Актуальность темы
исследования. Историко-культурная реконструкция философских аспектов русской литературы рубежа Х1Х-ХХ вв. сегодня особенно востребована, ибо предлагает новые подходы, а тем самым и возможности, в осмыслении и понимании философско-этических и социально-политических ценностей эпохи, в которой мы живем. Темы и проблемы, поднимавшиеся художниками слова в тот исторический период, оказываются удивительно созвучными духовному поиску начала нынешнего века. Русский Ренессанс, известный «выдающимися результатами едва лине во всех отраслях духовного творчества"1, вновь и вновь оказывается в центре внимания ученых разных специализаций, — с целью не только сохранить его художественно-философское наследие, но и с желанием постичь через призму сознания сравнительно недавнего в исторических масштабах прошлого «портрет» нашего времени. Современные исследователи подобно писателям конца Х1Х-начала XX вв. при поиске ответов на «вечные» вопросы обращаются к экзистенциальной традиции, но уже на новых методологических основаниях.
Синтез различных областей гуманитарного знания, который только намечался в начале прошлого века, в настоящее время вполне оформился и требует не только нового прочтения, но иногда сознательного отказа от литературоведческого анализа в пользу философского осмысления. Современная философия синтезирует, критически анализирует, интерпретирует многообразные типы человеческого знания. Как способ постановки философских проблем в различных частных науках, так и методы их решения характеризуются определенной синтетичностью. Сегодня правомерно говорить не только об органической связи философии и литературы (начала прошлого столетия), но и о еще большем сближении философского знания с филологией, культурологией, психологией и.
1 Мильдон В. И. Русский Ренессанс, или Фальшь «серебряного века» // Вопросы философии. 2005. № 1. С. 45. историей. Философия выступает как «наиболее общая форма самопознания культуры и цивилизации, она не только вырабатывает самые общие принципы мировоззрения людей, выражая их в абстрактной, теоретической форме, но также подвергает рациональному осмыслению основания всякого сознательного отношения к действительности — познавательного, ценностного, этического, эстетического"2.
При литературном анализе художественного произведения филологи с недавних пор вычленяют тип философской проблематики, что помогает обнаружить новые грани художественной прозы, полнее выявить неповторимую идейно-философскую концепцию художника. Данный метод работает при научной интерпретации любого художественного произведения, диссертант его использует при реконструкции экзистенциальной парадигмы в художественно-философском наследии Л. Н. Андреева.
Леонид Николаевич Андреев (1871−1919) — одна из самых ярких фигур русской художественно-философской реальности конца Х1Х-начала XX вв., «самый интересный писатель Европы и Америки. и в то же время самый талантливый писатель двух частей света"4. Замечательный мастер слова, философ, публицист, мыслитель, продолжатель линий Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, Андреев, как отмечают разные исследователи, стоял у истоков ряда явлений (символизм, модернизм, экспрессионизм, экзистенциализм), получивших развитие в русском и зарубежном литературно-философском процессе5.
В художественно-философских работах Андреева, старые, казалось бы, раз и навсегда решенные вопросы существования человека формулируются.
2 Философия науки. Методология и история конкретных-наук. М., 2007. С. 3.
3 См.: Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М., 2002. С.
52−55.
4 Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка// Литературное наследство. М., 1965. Т. 72. С. 278.
5 См.: Григорьев А. Л. Леонид Андреев в мировом литературном процессе // Русская литература. 1972. № 3. заново, а впоследствии на новом уровне разрабатываются в рамках экзистенциальной философской парадигмы. Как мыслитель синкретичного толка он пытается в рамках образно-символической системы поставить и решить онтологические вопросы подобно «чистым» академическим философам. Многие взгляды Андреева предвосхищают, а отчасти даже определяют философские идеи и формулы французского экзистенциализма.
Андреев был лично знаком и переписывался со многими русскими художниками слова. Среди них были" Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, А. А. Блок, Б. К. Зайцев, В. Г. Короленко, Ф. Сологуб, М>. Горький. Андреев был связан работой в литературном кружке «Среда» с такими писателями, как А. И. Куприн, И. А. Бунин, В. В. Вересаев, Н. Д. Телешов, Н. Г. Гарин-Михайловский, А. С. Серафимович. Леонид Николаевич отзывался очень резко о В. В. Розанове и Д. С. Мережковском, так как не принимал их общественной! и литературной позиций, несмотря на то, что вместе они переживали и описывали в своих произведениях общезначимые темы и проблемы. Следует отметить, что эти философы также отвечали писателю I неприязнью.
Размышления писателей и мыслителей о своих коллегахпредшественниках и современниках, друзьях и недругах, великих и малыхпредставляют особую область исследования. Но именно благодаря историко-культурной реконструкции жизнесоставляющих деталей — мимолетные, случайные встречи и разговоры, ссоры и споры, сближения и расставанияобретает свой смысл и свое значение идейное наследие философствующего писателя.
В рамках данного исследования предстоит ответить на ряд вопросов. Что дает нам право говорить об Андрееве прежде всего как о мыслителе, философе, а уж потом как о писателе? Какова философская позиция Андреева? Каково отношения между писателем и философом Андреевым?
Степень разработанности проблемы. Леонид Андреев — один из самых сложных и малоизученных русских писателей-философов, несмотря на богатый пласт научной и критической литературы, наработанный к настоящему времени учеными-филологами. Исследованию литературного наследия Андреева посвящены мемуарные, научные, публицистические, популярные, полемические статьи, книги, очерки, рецензии. Творчество же Андреева в его философском аспекте изучено недостаточно, хотя почти каждый исследователь пунктирно считал важным указать на экзистенциальные мотивы в художественной прозе писателя и заметить, что интеллектуальной опорой для Андреева были сочинения Э. Гартмана, Ф. Ницше, А. Шопенгауэра, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского.
