жанровых разновидностей весьма существенна. Выявление и сопоставление типологических характеристик детских образов в процессе системного анализа значительного фонда сюжетных типов и вариантов волшебных и новеллистических сказок определяет научную, новизну работы.
Цель исследования: установление закономерностей типологической общности, выявление семантико-стилистического многообразия и принципов художественного воплощения детских образов в русских волшебных и новеллистических сказках.
Цель исследования предполагает решение следующих задач:
1) обобщить научные разыскания российских и зарубежных исследователей в области сравнительно-исторического рассмотрения генезиса и эволюции детских образов в сказках;
2) посредством анализа конкретного содержания сюжетов и сюжетных вариантов сказок выявить, систематизировать и охарактеризовать основные типологические разновидности детских образов;
1 Е. М. Мелетннский, называя собственно новеллистическую сказку «романической, авантюрнобытовой», указывал на общность происхождения сказочных жанров: «Самым архаическим прообразом повествовательного искусства, в том числе новеллистического, являются мифологические сказания о первопредках» [99, 318−319].
3) исследовать закономерности функционирования детских образов-типов как значимых компонентов сюжетов, охарактеризовать принципы их идейно-художественного воплощения;
4) установить специфику жанровой обусловленности типологических характеристик детских образов в сказках.
В качестве методов исследования используются:
• историко-генетический анализ детских образов волшебных и новеллистических сказок от мифологических истоков до формирования типологических разновидностей (обобщение разысканий);
• сравнительный анализ детских образов путём индуктивного рассмотрения конкретного содержания сюжетных типов и вариантов сказок;
• системный анализ детских образов-типов в конкретных сюжетных типах и вариантах сказок;
• герменевтическое постижение и истолкование смысла типологических характеристик детских образов в контексте конкретного содержания сюжетов;
• статистическая обработка результатов количественного сопоставления типологических характеристик, устойчиво повторяющихся в сюжетных типах и вариантах сказок.
Материал исследования: русские волшебные и новеллистические сказки в записях XVIII — нач. XXI в.: тексты из сборников: А. Н. Афанасьева, И. А. Худякова, Д. Н. Садовникова, Н. Е. Ончукова, Д. К. Зеленина, Б.М. и Ю. М. Соколовых и других собирателей сказоксказки из репертуара Ф. П. Господарева, А. Н. Корольковой, М. М. Коргуева, А. К. Барышниковой и других сказочниковрегиональные собрания1 и антологии, включающие значимые сюжетные типы Л и варианты сказок, зафиксированные в СУС. Обширный материал сборников отражает целостный период длительного и активного бытования волшебных и новеллистических сказок, региональные особенности, специфику репертуара.
1 Например: Сказки и легенды пушкинских мест: Записи на местах, наблюдения и исслед В. И. Чернышева / Под общ. ред Комиссии АН СССРПодг. Н П. Гринковой, Н. Т. Панченко — М.- Л.: Изд-во АН СССР, 1950.
2 См. Библиографию, раздел «Тексты». отдельных сказочников, современное состояние сказочного наследия, что позволяет воссоздать картину функционирования детских образов-типов и обеспечивает оптимальные условия для проведения системного анализа. В работе рассматриваются 36 сюжетных типов (241 вариант) волшебных сказок и 9 сюжетных типов (46 вариантов) сказок новеллистических.
Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения. Первая глава («Историко-этнографические корни детских образов волшебной сказки») имеет обзорно-обобщающий характервторая^ глава («Детские образы-типы в русских волшебных и новеллистических сказках») содержит системный анализ и делится на 5 параграфов, в соответствии с выявленными типологическими характеристиками детских образов. Приложение содержит таблицы и диаграммы, необходимые для полного освещения темы. Объём 208 страниц.
Заключение
.
Исследуя одну из ключевых проблем современного сказковеденияпроблему сказочного героя, — мы обратились к материалу русских волшебных и новеллистических сказок с детскими персонажами с целью выявления и интерпретации типологической общности, семантико-стилистического многообразия и принципов художественного воплощения детских образов в русских волшебных и новеллистических сказках.
