Керамика бойсманской культуры: По материалам памятника Бойсмана-2

Бойсманская неолитическая культура была выделена в последнее десятилетие, в результате раскопок находящихся в непосредственной близости друг от друга памятников Бойсмана-1 и Бойсмана-2 [Попов, 1995, Попов и др., 1997, Бродянский и др., 1995, Первые рыболовы., 1998.]. Основным критерием ее выделения стал самобытный керамический комплекс. Сплошной штампованный и накольчатый орнамент, главным образом гребенчатый, определяет своеобразие керамики данной культуры. Задолго до выделения культуры такая керамика была обнаружена на ряде приморских памятников, но в силу объективных причин, обусловленных слабой изученностью региона ее культурная интерпретация была затруднена.

Впервые артефакты, которые мы идентифицируем как бойсманские, были обнаружены при раскопках многослойного поселения Зайсановка-1 (1954, 1956 гг.). Керамика со штамповым гребенчатым орнаментом, венчики с узкой рельефной каймой в виде выпуклого зигзага или волнистой линии, окаймленной с обеих сторон выемками (волнистый ложный валик в нашей терминологии) определялись как обычные, наряду с сосудами, украшенными прочерченным узором — зигзагом, поясами заштрихованных треугольников и меандром [Окладников, 1958, с. 23−45]. Г. И. Андреев специально заостряет внимание на единстве керамического комплекса Зайсановки-1, несмотря на «пропасть» между керамикой украшенной резными узорами и гребенчатым штампом [Андреев, 1957, с.132−138]. В ходе разведочных работ 1957 года на юге Хасанского района Приморского края Г. И. Андреевым были обнаружены памятники Заречье-1 и Ханси-1, в коллекциях которых отсутствовала керамика с прочерченным орнаментом. В Заречье-1 орнамент выполнен зубчато-гребенчатым штампом и отступающей лопаточкой, отмечаются венчики с орнаментом в виде «узенького пояска из треугольников, противопоставленных вершинами. В результате нанесения подобного узора образовывалось нечто вроде „чистого воротничка“, хотя это ни в коем случае не воротничковый венчик» и венчики с орнаментом, «начинающимся непосредственно у обреза» [Андреев, 1960, с. 142]. Орнаменты Ханси-1 более разнообразны, помимо гребенчатых мотивов встречены узоры, выполненные шнуром [Там же, с. 146 148]. Гребенчато-штамповая орнаментация этих памятников находит аналогии в материалах Зайсановки-1, но встречена в «чистом» виде. На памятнике Ханси-5, открытом тогда же, напротив, в «чистом» виде обнаружена керамика с прочерченным орнаментом. На этом основании Г. И. Андреев сформулировал концепцию исторического развития южного Приморья, которая выглядит следующим образом. Древнейшим населением являются племена, оставившие памятники Заречье-1 и Ханси-1, украшающие керамику гребенчатым.

I" орнаментом. Несколько позже на эту территорию проникают новые племена, керамика которых орнаментирована исключительно прочерченными узорами (Ханси-5), ассимиляция одной группы населения другой привела к формированию новой зайсановской культуры, в орнаментальном комплексе которой сочетаются прочерченные и гребенчатые мотивы (Зайсановка-1) [Андреев, 1960, с. 156]. Смешанный — прочерчено-штамповый комплекс характеризует и нижний слой многослойного поселения Кировское, подтверждая эту концепцию: «Среди обломков глиняных сосудов встречаются фрагменты, украшенные тонким изящным штамповым орнаментом, похожим на орнаментику осиновских сосудов. Но вместе с ними обнаружены совершенно иные образцы узоров — в виде резных вертикальных зигзагов.» [Окладников, 1958, с.22]. Как показывают современные исследования, такая точка зрения на процесс исторического развития региона в целом находит подтверждение [Попов и др., 1997.С.39- Морева, Попов, Фукуда, 2002, с.67]. Но интерпретация керамических комплексов Зайсановки-1 и Кировского изменилась. Типологический состав керамики памятников теперь не рассматривается как показатель интеграции культурных традиции автохтонного и пришлого населения, а представляет собой результат смешивания разновременных комплексов [Бродянский, 1979, с.111- Батаршев, 2003, с. 109].

В 70−80-е годы XX в. Д. Л. Бродянский, разрабатывая схему хронологии и периодизации неолита Приморья, заостряет внимание на своеобразии керамики Заречья-1, Ханси-1, а также отдельных фрагментов из Кировского и ранних слоев поселения Оленьего. Он определяет эти материалы как штамповую мелкоячеистую керамику, синхронную ранним этапам зайсановской культуры, и сопоставляет ее с материалами малышевской культуры Нижнего Амура [Бродянский. 1975, с.181- 1987, с. 115].

