Молдавия во второй половине XIII — первой трети XVI вв.: По данным нумизматики
После смерти Стефана Великого денежное обращение Молдавии вступает в новый глубокий кризис. Собственная монета обесценивается, а вскоре сучавская херегия вообще прекращает регулярные выпуски. Рынки были открыты для иностранных денег. С юго-востока хлынули османские акче. На северо-западе господствующее положение заняли монеты Венгрии. Не обладавшие столь богатыми ресурсами драгоценных металлов… Читать ещё >
Молдавия во второй половине XIII — первой трети XVI вв.: По данным нумизматики (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Содержание
В масштабах Старого Света Карпато-Днестровский ареал занимает совсем небольшую территорию. Однако этот регион обладает чрезвычайно большим природным разнообразием (Кантемир Д., 1973, с. 5−6, 30−37- Полевой Л. Л., 1979, с. 126−135). Уже в древности и раннем средневековье это обусловило его притягательность для многих народов с совершенно несходными способами адаптации к естественной среде. Не случайно пространство от Карпатского хребта до берегов Днестра многократно на протяжении веков становилось ареной кровопролитных столкновений. Однако, по всей видимости, победителям никогда не удавалось освоить завоеванные земли целиком, придать им этнокультурное однообразие. В социальном отношении край оставался столь же многоликим, как его природа. На самых разных уровнях исследования, во всевозможных временных срезах исследователи фиксируют здесь одну и ту же стабильную ситуацию — «по несколько самостоятельных, соприкасающихся и взаимодействующих между собой этнокультурных образований» (см. Дергачев В. А., 1989, с. 3, 7, 26−40). Образования эти чаще всего были достаточно далеки друг от друга по организации хозяйственных и общественныхктур, а сосуществование их периодически омрачалось взаимным напряжением и противостоянием. Тем не менее, политическое соперничество не отрицало тесных торгово-экономических связей, особенно усиливавшихся в периоды явного равновесия сил. Калейдоскопически сложная природа изменчивости культурно-исторических процессов в регионе, мозаичность ее этнокарт и хозяйственных типов полностью определяется феноменом перманентной историко-географической контактной зоны, легко выявляемым эмпирическим путем и для эпохи средневековья.
Временной интервал с 1241 по 1538 гг. вместил множество важных событий и явлений, оставивших глубокие следы в судьбе Карпато-Днестровского ареала и всей Юго-Восточной Европы. Глобальное значение для развития молдавских земель, как представляется, имели три общественные трансформации. Сначала край, подобно многим соседним странам, пережил господство ханов Золотой Орды, отброшенное только к последней четверти XIV в. Именно после ликвидации ордынского владычества на юго-востоке Карпато-Днестровских территорий Молдавия впервые заявила о себе как независимом государстве на международной арене. Несмотря на все превратности истории, самостоятельное развитие молдавской державности продолжалось до 1538 г. Вместе с тем, уже с середины XIV в. угрожающе усиливается экспансия турок-османов в европейские земли. Целая серия их военно-политических акций и вынужденных уступок со стороны сучавских правителей, начиная с 1456 г., завершились полным покорением завоевателями Причерноморья в 1484 г., и, наконец, потерей независимости Молдавией.
Разумеется, в тени этих драматических для региона исторических поворотов развития действовали и другие менее значительные составляющие общественных процессов. Если говорить о «государственной грани» взаимодействия, нельзя пройти мимо роли таких стран как Литва, Польша, Венгрия, Валахия, Византия, Генуя, Крымское ханство и др. Этнически, кроме молдаван, следует обратить внимание на вклад в историю страны греков, итальянцев, тюрок, славян, венгров, евреев, армян. Разнообразен и религиозный состав населения, проживавшего в этих землях. Помимо христиан нескольких конфессий, источники сообщают о мусульманах, иудаистах, язычниках. В культурно-хозяйственном отношении население края состояло из оседлых земледельцев и скотоводов, горных пастухов, скотоводов-кочевников, ремесленников и торгового люда (ИНХ, 1976- врниа V., 1982).