Исследования по проблемам экзистенциальной прозы Андреева можно разделить на четыре группы.
В первую группу необходимо отнести воспоминания, критические очерки, статьи, книги, принадлежавшие перу современников писателя. Особыйинтерес представляют воспоминания, так сказать, по горячим следам, впрочем, большой ценностью обладают и те, что будут написаны спустя десятилетия. Важнейшими источниками для историко-философской реконструкции мировоззрения Андреева являютсямемуарные очерки и эпистолярное наследие Л. Н. Толстого, Ю. И. Айхенвальда, Д. С. Мережковского, В. В. Розанова, А. А. Блока, К. И. Чуковского, В. В. Вересаева, Н. Д. Телешова, Б. К. Зайцева, Н. Г. Михайловского, Г. И. Чулкова, А. В. Луначарского, Ф. А. Степуна, Вяч. Иванова, А. Белого, М. Горького. При всем многообразии оценок и трактовок творчества и личности писателя эту группу работ объединяет признание факта, что Андреев принадлежит к числу мыслителей, имеющих свое особое философское мировидение.
Так, Максим Горький в воспоминаниях об Андрееве пишет: «Этот человек, обладая всеми свойствами превосходного художника, хочет встать в позу мыслителя и философа"6.
6 Горький М. Леонид Андреев // Горький М Собр. соч. в 25 т. Т. 16. М., 1958. С. 318. 6.
Литературный критик Ю. А. Айхенвальд признавал, что Андреевименно философ со своей определенной философией — философией отрицания: «как философ. [он] хочет понять жизнь под знаком Некоего в сером. производит эксперименты. занимается экспериментальной психологией"7.
Довольно близко к объяснению феномена творчества Андреева подошел поэт-философ, мыслитель Вяч. Иванов: «Если для символиста «все преходящее есть только подобие», а для атеиста «непреходящего» вовсе нет, то соединение символизма с атеизмом обрекает личность на вынужденное уединение среди бесконечно зияющих вокруг нее провалов в ужас небытия"8.
В работе «Люди и книги» Корней Чуковский, говоряо творчестве Андреева, замечает, что тема в процессе работы над ней Андреевым, «становилась у него колоссальной, гораздо более его самого, и застилала перед ним всю вселенную"9. Особенность писательской личности Андреева, по мнению Чуковского, состояла в том, «что он всегда в своих книгах касался извечных вопросов, трансцендентных, метафизических тем. Другие темы не волновали его"10. Чуковский отмечает похожесть Андреева на «одинокого, байронически скорбного трагика, восстающего против вечных законов вселенной"11.
Мережковский в своей статье «В обезьяньих лапах» говорит об Андрееве именно как о мыслителе: «Андреев не художник, но все же почти гениальный писатель: у него гений всей русской интеллигенции — гений общественности. Есть у Андреева и нечто большее, небывалое в русской интеллигенции: прикосновение общественности к религии"12. И еще: «Художественное творчество Андреева мне кажется сомнительным не.
7 Айхенвальд Ю. И. Силуэты русских писателей. М., 1994. С. 409.
8 Иванов Вяч., А. Белый. Пепел. Критическое обозрение. 1909. № 2. С. 45.
9 Чуковский К. Люди и книги. М., 1958. С. 501.
10 Там же. С. 504.
11 Там же. С. 510.
12 Мережковский Д. С. В обезьяньих лапах // В тихом омуте. М., 1991. С. 19. потому, что он изображает уродство, ужас, хаос, — напротив, подобные изображения требуют высшего художественного творчества, — а потому, что созерцая уродство, он соглашается на уродство, созерцая хаос, становится хаосом"13.
Интересно мнение критика Н. Михайловского, современника Андреева: «Андреев не столько стремился изобразить. явления социальной жизни, сколько выразить «возмущение человека», смятение субъекта, ищущего в сфере отвлеченного мышления ответов на «проклятые вопросы». Соответственно вырабатывается теперь и стиль Андреева — «экспрессионизм», т. е. «искусство выражения» (от expression — выражение, выразительность), в котором бурные переживания протестующего субъекта деформируют объект и которое хочет иметь дело лишь с «сущностями», пренебрегая конкретной картиной действительности"14.
Г. Чулков говорит об Андрееве как о мыслителе, решающем извечные, экзистенциальные вопросы человеческого существования. «Припоминая наши встречи, я чувствую, что самая тема общественности Леониду Андрееву была непонятна. Он мог говорить какие угодно хорошие слова о свободе или о социальной справедливости, но все это для него было чужое, не волнующее кровно, не первое. Первое — только одно: смерть, «жизнь человека» частного, одинокого, обреченного"15. Многие современники Андреева указывали на его связь с предшествующими ему писателями и мыслителями, Чулков же подобное отрицает: «За Андреевым никакой традиции не было. И корней у него не было. Он пришел как случайный человек"16. И продолжает свое рассуждение: «В литературной традиции Андреев был так же бесприютен и одинок, как и в жизни"17.
13 Там же. С. 16.
14 Михайловский Б. В. Русская литература XX века. М., 1939. С. 321.
15 Чулков Г. Книга о Леониде Андрееве // Андреев Л. Н. Проза. Публицистика. М., 1997. С. 584.
16 Там же. С. 586.
17 Там же. С. 588.