Не нашла однозначной интерпретации и керамика раннего комплекса многослойного памятника Моряк-Рыболов (Пхусун), орнаментированная гребенчатым и ромбическим штампованным узором. А. П. Окладников, не предлагавший в те годы культурных дефиниций вообще, называл обнаруженные фрагменты сосудов с орнаментом в виде «плетенки» керамикой «тетюхинского типа» [Окладников, 1964, с.82]. Д. Л. Бродянский и В. И. Дьяков полагают, что наличие орнамента, имитирующего плетение, достаточно для отнесения комплекса к руднинской (кондонской, по Д.Л. Бродянскому) культуре [Бродянский, 1987, с. 105- Дьяков, 1992 с.113−114], узоры которой в основном представлены «амурской плетенкой», образованной ромбическими оттисками, расставленными в шахматном порядке. Но классическая «амурская плетенка» — довольно редкий мотив в декоре керамики Моряк-Рыболова. Гораздо чаще встречаются расставленные в шахматном порядке крупные ромбы, образованные оттисками гребенчатого штампа. В композицию орнамента, кроме того, включались прямолинейные налепные валики, с оттисками гребенки между ними, чего нет в руднинской культуре вообще. Это различие не позволило авторам монографии «Неолит Приморья. Древнее поселение в пещере Чертовы Ворота» объединить данные находки в один комплекс с руднинской керамикой. Они предлагают выделить комплексы памятников Моряк-Рыболов, а также Синькайлю, Кондон в отдельную группу памятников [Неолитюга., 1991, с. 188, 197].

На основании опубликованных материалов группа исследователей из Дальневосточного госуниверситета, в том числе и автор, предположили, что в керамике Моряк-Рыболов одновременно сочетаются признаки руднинской и бойсманской культур [Морева, Попов, Батаршев, 2002, с. 32]. Чуть позже, анализируя керамику памятника Лузанова Сопка-2, схожую по морфологии и орнаментации с ранними материалами Моряк-Рыболова, но изготовленную из формовочных масс с дробленой ракушкой в качестве отощителя, мы отнесли ее к бойсманской культуре [Попов и др., 2003, с.210−212]. Аналогичным образом интерпретировали такой же комплекс в коллекции памятника Шекляево-7 H.A. Клюев, О. В. Яншина и H.A. Кононенко [Клюев и др., 2003, с.7−8]. Если принадлежность гребенчатой керамики Заречья-1, Ханси-1, Зайсановка-1 бойсманской культуре сейчас признается разными исследователями, то бойсманская природа керамики, типа нижнего слоя Моряк-Рыболова, не столь очевидна и нуждается в дополнительной аргументации.

В результате раскопок памятников Бойсмана-1 и 2, источниковедческая база культуры многократно увеличилась и позволила реконструировать различные стороны древнего общества, в том числе и гончарство [Попов и др., 1997, Первые рыболовы., 1998].

В настоящее время признаки керамики Бойсмана-1, которая полностью опубликована, рассматриваются как эталонные для бойсманской культуры [Жущиховская, 1998]. Керамический комплекс Бойсмана-1, по орнаментальному принципу был разделен на две группы. Группа, А — керамика с тисненым орнаментом, нанесенным зубчато-гребенчатым штампомсоответствует бойсманской культуре. Группа Б — керамика с прочесанным орнаментом, выполненным зубчато-гребенчатым штампом — представляет зайсановскую культуру [Жущиховская, 1998, с.132−134]. Иллюстративный материал явно свидетельствует о наличии керамики, принадлежащий раннему железному веку [Жущиховская, 1998, Рис. 3.15- 3.17- 3.26- 3.28- 3.29], но в отдельный комплекс она не выделена, как не выделен и стратиграфический уровень этого периода. По технико-технологическим и морфологическим характеристикам уровень развития гончарства всех групп определен как низший. Он характеризуется отсутствием стандарта формовочных масс, использованием естественно запесоченных глин и реже дробленой раковины в качестве отощителяформовкой тулова из жгутовизготовлением части сосудов на жесткой основе (шаблоне) — обработкой стенок без дополнительного покрытия слоем жидкой глиныпреобладанием простейших структурно не развитых форм — сосудов без горловины и сосудов со слегка намеченной шейкой [Жущиховская, 1998, с. 123−132]. С позиции стадиального соотношения керамика Бойсмана-1 сближается с материалами раннеголоценового памятника Устиновка-3. Сравнение бойсманского керамического комплекса с керамикой руднинской культуры по технологическим и морфоструктурным признакам привело исследователей памятника к выводу о стадиальной несинхронности развития гончарства в разных районах Приморья в неолите. Руднинская культура определена как более зрелая, тогда как бойсманская керамика представляет ранний пласт развития гончарства в регионе, и лишь ее декор «свидетельствует о вполне сложившемся комплексе орнаментальных приемов, который, по-видимому, имел более раннюю основу» [Жущиховская, 1998, с.143- Жущиховская, 2004, с.251−253].