Детский образ-персонаж рассматривался в работе как субъект действия русских волшебных и новеллистических сказок, обладающий специфическими социовозрастными признаками, определяющими характерные типологические проявления. В соответствии с конкретным содержанием сюжета сказок, были выявлены значимые разновидности детских персонажей. Исследованию подлежала ритуальность поведения и внешняя детализация, обусловленные происхождением, тендерной идентификацией, сословным и имущественным положением конкретного образа-типа. Учитывая длительное взаимодействие трех факторов: коллективности фольклорного творчества, устной формы его бытования и традиции, — рассмотрение специфики детских образов-персонажей волшебных и новеллистических сказок основывалось на исследовании типологической общности инвариантных структур и анализе конкретных вариантов в их системном единстве и относительной подвижности.
Идейно-эстетическая доминанта детского образа была определена в работе в соответствии с понятием архетипа, введенным в культурный обиход швейцарским психоаналитиком и мифологом К. Г. Юнгом, выявившим важнейшее качество архетипа ребёнка — «парадоксальность» семантики, диалектически противоречивое сочетание ничтожности и героизма, внешней слабости и неодолимой силы. В семантике детского образа волшебных и новеллистических сказок доминирует представление об особенной (божественной, героической, чудесной) миссии, о сверхъестественных способностях и возможностях. Характерная детализация (внешность, поведение, функции) реализует указанные представления в рамках конкретного содержания сюжетаглубокие традиционные воззрения обеспечивают детским образам-типам идейно-эстетическое единство.
Необходимым компонентом исследования стало обобщение научных сведений в области выявления обусловленности сюжетного фонда, поэтики и системы образов сказок факторами историко-культурного процесса, чему посвящена глава 1 нашей работы: «Историко-этнографические корни детских образов волшебных и новеллистических сказок». Рассмотрение научных концепций ведущих российских и зарубежных ученых позволило проследить истоки типологических характеристик детских образов, анализируемых в работе. Научные труды А. Н. Афанасьева, Ф. И. Буслаева, В. Я. Проппа, Е.М. Ме-летинского, Б. Н. Путилова, Т. В. Зуевой, Т. А. Бернштам, В. П. Аникина, Г. В. Любимовой, исследования зарубежных ученых (Э.Б. Тайлора, Дж.Д. Фрэзера и др.), располагающие богатым этнографическим материалом, создали научную основу для интерпретации важнейших мотивов и образов сказок с детскими персонажами, таких как: чудесное рождение, стремительный рост богатыря в бочке, плавающей в море, чудесное разоблачение, изгнание детей в лес, похищение лесным духом, запродажа, чудесные дети, находчивый мальчик с пальчик, добродетельная сирота и др. Комплекс семантических признаков, определяющих сюжетообразующую роль персонажа, раскрыт в работе в соответствии с положениями исследований Е. С. Новик и A.M. Панченко.
Наличие солидной историко-этнографической и теоретической базы, всесторонне интерпретированной в отечественной и зарубежной науке о фольклоре, позволило нам перейти к выявлению и сопоставлению типологических характеристик детских образов в процессе системного анализа значительного фонда сюжетных типов и вариантов волшебных и новеллистических сказок, чему посвящена глава 2 — «Детские образы-типы в русских волшебных и новеллистических сказках (системный анализ)». Сюжетный фонд работы составили сюжетные типы, выявленные в процессе анализа конкретного содержания и включающие значимые детские образы: 36 сюжетов (241 вариант) волшебных сказок и 9 сюжетов (46 вариантов) сказок новеллистических. Систематизация сюжетных типов и вариантов в соответствии с доминирующим образом-типом определила рабочий материал исследования: 18 групп и 6 сюжетных типов волшебных сказок и 6 сюжетов и 1 сюжетную группу новеллистических сказок. Систематизация сюжетообразующих мотивов, характерных для конкретных сюжетных типов или групп сказок, выявила 26 мотивов с детскими персонажами, актуальных для волшебных сказок, и 7 мотивов, существенных для новеллистических сказок. Исследование обнаружило дифференцирующую роль сюжетообразующего мотива. Так, среди рассматриваемых волшебных сказок в наибольшем количестве представлены сюжетные типы и группы с мотивами взросления (54%), реализация которого определяет специфику ключевых характеристик образов-типов: в 46% сюжетных разновидностей с указанным мотивом характеристика персонажа включает только условно-фантастические признаки1, тогда как в 55% волшебных сказок с прочими мотивами, а также в новеллистических сказках, где мотив взросления не приоритетен (43%), доминирует синтез жизнеподобия и фантастики (86%).
