Категория памяти в мифопоэтическом универсуме Вячеслава Иванова: Мелопея «Человек»

ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

На уровне «формы созижденной» разворачивается сюжетно-композиционное единство мелопеи, где структура каждой отдельной части и всего целого напрямую связана с философско-лирическим сюжетом, повествующим об утрате Человеком онтологической памяти (1-я часть, «Аз есмь»), о способах ее восстановления через эрос (языческийво 2-й части, «Ты еси», и христианской — в 4-й части, «Человек един… Читать ещё >

Категория памяти в мифопоэтическом универсуме Вячеслава Иванова: Мелопея «Человек» (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание

Глава I. Память как доминанта софиологических взглядов
Вяч.Иванова
- 1. Своеобразие категории памяти в философско-эсте-тической прозе поэта
- 2. Философско-религиозные истоки антропологии Вяч. Иванова
Глава II. «Человек» как структурно-поэтический феномен
- 1. О художественной форме, Данте и Вяч. Иванове
- 2. Сюжетно-композиционное единство мелопеи Вяч. Иванова «Человек», или «форма созижденная»
- 3. Магистральный миф о Софии, или форма зиждущая"

Вячеслав Иванов (1866−1949) — один из самых глубоких и талантливых поэтов, критиков и теоретиков искусства начала XX века, общепризнанный «мэтр» и «вождь» «реалистического» (религиозного) символизма, учитель в буквальном смысле слова молодых поэтов и читающей российской публикимыслитель, принадлежащий к числу деятелей религиозно-философского возрождения России. Все чаще Иванова называют центральной фигурой серебряного века, его, так сказать, олицетворением, поскольку он был «одним из тех, кто наиболее полно воплотил специфику русского культурного ренессанса начала XX века: его неортодоксальность, метаисторизм, духовный универсализм» (1). Вяч. Иванов представляет особый интерес как достаточно уникальное соединение в одном лице поэта и философа, как яркий выразитель (отчасти даже идеолог) совершенно особой духовности серебряного века, замешанной на попытке синтеза «искусства, бытия, космологии и познания человека» (2) в одном мировоззрении.

Мелопея «Человек» (1915;1919) относится к числу наиболее сложных и наименее изученных произведений поэта, несмотря на то, что в последнее время интерес к творчеству Иванова значительно повысился. Об этом свидетельствуют, в частности, появившиеся недавно коллективные монографии (3), защищенные в 90-х годах кандидатские диссертации (4). Тем не менее в настоящее время, за редким исключением, практически отсутствуют работы, специально посвященные «Человеку» как целостному художественному феномену. Специально «Человеку» посвящена статья А. Б. Шишкина «К истории поэмы „Человек“ Вяч. Иванова» (5), в которой автор во многом опирается на неопубликованный доклад С. С. Аверинцева, представленный на гейдельбергской конференции в 1989 году. Во многих работах отечественных и зарубежных литературоведов центральное произведение Иванова упоминается в беглом, фрагментарном порядке: сюда относятся отдельные высказывания того же С. С. Аверинцева (6), В. А. Келдыша (7), И. С. Корецкой (8), М. Л. Гаспарова (9) и других авторов. Более детально на частных моментах произведения останавливаются В. П. Троицкий (10), В. В. Бибихин (11), Д. В. Иванов (сын поэта) (12), О. Дешарт (первый биограф и комментатор Иванова) (13).

Парадоксальность ситуации заключается в том, что сам поэт считал «Человека» центральным своим произведением, «наиболее целостно выражающим» «мистическое миросозерцание» автора (14). В этом признании раскрывается творческое credo ведущего теоретика символизма: синтез мистического опыта, его философского осмысления и адекватной этому осмысленному опыту художественной формы.

Особый статус мелопеи обусловлен сложнейшей архитектоникой произведения, структурирующей глубокое мистико-философское содержание. Поэтический текст Иванова оказывается как бы «за семью замками» многозначной кодировки, включающей культурные, религиозные, литературные и собственно авторские «шифры». Художественная форма мелопеи представляет собой «уникальное явление» (15) и в силу сознательной авторской ориентированности на творчество Данте, и прежде всего на метод «многосмысленности» и «иерархичности» текста", требующий соответствующей экзегетики. Без комментариев, подобных, например, комментариям к «Божественной комедии» Данте, понять поэму Вяч. Иванова достаточно трудно.