Рассмотрев технику нанесения орнамента двух выделенных групп керамики, И. С. Жущиховская делает вывод об их взаимосвязи. Тисненый орнамент наносился зубчато-гребенчатым штампом двумя способами: движением штампа «вверх-вниз» перпендикулярно поверхности сосуда (штампование) и способом, при котором погружение штампа в пластичную массу сопровождалось с его протаскиванием (отступание). Сочетание техники тиснения и короткого прочеса, и распространение в последующее время прочесанной техники свидетельствует, таким образом, об эволюции гребенчатой орнамента от штампованного к прочерченному. На этом строится гипотеза о родстве бойсманской и зайсановской традиции, а сходство технико-технологических признаков, по мнению исследователя, подтверждает этот тезис [Жущиховская, 1998, с. 123−151].

К недостаткам коллекции Бойсмана-1 относятся ее смешанный характер и значительная фрагментарность материала, которая позволила сделать лишь самые приблизительные выводы о морфологии и общей композиции орнамента, и, по-нашему мнению, не может рассматриваться как эталонная.

Керамика Бойсмана-2 опубликована частично. После трех лет раскопок ее общий анализ был предложен исследователем памятника А. Н. Поповым. В работах нашли отражение технико-технологические особенности керамики, многообразие морфологических и орнаментальных признаков [Попов, 1992; Попов и др., 1997, с. 29−32]. В ряде статей первоначальный анализ дополнен рассмотрением отдельных признаков или типов керамики [Морева, Попов, 2000, 2001, 2002, 2003, 2003;а]. Очевидным стало то, что далеко не вся керамика Бойсмана-2 находит аналогии в материалах Бойсмана-1. С момента публикаций численность коллекции увеличилась втрое, четко обозначился разновременный характер комплекса. Данные работы далеко не исчерпали все источниковедческие возможности керамики этого памятника. Выделение культурно-значимых признаков по-прежнему является актуальной проблемой изучения бойсманской культуры, и анализ керамической коллекции Бойсмана-2 этого периода в полном объеме — необходимое условие для достижения этой цели.

Еще одно важное обстоятельство обусловило необходимость специального изучения керамики бойсманского горизонта памятника. Одним из основных результатов изучения керамики как самой массовой и стабильной категории находок является периодизация древних культур. Особенно высок потенциал информативности этого источника на памятниках с мощным хорошо стратифицированным культурным горизонтом. Трудно переоценить значение таких памятников как, например, Бельками-1 в Якутии, поселение Вознесеновское на Нижнем Амуре для изучения хода исторического развития разных районов Дальнего Востока [Мочанов, 1969; Окладников, 1967]. К небольшому числу таких памятников следует отнести и Бойсмана-2. Четкая стратиграфия и высокая концентрация находок в слоях обусловили его уникальность для Приморья.

Первобытная археология Приморья характеризуется неудовлетворительным состоянием стратиграфии, связанным с медленным процессом накопления отложений, интенсивным разрушением слоев плоскостным смывом. В результате в одном стратиграфическом слое появляются разновременные компрессионные комплексы артефактов [Кузнецов, 1992, с.41−42- 2003, с. 2, Дьяков, 2000, с. 17, Крупянко, Табарев, 2001, с. И]. Типологический анализ и, отчасти, планиграфия являются основными методами установления относительной периодизации многослойных памятников.

На Бойсмана-2 наблюдалась вертикальная последовательность в залегании четырех стратиграфических горизонтов, содержащих материалы различных культур. Верхний поддерновый слой черно-коричневой гумусированной супеси связан с янковской культурой раннего железного века, коричневая щебнистая супесь, залегавшая под ним — с поздненеолитической зайсановской культурой. Раковинная куча, расположенная под этими слоями, содержала материал бойсманской культуры, в подстилающем ее слое коричневого суглинка, находилась оригинальная керамика, значительно отличающаяся от материалов раковинной кучи, но которая первоначально не была выделена из малоизученного бойсманского комплекса [Попов и др. 1997, с.8].

