Литературный процесс на Севере XVIII — XIX веков: Жанровая динамика исторической прозы

Региональная специфика литературного процесса в тот или иной период, несомненно, может быть выявлена и изучена путем создания отдельных исследований, посвященных анализу относительно частных проблем.

Одной из таких важных проблем в наше время является изучение локализации историко-литературного процесса в отдельных регионах, в данном случае — историко-литературного процесса на Европейском Северо-Востоке России ХУШ-Х1Х вв., где значительный и интересный пласт русской книжной культуры связан с местными формами бытия и самовыражения.

Севернорусский литературный процесс ХУШ-Х1Х веков является составной частью общенационального русского литературного процесса. Правомерность рассмотрения севернорусской литературы указанного периода как участка единой национальной литературы доказывается их культурно-исторической общностью. Культура Русского Севера1 концентрирует в себе своеобразные общенародные культурные потенции, таким образом, областное сливается с национально-историческим. В связи с этим изучение литературы на Севере в аспекте постижения национальной культуры представляется одним из приоритетных направлений современной литературоведческой науки.

Выделение севернорусских районов в отдельную культурно-историческую зону2 оправдано их выдающейся ролью в русской культуре. Уже во второй половине XIX — начале XX вв. многие видные фольклористы, историки, этнографы обратили внимание на особое положение Русского Севера в ряду других регионов страны и приступили к исследованию уникальных памятников деревянной архитектуры и устной словесности3. Как отмечает К. В. Чистов, «Русский Север стал не только хранилищем архаичных форм культуры, но и средой, в которой они длительное время активно перерабатывались, развивались, варьировались, совершенствовались — в результате сформировалось довольно сложное, многослойное сочетание различных по своему происхождению традиционных элементов и комплексов» 4. Основные тенденции развития книжной культуры на Русском Севере связаны прежде всего с сильным воздействием культуры Великого Новгорода, затем монастырской колонизации и старообрядчества, и, наконец, в новое время — форм городской демократической культуры. Таким образом, в местной культуре происходит сложный синтез традиционного и новаторского. Эту специфику необходимо учитывать при изучении закономерностей бытования и трансформации севернорусской литературной традиции в контексте общенационального.

Русский Север наиболее полно и последовательно продемонстрировал явление литературного регионализма5. А. Н. Власов, выдвигая тезис об устюжской литературной традиции как региональной литературе, считает, что причиной ее существования была автономность в народной книжной культуре Русского Севера на позднем этапе эволюции средневековой русской литературы: «Весь Русский Север можно представить в виде отдельных культурных очагов со свойственной им некоторой культурной автономией. К ним можно отнести Двинскую, Устюжскую, Верхневажскую, Вологодскую и др. традиции» 6.

Однако все, что органически вписывалось в систему древней литературы, в новых условиях оказалось на периферии общерусского литературного процесса. Исходным рубежом здесь следует считать смену эпох литературного развития в конце XVII — начале XVIII вв. Так, Д. С. Лихачев в работе «Поэтика древнерусской литературы» отмечает, что новый тип литературного развития вступает в силу со второй трети XVIII в.: «Новое, единое литературное развитие подхватывает то течение, которое развивалось на верхах литературы. Направление же, начатое демократической литературой XVII в., сохраняет свою обособленность» 7. По мнению ученого, традиция древнерусской литературы еще продолжала существовать наряду с «большой литературой» в XVIII и XIX вв. -в старообрядческой, церковной и народной среде.

В силу культурно-исторических, социальных и географических факторов влияние дворянской культуры, на достижениях которой преимущественно базируется русская литература XVIII в., было на Русском Севере довольно незначительным (исторически — ведущее положение в культуре края занимали посадские, купеческие и служилые люди, а также монастырский и церковный клир). В этой связи необходимо отметить мощное воздействие низовой демократической культуры на местную литературную традицию. Демократическая культура «низов» не только культивировала черты традиционной древнерусской книжности, но и наполняла литературу художественными открытиями, опирающимися на фольклорные формы. По мнению Е. К. Ромодановской, эта тенденция в новое время способствовала изменению традиционной жанровой системы, разрушению синкретизма литературы и появлению беллетристики и пародии8.

Необходимо отметить важность обращения к проблемам специфики и типологии литературного регионализма, поскольку народная литература на Севере представляет собою весьма значительный по объему, однако, почти не освоенный исследовательской рефлексией слой литературы на фоне изучения общей региональной специфики русского историко-литературного процесса.

Региональный подход к анализу литературных явлений применялся в литературоведении более ста лет тому назад. Еще В. Г. Белинский выдвинул принцип значимого деления литературного процесса, подняв вопрос о «петербургской» и «московской» литературах. В работе, посвященной региональной специфике литературы, им высказана продуктивная для сегодняшних исследований мысль об «идее» места (территории)9.

Вслед за Белинским интересные суждения в середине XIX в. высказали ученые, представляющие культурно-историческую школу. Так, А. Н. Пыпин считал, что «местное» и «провинциальное» имеют право на развитие. Более того, литература может быть вполне национальной лишь тогда, когда она свободно переработает и покроет эти местные различия, не уничтожая их своим широко возрастающим содержанием10. Ф. И. Буслаев и Н. С. Тихонравов указали на то, что, начиная с XVI в., «местные элементы» старой литературы заглушались. Тем не менее новая литература вновь обратилась к местному и народному. При этом огромное значение ими придавалось источниковедению11.