Понятно, что среди названных категорий населения находились носители различных социальных укладов. Особенности частной и государственной эксплуатации оседлого сельского населения накладывались на сохранявшиеся общинные порядки, часто характеризующиеся неоднородностью происхождения. С ними сосуществовали патриархально-родовые устои кочевников и занимавшее заметное место рабовладение. В лице итальянцев в Молдавию проникали элементы первоначального капиталистического накопления. Взаимодействие противоположных по типу цивилизаций, представленных государственными и частновладельческими формами, как и столкновение разностадиальных явлений прямо сказались на собственно молдавской модели общественной эволюции, молдавском феодализме (Советов П.В., 1988, с. 82−89).
Суммарно об исторических реалиях рассматриваемого региона второй половины XIII — первой трети XVI вв. можно было бы говорить как о реалиях одного из самых динамичных перекрестков культурных миров того времени. Такая оценка справедлива, но в границах знакомой и правомерной антитезы «Запад — Восток» вся Карпато-Балканская область выступает одновременно в двух ипостасях. С позиций католической и протестантской Европы она может без каких бы то ни было натяжек именоваться «Востоком». Взгляд на регион, соседящий с католическими Польшей и Венгрией, скажем, из поволжских центров Золотой Орды, несомненно, усилит его близость со средневековым Западом. Но дело не только в пространственной ориентации, не лишенной некоторой относительности и условности. Здесь в действительности достаточно долго накапливались характерные показатели общественного устройства, имевшие как европейские, так и азиатские корни. В условиях давних связей прикарпатских котловин с западными и северо-западными странами происходило проникновение в регион немецких и венгерских колонистов, а позднее и гуситов. Аналогичные образования, вроде «оазисов Запада», создавали в причерноморской зоне и итальянцы. В то же время Византия вместе с целой свитой государств, оказавшихся в лоне греко-православной культурно-исторической общности, все в большей мере открывались влияниям шедшим из глубин Малой Азии и Персии, причем в значительной мере в ущерб традиционным западным связям. Официальная нетерпимость к папству, и католическому миру вообще, ставшая крайней после событий 1204 г., сделали свое дело. Запад в свою очередь воспринимал нормы, принятые в Константинополе, и в целом во владениях «схизматиков», не просто как чужеродные, но и как азиатские. Юго-Восточная Европа в течение всего рассматриваемого периода на самом деле получила множество азиатских «прививок» от ордынцев и османов. В таком ракурсе знаменитая формула, характеризующая Валахию и Молдавию как «Византию после Византии», приобретает новое звучание.
Молдавские земли и сопредельные с ними страны имели не мало общего в пластах культурного наследия и в спектрах культурно-исторических традиций. В ходе социальной эволюции одни из этих традиций прижились, а другие оказались отвергнутыми. Важно то, что Молдавия всегда оказывалась втянута в целый пучек разнонаправленных синхронных связей и взаимодействий, сохраняя свою контактно-пограничную специфику. Интересно, что, даже будучи инкорпорированной в состав других государств, она продолжала оставаться маргинальным регионом. Во времена Золотой Орды — это был крайний запад Улуса Джучи, в период османского господства -Молдавия — одно из самых восточных приобретений турок в Европе. Следовательно, изучить протекавшие здесь экономические и политические процессы можно только рассмотрев Молдавию в контексте гораздо более широкого в пространственно-временном плане исторического полотна. Такой подход точно и лаконично определил А.Дж. Тойнби: «Чтобы понять часть, мы должны прежде всего сосредоточить внимание на целом, потому что это целое есть поле исследования, умопостигаемое само по себе» (Тойнби А.Дж., 1991, с. 28).
В силу вышесказанного основной исследовательской задачей становится рассмотрение главных исторических феноменов эпохи — ордынского, молдавского и османского — как трех взаимосвязанных целых. Каждый из них должен быть проанализирован в прямой связи с ситуацией в Карпато-Днестровских землях и в сопредельных регионах. Это и составит сущность трех генеральных линий настоящей работы.