Рассмотрение композиционной обусловленности показало, что детские образы-типы могут выступать в сказках в роли героев или эпизодических персонажей. Проявляя активность на протяжении действия в целом, детские персонажи в сюжете не взрослеют. Мотивы взросления реализуются в экспозиции, представляющей собой значимую предысторию деятельности героя. Мотивы с эпизодическими персонажами важны для характеристики основных персонажей, скрепляют сопредельные мотивы, влияют на разрешение конфликта.
Высока дифференцирующая роль тендерной идентификации в отборе признаков, присущих детским образам-типам в сказках. В соответствии с конкретным содержанием сюжета, выявлены актуальные тендерные типы: мальчик, девочка, мальчик и девочка, гендерно не дифференцируемый персонаж. Рассмотрение сюжетного фонда работы проводилось в.
1 Чудесное рождение, рост не по дням, а по часам, условно-фантастическая детализация внешности, вещного мира, поведения соответствии с тендерным типом персонажа, что позволило сравнить и сопоставить функционирование персонажей различных тендерных типов в сказках (таблицы 1, 2, приложение 1). Обнаружены типологические признаки, в равной мере характерные для основных тендерных разновидностеймальчика, девочки и парного типа — в волшебных сказках: специфика мотива рождения1 (чудесное), рост не по дням, а по часам, доминирующая внешняя характеристика (синтез номинативных и условно-фантастических признаков), преобладающий тип номинации (нарицательная половозрастная), характерные функции (отправка, начинающееся противодействие), идентичные персонажи-спутники (помощники, вредители). Следует отметить, что отсутствие гендерных характеристик как признак несамостоятельности персонажа сопровождается несоответствием социальным нормам и влечет за собой отсутствие ряда существенных типологических проявлений (роста не по дням, а по часам, лидерства, поведенческих проявлений, функций). Рождение гендерно не дифференцируемого nepcouaDica жизнеподобно, внешняя характеристика и номинация имеют социовозрастной характер, вещный мир детализирован в соответствии с тендерным типом мальчика/девочки данной сюжетной группы, в системе персонажей активны лишь вредители.
Аналогичны в большинстве типологических проявлений мальчик и парный гендерный тип, обладающие, помимо указанных, сходными социальными доминантами (царевичи, крестьяне, тогда как у девочек — крестьянка и купеческая дочь), идентичными условно-фантастическими признаками вещного мира и поведения {девочкам присущ синтез жизнеподо-бия и фантастики).
К оригинальным типологическим проявлениям следует отнести признаки лидера: маленький, да удаленький для мальчиков, падчерица для девочек и старший для персонажей парного гендера. Возможны оригинальные, весьма распространенные номинативные характеристики: собственная традиционная у мальчиков и собственная эмоционально—экспрессивная у девочек.
1 Для тендерной категории девочки чудесное рождение преобладают суммарно: в 28,5% СГ и СТ мотив обязателен, в 14% возможен.