Однако только в 20-е гг. XX в. связи с наметившимся более широким подходом к отечественной литературной истории создались предпосылки для изучения регионального своеобразия литературного процесса. Первыми здесь выступили представители академической науки. В. Н. Перетц в труде «Краткий очерк методологии истории русской литературы» (1922) указывал, что для литературоведа «.нет произведений „худших“ или „лучших“ в смысле эстетическом, а есть лишь более или менее ясно представленные моменты литературно-12 го развития». Ю. Н. Тынянов также подчеркивал, что история литературы не сводима к истории литературных генералов и второстепенные художественные явления часто обнажают механизм динамики определенной жанровой системы, позволяют выявить закономерности литературного процесса. Ученый писал: «В 30-е годы, годы автоматизации предшествующих традиций, годы работы над слежалым литературным материалом, «дилетантизм» получает вдруг колоссальное эволюционное значение. Именно из дилетантизма, из атмосферы «стихотворных записок на полях книг» выходит новое явление — Тютчев, своими интимными интонациями преобразующий язык и жанры. Бытовое отношение к литературе, кажущееся с оценочной точки зрения ее разложением, преобразует литературную систему. Между тем «дилетантизм» и «массовая литература» в 20-х годах, годах «мастеров» и создания новых поэтических жанров, окрещивались «графоманией», и тогда как «первостепенные» (с точки зрения эволюционного значения) поэты 30-х годов в борьбе с предшествующими нормами являлись в условиях «дилетантизма» (Тютчев, Полежаев), «эпигонства и ученичества» (Лермонтов), в эпоху 20-х годов даже второстепенные поэты носили окраску мастеров первостепенных. Ясно, что эволюционное значение таких явлений, как «дилетантизм», «эпигонство» и т. д., от эпохи к эпохе разное, и высокомерное, оценочное отношение к этим явлениям — наследство старой ис.

1 т тории литературы". Подобные идеи высказал и П. Н. Сакулин, который, в частности, поставил проблему изучения литературной жизни в ее многообразии и многослойности. По его мнению, русская литература в любой исторический момент состоит из 3-х пластов: верхнего (наиболее культурного), среднего (малокультурного, «мещанского») и низшего («народного»). Кроме того, ученый подчеркнул необходимость систематического исследования литературы «малокультурных» (П.С.) слоев общества14.

Таким образом, стремление к тщательному, конкретному изучению литературного процесса, реабилитация второстепенных и третьестепенных литераторов подготовили введение в «большое» литературоведение материала русской провинции. Отсюда открывался прямой путь к проблеме регионализма в истории русской литературы.

Данная проблема со всей серьезностью была поставлена в трудах Н. К. Пиксанова и его последователей. В работе «Областные культурные гнезда» ученый наметил ряд вопросов, связанных с типологией регионализма. Опираясь на труды теоретика «регионализма» Шарля Брюна, Пиксанов указал на существенные особенности областного деления ведущих европейских литератур (Италии, Германии, Франции), в которых литературоведческой наукой успешно велись региональные исследования.

Обратив внимание на децентризацию литературного движения в Италии (Флоренция, Венеция, Милан) и Германии (Иена, Гамбург, Веймар, Галле, Лейпциг), он сопоставил германскую и итальянскую культуру с французской, отметив, что «.культура французская является сильно централизованной. Здесь столица выкачивает из провинции все выдающееся и монополизирует духовную продукцию страны» 15. Выделив в литературе Франции Прованс и Бретань как обособленные в литературном развитии провинции, Пиксанов ясно указывает на то, что данные провинции «.обособлены языком и расой, а следовательно, мало показательны в данном отношении» 16. В интересующем нас смысле, Н. К. Пиксанов убедительно показал, что понятие литературного регионализма имеет смысл лишь в рамках единой литературной системы, где язык выступает в качестве необходимого связующего элемента.

Безусловно, выявление специфики литературного регионализма (его формирования, развития, трансформации) невозможно без обращения к аналогичным явлениям в зарубежных литературах. Наиболее характерным примером в этом отношении может служить выделение литературы Юга при изучении литературы США (так называемая южная школа во главе с Фолкнером), а у нас в России генетически сходно выделение русской литературы Сибири, Урала и т. д.

Обращение к материалу зарубежной литературы, таким образом, дает возможность проследить генетические и типологические связи в мировом литературном процессе. И. Г. Неупокоева разработала важное понятие «типологического ряда» в интересующих нас исследованиях: «.этим понятием можно определить такое сходство внутренних идейно-художественных структур сравниваемых литературных явлений или процессов, которое зависит от сходства определенного комплекса исторических условий и проявляется (синхронно и диахронно) как в сходстве основных художественных задач и реше.

17 ний, так и в сходстве своих «общественных функций» .

Н.К.Пиксанов в своих работах применил принцип масштабности при анализе литературного регионализма и поставил ряд фундаментальных проблем по изучению «областных культурных гнезд». Однако автор, имея широкий круг научных интересов, не стремился к детальной разработке методики и методологии региональных исследований, а только указал на необходимость ее разработки, подкрепленной «частичными исследованиями» 19. Таким частным случаем локализации литературного процесса является севернорусская литература, с которой мы связываем содержательную сторону понятия литературного регионализма.

Рассмотрим, как отражались связанные с регионализмом явления в наиболее авторитетных трудах. Пиксановская идея «областных культурных гнезд» получила в 20-е годы активную поддержку в работах многих ученых-литературоведов: Н. Ф. Бельчикова, М. К. Азадовского, И. М. Гревса и др.20 В ходе усиленной собирательской работы был накоплен богатый фактический материал, который требовал анализа и осмысления в литературоведческом аспекте.

Статья М. П. Сокольникова «Литературоведение на местах и учительство» (1928) — серьезный вклад в решение теоретических вопросов литературного регионализма. Наблюдения автора о необходимости «локального метода» в литературоведении, об изучении писателей второстепенных и забытых, о наличии традиции в региональных литературах актуальны и в наше время. Поднимая проблему соотношения общерусского литературного процесса и местной литературы, исследователь отмечал, что трудно дать общую сводную историю литературы того или иного края, пользуясь краевыми рамками. Однако.

21 локальный" подход позволяет наметить «местную литературную традицию» .