Викентий Вересаев, писатель, критик, друг Андреева, в своих заметках напишет о его стремлении к схематизации образов, к удалению из них всего конкретного: «У Андреева не было интереса к живой, конкретной жизни, его не тянуло к ее изучению, как всегда тянуло, например, Льва Толстого, — жадно, подобно ястребу, кидавшегося на все, что давала для изучения жизнь. Андреев брал только то, что само набегало ему в глаза. Он жил в среде, в которую его поместила судьба, и не делал даже попытки выйти из нее,.
1 о расширить круг своих наблюдений". Художникам того времени вообще было свойственно «сильно и глубоко мучившее «чувство зависимости» -зависимости «души» человека от сил, стоящих выше его, — среды, наследственности, физиологии^ возрастаощущение непрочности всего, к чему приходишь «разумом», мыслью"19.
А. В. Луначарский в «Критических этюдах» высказывает мысль о том, что андреевская пьеса «К звездам» содержательно обращена к экзистенциальным проблемам: свободе и рабству, отношениямличности и общества, смыслу жизни перед лицом неизбежной' смерти, морали и вседозволенности: «Вместе с Трейчем», — пишет он, — Андреев привел нас, как умел, на вершины активной философии жизни, философии человеческого труда, человеческого преображения мира"20.
Удивителен и до сих пор плохо объясним один факт. Русские философы, современники Андреева — Н. А. Бердяев, П. А. Флоренский, Н. С. Трубецкой, Л. И. Шестов — литературное творчество Андреева словно не замечали, хотя и находились с писателем в общем круге философских проблем. Можно предположить, что дело было в различии между религиозными взглядами названных выше философов и андреевскими исканиями: «Л. Андреев не по-христиански мыслит, — писал епископ Георгий, — почему и получилось у него такое мрачное индивидуалистическое.
18 Вересаев В. Леонид Андреев // В. Вересаев. Собр. соч. в 6 т. Т. 5. М., 1961. С. 397.
19 Там же. С. 398.
20 Луначарский А. Критические этюды, Л., 1925. С. 261. миросозерцание. Свет и радость только там, где Христос!"21. Лишь у Розанова можно отыскать несколько статей, посвященных анализу двух произведений Андреева («Иуда Искариот» и «Тьма»), и обнаружить пару саркастических строчек о нем и М. Горьком в книге «Уединенное"22. Андреев у философа Розанова «есть русский Катарбинский. Та же аффектированность. Отсутствие простоты. Отсутствие глубины"23.
Вторая группа — исследователи-гуманитарии советского периода (до 1992 г.), которые сначала вычеркнули Леонида Андреева из списка авторов, подлежащих изучению, поскольку творчество его, как выражался сам Андреев, не имело «в политическом смысле никакого значения"24. Но в момент «возвращения"* весьма искусственно поместили в чуждую ему понятийную систему координат. Экзистенциализм в то время рассматривался как принципиально неродственное социалистическому мировоззрению течение буржуазной литературы и философии25.
В советском литературоведении о философской составляющей творчества Андреева писали Л. Н. Афонин, В. И. Беззубов, Л. А. Иезуитова, К. Д. Муратова, В. Н. Чуваков и др.
Афонин один из первых указывает на отрицательное влияние сочинений немецких философов-идеалистов Э. Гартмана и А. Шопенгауэра на творчество Андреева26.
Характерной особенностью андреевских произведений философского содержания, по мнению Беззубова, является то, что многие их идеи и образы по своему происхождению полигенетичны: Андреев «синтезирует идеи и.
Епископ Георгий. Индивидуалистическое миросозерцание Леонида Андреева (Литературно-богословсдо-философский очерк) // Вера и разум. 1909. № 9−10. С. 310.
22 Розанов В. В. Уединенное. М., 1990. С. 151, 210, 285.
23 Розанов В. В. Л. Андреев и его «Тьма» // Л. Андреев. Иуда Искариот. М., 1999. С. 545.
24 Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка. Т. 72. С. 518.
25 См.: Заманская В. В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий. M., 2002.С. 110.
26 См.: Афонин Л. Леонид Андреев. Орел, 1959. С. 24. образы, восходящие к разным источникам, к разным культурным традициям и к разным философским системам"27.
Действительно, стремление Андреева соединить (порой бессознательно) в своем творчестве философствование и литературу, религию и атеизм, при этом умело избегая' каких-либо эстетических систем и литературных школ, дает нам основание говорить об андреевском феномене синтетизма, одновременно выражающем практически все тенденции развития искусства, культуры и литературы на рубеже XIX—XX вв.
Иезуитова в книге «Творчество Леонида Андреева (1892−1906)» отмечает, что Андреев касался тем вечных, философских, провозглашая объектом своего анализа «кричащие диссонансы»: «В живой конкретной плоти или в философско-социальном отвлечении Андреев всегда стремился к одной цели: обнаружить противоречия социального-бытия, общественного сознания, поставить вопросыфилософии жизни, над решением которых билась мысль его времени, от уяснения которых во- «многом» «зависело интеллектуальное самочувствие современного человека"28. Впервые пытаясь классифицировать рассказы Андреева, исследовательница выделяет группу рассказов, которую, пользуясь выражением самого Андрееваназывает рассказами «философского настроения» (то, что в критике начала XX в. именовалось термином «философия жизни»)29. Носителем и опорой философского содержания в таких произведениях оказывается их.
30 оригинальная композиционная организация. В рассказах на темы современности Андреев сливает натуру и философию, изменяя, в сравнении с.
3 1 русской классической литературой, трактовку трагической жизни. Андреев, по верному замечанию Иезуитовой, «одним из первый в мировой литературе.