Как писал в юбилейной статье, посвященной семидесятилетию поэта, Ф. Степун, поэма «бесспорно труднее всего, что было раньше написано Вяч.Ивановым. Можно заранее сказать, что найдется не много людей, которые до конца прочтут, перечтут и действительно освоят эти 1350 строк, развертывающих перед читателем весьма сложное и глубокомысленное интуитивно-спекулятивное миросозерцание поэта» (16). Однако эта сложность, по мнению философа, нисколько не противоречит восприятию поэмы как исключительно цельного художественного произведения, которое может возникнуть только после того, как будет «осилено теоретическое содержание поэмы» (17).

Нельзя не согласиться и с мнением А. Ф. Лосева о том, что «Ивановзакрытый поэт. И чтобы доказывать его поэтическую мощь, оригинальность, надо вскрывать заложенный в его поэзии смысл — с одной стороны, с другой — требовать от читателя усиленной образованности и постоянной работы мысли» (18).

В свете таких авторитетных свидетельств становится хорошо понятной незначительная степень изученности мелопеи. Современному исследователю приходится привлекать материалы из различных областей гуманитарного знания, и прежде всего из философии, богословия, истории культуры и религии.

Стоит отметить, что в историософском аспекте мелопея рассматривается лишь в одной кандидатской диссертации (по философии), принадлежащей Л. М. Управителевой, «Философские взгляды Вяч. Иванова» (М.Д993), где есть отдельная глава, «Поэма „Человек“ как опыт мисти-ко-историософской антропологии».

В целом, можно констатировать неудовлетворительный характер изучения основного произведения Иванова. Отсутствует детальный анализ, оценки мистико-философского содержания и структурно-образного воплощения последнего в поэтическом тексте мелопеи. Попыткой восполнить этот пробел определяется актуальность диссертационного исследования.

Настоящее исследование базируется на предположении о том, что творчество Вяч. Иванова представляет собой сложно организованное единство, в котором поэзия и проза находятся в отношениях взаимоотражения и взаимоуглубления. Это единство понимается как мифопоэти-ческий универсум, в котором философские, богословские и религиозные элементы присутствуют на «равных правах» и выражаются образно-поэтическим языком, даже в эссеистике художника. Тексты оказываются «разомкнутыми» внутри целостного мира поэта, они взаимодополняют и взаимопроясняют друг друга. Особенно хорошо это видно на примере мелопеи «Человек», для которой многие прозаические тексты выступают как бы «герменевтическим комментарием» (17). Поэтому с целью более глубокого проникновения в творческий замысел, проблематику и художественную специфику поэмы в диссертации рассматривается и фило-софско-эстетическая проза Иванова.

Основное внимание сосредоточено на теме памяти, признаваемой большинством ивановедов ведущей в творчестве поэта-философа. Действительно, в своих поэтических и философских произведениях Вяч. Иванов очень часто обращается к теме памяти, но эта «частотность» — самый наглядный уровень репрезентации темы памяти, но далеко не самый простой. Ближайший друг и биограф Иванова, О. Дешарт, размышляя о месте «памяти» в философии поэта, говорит следующее: «Памятью обусловлена вся наша мысль, и наше знание о мире, и наше знание себя, и наше знание о знании» (18). Согласно этому высказыванию, философские взгляды Вяч. Иванова можно охарактеризовать как «анамнесеоло-гию» (учение о памяти). Следовательно, все мифопоэтическое «здание» Иванова базируется на «памяти».

Поэтому в диссертации постулируется структурообразующая роль и в прозе, и в поэзии Вяч. Иванова не просто темы, а именно категории памяти как философско-поэтической доминанты. Она становится «ключом» к сверхсложному тексту мелопеи, в котором наиболее полно воплотились взгляды поэта на сущность, место и роль человека в мироздании.

Материалом исследования является прозаическое и поэтическое наследие Вяч. Иванова, объектом — функционирование категории памяти в философско-религиозных, эстетических и антропологических взглядах поэта и, наконец, предметом анализа — философское содержание и структурно-поэтическое своеобразие мелопеи «Человек».

Цель диссертационного исследования заключается в детальном анализе мифопоэтики мелопеи «Человек», что и определяет следующие задачи:

• выявить и сформулировать своеобразие категории памяти в философской прозе художника;

• через категорию памяти рассмотреть ивановскую антропологию, получившую адекватное поэтическое выражение в мелопее «Человек»;

• сопоставив учение Вяч. Иванова о художественной форме с «многосмысленным» методом экзегетики Данте, применить его к анализу мифопоэтики «Человека»;

• определить роль категории памяти в мифопоэтическом тексте мелопеи.