Проблему «истоков» творчества писателя как главную для «локального ме.

22 тода" в литературоведении разрабатывал А. Н. Свободов .

Ценные высказывания по проблеме географических границ «областного культурного гнезда» принадлежат А. М. Путинцеву. По мнению исследователя, они определяются «границами культурного тяготения вообще, а литературного.

23 в особенности — к местному (может быть, даже и не губернскому) центру.". Исследователь показывает, что понятие «край» имеет относительную самостоятельность, которая определяется исторически сложившимися условиями литературной жизни той или иной местности.

Наиболее ярко «локальный метод» проявился в работах Н.П.Анциферова24. Поставленный исследователем вопрос об изучении воссоздания в художественной форме целостного облика края не устарел и сегодня: познание специфики своего края, необходимыми слагаемыми которой являются исторические судьбы и уклад жизни, является одной из основных задач, решаемых современными литературоведами, фольклористами и историками.

Использованный литературоведами 20-х годов «локальный» подход к литературному процессу оказался продуктивным в 50-е — 90-е годы в исследованиях о литературе некоторых регионов страны25.

Как своеобразный рубеж выделим обобщающий труд по истории литературы Сибири — «Очерки русской литературы Сибири» (1982)26. Основной вклад в разработку принятой в «Очерках.» концепции региональной литературы внес Ю. С. Постнов. Исследователь предложил изучать литературу Сибири в историко-литературном аспекте в русле общерусского литературного процесса: «Само изучение явлений литературы Сибири в строгой хронологической последовательности, в их временных «сцеплениях» и синхронности, углубленный литературоведческий анализ произведений на основе рассмотрения творческого метода писателей, особенностей их мастерства и стиля и отличает историко-литературный аспект исследования от литературно-краеведческого, ставше.

27 го традиционным при изучении литературы областей". Важной чертой концепции Ю. С. Постнова является установка на приоритет «общего», несмотря на то, что исследователь признает самобытность «Сибирской литературы» .

В 1984 г. было опубликовано две содержательные работы Л. П. Якимовой.

Русская литература Сибири как предмет научного исследования в современ.

28 ном литературоведении" и «Сибирская литература как объект исследования» .

Наиболее ярко региональный подход проявился в специальных работах Б. А. Чмыхало «Литературный регионализм» (Красноярск, 1990) и «Региональные проблемы изучения русской литературы» (Екатеринбург, 1993). Автор подходит к решению проблемы литературного регионализма с точки зрения «историко-литературного пространства», которое проявляется через региональную специфику29.

Проблему областного своеобразия литературного процесса на материале древнерусской литературы разрабатывали отечественные медиевисты. Труды.

30 31 академиков Д. С. Лихачева, A.M. Панченко, сибирской исследовательницы л 9.

Е.К. Ромодановской, исследования Л. А. Дмитриева «Житийные повести Русского Севера ХШ-ХУП вв.» (Л., 1973), М. В. Кукушкиной «Монастырские библиотеки Русского Севера» (Л., 1977) и три сборника научных трудов под редакцией Р. П. Дмитриевой: Книжные центры Древней Руси (Л., 1989; 1991; 1994) и др. — важный вклад в изучение региональных книжных и литературных центров Древней Руси.

Новые принципы подхода к проблеме литературного регионализма с позиций универсальных моделей, функционирующих в разных типах культуры, содержатся в работе А. Н. Власова «Устюжская литература ХУ1-ХУП вв.» (Сыктывкар., 1995). Исследователь предпринял попытку воссоздания регионального литературного процесса накануне нового времени, применив сравнительно-типологический, историко-генетический и мифологический принципы анализа текстов местных, севернорусских авторов. Основа его концепции -" региональный контекст", являющийся ключевым элементом в выделении региональной традиции. В этом случае «.в понятие региональная литература входит совокупность текстов, созданных местными авторами и востребованных местными читателями, словом, все то, что составляет письменную и устную традицию края» 33.

И все же в современном литературоведении, несмотря на значительное количество трудов о литературе отдельных регионов страны, до сих пор проблема литературного регионализма применительно к литературному процессу на Европейском Северо-Востоке России в новое время в его генезисе, соотнесенности с общерусской национальной литературой в синхроническом и диахроническом аспектах не получила продолжения. Недостаточная изученность и несомненная важность названных вопросов и обусловили актуальность темы исследования.

Выделяя основную проблему нашей работы — изучение специфики литературного процесса на Севере в ХУН1-Х1Х вв. в рамках достаточно апробированной концепции литературного регионализма — мы ставим перед собой следующие задачи: во-первых, выявить основной круг севернорусских авторов и принадлежащих им текстов единого хронологического пласта в рамках Вологодской и Устюжской историко-культурных зон, решив некоторые вопросы эволюции художественного сознания северянво-вторых, выявить своеобразие и динамику развития исторического повествования на Севере в новое время, рассмотрев исторические сочинения на фоне питавшей их летописной традиции и определив их место в севернорусском литературном процессев-третьих, рассмотреть памятники исторической беллетристики на Севере в эволюционном ряду русской исторической прозы XIX в., показав своеобразие исторического рассказа на сюжетно-композиционном уровне и на уровне образной системыв-четвертых, дать историко-культурную характеристику явлениям «народной литературы» и «народной книги» в контексте регионального литературного процесса, указав на их связь с устной традицией региона.