Бойсманский культурный горизонт — раковинная куча является результатом аккумуляции покровных отложений природного и антропогенного происхождения, причем антропогенный фактор сыграл в накоплении слоя решающую роль. Памятник использовался как сезонная, периодически обитаемая стоянка. Одним из основных родов деятельности древнего населения являлась добыча устриц, термическая обработка и разделка которых производилась непосредственно на стоянке, в результате чего на большей площади памятника образовались отложения раковин — раковинная куча. Структура отложений довольно сложна и зависит от продолжительности последовательного образования слоев раковин и перерывов в этом процессе, во время которых формируются гумусированные и грунтовые слои [Попов и др., 1997, с.9−10], являющиеся основными культуросодержащими горизонтами. Значение слоев раковин трудно переоценить: во-первых, они сами являются источником изучения промысловой деятельности [Раков и др., 1996, с. 196−199], во-вторых, благодаря высокому содержанию кальция, служат консервантом для остеологических археологических остатков, и, в-третьих, предохраняют от разрушения жилые уровни и препятствуют процессу смешивания разновременных материалов. Общая продолжительность накопления раковинных отложений на Бойсмана-2 — почти полторы тысячи лет, включая перерывы [Попов и др., 1997, с. З8]. Образованные таким образом отложения, характеризуются значительной мощностью и последовательностью в залегании его составляющих. Представилась редкая возможность проследить протяженную во времени последовательность развития керамического производства в рамках одной традиции по хорошо стратифицированным материалам одного памятника, и создать на этой основе периодизацию культуры.

Проблематичным на сегодняшний день остается вопрос определения места бойсманской культуры в дальневосточном регионе. По данным палинологического исследования и радиоуглеродного датирования культура существовала в среднем голоцене в период среднеатлантического и позднеатлантического этапов 7−5 тыс. л.н. [Верховская, Кундышев, 1993, Джал и др., 1994, Батаршев и др., 2000]. А. Н. Попов на основе своеобразия материала, проявившегося в различных его компонентах, будь то отдельные категории инвентаря или погребальные обряды, определяет ее как вполне самостоятельное явление в древней истории Приморья, возможно имеющей южные корейские корни. Он синхронизирует бойсманскую культуру, ареал распространения которой находится в южной части Приморья, с руднинской, тяготеющей к северным территориям региона. В качестве рабочей гипотезы угасание бойсманской культуры связывается с климатическими и ландшафтными изменениями на рубеже атлантического и суббореального периодов (около 5 тыс. л.н.) и формированием на территории края зайсановской культуры, основу которой составил пришлый компонент [Попов и др., 1997, с 38−39]. Другая точка зрения принадлежит Ю. Е. Вострецову, который рассматривает культуру как локальный вариант (фазу) в традиции гребенчатой керамики территорий, прилегающих к заливу Петра Великого [Вострецов, 1998, с. 30]. Судьбу бойсманской культуры он определяет аналогичным образом [Вострецов, Загорулько, 1998, с. 365]. И. С. Жущиховская, исходя из анализа смешанной коллекции Бойсмана-1, считает что бойсманская и зайсановская культуры связаны единой линией развития. Обе культуры, в ее интерпретации характеризуются орнаментом, выполненным гребенчатым штампом, и априори противопоставляются руднинской, кондонской и малышевской культурам, керамика которых орнаментирована фигурным штампом и лопаточкой [Жущиховская, 1998, с. 144,].

В той или иной форме все авторы, устанавливая культурные связи бойсманцев, обращают внимание на территории, расположенные к югу от Приморского края (Северная Корея, Северо-восточный Китай). Корреляции признаков керамики бойсманской культуры и культур, распространенных к северу от нее (руднинской, малышевской, кондонской) не проводилось.

Цель исследования заключается в реконструкции бойсманского гончарства в динамике, выявление путей развития традиционного производства, и построении схемы периодизации керамических комплексов культуры.

Для достижения этой цели определяется следующий круг задач:

•Стратиграфический анализ бойсманского горизонта памятника Бойсмана-2 и его хронология;

•Характеристика технико-технологического цикла керамического производства;

•Морфология и орнаментация керамики Бойсмана-2;

•Выделение хронологических типов керамики бойсманской культуры;

•Сравнительный анализ хронологических керамических комплексов для выяснения преемственности и новаций в процессе развития бойсманской традиции изготовления керамики;

•Установление географического ареала распространения бойсманской керамической традиции.

•Определение места бойсманской керамики в кругу керамического производства региона.

Объект исследования. Керамический комплекс бойсманской культуры.

Предмет исследования. Устойчивые и динамично развивающиеся признаки керамического производства бойсманской культуры.

Хронологические рамки исследования определяются временем существования бойсманской культуры — около 7−5 тыс. л.н., географические — включают большую часть Приморского края и сопредельные территории Среднего и Нижнего Амура, Северо-Восточного Китая и Северной Кореи.