Целями и задачами обусловлен комплексный метод исследования, сочетающий историко-культурный, сравнительно-типологический, структурно-семантический и экзегетический методы анализа.

Теоретико-методологической базой диссертации являются соответствующие концепции современного отечественного и зарубежного литературоведения, истории философии и истории религии с опорой на открытия в области ивановедения: работы С. С. Аверинцева, А. Б. Шишкина, В. А. Келдыша, А. Ф. Лосева, М. М. Бахтина, П. Девидсон, О. Дешарт и других авторов.

В основе исследования лежит рабочая гипотеза: сложность и «герметичность» поэмы Иванова «Человек» обусловлена софийной категорией памяти.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Категория памяти «пронизывает» все основные темы Ибанова-философа, что позволяет говорить не только о теме памяти (хотя бы и центральной), но именно о смыслопорождающей категории системы ивановской мысли. Категория памяти функционирует в теории символа и мифа, в истории и морфологии искусства, в культурологии и историософии писателя. По своей смыслопорождающей, интегративной, универсально-синтетической природе категория памяти Иванова выступает экзегетическим аналогом идеи Софии Вл. Соловьева (персонифицированной модификации Божественного всеединства). Ивановская, а нами е-сеология (учение о памяти) является, таким образом, вариантом русской с офиологии, а категория памяти соответственно — софийной категорией философии всеединства.

2. Религиозная антропология Вяч. Иванова также носит софийный характер, так как строится на идее восстановления некогда бывшего, но утраченного (забытого) единства всей сотворенной природы во главе с Первочеловеком и Богом. Космическую миссию Человека — вполне по-христиански — поэт видит в воссоединении расколотого бытия через «воспоминание» о богосыновстве Адама (со всеми вытекающими отсюда телеологическими перспективами). Для Иванова единственный способ индивидуального и всеобщего «анамнезиса», воспоминания о первоначальном всеединстве, заключается в мистическом экстазе, в эросе. В своих антропологических воззрениях Иванов пытается синтезировать орфико-дионисийскую и христианские традиции, что придает его позиции прокатолический характер.

3. Софийная антропология Вяч. Иванова выразительно воплощается в мелопее «Человек», которую целесообразно анализировать с помощью имманентного творчеству поэта метода «многосмысленной» экзегетики текста, метода, восходящего, в частности, к Данте. Сопоставление учений Данте и Иванова о многоуровневой структуре художественной формы позволяет провести параллель между дантовскими «буквальным» и «анагогическим» смыслами и ивановскими «формой созижденной» и «формой зиждущей». Следовательно, мелопея «Человек» имеет художественную форму, состоящую, как минимум, из двух уровней: 1-й уровень -«форма созижденная» — заключает «буквальный», или «реальный», смысл и включает в себя неразрывное единство «формы» и «содержания» в традиционном значении этих понятий- 2-й уровень — «форма зиждущая» — выражает «анагогический», или «реальнейший», смысл и несет в себе мистические интуиции и личный опыт художника.

4. На уровне «формы созижденной» разворачивается сюжетно-композиционное единство мелопеи, где структура каждой отдельной части и всего целого напрямую связана с философско-лирическим сюжетом, повествующим об утрате Человеком онтологической памяти (1-я часть, «Аз есмь»), о способах ее восстановления через эрос (языческийво 2-й части, «Ты еси», и христианской — в 4-й части, «Человек един»), об эсхатологической перспективе двух Путей — памяти и беспамятства (3-я часть, «Два града»). И, наконец, — о «всеобщем анамнезисе во Христе» как форме «будущего века» («Эпилог»). На уровне «формы зиждущей» присутствуют интуиции Вечной Женственности (Софии, Изиды, Мнемо-сины и т. д.), о чем свидетельствует дотекстовая авторская схема мелопеи, лексическая, структурная и числовая символика. Основной же смысл ивановского произведения выясняется из «вертикального» взаимоотношения первого и второго уровней: спасение Человека возможно только через личную и соборную память о Божественном (софийном) начале жизни.