27 Беззубов В. Леонид Андреев и традиции русского реализма. Таллин, 1984. С. 38.
28 Иезуитова Л. А. Творчество Леонида Андреева (1892—1906). Л., 1976. С. 65.
29 Там же. С. 73.
30 См.: Там же. С. 75.
31 См.: Там же. С. 72. многосторонне показывал процесс отчуждения личности в буржуазном обществе"32.
Л. А. Колобаева считает, что творчество Андреева занимает «промежуточное» положение (между романтизмом, модернизмом, экспрессионизмом, экзистенциализмом) в литературном процессе конца Х1Х-начала XX вв.
А. В. Богданов определяет проблематику поздних произведений Андреева как экзистенциальную, способную адекватно отразить и выразить новое для литературы того времени философское содержание: «Сейчас уже более или менее ясно, — пишет Богданов в статье «Между стеной и бездной (Леонид Андреев и его творчество)», — что Андреев первым из русских писателей пошел, ориентируясь на Достоевского (поначалу, может быть, неосознанно), по тому пути, которым позднее, по мнению многих исследователей, пойдут художники-экзистенциалисты, прежде всего А. Камю и Ж.-П. Сартр (в начале XX века в этом направлении уже двигались М. де Унамуно и Л. Пиранделло). И для них и для Андреева главной и самой суровой правдой было одиночество человека («животного, знающего о том, что оно должно умереть») перед небом и другими людьми, — одиночество, на которое каждый обречен с момента своего рождения"34.
Третья группа — исследования последнего времени (после 1992 г.). Некоторые из этой «исторической» группы склонны рассматривать идейное наследие Андреева в компаративном ключе. Так, его прозу сравнивают с.
35 36 37 философскими работами Вл. Соловьева, Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова ,.
32 Там же. С. 78.
33 См.: Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX—XX вв. М., 1990. С. 114−147.
34 Богданов А. В. Между стеной и бездной (Леонид Андреев и его творчество) // Андреев Л. Н. Собр. соч. в 6 т. Т. 1. М., 1990;1996. С. 19.
35 Мескин В. А. Л. Андреев. В поиске истины. «Больше бунта». От «ангелочка» к «дневнику сатаны». Новые средства выразительности // Мескин В. А. Грани русской прозы: Ф. Сологуб, Л. Андреев, И. Бунин. Южно-Сахалинск, 2000. С. 92.
3 См.: Генералова Н. П. Леонид Андреев и Николай Бердяев (к истории русского персонализма) // Русская литература. 1997. № 2.
Э. Гартмана, Ф. Ницше, А. Шопенгуаэура38. В диссертационном исследовании О. Вологиной «Творчество Леонида Андреева в контексте европейской литературы конца ХГХ-ХХ веков"39 устанавливаются интеллектуальные связи между Андреевым и Г. Ибсеном, М. Метерлинком, Э. По, Ж.-П. Сартром, Б. Шоу и другими зарубежными писателями.
И. Искрижицкая полагает, что в отречении от принадлежности какой-либо школе «веры» или «знания», от любых авторитетов и абсолютов Андреев гораздо последовательнее, а следовательно, трагичнее, чем сам Ф. Ницше с его идеей «сверхчеловека» 40. Андреев, по ее мнению, предстает более «бескомпромиссным» экзистенциалистом, чем С. Кьеркегор, К. Ясперс, Л. Шестов41. Интересно диссертационное исследование Кулагиной Г. Н., которое до настоящего времени являлось единственным философским анализом идейного наследия Андреева Другие делают упор на экзистенциальные мотивы в философской прозе Андреева. Так, П. Милюковопределяет как основной мотив андреевских произведений «одиночество человека»: «В «Большом шлеме», в «Молчании» показан трагизм этого внутреннего одиночества и изолированности личности среди обыденной обстановки внешнего нормального человеческого общения. Трагедия — и в этом противоречии, и в том, что при окружающей пустоте этого одиночества нечем наполнить"43.
В эссе «Неуспокоенный дух (о жизни и книгах Леонида Андреева)» М. В. Козьменко отмечает нестатичность творческих поисков Андреева: «его беспокойный дух мечется меж разными средами и стихиями, то сближаясь,.
37 Крючков В. П. Леонид Николаевич Андреев // Крючков В. П. «Еретики!' в литературе: Л. Андреев, Е. Замятин, Б. Пильняк, М. Булгаков. Саратов, 2003. С. 34−58.
38 Красильников Р. Л. Танатологические мотивы в прозе Л. Н. Андреева. Дисс. канд. филол. наук. Вологда, 2003.
Вологина О. В. Творчество Леонида Андреева в контексте европейской литературы конца XIX—XX вв.еков: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Орел, 2003.
40 См.: Искрижицкая И. Ю. Леонид Андреев и пантрагическое в культуре XX // Эстетика диссонансов: Межвузов, сб. науч. тр. Орел, 1996. С. 64.
41 См.: Там же. С. 65.
42 Кулагина Г. Н. Поиск общечеловеческой духовности российской интеллигенцией: На материале творчества Л. Андреева и М. Горького. Дисс. канд. филос. наук. Казань, 1996.
43 Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. В 3 т. Т. 2. М., 1994. С. 330.
13 то отдаляясь, все время колеблясь между ожиданием любви и братства и чаяниями свободы и одиночества"44.