Источники. Керамическая коллекция, собранная в раковинной куче и подстилающем ее слое коричневого суглинка Бойсмана-2, насчитывает 32 целых и археологически целых сосуда и около 18 тыс. обломков посуды. Базовая часть материала представлена целыми, реконструированными, и фрагментами более одной тысячи сосудов (96 сосудов и их крупных частей, 712 фрагментов венчиков, 250 орнаментированных боковых стенок, 33 донышка отдельных сосудов). Анализ бойсманского гончарства дополнен исследованиями керамических коллекций приморских памятников Гладкая-4,.

Гвоздево-3, Лузанова Сопка-2, раскопанных в 2000;2003 гг. отрядом Музея археологии и этнографии ДВГУ под руководством к.и.н. А. Н. Попова. Также привлекались фондовые коллекции памятников Кировское, Зайсановка-1, Моряк-Рыболов (Пхусун), Малая Гавань, хранящиеся в Институте археологии и этнографии СО РАН и опубликованные данные по нескольким памятникам Приморья, Приамурья, Кореи и Северо-Восточного Китая.

Методика исследования. Массовый характер керамического материала дает возможность использовать широкий набор методов исследования.

Периодизация и хронология бойсманской культуры разрабатывалась на основе процентного содержания различных типов керамики в культурных горизонтах с использованием традиционных археологических методов: классификационного и стратиграфического [Каменецкий, 1965, с. 302−307- 1978, с. 49−54- Цетлин, 1989, с.70−90].

Динамика развития керамического производства рассматривалась с позиции типа. Тип — один из видов абстракта — устойчивые сочетания существенных признаков [Шер, 1966, Клейн, 1991, с.379]. Как всякий абстракт тип имеет прочно связанное ядро и периферию в виде различных вариаций [Федоров-Давыдов, 1981]. Тип керамики определяется в работе сочетанием технико-технологических, морфологических и орнаментальных признаков. Информативная значимость этих признаков для установления направления эволюции гончарной традиции различна. Производственный цикл подчинен достаточно ограниченным требованиям технико-технологической целесообразности и характеризуется относительной консервативностью [Бобринский, 1978, с.242- Глушков, 1996, с.113−119- Жущиховская, 1996, с.12−18]. Внутрикультурная изменчивость прослеживается, главным образом, по внешнему облику изделий. Исходя из этого, блок, посвященный технико-технологическим характеристикам, дается в целом для всей культуры, а морфология и орнаментация характеризуется поэтапно.

Изучение технологических сторон гончарства базировалось на фиксации визуально-диагностических признаков, разработка которых осуществлена A.A. Бобринским и И. Г. Глушковым [Бобринский, 1978, Глушков, 1996]. Для определения состава формовочных масс были использованы результаты методов естественных наук: бинокулярная микроскопия, петрографический анализ (анализ проведен канд. геол.-мин. наук Б.Л. Залищаком) и рентгено-флуоресцентный анализ (EDXRF) (проведен в Национальном музее истории Японии Марком Холлом).

Решение некоторых технико-технологических задач (эффективность использования дробленой раковины в формовочных массах и способ нанесения отдельных типов декора) осуществлялось способами экспериментального моделирования.

Все многообразие морфологических и орнаментальных признаков отображено в соответствующих классификациях, которые выполнены для каждого этапа по единому принципу.

Абсолютная хронология этапов развития бойсманской культуры устанавливалась по результатам радиоуглеродного датирования.

Научная новизна работы выражается в том, что вводятся в научный оборот в полном объеме результаты исследования ранних керамических комплексов Бойсмана-2, впервые осуществлено распределение керамического материала по стратиграфическим слоям. Прослежены пути развития традиционных форм гончарства и источники новаций, как в области технологии, так и в области орнаментации. Предметно фиксируются тесные контакты неолитического населения Приморья и Нижнего Амура.

Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы при создании обобщающих работ, учебных пособий и спецкурсов по археологии юга Дальнего Востока.

Апробация работы. Предварительные результаты работы представлялись автором на научных конференциях в г. Владивостоке в 1999, 2000, 2001, 2003 гг. Ряд вопросов, рассмотренных в диссертации, освещались в 12 статьях, опубликованных в России и Японии.