5. Мелопея «Человек» действительно является произведением, наиболее целостно выражающим мистико-философские взгляды поэта в адекватной этим воззрениям художественной форме. Здесь реализуется основной принцип символизма Иванова — «от реального к реальнейшему», — согласно которому через категорию памяти, «работающую» на «буквальном» уровне в идейно-тематическом, сюжетно-композицион-ном, жанровом отношениях, мы приходим к «анагогическому» смыслу поэмы — к мистике всеединства, данному в аспекте вечной Красоты, Мудрости и Любви, — к Софии.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в ней впервые проведено монографическое исследование мелопеи «Человек» с использованием теоретически разработанных самим Ивановым художественных методов и концепций.

В диссертации подробно анализируется поэтический текст «Человека», осуществляется первая попытка реконструкции структурного единства поэзии и прозы в пределах одного произведения по модели «Новой жизни» Данте. Впервые рассматривается взаимосвязь истории создания мелопеи с эволюцией антропологических взглядов художника.

Диссертант самостоятельно переосмысляет тему памяти, упоминание которой становится «штампом» многих работ по творчеству этого поэта: «память» модифицируется в основную смыслопорождающую категорию мифопоэтики Иванова. Для выявления софийности «памяти» приводится обширный философско-религиозный контекст, обычно присутствующий как «общее место» в ранее опубликованных работах о Вяч.Иванове.

Анализ двухуровневой художественной формы поэмы продемонстрировал уникальное в своем роде единство мистико-религиозных, фи-лософско-эстетичеких и структурно-поэтических «соответствий», что наделяет ивановское произведение статусом программного для всего символизма в целом.

Теоретическая значимость проведенной работы заключается в сопоставительном анализе учений о художественной форме Вяч. Иванова и Данте, в применении ивановской теории о «зиждущей» и «созижденной» формах для литературоведческого анализа самого «закрытого» произведения художника.

Практическая значимость. Полученные результаты могут быть использованы в качестве комментариев при подготовке академического издания поэмы Вяч. Иванова «Человек" — при разработке общей историко-литературной и культурно-философской концепций XX векав реконструкции теоретико-эстетической и философско-религиозной системы Иванова в монографическом и контекстуальном аспектахв курсе лекций по истории русской литературы XX века, спецкурсах и спецсеминарах на гуманитарных факультетах. и.

Основные положения диссертации апробированы в шести публикациях.

Материалы исследования докладывались и обсуждались на конференциях преподавателей и молодых ученых Тамбовского университета (Тамбов, 1997, 1998, 1999), на заседаниях кафедры истории русской литературы Тамбовского университета, на IV Питиримовских чтениях (Тамбов, 1997), на страницах журнала «Вестник Тамбовского университета».

Структура диссертации включает введение, две главы (с отдельными параграфами), заключение и список использованной литературы, состоящий из 182 наименований.

Заключение

1.Барзах А. Е. Материя смысла. СПб., 1995.

2. Там же. С. 29.