Проблеме продолжительного ордынского господства и его последствий для Молдавии посвящена значительная историография. Важнейший вопрос, обсуждаемый исследователями, — характер взаимоотношений ордынцев с местным населением. Уже стало традицией отмечать губительность нашествия 1241−1242 гг., после которого обескровленные общественные структуры Карпато-Дунайских земель были политически подчинены потомкам Чингисхана. Однако считается, что лишения, вызванные вторжением завоевателей, удалось преодолеть довольно быстро. Население края, особенно менее пострадавшие жители сельских районов, сумело легко вернуться к привычному строю жизни. Экономический уклад не был кардинально нарушен и во время «второго нашествия монголов» 1284−1285 гг. Ордынцы, как и прежде, довольствовались долей богатств, изымаемой посредством установленных ими платежей (Papacostea 1993, р. 95−135 etc.).
Историки, рассматривавшие феномен монгольского завоевания с позиций исторического материализма, делали акцент на социально-экономических трансформациях, вызванных господством Золотой Орды. Признавая факты появления торгово-ремесленных городов и резкой интенсификации товарно-денежного обмена именно в эпоху ордынского владычества, они оценивали эти явления как препятствия в общественном развитии коренного населения. Такие трактовки сводились к главному выводу о том, что только освобождение от иноземного ига сделало возможным формирование феодальной системы и самой государственности, как к югу, так и к востоку от Карпат (Мохов H.A., 1964- Negoiu I., 1961, р. 37−52- § tefanescu § t., 1959, p. 35−52- Cihodaru С., 1960, p. 67−70).
В рамках той же парадигмы в последние десятилетия происходило избавление историков от схематизма, наметился переход к дифференцированному изучению отдельных областей Карпато-Дунайского ареала и выделению периодов властвования. Постепенно созрело понимание неоправданного ограничения воздействия пришлых с востока групп населения, принесенной ими общественной системы и материальной культуры временем прямой зависимости местных структур от ордынцев (Полевой JI.JI., 1979- Параска П. Ф., 1981- Spinei V., 1982, р. 122−187, 343). Глубина внешнего воздействия, навязавшего модель неравных отношений между районами оседлости и кочевым миром, измеряется степенью искажения процесса естественного социально
На юго-востоке Карпато-Днестровского пространства в денежном обращении вплоть до последней трети XIV в. господствуют джучидские монеты. Одновременно ордынское присутствие оказывает существенное влияние и на товарно-денежные отношения в низовьях Дуная. Между тем, монетная циркуляция в Восточном Прикарпатье тогда вообще отсутствовала. Этот факт может быть связан с абсолютным преобладанием в зоне натурального хозяйства замкнутого типа с минимальными потребностями в обмене. Однако в его консервации, похоже, был повинен юго-восточный ареал монетного обращения, ибо прекращение хождения ордынских денег в Поднестровье «открыло дорогу обращению молдавской монеты» (Полевой Л.Л., 1979, с. 141 и др.- Нудельман А. А., 1985).
Собственно молдавский аспект нашей работы, благодаря исследованиям ученых Румынии и Молдовы, наиболее разработан. Солидная основа в изучение этой темы создана еще до второй половины XX в., когда историкам Румынии удалось собрать воедино важнейшие источники. Тогда были поставлены и отчасти решены многие из вопросов современной исторической науки. Заслуга историков послевоенного времени состоит во введении в оборот актового материала, прежде всего грамот, касающихся землевладения, и широкого использования достижений вспомогательных исторических дисциплин, а также археологии. Характер нового фонда источников определил преобладание социально-экономического направления в исторической науке 60−80-х гг. XX в.