Благодарности. Автор искренне благодарен за поддержку и помощь в написании работы научному руководителю профессору кафедры археологии, этнографии и истории мировой культуры д.и.н. Д. Л. Бродянскому, руководству и сотрудникам Музея археологии ДВГУ к. ф-м.н Б. К. Старостину, к.и.н. А. Н. Попову, к.и.н. С. А. Коломийцу, П. Я. Афремову, C.B. Батаршеву, H.A. Дорофеевой, Е. Б Крутых, C.B. Малкову, преподавателям ДВГУ д.б.н. В. А. Ракову и к.г.н. Ю. А. Микишину. Особую признательность выражаю академику А. П. Деревянко за предоставленную возможность работы с фондами Института археологии и этнографии СО РАН, д.и.н. И. С. Жущиховской за консультации по методике изучения керамики, к.г.-м.н. Б. Л. Залищаку, осуществившему петрографическое исследование образцов керамики, к.г.н. Я. В. Кузьмину за большое количество радиоуглеродных датировок памятника.

Заключение

.

В археологических исследованиях многослойные памятники с мощным, хорошо стратифицированным слоем занимают особое место. Их периодизация и хронология становятся базовыми для изучения последовательности исторических событий, протекавших в древности на обширной территории. Именно таким памятником является Бойсмана-2. Стратиграфическое залегание трех неолитических горизонтов убедительно свидетельствуют об их стадиальной несинхронности. Самый нижний слой коричневого суглинка, относящийся к ранней фазе заселения памятника, связанный с традицией остродонных сосудов, орнаментированных штамповым орнаментом в приустьевой зоне, на наш взгляд, представляет собой отдельный период неолита предшествующий появлению собственно бойсманской традиции и заслуживает выделения его в самостоятельную культуру. Недостаточность данных не позволяет это сделать сейчас, поэтому для обозначения комплекса используется название «протобойсманские» сосуды. Слои раковинной кучи содержат материалы бойсманской культуры, которая, несомненно, является преемницей протобойсманских традиций. Выше расположенный слой темно-коричневой супеси связан с зайсановской культурой, основу которой составляет пришлая традиция, но в материалах четко фиксируются местные бойсманские признаки. Характер формирования бойсманского культурного слоя, тип памятника — многократно посещаемая стоянка, на которой не устраивались долговременные жилища, разрушающие нижезалегающие слои, отсутствие значительных современных разрушений позволили разработать внутреннюю периодизацию бойсманского гончарства в хронологическом диапазоне более 1,5 тысяч лет, а с протобойсманской традицией два тысячелетия. Выделение пяти этапов развития керамического производства основано на типологической изменчивости сосудов. Бойсманская керамическая традиция, формирование которой происходило на 1 этапе, по своему происхождению является гибридной, корнями уходящая в протобойсманскую и руднинскую. Дуализм происхождения прослеживается по способам конструирования начинов, морфологии и орнаментации. На последующих этапах культура развивается как самостоятельная система, не испытывающая значительного влияния извне. Динамика развития фиксируется по морфологическим признакам сосудов с выделенной горловиной. На ранних этапах преобладают изделия с низко опущенной линией экватора, которая постепенно поднимается. На 3 — 5 этапах одинаково популярны сосуды с плечиками средней высотности и высокими. На протяжении всей культуры трансформации подвергалась служебная часть этих сосудов — венчик. Их видовой состав в культуре изменяется от фигурных «скобкообразных» до простых отогнутых венчиков через венчики-карнизы — прямые венчики, отделенные от шейки перегибом — венчики, усложненные валиком.

Наиболее существенные изменения от этапа к этапу прослеживаются в области орнаментации. Главным образом это касается композиционного построения декора, при этом сохраняются основные приемы нанесения, элементы и мотивы орнамента на всем протяжении культуры. При первом знакомстве с бойсманскими материалами складывается впечатление о значительном разнообразии орнаментов, но определенное многообразие стилевого решения декора наблюдается только на ее первом этапе, тогда как на каждом последующем орнаментация характеризуется довольно стандартным ограниченным набором узоров.

Особо заметим, что тесненная гребенчато-зубчатая орнаментация, положенная в основу выделения культуры по материалам Бойсмана-1, является ведущим культурно значимым признаком только для второго, третьего, и пятого этапов. Для протобойсманских сосудов и изделий четвертого этапа этот признак вообще не существенен (лидирующее положение занимают гладкоштамповые оттиски). На первом-втором и четвертом этапах гребенка или гладкий штамп делит свою популярность с лопаточкой. Основными способами нанесения бойсманского орнамента следует признать штампование и накольчато-отступающие приемы. Накольчато-отступающюй способ нанесения орнамента проходит несколько ступеней развития. В протобойсманской традиции он использовался редко и выполнялся острой палочкой. На первом-втором этапах отступание применялось широко и осуществлялось в основном углом лопаточки, орнаментированная поверхность приобретала волнистый профиль. На третьем этапе для выполнения этих приемов использовалась гребенка, бороздки имели округлое или прямоугольное ложе, по частоте встречаемости техника распространена также как и штампование. Наконец, на четвертом этапе отступание вновь производилось лопаточкой, но она в отличие от первых дух этапов отпечатывалась целиком, образуя глубокие прямоугольные канавки. Исчезает этот способ нанесения орнамента только на финальном отрезке традиции, уступая место технике протащенной гребенки.