Показать весь текст

Список литературы

Иванов В.И. Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1971−1987.
Иванов В.И. О «Мысли изреченной» // Утро России. 1916. 16 апреля.
Иванов В.И. Стихотворения и поэмы. Л., 1976. 559с.
Иванов В.И. Родное и вселенское. М., 1994,428 с.
Иванов В.И. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. В 2ч. СПб., 1995.
Иванов Вяч. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994. 342с.
Иванов В.И. Доклад «Евангельский смысл слова «земля». Письма. Автобиография (1926) // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1991 г. СПб., 1994.149−157.
Иванов В.И. «О многобожии» // Новое лит. Обозрение. 1994. № 10.С.27−39.
Библейская энциклопедия. Репринтное издание. М., 1992. 902 с.
Библейский богословский словарь. М., 1995. 567 с.
Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета (канонические, в русском переводе с приложениями). Брюссель, 1989. 2535 с.
Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики и индоевропейских языков: Образ мира и миры образов. М., 1996. 416 с.
Мифологический словарь / Гл. ред. М.Мелетинский. М., 1990. 672 с.
Мифы народов мира: Энциклопедия в 2 томах / Гл. ред. С. А. Токарев. Т.2. М., 1992. 863 с.
Христианство. Энциклопедический словарь: В 2 т. /К/ Ред. кол.: С.С.Аве-ринцев (гл. ред.) и др. Т.1. М., 1993. 863 с. 1.I
Августин Аврелий. Исповедь // Исповедь. Августин Аврелий. Исповедь. Абеляр П. История моих бедствий. М., 1992. С.8−223.
Аверинцев С.С. «Аналитическая психология» К.-Г.Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы лит. 1970. № 3. С. 118−128.
Аверинцев С.С. «Мировоззренческий стиль»: Подступы к явлению Лосева // Начала. 1994. № 2−4. Вып.2. С.76−87.
Аверинцев С.С. Системность символов в поэзии Вячеслава Иванова // Аверинцев ОС. Поэты. М., 1996. С. 165−188.
Аверинцев С.С. Структура отношения к поэтическому слову в творчестве Вяч. Иванова // Творчество A.A. Блока и русская культура XX века. Всесоюзная конференция. Тарту, 1975. С. 151−158.
Альтман М.С. Разговоры с Вячеславом Ивановым. СПб., 1995. 384 с.
Акулин В.Н. Философия всеединства. От В. С. Соловьева к П. А. Флоренскому. Новосибирск, 1999. 158 с.
Архимандрит Киприан (Керн). Антропология СВ. Григория Паламы. М., 1996. 449 с.
Аскольдов С.А. О старом и новом религиозном сознании // Записки С.-Петербургского религиозно-философского общества. СПб., 1908. С. 1−28.
Асмус В. Платон. М., 1963. 246 с.
Асмус В. Философия и эстетика русского символизма // Лит. наследство. Т.27−28. М.-Л., 1937.С.1−53.
Барзах А.Е. Материя смысла // Иванов В. И. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. 4.1. С.5−60.
Бахтин М.М. Вячеслав Иванов // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
Белый А. Символизм. М., 1910. 112 с.
Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. 528 с.
Бердяев H.A. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881−1931 годов. М., 1990. С.212−225.
Бердяев H.A. Самопознание. М., 1996. С. 172.
Бердяев H.A. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. М., 1994.
Бибихин B.B. Ты еси // Вячеслав Иванов: Архивные материалы. С.286−302.
Блок A.A. Творчество Вячеслава Иванова // Блок A.A. Собр. соч.: В 8 т. Т.5. M.-JI., 1962. С. 12−15.
Богомолов H.A. Петербургские гафизиты // Серебряный век в России: Избранные страницы. М., 1993. С. 167−210.
Брагинская Н.В. Трагедии и ритуал у Вячеслава Иванова // Архаический ритуал в фолклорных и ранне литер атурных памятниках. М., 1988. С.294−329.
Бриллиантов А.И. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Скота Эригены. М., 1998. 446 с.
Бройтман С.Н. Русская лирика XIX -начала XX века в свете исторической поэтики: субъектно-образная структура. М., 1997. 309 с.
Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994. 415 с.
Булгаков С.Н. Апокалипсис Иоанна (Опыт догматического истолкования). М., 1991. 351 с.
Булгаков С.Н. Сны Геи // Булгаков С. Н. Тихие думы. М., 1996. 509 с.
Буева Л.П. Дионисийство как культурно-антропологическая проблема (вариации на тему Вяч. Иванова) // Вячеслав Иванов: Архивные материалы. С.442−461.