Острейшим образом в свете работ последних десятилетий, испытывающих сильный идеологический прессинг, дискутируется проблема соотношения местных и пришлых компонентов на раннем этапе молдавской истории. К сожалению, преобладание того или иного мнения в историографии до сих пор не означает, что позитивный ответ старой задачи получен. Приходится констатировать, что современное состояние знаний по данному периоду, вопреки жгучему желанию быстро достичь однозначных результатов, не дает прав считать обнародованные в литературе
выводы окончательными. Тем более не способствуют движению вперед частые историографические замалчивания и заглаживание острых углов действительно актуальной научной темы. Между тем, еще никому из историков не удалось доказать несостоятельность летописной версии о смешении в этническом облике средневековой Молдавии уже с середины XIV в. восточнороманской, русинской и татарской составных (СМЛ, 1976, с. 55−58- Уреке Г., 1971, п. 55−66). С другой стороны, материалов подтверждающих этот феномен, немало.
Формирование территории Молдавского государства и проблема ее исторических областей — еще одна дискуссионная тема. Несомненно, что политическая и экономическая консолидация Молдавии протекала сложно, а периоды единения сменялись годами децентрализации. Основой обоих процессов становились не только внутренняя нестабильность и вмешательство извне, но и локальные традиции автономности, часто уходившие корнями в догосударственную эпоху. Следы таких образований отразились в делении молдавских земель на «Верхнюю страну», «Нижнюю страну» и «Бессарабию» — ее первоначальное название вероятно «Поморие» или «Параталасия» (Кантемир Д., 1973, с. 13). В последние годы высказаны новые идеи об особенностях территориального становления молдавской государственности, однако к комплексным исследованиям наука еще не подошла (см. Параска П. Ф., 1980, с. 62−87).
Внешнеполитический фактор играл в истории средневековой Молдавии очень большое значение. Видимая сторона этого влияния изучена достаточно хорошо, поскольку совокупность отразивших ее памятников письменности выявлена (ОВИМК, 1987). Однако и тут имеются белые пятна. В частности, не вполне ясен вопрос о роли Венгерского королевства. Его экспансионистские устремления на восток отмечают многие историки, указывая, в том числе и на Польшу, часто игравшую роль противовеса. При этом не всегда обращается внимание на мирное внедрение венгров, которое имело место на западе и юго-западе страны. Еще менее изучена связь с Литвой, зачастую оказывавшейся в тени польского влияния. Едва ли оправдан взгляд на татар как исключительно деструктивную силу. Наконец, слишком узко рассматриваются молдавско-валашские отношения. Вопрос о том, чьи интересы стояли за спиной взаимодействующих соседей может быть раскрыт только на широком фоне международных связей того времени.
Основные тенденции развития молдавского феодализма определялись внутренними процессами в стране. Здесь большое внимание исследователей привлекали хозяйственное освоение земель, городская жизнь, товарно-денежные отношения, социальная структура общества и другие (Бырня П.П., 1984- Полевой Л. Л., 1985). Среди множества аспектов, освещенных подробно в историографии, чрезвычайно ценными являются опыты глобального осмысления истории Молдавии. В этом отношении показательны результаты типологического изучения, апробированного в 60−80-е гг. рядом историков Кишинева, в частности для данного периода — П. В. Советовым. Его трактовка опирается на анализ исторических процессов в регионе с позиций взаимодействия частного и государственного начал. Если изначально развитие местных общин породило частнофеодальные формы, то в течение второй половины XIV в. укреплявшаяся молдавская государственность стала верховным собственником абсолютного большинства земель. Затем к 1457 г. в результате массовых пожалований размеры государственного землевладения резко сократились. Со времени Стефана Великого рост светской собственности на землю приостанавливается политикой господарей, исчерпавших резервы государственного фонда. Это обусловило переплетение в Молдавии элементов частновладельческого и государственно-корпоративного феодализма. Инерция сохраняла такое положение вплоть до 70-х гг. XVI в., хотя уже с 1538 г. страна попала в тяжелую зависимость от османов (Советов П.В., 1972, с. 147−183- его же, 1988, с. 82−89).