В новеллистических сказках также имеет место совпадение типологических признаков всех гендерных типов, а именно: отсутствует рост не по дням, а по часам, идентичны детализация вещного мира и поведения (совмещение условно-фантастических и жизнеподобных проявлений), сходны персонажи-спутники (помощники, вредители). Частичное совпадение исследуемых признаков наблюдается между мальчиками и парным гендерным типом: наличие мотива чудесного предсказания, дарования при характеристике рождения (у девочек мотив рождения отсутствует или жизнеподобен), преобладающий тип номинации (нарицательная половозрастная, тогда как у девочек — собственная половозрастная)1- распространенная функция (отправка). Некоторыми сходными характеристиками обладают мальчик и девочка (реализация функции начинающегося противодействия), девочка и парный гендерный тип (отсутствие мотива лидерства2, наличие функции посредничества). Вполне оригинальны: доминирующие социальные признаки: мальчик — купеческий сын, девочка — крестьянка, мальчик и девочка — представители разных социальных слоевпреобладающий тип внешней характеристики: как половозрастные, так и условно-фантастические признаки для мальчикавсе виды для девочкщ половозрастная для мальчика и девочки.
Доминирующим гендерным типом является персонаж-люльчик: он функционирует в 30% и возможен как действующее лицо в 37% сюжетов волшебных сказок, активен в 72% сюжетов сказок новеллистических. Именно ему в особенности свойственны ключевые характеристики детского образа-типа — чудесное рождение (более 33% общего сюжетного фонда волшебных и 14% новеллистических сказок4), сопровождаемое ростом не по дням, а по часам (более 31%) или чудесным отсутствием роста (6%) в волшебных.
1 У мальчиков имеет место также собственная традиционная номинация, у парного тендеранарицательная (указывающая на родство), собственная (универсальная и литота).
2 Среди мальчиков лидирует персонаж более низкого социального происхождения.
3 Девочка — активно действующий персонаж в 8% и допустимый в 24% сюжетов волшебных, а также функционирующий в 14% сюжетов новеллистических сказок. Гендерный альянс — «мальчик и девочка» — распространен более чем в 17% волшебных и в 14% новеллистических сказок. Гендерно не дифференцируемый персонаж имеет место только в 2% волшебных сказок.
4 В рамках соответствующей тендерной категории: соответственно, более 50% и 20%. сказкахреализация чудесного предсказания, дарования, перерождения (28%) -в новеллистических сказках. Рассматриваемый тендерный тип располагает наибольшей парадигмой социальных характеристик1. Если в волшебных сказках характеристика внешности каждого из тендерных типов включает не менее 5 разновидностей, то в новеллистических сказках разнообразие (3 вида) свойственно только мальчику. Мальчик обладает наибольшим разнообразием номинативных форм (10 в волшебных и 5 в новеллистических сказках) и поведенческих признаков-,(5 видов в волшебных и 3 вида в новеллистических сказках). Если спектр функциональных проявлений (12 вариантов) мальчика в волшебных сказках несколько уступает парному тендеру (14), то в новеллистических сказках мальчик — безусловный лидер (10 функций). Однако в системе персонажей волшебных сказок с героями-мальчиками отсутствуют дарители и ложные герои, характерные для прочих тендерных категорий. В новеллистических сказках количественный состав системы персонажей с героем-мальчиком максималенотсутствуют посредники.
Поскольку пол человека имеет не только социальную, но и культурно-символическую интерпретацию, тендерный подход эффективен в процессе анализа не только социальных, но и культурных процессов и явлений, в частности, в ходе выявления типологических характеристик детских образов в волшебных и новеллистических сказках2. Безусловно, такие понятия и явления, как сила, свет, творчество, активность, рациональность характеризуют в волшебных и новеллистических сказках образ-тип мальчика. Природа, тьма, подчинение, слабость, беспомощность, пассивность — свойства.
1 Царевич, княжич, купеческий сын, барич, попович, крестьянин, сын прислуги, солдата, стрельца в волшебных сказкахкрестьянский, купеческий, мещанский сын, сын охотника, бедняков в новеллистических сказках.