Исходя из этих задач, проясним нашу позицию в изучении проблемы литературного регионализма в истории русской литературы Нового времени. На наш взгляд, изучение региональной литературы сегодня обладает рядом специфических качеств как в плане методики, так и методологии. Прежде всего отметим, что само понятие «региональная литература» не тождественно понятию «литературное краеведение». Причем важно определить принципиальную разницу между литературно-краеведческими и историко-литературными подходами. Особенностью литературно-краеведческого подхода является определение местной специфичности в литературных фактах и источниках, а также нахождение им соответствующих аналогий в общенациональной литературе. Напротив, при историко-литературном подходе тот или иной фактический материал включается в типологические ряды, связанные с определенным комплексом исторических условий. В этом случае, проблема регионального изучения литературы представляет собой исследование локализации литературного процесса (синхронно и диахронно), роли отдельных регионов (центров) в литературном развитии, наконец, явления литературного регионализма как особой системы в контексте национальной литературы, определяющей ход ее истории.

В этом отношении региональная литература на Севере не сводится к сумме литературных фактов региона, а есть некий феномен, сформировавшийся в определенных культурно-исторических, социальных и географических условиях, где доминантой выступает «культурный ландшафт» (B.JI. Каганский, A.A. Иванова)34 .

Новые исследования в области этнологии, мифологии и фольклористики позволяют подойти к решению проблемы литературного регионализма с позиций ландшафтного подхода. Он предусматривает при изучении локализации литературного процесса в регионе выделение «пространственных координат» (другими словами — локальных зон и форм проявления общерусской и региональной традиции). В этом случае исследователь учитывает не только собственно литературную продукцию, но и обращается к информации исторического, этнографического, фольклорного и прочего свойства для воссоздания регионального контекста. Только при выполнении этого условия можно понять, каким образом формируется, функционирует и эволюционирует локальная культурная и уже — литературная — традиция.

Важно осмыслить «собственное» пространство литературы на Севере в системе общерусской литературы. В этой связи необходимо рассмотреть ее генезис. В развитии литературы на Европейском Северо-Востоке России можно выделить два периода: древний и новый. В древний период (XV-XVI вв.) создается севернорусская литература позднего Средневековья. В ее формировании огромную роль сыграла монастырская колонизация Севера, в ходе которой происходило культурное, сакральное и социально-экономическое освоение пространства35. Этапными для развития севернорусской литературной традиции стали XVI—XVII вв. В это время, согласно концепции А. Н. Власова, создается основной слой местной литературной продукции, охватывающий практически все жанры древнерусской литературы. Ведущее положение среди них занимали агиографическое сказание, летопись и историческая повесть. Памятники севернорусской литературы воспринимаются в контексте традиционной книжной культуры. Причем они возникали в среде демократических писателей и были рассчитаны на низового читателя, поэтому многие из этих произведений можно отнести к памятникам, характеризующимся понятием «народная.

36 литература.

В современной научной литературе получила распространение концепция «двух культур», согласно которой на первых этапах нового времени (конец XVII — начало XVIII в.) происходит четкое дифференцирование русской культуры на культуру наиболее образованной части общества и на культуру демократической массы, т. е. полуграмотных и грамотных людей из крестьян, мещан, купцов, мелкого чиновничества и т. д. Так, Г. М. Прохоров считает, что Россия стала наследницей двух «взаимодополняюще-взаимоисключающих тра.

37 дицийона пережила их столкновение". A.M. Панченко пишет о драматизме историософской «революции» XVII — начала XVIII вв. и о столкновении «принципиально различных, несопрягаемых культур — «мужичьей» культуры.

Древней Руси и ученой культуры барокко" .

Проблема «раскола» русской культуры, по мнению П. Н. Сакулина, приводит к существованию в России в течение XVIII—XIX вв. наряду с литературой, культивировавшейся в высших сферах общества, народной литературы, возникшей в средних и низовых сферах общества и предназначенной в первую очередь простому люду (хотя чтением и сочинением этих произведений не гнушались и представители верхних социальных слоев)39.

В настоящей работе мы вводим в изучение проблемы народной литературы на Севере XVIII—XIX вв. региональный аспект. Для анализа выбраны Вологодская и Устюжская историко-культурные зоны, по отношению к которым именно традиционные, народные культура и искусство выступают в качестве доминанты, определяющей своеобразие словесной культуры края. Характеристика народной литературы в крае будет складываться из историко-литературного изучения творчества региональных демократических авторов исторических сочинений) и бытования книжно-рукописной традиции («народной книги»).

Вторая половина XVII — первая половина XVIII вв. характеризуются коренными изменениями в экономической, политической и культурной жизни Русского государства. В новых условиях происходит рост значения и роли Европейского Севера. Появляются письменные источники, отражающие эти новые явления русской жизни. С первой половины XVIII в. по XIX в. включительно на Севере создается важный комплекс исторических сочинений, отражающих массовые представления об истории, бытовавшие в среде грамотных городских жителей. По происхождению их можно условно разделить на три большие группы. В первую группу входят городовые летописцы XVIII в., появившиеся в результате соединения традиции городового летописания и хроникальных заметок, отразивших новые реалии городской жизни. Большинство исторических сочинений данной группы составляют рукописные сочинения, опубликованные сравнительно недавно в 37-ом томе Полного собрания русских летописей: городовой летописец Вологды Ивана Слободского (конец XVIIначало XVIII в.)40, летописец Великого Устюга Льва Вологдина (1765 г.)41, Коми-Вымская летопись (конец XVIII-начало XIX в.)42.

Следующая группа текстов — топографические описания губерний. Исторические и топографические известия по древности о России и частно о городе Вологде и его уезде." A.A. Засецкого (1777 г.), «Топографическое описание Вологодского наместничества вообще» С. А. Серебренникова (1784 г.), «Опыт описания Вологодской губернии» Н. П. Брусилова (1833 г.), «Географический и статистический очерк Вологодской губернии» Ф. Н. Фортунатова (1838 г.)) -явились непосредственным откликом на анкетные обследования губерний и наместничеств Российской империи и представляли собой результат соединения городских летописцев, чиновной справки и хроникальных записок.

Следующей группой исторических произведений, стали сочинения местных историографов (исторические очерки В. В. Крестинина, А. И. Соскина,.