Внешне общие черты турецкого и ордынского господства действительно имеют место. Однако «восточный деспотизм», оставивший пожизненные меты в истории Молдавии, был разных замесов. Его османский вариант предполагал большую структурированность. Весь мир турки разделяли на три части. Освоенному ими «миру ислама» противостоял враждебный «мир войны», между которыми находился признавший верховную власть султана «мир мира». Поскольку собственные ресурсы османов были невелики, включение новых стран в разряд замирившихся обеспечивало им перевес над неприятелями. Зависимость «мира мира», трактуемая порой как вассалитет, давала возможность подготавливать полную инкорпорацию отдельных его частей (Цветкова Б., 1979- Петросян Ю. А., 1990- Maxim M., 1987, p. 157−172- Gemil T., 1991).
Однако господство турок в Молдавии не было установлено внезапно в 1538 г. (порой встречается и дата 1511 г). Страна насильно была вовлечена в «мир мира» после серии военно-политических акций, проводившихся на протяжении целого столетия. О реальной турецкой угрозе и роли Молдавии в ее предотвращении источники свидетельствуют еще в конце XIV в. Впервые харач (харадж) в 2 тыс. золотых господарь Петр III Арон заплатил в 1456 г. именно «за мир» с османами. Затем размер дани довольно быстро рос вопреки стремлению Стефана Великого освободиться от зависимости: 1503−1504 гг. — 4 тыс., 1514−1515 гг. — 6 тыс, 1526−1338 гг. — 10 тыс. золотых (Sovetov Р., 1990, р. 18). Задолго до похода Сулеймана I Молдавия мало-помалу все боле увязала в «мире мира». Более того, уже в 1484 г. Килия и Белгород с округами стали частью «мира ислама». По этой причине значение османского фактора в истории молдавского общества необходимо изучать, по крайней мере, начиная со второй половины XV в.
Кроме видимых вещей, в связи с османской угрозой нужно говорить и об особенностях экономического развития. В частности, в историографии высказано мнение о том, что только в последние десятилетия XV в. в Молдавии и в Валахии на смену преобладавшему натуральному хозяйству приходят «чувствительный рост товарной продукции и развитие внутреннего рынка» (Giurescu D.C., 1973, р. 157−172). Это происходило в условиях османской зависимости обеих стран и прекращенной в 1477 г. чеканки собственной монеты в Валахии (на левобережье Дуная стали господствовать османские акче).
Существовала ли связь между двумя явлениями? Если да, то каков был механизм регуляции отношений, зависящих от обеих сторон? Эти вопросы выводят нас на уровень, поднятый дискуссией о т.н. «капитуляциях». Ряд исследователей на основе косвенных данных высказывали мнения о существовании договоров, юридически оформлявших отношения зависимости между Османской империей и Молдавией. Полагают, что первый такой акт (ахд-наме) султан выдал молдавскому господарю в одностороннем порядке в виде милости (Decei А., 1978, р. 118−139- Maxim M., 1987, p. 157−172). На данном этапе трудно однозначно сказать был ли составлен такого рода правовой документ в действительности. Однако одно, несомненно — соглашения, регламентировавшие более частные проблемы, существовали.
Для рассматриваемого периода можно назвать несколько таких юридических актов. Сохранился фирман Мехмеда II (1444−1446,1451−1461) от 5 июня 1456 г. Дав права белгородским купцам посещать на своих судах в торговых целях Эдирне, Брусу и Стамбул, султан отталкивался от констатации о сотворенном им мире с «беем Молдавии» Петром Ароном. Это соглашение нашло отражение в тексте, известном в славянском переводе. Сохранился и текст мирного договора (сулх-наме) того же Мехмеда II со Стефаном Великим, датируемый 1479 г. (см.: Decei А., 1978, р. 118−139). В том же плане интерес представляет и устав Баязида II (1481−1512), изданный в августе 1484 г. Документ говорит об организации рыбных промыслов и взимании таможенных сборов в дельте Дуная — районе вокруг Килии, всего лишь за месяц до того завоеванной турками (Beldiceanu N., 1968, р. 233−239). Еще один турецкий памятник права относится к землям напротив Исакчи, отошедшим от Молдавии к туркам. Здесь два из 15-ти озер «по султанскому приказу» были отданы в качестве государственного имущества «бывшему воеводе Богдана» (Молдавии) на условии внесения в казну установленных выплат (Цветкова Б., 1979, с. 138). Таким образом, отношения зависимости развивались задолго до 1538 г. Не случайно некоторые авторы указывают, что впервые сюзеренитет османов
Молдавия признала еще в 1456 г., выплачивая вплоть до 1470 г. ежегодную дань в 2 тыс. золотых (Петросян Ю.А., 1990, с. 54- ср. Бесе! А., 1978, р. 121). Сказанное дает все основания для изучения турецкой экспансии в молдавские земли, начиная, по меньшей мере, со второй половины XV в.