2 «Многие не связанные с полом понятия и явления (природ-), культура, стихии, цвета, божественный или потусторонний мир, добро, зло и многое другое) ассоциируются с „мужским / маскулинным“ или „женским / фемининным“ началом. Таким образом, возникает символический смысл „женского“ и „мужского“, причем „мужское“ отождествляется с богом, творчеством, светом, силой, активностью, рациональностью и т. д. (и, соответственно, бог, творчество, сила и прочее символизируют маскулинность, мужское начало). „Женское“ ассоциируется с противоположными понятиями и явлениями — природой, тьмой, пустотой, подчинением, слабостью, беспомощностью, хаосом, пассивностью и т. д., которые, в свою очередь, символизируют фемннинность, женское начало» [139]. Неполнота парадигмы ассоциаций в нашем случае объяснима «незавершённостью» образа ребенка в сказках, тяготеющих к поэтизации судеб взрослых героев. образов-типов девочек в волшебных сказках. Активность, рациональность и творчество героини сказки-новеллы ограничены узким семейным кругом.
В соответствии со спецификой жанра, конкретным содержанием сюжета и тендерным типом, определена парадигма актуальных сословно-имущественных характеристик исследуемых персонажей: царевич (63% сюжетного фонда), крестьянин (69%), купеческий сын (44%), крестьянка (57%), купеческая дочь (28,5%), царевич и царевна (46%), крестьянин и крестьянка (46%) в волшебных сказках и купеческий сын (80%), крестьянин (40%), абсолютные лидеры — крестьянка, мальчик и девочка — представители сословно-имущественного мезальянса — в новеллистических сказках. Только мальчики в волшебных сказках могут быть княжичами и солдатскими детьми, представляют сословный мезальянс (сын царевны и крестьянина). Вне сословной нормы дети фантастических и тотемных существ (яги, медведя), природных объектов (ветра, воды), «дикой женщины», собственно фантастические существа. Для новеллистической сказки, наряду с сословными характеристиками, существенна имущественная антитеза «богатый"/"бедный" — границы сословного мезальянса ближе: сын царевича и купеческой дочери.
В процессе анализа сюжетного фонда работы были выявлены и охарактеризованы типологические признаки конкретных детских образов-персонажей. Так, определены способы реализации мотива рождения в сказках (чудесное, жизнеподобное рождение, отсутствие мотива в сюжете). Рассмотрены модификации чудесного рождения в волшебных сказках: наличие особенных внешних или поведенческих характеристик, необычные обстоятельства рождения1. Отмечено наличие тесной взаимосвязи мотивов чудесного рождения и быстрого роста в волшебных сказках: около 50% сюжетов реализуют указанные мотивы в едином комплексе (в особенности, сюжеты с персонажами — мальчиком, мальчиком и девочкой). Для новеллистических сказок чудесное рождение персонажа не характерно: его замещают сюжетообразующие мотивы чудесного предсказания, дарования,.
1 Обещание, предсказание, рождение от животного, от съеденной рыбы, выпитой воды, ветра, превращение неодушевленного объекта и т. п. перерождения. Обусловлено лидерство, доминирующее положение в сюжете волшебных сказок одного из персонажей-аналогов (в соответствии с происхождением, социовозрастными и социально-психологическими характеристиками, реализуемой функцией, эмоционально-экспрессивной окрашенностью образа). Прокомментирован факт паритетного участия ряда персонажей-аналогов в волшебных и новеллистических сказках, наличие собирательного образа детей1.
Выявлены способы внешней характеристики детских образов в сказках: прямая (условно-фантастическая) — косвенная, возникающая в контексте половозрастной характеристики или номинациисочетание признаков. Определена доминирующая значимость косвенной половозрастной характеристики, реализуемой в 33% волшебных и 43% новеллистических сказок. Охарактеризована сюжетная, социально-сословная, тендерная и возрастная обусловленность предметной детализации детских персонажей, установлен ведущий принцип детализации вещного мира в волшебных и новеллистических сказках: синтез условно-фантастических и жизнеподобных компонентов. Детали-вещи в сказках не только провоцируют конфликт или сигнализируют о соприкосновении с волшебным миром, но и отражают представления о традиционных предметах обихода той или иной социальной категории. Определены функции номинации в сказках. Так, номинация собственная отражает происхождение, принадлежность к сословно-имущественной категориирегулирует взаимоотношения между персонажами (лидерство, паритет) — соответствует или контрастно внешней (поведенческой) характеристикесодержит универсальную характеристику, эмоционально-экспрессивный компонент. Задача нарицательной номинации — создание обобщенного образа, половозрастная характеристика, указание на родство. Сравнительно-сопоставительное рассмотрение показало преобладание нарицательного половозрастного типа номинации в сказках.