М.Н. Мясникова, Н. И. Суворова, И. Н. Суворова, В. Т. Попова, А. Е. Мерцалова, И. К. Степановского, С. А. Непеина, М.И. Михайлова). Трудам этих авторов был присущ системный поиск источников, продуманный замысел, знание исторических работ отечественных и зарубежных историков.

Изучаемые сочинения — качественно новое явление в отечественной историографии, возникшее тогда, когда уровень развития исторических знаний на местах оказался достаточным для появления более семидесяти исторических описаний в разных провинциях России. Важный комплекс исторических сочинений, написанных в XVIII—XIX вв. на Европейском Северо-Востоке и имевший общие особенности, мы предлагаем обозначить памятниками провинциальной историографии. Термин «провинциальный» интересует нас не в «географическом» его значении, а как определение конкретного историко-культурного фактора развития страны. Важно подчеркнуть, что мы не выделяем провинциальную историографию из контекста развития общерусской исторической мысли, частью которой она была, поскольку есть общая историческая мысль, независимо от того, где трудился и жил историограф.

Рассматривая исторические сочинения на Севере, отметим, что уже был поставлен вопрос о севернорусской историографии XVIII в. как историко-литературном факте. Так, в последних исследованиях H.A. Казаковой43 и К.Н. Сербиной44 по городовому летописанию Вологды и Устюга прослежено происхождение позднего летописания отдельных земель и сделаны наблюдения по отдельным севернорусским памятникам XVIII в. Сочинение сольвычегодского историографа конца XVIII в. А. И. Соскина было впервые описано и введено в научный оборот как источник А.Н. Власовым45. Издание текста должно было открыть серию «Памятники Российской провинциальной историографии», инициатором которой выступил доктор исторических наук A.A. Амосов.

Однако обзор исследований, касающихся изучения памятников севернорусской провинциальной историографии, показывает, что их изучение находится только в начальной стадии. Из более чем двадцати севернорусских авторов ХУШ-Х1Х вв. изучались труды и взгляды лишь В.В. Крестинина46 и А.И. Соскииа47. Обзорные работы по произведениям других местных историографов отсутствуют. Таким образом, попытка специального рассмотрения вопросов специфики исторических сочинений на Севере в новое время, определения места и вклада демократических авторов в развитие литературного процесса на Севере остается по-прежнему актуальной.

Важное место в процессе беллетризации изображения предметного мира в исторических сочинениях на Севере в XIX в. принадлежит памятникам исторической беллетристики. Новеллистические рассказы А. Е. Мерцалова, С. А. Непеина, И. Н. Муромцева созданы на основе переработки сюжетов местных преданий и, вобрав в себя достижения разных жанров, органично соединили в себе исторический факт и художественную выразительность, беллетристич-ность повествования. Возникновение такого типа сочинений в народной литературе на Севере вызвано стремлением демократических авторов осознать собственную историю, и это следует характеризовать как черту регионального художественного сознания.

Значительный интерес к осмыслению своего исторического прошлого отразился и в памятниках, характеризующихся понятием «народная книга» 48. Данный слой литературы вобрал в себя произведения трех категорий. Первый разряд составляют памятники древнерусской письменности, вошедшие в область народного чтения («душеполезные», «четьи» сборники, содержащие произведения патристической литературы, жития, апокрифы, эсхатологические сочинения, повести из Пролога и Великого Зерцала, а также сборники, в состав которых входили повести в стиле авантюрно-рыцарских романов, произведения демократической сатиры, записи былевых сюжетов).

Тенденция усиления мирских и занимательных элементов повествования при ослаблении назидательности характерна для агиографических легенд, сказаний, видений, повествований о сверхъестественном и необыкновенном. Таков сборник рассказов не установленного вологодского автора о встречах со святой и нечистой силой (1835 г.). Данные рассказы мы относим к средневековому жанру видения. Указанная тенденция четко просматривается и в стихотворной повести «Сверлюк» (нач. XIX в.), где автор соединил мотивы агиога-фии, былинного эпоса и авантюрного романа.

Важно подчеркнуть, что тематика и образы древнерусской письменности в XVIII—XIX вв. подвергаются литературной обработке в соответствии с новыми вкусами, и это обусловливает появление второго разряда «народных книг» -произведений крестьянских писателей, одним из которых был Г. П. Историков, оставивший рукописи своих сочинений.

Предметом специального исследования перечисленные произведения не были, хотя они представляют значительный пласт народной традиционной культуры. В этой связи безусловно интересным направлением представляется изучение художественного сознания низового автора в контексте исторической и социальной сред, а также рецепции традиционной жанровой структуры текста и дальнейшей ее трансформации.

В данном диссертационном исследовании рассматривается комплекс сочинений, созданных вологодскими авторами из демократической среды и творившими для широких народных масс. Историко-литературный интерес рассматриваемого отдела литературы заключается в том, что эта литература широких демократических кругов русского общества. Необходимо отметить, что недавно была опубликована монография P.M. Лазарчук «Литературная и театральная Вологда 1770−1800-х годов» (Вологда, 1999.), где автор на большом архивном материале реконструирует литературу местной вологодской элиты, тяготевшей к литературе высоких слоев общества. Публикации, дающие представление о демократической, народной литературе, созданной низовыми ав-торами-вологжанами, отсутствуют. Актуальной проблемой, следовательно, остается текстологическое изучение и научное издание памятников народной литературы на Севере в новое время. Разрешению этой проблемы и посвящено предлагаемое исследование.