В. А. Келдыш проводит параллели между творчеством Андреева и Л. Шестова. «Писателя неотступно влечет трагическая проблема одинокого «я». Нескончаемо презирая массовидность, безличную мещанскую посредственность, Андреев, однако, не приемлет индивидуальность в духе философии Ницше и философии своего современника и соотечественника Льва Шестова (автора книг «Достоевский и Ницше. Философия трагедии», 1903; «Апофеоз беспочвенности», 1905). Шестов утверждает человека в состоянии духовной изоляции как непререкаемого условия свободы, оправданной в своих самых крайних, эгоцентрических выражениях. А у Андреева разобщение людей, предоставленных только самим себе, невозможность проникнуть в истинную сущность чувстви помыслов ближнего — это проклятие"45.
По мнению В. А. Мескина, Андреев «прежде всего стремится показать.
— 46 диалектику мысли, чувства, сложный внутренний мир каждого персонажа". Автор указывает на то, что позднее творчество Андреева «можно соотнести с литературой экспрессионизма, экзистенциализма, с литературой, сочетающей символизм с элементами солипсизма, т. е. сологубовского толка"47. При этом отмечается, что «при всех зигзагах идейно-художественных исканий, Андреев не склонялся к квиетизму, не отождествлял свободу с одиночеством, тогда как первым условием свободы для шестовской и всякой другой последовательной экзистенциалистской концепции является состояние одиночества, сливающее личность с «истинным бытием» «48.
44 Козьменко М. В. Неуспокоенный дух (о жизни и книгах Леонида Андреева) // Л. Андреев. «Странная человеческая звезда» М., 1996. С. 6.
45 Келдыш В. А. Между реализмом и модернизмом // Русская литература на рубеже XIX и XX веков. М., 1994. С. 73.
46 Мескин В. А. Л. Грани русской прозы: Ф. Сологуб, Л. Андреев, И. Бунин. С. 57.
47 Там же. С. 60.
48 Там же. С. 60.
Б. С. Бугров, подчеркивая антропологическую сущность андреевских произведений, считает, что «Андреев последовательно разрабатывал экзистенциальную проблематику. Он сосредоточился на духовных проблемах индивидуума, на исследовании той драмы идей, которая разворачивается, в сознании единичного человека. <.> Андреев стремился к сотрудничеству с писателями разных эстетических ориентаций, да и в собственном творчестве пытался синтезировать принципы реализма и модернизма"49.
В статье «Л. Андреев и экзистенциализм» Р. С. Спивак ведет речь о своеобразии экзистенциального видения мира у Андреева: «В мироощущении Л. Андреева явно дает о себе знать экзистенциальное сознание «подлинного бытия» как метафизического страха перед зияющей бездной мира и одиночества человека среди враждебного ему всего сущего. Но экзистенциальное сознание присущеЛ. Андрееву в особом варианте: метафизический ужас выступает в синтезе с верой в жизнетворческие возможности личности"50. Исследователь отмечает, что андреевский вариант экзистенциализма предстает в слиянии, вернее нерасчлененности, позднее обособившихся двух направлений: религиозного экзистенциализма и атеистического51.
Наиболее глубоко и основательно философские основы экзистенциальной прозы Леонида Андреева проанализированы в монографии В. В. Заманской «Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий»: «Л. Андреев — один из основателей русской экзистенциальной литературной традициисовременник Кафки и Белого, в творчестве которого реализуется совершенно оригинальная для русского экзистенциального сознания и европейского экзистенциализма.
49 Бугров Б. С. Леонид Андреев. Проза и драматургия. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. М., 2000. С. 4, 12.
50 Спивак Р. С. Л. Андреев и экзистенциализм // Международная научная конференция «Изменяющийся языковой мир», Пермь, 2001. (http://language.psu.гu^in/view.cgi?art=0047&-lang=rus).
51 См.: там же (http://language.psu.ru/bin/view.cgi?art=0047&lang=rus).
15 типологическая модель — психологический экзистенциализмв русской литературе в его творчестве экзистенциальная концепция воплотилась как, целостное концептуально-стилевое явление. <.> Художественные принципы поэтики писателя и его целостная концепция — экзистенциального качества, которое ставит его творчество в систему русско-европейской экзистенциальной традиции XX столетия. Его творчество — одна из оригинальных страниц в общей общеевропейской экзистенциальной истории литературы"52.
Большой интерес в изучении андреевского творчества представляют научные работы зарубежных ученых, таких как Г. X. Кинг (Н. Н. King), Д. Вудворд (J. Woodward), Р. Д. Дэвис (R. D. Davies), Л. Каранчи (L. Karancsy), А. Каун (A. Kaun), С. Хатчингс (S. Hutchings), Л: Силард (L. Szilard) и др.
F. X. Кинг, опираясь на сравнительный анализ произведений Андреева и Достоевского, приходит к выводу об определенной идейной^ близости между писателями53. Он наблюдает функционирование определенного * набора понятий в сочинениях двух художников: «беспомощность», «добродетель», «иллюзия», «страх», «мысль и ее ограниченность», «сверхчеловек». И таким образом доказывает, что именно экзистенциальное бытие является предметом мировидения Андреева и Достоевского.
Д. Вудворд полемизирует с андрееведами, считающими, будто у писателя не было целостного мировоззрения, не было своей «философии».54. Поэтому внимание ученого сосредоточено на освещении идей, со строгой систематичностью пронизывающих важнейшие произведения Андреева, и изучении многообразия форм, художественно воплощающих эти идеи55.
52 Заманская В. В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий. С. 111, 142. См.: King Н. Н. Dostoyevsky and Andreyev: Gazers upon the Abyss. Ithaca, N.Y., 1936.
54 См.: Woodward J. Leonid Andreyev: A study. Oxford, 1969.
55 См.: Annales instituti philologiae slavicae universitatis Debreceniensis de Ludovico Kossuth nominatae. Slavica, XI. Debrecen, 1971. P. 201.