1 Указанные характеристики свойственны близнецам-богатырям и чудесным детям из волшебных сказок и братьям из новеллистического сюжета о внезапном обретении сверхъестественных способностей.
Рассмотрены разновидности поведенческой характеристики персонажей, исследованы наиболее актуальные формы поведенческих проявлений (условно-фантастическая в волшебных и совмещение жизнеподобия и фантастики в новеллистических сказках), обозначена их сюжетная, сословно-социальная, тендерная и возрастная обусловленность.
Установлены 16 сюжетно значимых функций, свойственных детским персонажам в волшебных сказках и 11 функций, характерных для сказок новеллистических1. Определена актуальность каждой из функций для рассматриваемого сюжетного фонда". Отмечена дифференцирующая роль тендерной идентификации в отборе функциональных проявлений персонажа. Так, в волшебных сказках отправка для мальчика — самостоятельный шаг (за исключением мотивов изгнания и запродажи) — отправка для девочкипохищение или распоряжение старшихсовместная отправка — бегство. Только для мальчика характерны функции подвоха и пособничестватолько для девочки — функция наказания. Запрет имеет место в сюжетах с мальчиком и девочкой, но направлен только на мальчика. В новеллистических сказках только мальчик получает волшебное средство, отправляется, преследуется и спасается, осуществляет мнимое пособничество, неузнанное прибытие, узнавание и обличениетолько девочка бывает посредницей.
В ходе рассмотрения системы персонажей определены актуальные типы персонажей-спутников: помощники и вредители. Минимальна система персонажей в сказках с образом-типом ребенка «дикой женщины», нередко гендер-но ив дифферет{ированным (1 тип) — максимальна — в сюжетах с персонажами — мальчиком и девочкой в волшебных сказках (7 типов) и мальчиком в сказках новеллистических (5 типов).
Функции действующих лиц определяются конкретным содержанием сю.
1 Идентичные функции: начинающееся противодействие, получение волшебного средства, отправка, преследование и спасение, посредничество, узнавание и обличение, трудная задача и решение, трансфигурацияфункции, характерные только для волшебных сказок: запрет, нарушение запрета, подвох (и пособничество), вредительство, пространственное перемещение, возвращение, притязания ложного героя, наказаниетолько для новеллистических: мнимое пособничество, ликвидация недостачи, неузнанное прибытие.
2 Доминирующими являются отправка (24% волшебных и 21% новеллистических СГ и СТ) и начинающееся противодействие (соответственно, 14% и 17%). жета, поэтому диапазон действий образов-типов достаточно широк. Так, в волшебных сказках родители могут выступать в роли помощников, отправителей, вредителей, пособников вредителяцарь может быть помощником, дарителем, вредителемприслуга (дворовые люди) бывают помощниками, пособниками вредителя, вредителямияга может быть вредителем или дарителемпредметы быта и дикие животные исполняют функцию пособничества вредителю или же помогают герою1. Безусловные вредители персонажа-ребенкадемонологические существа («водяник»), ведьма, дочери яги, мачеха. Неизменные помощники (дарители) — святые-чудотворцы, мать, домашние животные. Содействие ряда персонажей необходимо заслужить. Взаимодействие персонажей с детскими образами-типами в волшебных сказках, как правило, 2 регламентируется традициеи, т. е. имеет историко-генетическую мотивацию. В новеллистических сюжетах родители выступают в роли вредителей, пособников вредителя, посредников, отправителейкупцы (монахи, приказчики, прислуга), в зависимости от конкретного содержания сюжета, становятся помощниками героя, вредителями, пособниками вредителя. Вредительство имеет очевидную социально-психологическую мотивациютак, детей преследует любовник матери, завистливый купец, ворожец-обманщик. Помощь же (со стороны бабушки-задворенки, пастуха, корабельщика, короля, приемных родителей) мотивируется нравственно-психологически: жалостью, симпатией, признанием конкретных достоинств. Дарители персонажа (три святых старцаГосподь с апостоломдва седеньких старичка и ангел Божий и др.) привносят в сюжет элемент христианской легенды.