Характерное сочетание морфологических и орнаментальных признаков, определяющее особенности керамики каждого этапа, по данным радиоуглеродного датирования в неизменном виде существует от 200 до 500 лет, затем облик керамики совершенно меняется. На Бойсмана-2 деление на хронологические типы проведено, учитывая многослойность памятника, идеально, т. е. один тип керамики принадлежит только одному этапу развития культуры. Изменения, главным образом орнаментальные, от этапа к этапу фиксируются скачкообразно. Непосредственный процесс обновления традиций, замены одних признаков другими в рамках одного этапа практически не прослежены, лишь единичные изделия можно рассматривать как переходные между хронологическими типами. На других памятниках возможно сочетание в одном комплексе материалов последовательных этапов. Пока с уверенностью к такому типу памятников можно отнести лишь стоянку Лузанова Сопка-2, на которой при абсолютном преобладании керамики первого этапа, встречены как единичные образцы, сохраняющие признаки предшествующего времени, так и образцы, получившие широкое распространение несколько позже. На всех других памятниках, где встречены, материалы различных этапов бойсманской культуры, однозначно говорить об их одновременном попадании в слой, нет оснований.

Динамичное развитие общей архитектоники керамических изделий и орнаментации не сопровождалось сколько-нибудь существенным изменением в технико-технологическом цикле, и это является, безусловно, одним из доказательств однокультурности всего массива керамики раковинной кучи. Общекультурным признаком является практика составления формовочных масс из глины и речного песка, или глины и дробленой раковины. В конструировании посуды общность прослеживается в моделировании тулова кольцевым жгутовым способом. Тщательное заглаживание мокрым предметом поверхностей сосуда, без приема обмазывания характерно так же на всем протяжении культуры. Некоторая динамика отмечается только в конструировании начина — от донно-емкостного (протобойсманская традиция — 1 этап) — к донному без дополнительных подлепов (1−3 этапы) — и донному, усиленному дополнительным жгутом, крепившимся снаружи (4−5 этапы).

Общий уровень развития гончарства соответствует неолитической стадии. Отмеченный относительный примитивизм в изготовлении керамики Бойсмана-1, не подтверждается анализом материалов Бойсмана-2. Так не найдены доказательства широкого использования естественно запесоченных глин и шаблона для полного моделирования формы. В ассортименте культуры наблюдается морфологическое разнообразие, хорошо профилированные горшки встречаются уже на этапе формирования традиции. Поражает тонкостенность емкостей, предполагающая высокое мастерство лепки. По аккуратности нанесения декора, многообразию мотивов бойсманская орнаментальная традиция заметно превосходит все известные культуры, когда-либо существовавшие в Приморском регионе. Отсутствие дополнительной обмазки стенок, способствующая пониженной проницаемости емкостей компенсируется введением в формовочные массы дробленой раковины, которая по проведенным экспериментам, способна выполнять аналогичные функции, помимо обеспечения прочности и легкости изделий.

Размерный ранг сосудов, преобладание малых и средних форм, так же как и отсутствие долговременных жилищ на памятниках бойсманской культуры свидетельствует об отсутствии прочной оседлости населения.

В работе не рассматривалась семантическая сторона бойсманского орнамента. Д. Л. Бродянский, специализирующийся в древнем искусстве Приморья, видит в орнаменте одного из сосудов змею, опутавшую рыбу [Бродянский, 2002, с.45]. В личной беседе он обратил внимание автора на сосуд № 14 (Рис. 15: 5), в орнаменте которого три оттиска овальной лопаточки, образующие треугольник, находят аналогии в ямках на бойсманских камнях, интерпретированных им как личины [Там же, с.22−39]. Безусловно, проблема семантики требует специального осмысления и разработки.

Среди керамических материалов Бойсмана-2, не представлены такие категории находок как пряслица и украшения, встречены лишь 4 обломка керамических фигурок [Там же, с.42−44, Бродянский, 2003, Рис. 6,2].

Представленное исследование керамики Бойсмана-2 привело к выделению этапов и хронологии в развитии бойсманского гончарства, другие категории находок не рассматривались. Но, в качестве критерия, хронологические признаки керамики вполне могут быть использованы для периодизации культуры в целом. Это подтверждается обзором бойсманских керамических комплексов других памятников. Исследование в этом направлении показало, что присутствие бойсманцев на каком-либо местонахождении было связано с вполне ограниченным промежутком времени, который соответствует одномудвум этапам существования бойсманской гончарной традиции, и может быть по аналоги датирован соответствующим образом.