А. Каун пытается на базе сравнительного <�¦ анализа философского мировоззрения немецких мыслителей — Шопенгауэра и Ницше — и Андреева выстроить картину «отношения к смерти» каждого из них и находит восприятие смерти Андреева более близким к концепции Шопенгауэра56.
По мнению Л. Силард, Андреев в философской повести «Мои записки» ведет спор с Луначарским и Горьким, отстаивающими позитивистские.
57 идеи .
Итак, анализ имеющихся публикаций и монографических исследований, посвященных экзистенциальной прозе Андреева, наглядно демонстрирует, что исследование его писательского опыта как опыта философского предполагает синтетический подход, т. е. анализ его экзистенциальной прозы, с одной стороны, и реконструкцию скрытых философских компонентов и установок его познавательного опыта, с другой. Такой методологический ход позволяет представить философские идеи, содержащиеся в экзистенциальной прозе Андреева, в их целостности, и осуществить содержательную интерпретацию историко-культурного контекста, в котором формировался философский опыт писателя.
Цели и задачи диссертации. Основной целью данной диссертационной работы является исследование философского мировоззрения Леонида Андреева сквозь призму анализа его экзистенциальной прозы.
Для достижения этой цели необходимо было решить следующие конкретные задачи: дать методологическое обоснование соотношения философии и литературы в экзистенциальной прозе Андреева;
56 См.: Kaun A. Leonid Andreyev: A critical study. Freeport, N.Y., 1969.
57 См.: Силард JI. «Мои записки» Л. Андреева. I. К вопросу об истории оценок и полемической направленности повести // Studia Slavica Hungaricae, XVIII. Budapest, 1972. S. 303−342- Ее же. «Мои записки» Л. Андреева. II. Метаморфозы русского позитивизма в зеркале литературной пародии // Studia Slavica Hungaricae, XX. Budapest, 1974. S. 41−69- Ее же. «Мои записки» Л. Андреева III. Великий инквизитор Л. Андреева, или «душегубка новейшего уныния» // Studia Slavica Hungaricae, XX. Budapest, 1974. S. 271−304. выявить специфические черты писателя-философа Андреева в «сфере разговора» русских интеллектуалов начала XX в.: Н. А. Бердяева, Л. И. Шестова, С. Н. Булгакова, Н. О. Лосскогопроанализировать содержательные принципы, антиномические по своей сути, лежащие в основе философской концепции писателяраскрыть темы зла, одиночества, свободы и смерти в соотношении с экзистенциальной проблематикой философского наследия Л. Андреева;
Теоретико-методологические основы исследования. Объектом исследования в настоящей диссертации является экзистенциальная проза Андреева, предметом — философские аспекты этой прозы.
В процессе исследования были учтены современные методологические подходы к гуманитарному исследованию: метод сравнительного анализа для выявления интеллектуальных пересечений философских предпосылок и идейных установок Леонида Андреева1 как с представителями экзистенциализма на Западе (Ж.-П. Сартром и А. Камю и др.), так и с русскими философами его времени (Бердяевым, Булгаковым, Лосским и др.) — метод герменевтического исследования композиционной структуры текстов Андреева с целью выявления их философских оснований.
Теоретической основой исследования послужили идеи и концептуальные положения отечественных исследователей по общефилософским проблемам: Н. С. Автономовой, Вик. П. Визгина, П. П. Гайденко, В. К. Кантора, В. Г. Кузнецова, В. А. Лекторского, Б. И. Пружинина, В. Л. Махлина, Л. А. Микешиной, Н. В. Мотрошиловойпо проблемам историко-философского анализа: М. Н. Грецкого, А. Ф. Зотова, В. Н. Кузнецова, Т. И. Ойзермана, Т. Г. Щедриной и др., а также фундаментальные теоретико-методологические концепции таких зарубежных исследователей, как Р. Барт, П. Бергер, П. Бурдье, М. Вартофский, Г.-Г. Гадамер, П. Рикёр, Р. Рорти, Т. Лукман, М. Фуко и др.
Новизна диссертационного исследования заключается в следующем: раскрыты специфические чертьт писателя-философа Андреева, проявляющиеся в способности видеть в реальности и затем демонстрировать в художественной прозе пограничные ситуации, что* определяет экзистенциальный характер* его философского мировоззренияреконструирована- «сфера разговора» Леонида Андреева' с Н. А. Бердяевым, Л. И. Шестовым, С. Н. Булгаковым, Н. О. Лосским. и др., что позволяет показать точки их экзистенциального и интеллектуального пересечения, проанализированы созданные Андреевым художественные модели пограничных ситуаций, что позволяет определить, соотношение философского и литературного наполнения его прозыпоказано, что стержневым принципом философского мировоззрения Андреева является антиномизмчто отчетливо проявляется И' в экзистенциальной проблематике, и в методологических особенностях построения его прозы. выявлены смыслообразующие компоненты, лежащие в основе философской картины мира Андреева, — темы одиночества, свободы, смерти, дружбы, любви, творчества.
Источники исследования. Источниковая база диссертационного исследования — художественно-философские произведения Андреева, написанные в различных жанрах и составляющие предметный остов его экзистенциальной прозы, благодаря которым удалось провести типизацию моделей одиночества, а также прояснить проблемные пункты его способа постановки проблем зла, свободы, смерти. Дневниковые записи и письма писателя открывают сложность его философского мировоззрения, помогают представить во всей полноте процесс формирования его экзистенциального по своей сути сознания. Статьи и рецензии в газетах и журналах начала.