Поскольку закономерности развития народной литературы, особенности ее поэтики раскрываются в развитии и обновлении жанров, то в нашем исследовании целесообразно обратиться к жанровому принципу исследования литературы. Именно писатели второго ряда реализуют ресурсы направления или жанров, создавая жанровые модели и образцы, не противоречащие типологическим признакам данного литературного феномена. В нашем случае сопоставляться будут отдельные памятники и группы памятников исторического повествования нового времени не только внутри трех жанровых систем (Е.К. Ромоданов-ская49), но и внутри жанра историографии (А.Н. Робинсон50). Это позволит более полно описать его, установить особенности функционирования жанра (как системы его типов и форм) и провести анализ более глубинный, затрагивающий три уровня изучаемого произведения: а) уровень идеологический, б) уровень изображения, в) уровень повествования. Наши наблюдения и выводы при этом опираются на фундаментальные теоретические работы М.М. Бахтина51, Г. Н. Поспелова52, Д.С. Лихачева53, С.С. Аверинцева54.

В основу методологического подхода к изучению народной литературы на Севере положен системный анализ литературных явлений, подтверждающийся в основных положениях при сравнительном и историко-типологическом подходе к художественным произведениям. Цель такого подхода предполагает изучение литературных фактов в органическом единстве эстетического и социально-исторического аспектов. Так, И. П. Смирнов в работе «Диахронические трансформации литературных жанров и мотивов», анализируя устойчивые и подвижные процессы той или иной жанровой традиции, считает, что историко-типологическая интерпретация произведения и классический сравнительный подход дополняют и корректируют друг друга: «Цель историко-типологического подхода к произведениям, созданным в условиях господства авторских, персональных традиций, заключается в том, чтобы реконструировать праформу, праобраз исследуемого художественного текста и вместе с тем рассмотреть трансформацию, которым эта праформа подверглась» 55. По его мнению, темп и конкретное наполнение жанровых преобразований обусловлены спецификой социальной истории страны: «.Русская культура испытывает переход к искусству нового времени позже, чем большинство других европейских культур, в XVII в. и переживала разрыв с прошлым очень остро. При обзоре русской литературы ХУШ-ХХ вв. прослеживается множество попыток ликвидировать этот разрыв, осознать нашу исскуство как неделимую целостность. Описание текстов и их типов, порожденных какой-либо культурной эпохой, неустранимо предшествует их объяснению. Историческая поэтика предваряет социологическую» 56. В связи с этим соотнесение народной литературы на Севере ХУШ-Х1Х вв. с литературным, фольклорным, общекультурным контекстом является главным исследовательским приемом, используемым в работе.

Учитывая эти общие методологические подходы к истории русской литературы и культуры нового времени, цель нашего диссертационного исследования — представить низовую, демократическую литературу на Севере в ее единстве и целостности, в разнообразных связях с русскими и западноевропейскими традициями исторического повествования, во внутренней связи ее различных жанровых форм, тем самым установить общие закономерности развития, особенности и специфику такого своеобразного художественного явления, как народная литература на Севере в новое время.

Данная цель предполагает решение следующих основных задач: во-первых, выявить основной круг севернорусских авторов и принадлежащих им текстов единого хронологического пласта в рамках вологодской и устюжской историко-культурных зонво-вторых, охарактеризовать феномен «народной литературы» и «народной книги» в контексте регионального литературного процесса, указав на их связь с устной традицией регионав-третьих, определить основные тенденции развития исторического повествования в народной литературе на Севере, раскрыв особенности жанровой динамики исторической прозы ХУ111-Х1Х вв. в разнообразных связях с русскими и западноевропейскими традициями историографиив-четвертых, проследить эволюцию художественного сознания северян.

Теоретическую и методологическую основу диссертационного исследования составили:

— труды ученых, исследующих проблемы поэтики художественной литературы, — М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, В. М. Жирмунского, Ю. Н. Тынянова, Л. М. Лотман, Г. А. Бялого, Г. Н. Поспелова и др.;

— работы известных ученых, рассматривающих проблему «народной литературы» и «народной книги» , — Ф. И. Буслаева, Н. С. Тихонравова, А. Н. Пыпина, А. Н. Веселовского, М. И. Снегирева, Д. А. Ровинского, Е. В. Петухова, П.В. Вла-димировского, С. А. Анского, П. Н. Сакулина, В. М. Жирмунского, М. П. Алексеева, В. Г. Базанова, Ю. М. Лотмана, Д. С. Лихачева, Б. И. Пуришева, Т. В. Поповой и др.;

— труды отечественных литературоведов, посвященных проблеме литературного регионализма и средневекового областничества — Н. К. Пиксанова, М. К. Азадовского, Ю. С. Постнова, Б. А. Чмыхало, К. Н. Сербиной, Р. П. Дмитриевой, Е. К. Ромодановской, А. Н. Власова, В. В. Абашева и др.

Объектом исследования является литературный процесс на Европейском Северо-Востоке России ХУШ-Х1Х вв., в частности, народная демократическая литература, в изучение которой мы вносим региональный аспект.

Предмет изучения — историческая проза на Севере ХУШ-Х1Хвв.: закономерности развития и специфика.

Источниками исследования явился комплекс исторических сочинений севернорусских авторов из демократической среды (22 текста), опубликованных в XIX в. на страницах Вологодских епархиальных и губернских ведомостей, а также изданных в ХУ1П-Х1Х вв. отдельными книгами в Вологде, Москве и Санкт-Петербурге. Особое внимание в работе уделяется 4-м рукописным памятникам из коллекции Вологодского государственного и художественного музея-заповедника: сборнику рассказов неустановленного автора о его ветречах со святой и нечистой силой (1832 г.). ВОКМ. (27 398) — стихотворной повести «Сверлюк» (начало XIX в.). ВОКМ. (27 415) — сочинениям крестьянского поэта Г. П. Историкова, сохранившиеся в двух сборниках (Сборник литературный. XX в. (30-е годы). ВОКМ. (27 391) и Послание Г. П. Историкова друзьям в больницу, с толкованием Библии, Евангелия и т. д. XIX в. (1848 г.). ВОКМ. (27 411)). Историко-литературный интерес рассматриваемого отдела литературы заключается в том, что это литература широких демократических кругов русского общества. Выбор именно этих сочинений для анализа обусловлен той ролью, которую они играют в литературном процессе на Севере в новое время. Объединяет их тематическое родство (осмысление исторического прошлого своей родины), а также связь этих памятников с важнейшими основами традиционной народной книжной культуры.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые вводятся в научный оборот тексты памятников демократической севернорусской литературы и проводится анализ проблемы развития региональной литературы с применением системно-целостного анализа творчества демократических («второстепенных» и «третьестепенных») писателей на уровнях проблематики и поэтики. Новым для литературоведения является и то, что в диссертации исследуется процесс художественного сознания «низового» автора в контексте общерусского литературного процесса вообще и народной литературы на Севере ХУ1П-Х1Х вв. в частности.