География распределения керамики свидетельствует, что бойсманцы предпочитали обитать вблизи морского побережья в устье рек и реже в континентальной части на берегу реки или озера. Основным ареалом их обитания является южное и юго-западное Приморье, и граничащие с ним районы Северной Кореи и Северо-Восточного Китая с памятниками Сопхохан, Раджин, Синькайлю, Даобэйшань.

Сравнение бойсманского керамического комплекса с керамикой неолитических культур юга Дальнего Востока показало, что с основной территорией Северной Кореи и Северо-Восточного Китая бойсманское гончарство связано только самыми общими, имеющими стадиальное значение, технико-технологическими признаками. Свидетельство близких орнаментальных традиций приморских и корейских племен фиксируется лишь в раннем периоде неолита (остродонные сосуды Бойсмана-2 и плоскодонные чаши Осанни). Орнаментальные традиции бойсманской культуры в целом не обнаруживают даже отдаленного сходства с традициями широкого круга культур Китая и Кореи, которые характеризуются узорами, построенными в основном по принципу зигзага. Предполагать возможность культурных связей между территорией Приморья и Северо-Восточного Китая можно лишь по наличию в бойсманской культуре и культуре Ананси практики добавления в формовочные массы дробленой раковины и схожих приемов нанесения налепного декора. Хотя конвергентное происхождение этих традиций не исключается.

Совсем иная картина складывается при сравнении бойсманской культуры с неолитическими культурами Нижнего Амура (кондонской и малышевской). Различаясь по технико-технологическим признакам (состав формовочных масс, способы обработки поверхностей) и морфологии, эти культуры связаны едиными принципами орнаментации. В приемах декорирования бойсманской (1 этап), кондонской, малышевской (ранний этап — поселение Гася) культур наблюдается тенденция к использованию различных штампов, часто ромбической формы. Первый-второй этапы бойсманской гончарной традиции и традиции малышевской культуры связаны общими приемами и техническими средствами орнаментации — штампованная гребенка и отступающая лопаточка.

Неожиданно яркие параллели прослежены в сложносоставных композициях декора трех культур. Развитие орнаментальных традиций соседних территорий длительное время происходит синхронно, а обособление, индивидуализация композиционного построения орнамента происходит, вероятно, на поздних этапах бойсманской и малышевской культур. Таким образом, по содержанию орнамента можно говорить о региональной общности культур Приморья и Нижнего Амура, и отличии их от южных соседей — племен Китая и Кореи, что является еще одним доказательством концепции о глубоко местных корнях неолита юга Дальнего Востока России [Окладников, 1970; Деревянко, 1976].

Отдельные находки, обнаруженные на приморских и нижнеамурских памятниках предметно доказывают наличие контактов между племенами. На ранних стадиях такие находки представлены единичными экземплярами сосудов, зато комплекс третьего этапа бойсманской гончарной традиции довольно широко представлен в материалах малышевских памятников и обнаружен даже на Среднем Амуре. В этой связи перед нами встает дилемма, рассматривать ли находки бойсманской посуды далеко от района ее компактного распространения всего лишь как свидетельство культурных связей между соседними пленами, или по распространению керамических изделий прослеживаются пути миграции бойсманских племен на север? Последнее хорошо согласуется с предположением о возможном включении Приморья в очаг формирования морфологического субстрата арктического расового комплекса [Попов и др., 1997, с.71], сделанном на основании палеоантропологических исследований.

Признание фактов постоянного взаимодействия бойсманских племен с их северными соседями, синхронного развития орнаментального искусства двух регионов имеет практическое значение для уточнения периодизации и хронологии неолита Нижнего Амура по корреляции общих признаков различных культур, с учетом того, что появление каждого из хронологически значимых признаков бойсманской керамики сопровождается большой серией радиоуглеродных датировок. Например, подтверждается предположение о том, что кондонская культура не может быть помещена в хронологической колонке между малышевской и вознесеновской культурами [Шевкомуд, 2003, с.217] -она синхронна ранним этапам малышевской, но, вероятно, исчезла с исторического пространства задолго до возникновения вознесеновской культуры.

Изучение бойсманского гончарства способствует пониманию генезиса поздненеолитической зайсановской традиции на территории Приморского края. Сохранение в новой, пришлой в своей основе культуре, на ранних этапах развития практики украшения сосудов гребенчатым штампом и использование приемов отступания можно рассматривать как участие местного (бойсманского) населения в ее формировании.