ХХв., отзывы и воспоминания современников позволяют на пересечении разных мнений и суждений о жизни и творчестве Андреева создать целостный образ писателя-мыслителя. В ходе написания работы диссертант опирался на исследования видных представителей русской философской мысли начала прошлого века и современные фундаментальные историко-философские и литературоведческие работы.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Полученные диссертантом результаты могут найти применение при дальнейшем исследовании проблем истории философии, философии гуманитарных наук. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке и чтении специальных курсов по истории философии, философии гуманитарных наук и философской антропологии.
Апробация диссертационного исследования. Результаты данного диссертационного исследования получили отражение в публикациях автора, в докладах и выступлениях на ежегодных научно-практических конференциях кафедры философии Mill У (г. Москва). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии Московского педагогического государственного университета.
Структура диссертации обусловлена ее темой, целями и задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
Заключение
.
Конечно, можно говорить и о неисчерпаемости духовного мира писателя-философа Андреева. И о недоступности его познания в настоящем: «Нет: он — не умер: раскроется в будущеммы, сумеем понять в изреченном им неизреченноепоймем мы попытку: влить в речи людей1 ритмы космоса, чтобы орбита фразы вращением все того же напева напоминала бы орбиты вращения космоса"519. Может быть, это будущее уже близко. А наше исследование шаг на пути к нему.
Философский анализ экзистенциальной прозы Андреева выполнен в контексте исследования такой острой* для современного гуманитарного знания проблемы, каковой являетсяпроблема соотношения философиии литературы. Сложившаяся в России внутренняя духовная’связь философии и литературы, определила специфику развития как философской мысли, так и литературного творчества. Эта специфика заключается в экзистенциональной мотивировке.
Экзистенциальная проза Андреева, находясь на границе между философией/ и литературой®и отвечая на смысложизненные проблемы человеческого существования, сочетает в себе достоинства обоих видов познания. Философичность его прозы имеет свои определенные очертания. Она* соприкасается с философией там, где Андреев выходит за рамки натуралистического описания деталей, внешней реальности и сосредотачивается на внутренней жизни человека. Причем в отличие от обычной художественной прозы, которая, по сути, направлена на выражение себя, экзистенциальная проза — это исследование человека в пограничной ситуации. И такого рода исследование (одиночества, дружбы, любви, свободы, смерти) становится в ее текстовом пространстве формой' философской аргументации. Произведения Андреева отличает эмоциональная насыщенность и эстетическая утонченность, что только.
519 Белый А. Книга о Леониде Андрееве // Андреев Л. Н. Проза. Публицистика. М., 1997. С. 627. усугубляет затрагиваемые в них «пограничные» ' вопросы, бытия. И* именно это своеобразие андреевской философской прозы во многом нашло отклик у современников и значительно повлияло на развитие русского литературного самосознания начала XX в.
У Леонида Андреева, как и у многих русских писателей-мыслителей (Л. Толстого, Достоевского) нет такой цельной, строгой, всеобъемлющей философской' системы, как, например, у немецких идеалистов. Подтверждение приведенной выше мысли мы можем найти в записях Чулкова: «У него было даже прямое отвращение к нашимсовременникам,.
ГЛЛ которые пытались строить цельное мировоззрение". Об этом свидетельствуют и собственные признания Андреева: «Каждую свою вещь я хотел бы писать под новым именем. Мне тяжело зависеть * от моего собственного прошлого, от высказанных мыслей, от промелькнувших обещаний — я ничего не хочу обещать. Быть, жертвоюлогики я не хочу. Свободно любить, плакать, смеяться — вот! Сегодня я. мистик и анархистладнонозавтра я, буду писать революционные вывески, как Тана послезавтра ябыть может, пойду к Иверской с молебнома оттуда на пирог к частному приставу.». Поэтому в нашем случае уместно говорить об-определённой философского толка интеллектуалистической составляющей текстов Андреева. Меру присутствия" философского содержания в. художественных текстах Андреева выявить экспериментальным путем очень сложно, даже практически невозможно. Философское и художественное начала слиты в его идейном наследии (как, надо сказать, и вообще в литературном творчестве русских и западноевропейских мыслителей начала XX в.).
Диссертант предпринимает попытку проникнуть в, философский мир писателя путем обращения к образному языку его художественной прозы как наиболее адекватному средству для выражения глубинных слоев.
520Чулков Г. Леонид Андреев / Книга о Леониде Андрееве. Воспоминания М. Горького, К. Чуковского, А. Блока и др. // Андреев Л. Н. Проза и публицистика. М., 1997. С. 587.
521 Там же. С. 583. экзистенциальной реальности. Все самые важные идеи философского мировоззренияАндреева органично вплетены, в ткань его художественных текстов. «Вот почему говорит не: художник, а. его произведение: и даже вдвойне: оно обозначает егооткрываямиркоторый является» его миром. Истина1 художника в его произведении^ и вопрошать, надо именноистину произведения"". Вполне обоснованно' можно утверждать, что именно литературно-художественные произведенияАндреева «вскрывают» философские идеи писателя и способствуют их усвоению.
Леонид Андреев как философ, и мастер слова считал, что-художник не должен детально описывать действительность. Художник, по Андрееву, в праве изображать лишьсгустки подлинно существующегомира, его «сущность». Путем: философского обобщения, «отбрасываядетали, оставляя, только* общее, синтетическое», можно более глубоко понять и осмыслить бытие: «Нужно именно) описывать вообще реку, вообще: город, вообще человека, вообще любовь. Какой интерес в конкретности"524, — размышлял Андреев в письме Чуковскому 1901 г. Далее он подчеркивал: „Быть может, в ущерба художественности, которая“: непременнотребует строгой m живой индивидуализации, я иногда умышленно' отклоняюсь, от обрисовки характеров. Мне не важно, кто „он“ — герой моих рассказов: поп, чиновник, добряк, или скотинаМне важно только одно — что он человек, а как таковой несет одни и те же тяготы жизни (курсив мой- — С. Д.)».