Бычков В.В. эстетика Отцов Церкви. М., 1995. 593 с.
Васютинский Н. Золотая пропорция. М., 1990. 235 с.
Вахтель М. К теме: «Вяч. Иванов и Гете» // Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. С. 186−191.
Вертлиб Е. О природе символа у Андрея Белого и Вячеслава Иванова // Антология гнозиса: Современная русская и американская проза, поэзия, живопись и фотография. СПб., 1994. С.286−295.
Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. М., 1996. 358-с.
Вячеслав Иванов: Архивные материалы и исследования. М., 1999. 488 с.
Гаспаров М.Л. Антиномичность поэтики русского модернизма // Гаспа-ров М. Л. Избранные статьи. М., 1997. 477 с.
Гаспаров М.Л. Лекции Вяч.Иванова в Поэтической академии 1909 г. // Новое лит. обозрение. 1994. № 10. С.98−105.
Гей Н. К. Имя в русском космосе Вячеслава Иванова («Повесть о Святомире царевиче») // Вяч. Иванов: Материалы и исследования. С. 192 208.
Геллер J1.M. Синтетизм Вячеслава Иванова // Геллер JI.M. Слово мера мира. М., 1994. С. 175−197.
Герцик Е. Вячеслав Иванов // Герцик Е. Воспоминания. Париж, 1973.С.37−72.5. бЗ. Гоготишвили JI.A. Коммуникативная версия исихазма // Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994. С.878−893.
Гоготишвили Л.А. Между именем и предикатом (символизм Вяч. Иванова на фоне имяславия) // Вяч. Иванов. Архивные материалы. С.303−381.
Гоготишвили Л.А. Платонизм в Зазеркалье XX века, вниз по лестнице, ведущей вверх // Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1999. С.922−242.
Голенгацев-Кутузов И. Н. Творчество Данте и мировая культура. М., 1971. 551 с.
Гофман В. Язык символистов // Лит. наследство. Т.27−28. М.-Л., 1937. С.54−105.
Громов М.Н. Иов русского символизма // Вяч. Иванов. Архивные материалы. С.463−471.
Гулыга A.B. Шеллинг. М., 1994. 320 с.
Данте А. Божественная комедия. М., 1950. 582 с.
Данте А. Малые произведения. М., 1968. 651 с.
Дмитриев В. Поэтика (этюды о символизме). СПб., 1993. 181 с.
Доброхотов А.Л. Данте Алигъери. М., 1990. 208 с.
Дэвидсон П. «Зимние сонеты» Вячеслава Иванова//Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. С.209−231.
Ермилова Е.В. «Заточник вольный» (символы «свободы» и «нищеты» у Вячеслава Иванова и Блока // Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. С.232−246.
Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989. 174 с.
Заповедный круг римских воспоминаний: переписка И.Н.Голенищева-Кутузова и Вяч. Иванова (1928−1938) // Октябрь. Ц93. С169−184.
Страна изгнания или обетованная земля // Наше наследие. 1989. № 111(9). С.132−134.81.3еньковскийВ.В. Основы христианской философии. М., 1996. 559 с. 82. Зеньковский В. В. Проблема воспитания в свете христианской антропологии. М., 1996. 271 с.
Иванов Д.В. Вячеслав Иванов о вселенском анамнезисе во Христе как основе славянского гуманизма // Вячеслав Иванов: Архивные материалы. С. 175−184.
Иванова JI.B. Воспоминания: Книга об отце. М., 1992. 428 с.
Игумен Андроник (Трубачев A.C.). Антороподицея Павла Флоренского // Флоренский П. А. Т.2. У водоразделов мысли. М., 1990. С.351−369.
Из писем к В. И. Иванову и Л.Д.Зиновьевой-Аннибал H.A. и Л. Ю. Бердяевых // Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. С. 139−140.
Йетс Ф. Искусство памяти. СПб., 1997. 479 с.
Келдыш В.А. Вячеслав Иванов и Достоевский // Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. С.247−261.
Ковалев В.И. Гнозис Лосева и путь к метазнанию//Философия. Филология. Культура. М., 1996.С.55−63.
Кондаков И.В. «Вертикаль» и «горизонталь» в культурфилософии Вяч.Ива-нова // Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. С.262−273.
Корецкая И.В. Вячеслав Иванов и Иннокентий Анненский // Корецкая И. В. Над страницами русской поэзии и прозы начала века. М., 1995.С. 128−142.
Корецкая И.В. Вячеслав Иванов и Максим Горький // Над страницами русской поэзии. С. 143−154.
Корецкая И.В. Ивановская метафора «арки» // Корецкая И. В. Над страницами русской поэзии. С. 155−163.