Практическая и теоретическая значимость диссертации определяется тем, что теоретические положения, конкретный материал и выводы, сделанные по полученным данным работы, могут быть использованы в историко-литературных исследованиях по проблеме литературного регионализма в истории русской литературы нового времени, а также учителями-словесниками при внедрении национально-регионального компонента государственного образовательного стандарта (на примере литературы Европейского Северо-Востока России), преподавателями вузов при разработке спецсеминаров и чтении спецкурсов, связанных с проблемами литературы Севера. В дальнейшем материалы исследования будут использованы для составления учебно-методического комплекса «Литература Севера» для различных образовательных учреждений региона.

Структура и объем диссертации

' продиктована логикой раскрытия темы и решения поставленных задач. Она состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка использованной литературы и приложения, включающего ранее неопубликованные рукописные памятники: демонологические рассказы неустановленного автора (Приложение № 1) и стихотворную повесть «Сверлюк» (Приложение № 2).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Обобщая полученные результаты, подведем некоторые итоги настоящего исследования.

Анализ отдельных групп памятников историографического жанра на Севере в новое время позволяет заметить, что именно здесь происходят важные жанровые изменения. Уже начиная с поздних городовых летописцев XVIII в. на Севере возникает тенденция к созданию связного исторического повествования об истории своего края, объединенного авторским образом и авторскими воззрениями. В жанровых пределах городовых летописцев (Вологодского летописца Ивана Слободского, Устюжского летописца Льва Вологдина, Вычегодско-Вымского летописца) созревали принципы осознания авторской личности и формировались способы ее литературного изображения. Стремление создателей летописцев к постепенному выделению из хаотической массы летописных известий отдельных событий в форме связного исторического рассказа с открытым историческим временем, а также попытки разобраться в причинах, связях и следствиях событий приводили к разложению летописного способа изображения русской истории. Впоследствии на основе переработки сюжетов этих рассказов севернорусские демократические авторы XIX в. создадут беллетристические рассказы, где художественный вымысел сочетается с историческими фактами.

Исследование следующей жанровой разновидности историографического жанра — топографических описаний губерний — позволяет сделать вывод о постепенном увеличении реалистических черт в данных сочинениях. Топографические описания А. Засецкого, К. Молчанова, Н. Фортунатова, К. Молчанова по интересам к бытовым деталям приближаются к этнографическому очерку, по крайней мере, заставляет его предчувствовать. Подтверждение этой тенденции можно видеть в отдельных «главках», где авторы описывают быт и нравы местных жителей (зырян), т. е. дают краткую характеристику физических особенностей зырян, промысловой деятельности, торговли, одежды, проявляя себя в качестве этнографов. Топографические описания губерний представляют собой своеобразный историко-географический справочник: здесь произошло объединение традиций городового летописания и научных сочинений эпохи (географических лексиконов, атласов и т. п.). Новые тенденции в топографических описаниях на Севере, таким образом, сказались в привлечении широкого круга литературы и источников, в использовании данных научных дисциплин (истории, географии, статистики, этнографии и т. д.), а также в критическом отношении авторов к источникам и выяснении причин отдельных событий.

В общем движении литературного процесса на Севере XVIII в. провинциальная историография (городовые летописцы и топографические описания) заняла промежуточное место между средневековой хронографией и исторической наукой эпохи, с последующим ответвлением ее сюжетов в сторону исторического очерка и исторического рассказа. Рассмотренные нами «промежуточные» жанровые формы выполняли свои особые функции, в известной мере заменяя художественную прозу. Эти жанры, хотя и испытывают влияние новых внутрижанровых образовании, отражают наиболее устойчивые, традиционные тенденции развития «старой», средневековой системы жанров (летописей, исторических повестей, житий святых, сказаний о чудотворных иконах). Все эти жанры подчинены не беллетристическому, а историческому осмыслению литературного творчества. Трансформация традиционных средневековых исторических жанров в нашем случае приводит к созданию особого типа прозы, которую исследователи определяют как «промежуточные», «переходные», «смешанные повествования», «межжанровые структуры», в которых ярко выражены процессы жанровой интеграции и дифференциации. Наиболее репрезентативными в этом отношении являются рассмотренные нами поздние городовые летописцы и топографические описания губерний.

Сложнее решается проблема жанровых дефиниций в историческом повествовании на Севере в конце ХУШ-Х1Х вв., поскольку данные прозаические, переходные документальные жанры сосуществуют с высокой поэзией жанровой системы барокко/классицизма, а также с художественной прозой средневековой древнерусской и новой, «беллетристической» жанровых систем. На основании изучения исторически-конкретной разновидности жанра историографии — исторического очерка — можно заключить, что данный «тип» исторического повествования стал межжанровым образованием, свободно включающим элементы различных литературных жанров: летописей, исторических повестей, городовых летописцев, топографических описаний, «промежуточных» жанров, отмеченных мемуарной спецификой (мемуаров, «максим», «портретов», «характеров»). Типологически форма исторических сочинений В. В. Крестинина, А. И. Соскина, М. Н. Мясникова, М. И. Михайлова, Н. И. Суворова, В. Т. Попова и др. близка жанру документального очерка. Структурным принципом данного типа повествования является установка на подлинность, фактическую достоверность происходящего, точное воспроизведение реальных фактов или явлений. Кроме того, для эстетической значимости рассмотренных очерков важен отбор, творческое сочетание элементов, отраженных и преображенных в авторском слове (оценке, точке зрения и т. п.). В исторических очерках севернорусских демократических авторов личностная, идеологическая позиция автора определяет отбор материала и осмысление исторических событий.