Важнейшим дифференцирующим фактором в отборе признаков, характеризующих детские образы-типы, является жанровая природа сказок. Соответствие жанровым установкам обусловливает использование той или иной характеристики (см. таблицу 7, приложение 1). В результате проведенного исследования определены типологические признаки, общие для персонажей.
1 К данной категории следует отнести единственное из домашних животных — кота. Двойственны в реализации функций также дикие гуси-лебеди.
2 См. об этом в главе 1 нашей работы. волшебных и новеллистических сказок: ведущий гендерный тип (мальчик), преобладающая внешняя характеристика (половозрастная), специфика детализации вещного мира (совмещение условно-фантастических и жизнеподобных признаков), характер номинации (нарицательная половозрастная) — актуальные функции (отправка, начинающееся противодействие) — персонажи-спутники (помощники, вредители). Установлены коренные отличия в реализации типологических характеристик детских образов: доминирующий мотив. (мотив взросления, реализуемый в экспозиции и завязке действия волшебных сказокпрочие мотивы, развивающиеся как в экспозиции, так и на протяжении развития действия новеллистических сказок) — преимущественная характеристика субъектов долшнирующего мотива (условно-фантастическая в волшебных и синтез жизнеподобия и фантастики в новеллистических сказках) — преобладающие социальные характеристики (крестьянские и царские дети в волшебных, купеческие и крестьянские дети в новеллистических сказках)1, реализация оппозиции бедный/богатый" - актуальный способ введения детского персонажа в сюжет (чудесное рождение, сопровождаемое ростом не по дням, а по часам, в волшебных сказкахчудесное предсказание, дарование, перерождение3 и дальнейшее жизнеподобное взросление в новеллистических) — доминирующий лидер (старший в волшебных и социально низший в новеллистических сказках) — актуальная составляющая системы персонажей (отправители в волшебных и дарители в новеллистических сказках).
Выявление и интерпретация основных типологических характеристик детских образов в процессе системного анализа значительного фонда сюжетов и сюжетных вариантов позволило воссоздать картину функционирования детских образов-типов в русских волшебных и новеллистических сказках.
1 Следует отметить, что только в волшебных сказках возможно функционирование, а нередко и лидирующее положение персонажей вне сословно-социальных норм.
2 В волшебных сказках оппозиция бедный/богатый не существенна: сыновья бедной вдовы уверенно отправляются на поиск царских дочерей. В новеллистических сказках наличие указанной оппозиции приводит к нарочитому обострению конфликта (см., например, СУС 461).
3 Чудесное рождение имеет место лишь в 14% сюжетного фонда новеллистических сказок (СТ 6).
Проведенное исследование подтвердило, что основными составляющими характеристики детских образов-типов в русских волшебных и новеллистических сказках являются:
• объективные компоненты: жанровая, сюжетная и композиционная обусловленность, тендерная идентификация, сословное и имущественное положение;
• субъективные компоненты, реализуемые конкретным образом-типом в пределах сюжетного типа или группы: специфика рождения и реализация сопутствующих мотивоввнешняя характеристика, номинация, предметная детализацияповеденческая характеристика, функции, система персонажей, включающей образ-тип.
Вне всякого сомнения, каждый из выявленных и охарактеризованных нами образов-типов предполагает более детальное, всестороннее исследование историко-этнографических истоков, анализ содержания сюжетных типов и вариантов русских волшебных и новеллистических сказок с целью выявления и систематизации конкретных проявлений общих типологических характеристик.