Корецкая И.В. Вячеслав Иванов и «Парнас» // Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. С.274−291.
Котрелев Н.Г. К проблеме диалогического персонажа (М.М.Бахтин и Вяч. Иванов) // Архивные материалы. С.201−209.
Крохина Н.П. Эстетика символа и мифа Вяч.Иванова. М., 1990. 48 с. Рукопись депонирована в ИНИОН.
Кураев А. (диакон). Традиция. Догмат. Обряд: Апологетические очерки. М.-Клин, 1995. 416 с.
Кураченко В.А. Искусство и миф в эстетике Вяч.Иванова // Философский анализ явлений духовной культуры (Теоретический и исторический аспекты). М&bdquo- 1984. С. 104−112.
Кустова Г. И. Языковые проекты Вячеслава Иванова и А.Белого: Философия языка и магия слова // Вячеслав Иванов: Архивные материалы. С.383−411.
Левин Ю.И. Инвариантные структуры в философском тексте: Вл. Соловьев // Серебряный век в России. С.5−86.
Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века: В 2 кн. Кн.1. М., 1988.416 с.
Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С.91−186.
Лосев А.Ф. Эрос у Платона Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С.188−208.
Лосев А.Ф. Итоги тысячелетнего развития. Кн.1. М., 1992. 656 с.
Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. 959 с.
Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1995. 320 с.
Лосев А.Ф. о Вяч.Иванове // Вячеслав Иванов: Архивные материалы. С. 121−172.
Ш. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. М., 1991. 287 с.
Мазаев А.И. Проблемы синтеза искусств в эстетике русского символизма. М., 1992. 326 с.
Маковский С. Вячеслав Иванов в России // Воспоминания о серебряном веке. М., 1996. С. 114−122.
Манн Ю. Динамика русского романтизма. М., 1995. 381 с.
Мелегинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976. 357 с.
Мережковский Д.С. Полн. собр. соч.: В 24 т. T.XVII. М., 1914. 315 с.
Минц З.Г. Блок и русский символизм // Лит. наследство. Т.92: В 4 кн. Кн.1. М., 1980. С.101−158.
Микушевич М.В. Инобытие и форма в эстетике позднего Вячеслава Иванова // Материалы и исследования. С.305−318.
Морозов A.A. Письма О.Э.Мандельштама к Вяч. Иванову // Записки отдела рукописей ГБЛ. 1073. Т.34. С.258−274.
Ойзерман Т.И. К характеристике философии Шеллинга: принцип тождества необходимости и свободы // Вопросы философии. 1998. № 2. С. 108−119.
Переписка Вяч. Иванова со священником Павлом Флоренским // Вячеслав Иванов: Архивные материалы. С.93−120.
Переписка В. И. Иванова с С. К. Маковским // Новое лит. обозрение. 1994. № 10. С. 148−159.
Полякова JI.B. Пути развития теории жанра в работах последних лет // Русская лит. 1985. № 1. С.112−225.
Померанц Г. С. Открытость бездне. Встреча с Достоевским. М., 1990.384 с.
Постовалова В.И. Христианские мотивы и темы в жизни и творчестве Алексея Федоровича Лосева (фрагменты духовной биографии) // А. Ф. Лосев и культура XX века: Лосевские чтения. М., 1991.С. 183−191.
Религиозно-философская библиотека / Под ред. М. А. Новоселова. Мистика Церкви и мистика западных исповеданий. М., 1995. 203 с.
Рицци Д. Рихард Вагнер в русском символизме // Серебряный век в России. С. 117−136.
Сиклари Дж. У истоков русского символизма // Из истории русской эстетической мысли. СПб., 1993. С.117−130.
Силард Л. «Орфей растерзанный» и наследие орфизма // Вяч. Иванов: Архивные материалы. С.211−249.
Соловьев Б.И. Поэт и его подвиг: Творческий путь Александра Блока. М., 1980. 783 с.
Соловьев B.C. Смысл любви // Соловьев B.C. Сочинения: В 2 т. Т.2. М., 1990. С.493−547.
Стахорский C.B. Вячеслав Иванов и русская театральная культура начала XX века. Лекции. М., 1991. 101 с.
Степун Ф. Вячеслав Иванов // Иванова Л. В. Воспоминания: Книга об отце. М., 1992. С.383−389.
Сычева С.Г. Вячеслав Иванов и Плотин. Идеи единства аспекты сравнения // Проблемы исследования знания и культуры. Томск, 1994. С.49−53.
Тарановский К.Ф. В даль влекомосе: Один случай поэтической полемики Блока и Белого с Вячеславом Ивановым // Slavika Yierosolymitana. 1981. Vol.5−6. С.282−296.
Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., 1995. 624 с.