Показательно, что рассмотренные нами различные варианты историографического жанра (городовые летописцы, топографические описания, истоорические очерки) не изолированы друг от друга и находятся во взаимодействии и взаимовлиянии. Межжанровые отношения в них приводят к синтезу жанров и жанровой многослойности. В этих литературных памятниках отражена важная тенденция литературного развития эпохи, заключающаяся в переходе от летописных приемов повествования к новым формам исторического обобщения, в попытках переосмысления исторического материала и его ретроспективной оценке, сближении историографии (историописания) с литературой.

В известной мере перед нами процесс постепенной индивидуализации авторского творчества, наиболее ярко выразившийся в исторических очерках демократических авторов на Севере в новое время. Аналитическое исследование автора является в них живой тканью повествования, определяя структуру и художественную специфику. Цель повествования автора-историографа — сохранить и передать сведения (факты) об истории города (края) для памяти потомков. Каждый историограф, ориентируясь на традиции летописания, считал себя первооткрывателем истории своей родины и осознавал свой труд как высокую духовную миссию. Но сами факты (фрагменты летописей, житий, грамот, надписи на церковной утвари и т. п.) служат автору материалом для создания очеркового образа исторической действительности, являясь предметом художественного исследования. Историографы писали о прошлом с позиции современной им эпохи, волнующих их проблем, поэтому момент публицистического рассуждения является в документальных очерках существенным. Изучая прошлое, авторы стремились извлечь из него нравственный урок, установить общие признаки времени. Таким образом, им было присуще историческое сознание и представление о развитии исторического процесса. Это позволило взглянуть на события с более общей точки зрения, расчленить их на группы и обнаружить в них исторический смысл.

В этой связи можно говорить об историзме как составной части художественного сознания севернорусских демократических авторов. Он проявляется не только в прямом обращении к прошлому и раскрытии динамики исторических событий, но и в ретроспективной оценке прошлого с позиции современности, создании образной картины исторических событий. В поисках несомненной исторической правды, подлинной детали сочинители широко используют летописи, жития святых, народные легенды и предания, принимая не только факты, но и точку зрения данных источников на событие. Интерпретируя источники, факты, демократические авторы стремятся установить смысл, который вкладывали древнерусские книжники в свое произведение и в каждое свое суждение. Тем самым авторы воспринимают источники своих сочинений как тексты, дающие образы реальности прошлого. Включая источник в реальность современной эпохи, провинциальные историографы осмысливают природу социальной информации, воспринимаемой через литературный текст. Именно поэтому историография на Севере приобретает наибольшее литературное значение.

Параллельно с этой разновидностью историографического жанра на Севере в XIX в. складывается жанр исторического рассказа, в фокусе которого не вся история страны, а кульминационные события севернорусской истории, отразившиеся в известных летописных источниках и запечатлевшиеся в памяти поколений в форме фольклорных преданий. Беллетристический план является в идейно-художественной структуре исторических рассказов А. Е. Мерцалова, С. А. Непеина, И. Н. Муромцева самостоятельной организующей силой: конфликты, сюжетные ходы в них не связаны с аналитическим освещением исследуемой автором проблемы. Авторы не просто рассказали о событии, опираясь на устные и письменные источники, а показали его, придали повествованию занимательность, которой не хватало сюжетным рассказам летописцев и документальных очерков. Вымышленные имена героев, авторские отступления и комментарии, насыщенные деталями исторического колорита, подробностями костюма и обстановки, служат авторам для создания образа исторической эпохи. Интерес к истории нравов обычных людейсущественная черта исторической концепции севернорусских авторов, опиравшихся на традиции романтической историографии. Этот тип исторического повествования на Севере сложился под непосредственным влиянием исторической прозы XIX в., в частности, исторического романа вальтерскоттовского" типа и исторических сочинений представителей «новой исторической школы» во Франции (Тьерри, Баранта и др).

Именно историчность является качественным признаком народной, демократической литературы на Севере в новое время. Внимательное рассмотрение памятников, характеризующихся понятием «народная книга», показывает, что грамотные низовые, демократические слои общества на Севере в XIX в. имели свою литературу, которую можно обозначить термином «народная книга». По-прежнему она была главным образом рукописной и анонимной и опиралась на традиции средневековых жанров, широко используя тематику и образы старинной письменности и фольклора. «Народная книга» на Севере, создаваемая демократическими писателями в новое время, продолжает развивать жанровые традиции, полученные от древнерусской литературы, активно используя фольклорные сюжеты. Кроме того, поэты и писатели из крестьян, одним из которых был Г. П. Историков, в своем творчестве стремятся, подражать поэтам и писателям дворянской культуры (Крылову, Жуковскому, Пушкину). Таким образом, «народные книги» на Севере занимают промежуточное положение между фольклором и литературой эпохи. Авторы «из народа» ориентируются на старые (древнерусские) и новые («высокие») литературные образцы. В этой связи «народная книга» предстает своеобразным типом художественного творчества, обслуживающего культурные интересы грамотного крестьянства на Севере. Для данного разряда памятников характерна установка не на художественную правду, а на «правду жизни» (конкретно-бытовые детали и подробности). Народное мировоззрение и историософия демократических авторов определяют отношение к событиям, которые нашли отражение в этих сочинениях.