В процессе исследования экзистенциальной прозы. Андреева становится очевидным, что в качестве наиболее удобной литературной формы дляфилософского анализапограничных ситуаций и организации экзистенциального мировосприятия в целомписатель выбирает жанр рассказа, рамки которого позволяют наиболее емко" и динамично и в то же время лаконично и законченно представить пограничную ' ситуацию.
522 Dufrenne M. Esthetique et philosophie. Paris, 1967. P: 107.
523 Брусянин В. В. Леонид Андреев. Жизнь и творчество. М., 1912. С. 72−73.
524 Чуковский К. Письма Леонида Андреева// Люди и книги. М., 1958. G. 509.
525 Чуковский Корней. Из воспоминаний. М., 1959. С. 270.
На первый план в таком рассказе выходят экзистенциально окрашенное слово и детали-символы, формирующие художественное пространство философской прозы Андреева. Андреев часто осознанно нарушает причинно-следственные и пространственно-временные связи в рассказе, смещая акцент с содержательных событий на внутренний мир героя, что обеспечивает глубину философского постижения человека. Внешняя форма рассказа сохраняется, но при этом наполняется абсолютно новым содержанием. Мир и человека он рисует объективно, как бы со стороны. Благодаря такому подходу, автор может чувствовать, страдать, переживать, одновременно и за себя, и за героя.
Ранние андреевские рассказы не менее философичны, чем проза зрелого Андреева, и первоначальные экзистенциальные посылки1 сохраняют свою силу и поворачиваются в более поздних работах Андреева разными гранями, как если бы все его произведения были разделами единого философского сочинения, создававшегося писателем на протяжении всей своей жизни.
Писатель доверяет своим персонажам выразить его собственные мысли, надежды, ценности. Причем Андреев вкладывает свои мысли в уста самых разных, отнюдь не всегда положительных или, так сказать, сильных героев. Слова, сказанные Шестовым в адрес Достоевского, подходят нам для характеристики Андреевских экспериментов: «Но ему постоянно приходится говорить через своих героев такие вещи, которые и в его’Сознании, быть может, не отлились бы в столь резкой и определенной форме, если бы они не являлись ему в обманчивом виде суждений и желаний не собственного я, а несуществующего героя романа» ~. Андреев, по мысли Р. Дэвиса, «создает ситуации, в которых к минимуму сведена дистанция между повествователем и героем. Иногда она и вовсе отсутствует, поскольку в тексте доминирует.
526 Шестов Л. Достоевский и Нитше (Философия трагедии). СПб., 1903. С. 20.
141 сам автор. В других случаях он использует разнообразные риторические приемы, чтобы усилить эффект своего психологического зондирования"527.
В' диссертационном исследовании предпринята попытка раскрыть такие специфические черты писателя-философа Андреева, как двойственность в восприятии мира, антиномизм в понимании его устройства, парадоксальность и гротескность, проявившиеся' в способности видеть в реальности и затем моделировать пограничные ситуации. В. работах Андреева на первый план выходят экзистенциальные вопросы: любовь, вера, забота, переживание, свобода, смерть, трагизм бытия человека как одинокого" существа. Действительно, при чтении прозы Андреева становится" очевидным, что" объективный мир «ничто, по сравнениюс человеческой личностью, с единственным лицом человека, с единственной его судьбой» .
Методологический прием, которым мы дорожим для исследования творчества Андреева, — выявление его философской модели мышления, не только вносит вклад в. изучение русской экзистенциальной философии, но и намечает некоторые ориентиры для трактовки современных антропологических проблем.
В диссертации было показано четыре из них: трагическое одиночество, проблемы свободы, смерти и зла. Представленная типология моделей одиночества, базирующаяся на анализе прозы Андреева, позволяет наиболее полно определить все возможные пересечения экзистенциальной прозы Андреева с французскими экзистенциалистами, (Сартром, Камю). А сравнительный анализ концепций теодицеи Лосского, Булгакова и Андреева раскрывает, в определенной мере, типологические черты прозы русских писателей и мыслителей начала XX в: их стремление соотнести интеллектуалистические основания с «жизненным миром».
527 Дэвис Р. Леонид Андреев (1871−1919) // История русской литературы: XX век: Серебряный век. М., 1995. С. 383.
528 Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека // Бердяев Н. А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С. 190.
Анализ моделей одиночества (космического, религиозного, культурного и социального типов) в экзистенциальной прозе Андреева показывает, что вопрос об одинокой сущности человека был поставлен этим писателем-философом не менее глубоко и даже более радикально, чем западноевропейскими философами-экзистенциалистами. Андреевский экзистенциализм много старше экзистенциальной философии Сартра, Камю, которые в основном продолжали разрабатывать вопросы бытия личности, ее свободы и ответственности, проблемы утраты и обретения смысла человеческой жизни. Человеческое бытие, как Андреевым, так и западноевропейскими экзистенциалистами, понимается как уникальное, оно является не частным элементом мирового бытия, а его основой.
В диссертационном исследовании намечены лишь некоторые точки соприкосновения художественно-философских систем Андреева, Камю, Сартра и философских концепций Бердяева, Шестова, Лосского, Булгакова. Более глубокое изучение этой проблемы — задача следующей исследовательской работы.