Троицкий В.П. Древнеегипетский «анх» в символике поэтических произведений В.Иванова // Вячеслав Иванов: Архивные материалы. С.433−442.
Трофимова М.К. Из гностических текстов («Пистис Софиа», 47−56) // А. Ф. Лосев и культура XX века. С. 152−156.
Тюкин В.П. Венок сонетов в русской поэзии XX века // Проблемы теории стиха. Л., 1984. С.27−210.
Устрялов Н. О форме и содержании религиозной мысли (по поводу доклада Вячеслава Иванова в Религиозно-философском обществе) // Утро России. 1916. 16 апреля.
Флоренский П.А. Иконостас. М., 1994. 255 с.
Флоренский П.А. Сочинения: В 2 т. М., 1990.
Флоровский Г. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991.599с.
Фридман И.Н. Щит Персея и зеркало Диониса: учение Вяч. Иванова о трагедии//Вяч.Иванов. Архивные материалы. С.250−285.
Ходосевич В.Ф. О символизме // Ходосевич В. Ф. Колеблемый треножник. M., 1991.С.544−545.
Хоружий С.С. О философии священника Павла Флоренского // Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. Т. 1(1). М., 1990. C. VI-XVI.
Хоружий С.С. Обретение конкретности // Флоренский П. А. Т.2. У водоразделов мысли. М., 1990. С.3−12.
Хоружий С.С. Неопатристический синтез и русская философия // Вопросы философии. 1994. № 5. С.75−88.
Хоружий С.С. Идея всеединства от Гераклита до наших дней // Начало. 1994. № 1. Вып.1. С.64−78.
Шестов Л. Вячеслав Великолепный // Шестов Л. Соч.: В 2 т. Т.1. М., 1993. С.243−277.
Шишкин А.Б. К истории поэмы «Человек» Вяч.Иванова // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1992. Т.51. № 2. С.47−60.
Шишкин А.Б. «Пламенеющее сердце» в поэзии Вячеслава Иванова (К теме: «Иванов и Данте») // Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. С.333−352.
Щукин В.Г. Социокультурное пространство и проблема жанра//Вопросы философии. 1997. С.69−78.
ЭрнВ. Сочинения. М., 1991. 576 с.
Эткинд Е.Г. «Мифологический перевод» Вячеслава Иванова // Русская лит. 1990. № 3. С. 157−164.
Юнг К.Г. и др. Человек и его символы. М., 1997. 503 с.
Якобсон А. Конец трагедии. Нью-Йорк, 1973. 236 с.
West and Russian simbolism. A studi of V. Ivanov and the Russian Simbolist aestetic. London, 1970. 312 p.
Vjacheslav Ivanov: Poet, Critic and Philosoph. New Haven, 1986. 417p.
Davidson Р/ The poetic imagination of Vjacheslav Ivanov: A russian Simbolist’s perception of Dante. Cambrige, 1989. 381 p.1.
Ведмецкая H.B. Концепция художественного творчества русского символизма: философский анализ (Белый, Вяч. Иванов, Брюсов). Дис.. канд. фююл. наук. М., 1987. 169 с.
Дорский А.Ю. Трагическое в эстетике Вяч.Иванова. Дис.. канд. филос. наук. СПб., 1996. 183 с.
Крохина Н.П. Миф и символ в романтической традиции (в русской поэзии начала XX века). Автореферат дис. канд. филол. наук. М., 1990. 25 с.
Куаме В.Ю. Традиции духовной поэзии в лирике Вячеслава Ивановича Иванова доэмиграционного периода: Дис.. канд. филол. наук. Волгоград, 1999. 155 с.
Кузнецов В.А. В. К. Тредьяковский и русская поэзия XX века: (Вяч.Иванов, В.Хлебников, И. Бродский). Дис.. канд. филол. наук. СПб., 1998. 183 с.
Павлова JI.B. Парадигмы 1907 года («Ярь» С. Городецкого и «Эрос» Вяч. Иванова). Дис.. канд. филол. наук. Смоленск, 1994. 272 с.
Прокофьева В.Ю. Элементы мифологической картины мира в лексической структуре текстов Вяч. Иванова. Дис.. канд. филол. наук. СПб., 1996. 184 с.
Пургин С.П. Вяч. Иванов как философ (аспект метода). Дис.. канд. филос. наук. Екатеринбург, 1997. 155 с.
Стояновский М.Ю. Символ у Вяч.Иванова: традиция и специфика. Дис. канд. филол. наук. М., 1996. 215 с.199
Тимощенко М.И. А. Блок и Вяч. Иванов: к проблеме творческих взаимосвязей. Дис.. канд. филол. наук. М., 1988. 160 с.
Тюрина И.И. Дионисийский миф и его воплощение в лирике Вяч.Иванова: «Кормчие звезды», «Прозрачность», «Cor ardens». Дис.. канд. филол. наук. Томск, 1997. 251 с.
Управителева JI.M. Философские взгляды Вяч.Иванова. Дис.. канд. филол. наук. М., 1993. 148 с.
Устинова В.А. Платон и Данте в художественном мире Вяч.Иванова. Дис. канд. филол. наук. Омск, 1998. 167 с.

Заполнить форму текущей работой