Моей целью вовсе не является историографический анализ развития Молдавии до 1538 г. вообще. Интерес вызывает направления исследования, лежащие в русле предлагаемых научных поисков. Весьма важным представляется и выявление прямых связей между наиболее успешными научными разработками и их источниковыми, методическими, а равно теоретическими основами. Наблюдения показывают, что корни наиболее плодотворных исследований скрываются в толще новых или по-новому осмысленных массовых памятников изучаемой эпохи. По большому счету не имеет значения, идет ли речь о письменных документах, археологических находках или топонимических данных. В сочетании с внеисточниковыми знаниями конкретного автора — способом его собственного восприятия мира (Топольский Е., 1973, с. 76−82). — эти посылки обеспечивают добротные итоги, даже если исследователь синтезирует информацию, полученную при изучении реликтов разного рода. Теперь ни у кого не вызывает сомнения природа мысли историка. Она является продуктом «его целостного опыта» и служит «функцией всей его личности со всеми ее критическими и теоретическими интересами» (Коллингвуд Р.Дж., 1980, с. 292). Конечно, начала таких качеств обусловлены объективной действительностью. Однако личности историка противостоит данность. Исследователь прошлого «всегда имеет дело с фактами, в той или иной мире уже прошедшими через сознание» (Барг М.А., 1964, с. 86). Это сознание людей, создавших мир «очеловеченной» природы. Части этой духо-рукотворной сферы, которые способны сообщить нечто существенное о жизни своих создателей, исследователи именуют источниками. Очень часто именно на разыскания таких бьющих из прошлого ключей уходят лучшие годы историков.
Рассматриваются в качестве исторического источника монетные находки. Дело в том, что чеканка денег в средние века являлась одновременно показателем зрелости экономических отношений и отражением уровня политического суверенитета правителей. Монеты призваны обслуживать нужды рынка, поэтому их количество и качество в рамках определенного ареала фиксируют развитость торгово-экономических отношений. Монетные выпуски преследовали и прокламативно-политические цели. Титулы и символы правителей-эмитентов, а нередко и их собственные изображения являлись средством провозглашения власти владетеля. На маленькой поверхности монетного
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Анализ материалов денежного обращения Молдавии XIII — XVI вв. показал ряд исторических процессов и явлений страны в новом свете. Выяснилось, что, находясь примерно 130 лет в орбите ордынского влияния, Карпато-Днестровские земли на нескольких этапах частично втягивались в товарно-денежные отношения. Первоначально монетная циркуляция охватила область, примыкающую к Черному морю. Здесь в конце XIII в. имеют интенсивное хождение крымские дирхемы, а на Нижнем Дунае и деньги местного производства. К третьей четверти XIV в. придунайская зона обращения, испытывавшая воздействие балканских стран обособилась. В Поднестровье в 50−60-е гг. сложились условия для отдельного очага монетного обращения ордынского типа, центром которого вероятно стал «Новый город» (Старый Орхей?).
Несмотря на это, Восточное Прикарпатье, ставшее ядром молдавской государственности, не было затронуто всерьез близлежащими ареалами товарно-денежного обмена. По всей видимости, политический и экономический пресс ордынского господства выдавливал отсюда почти всю продукцию, которую при определенных иных условиях можно было бы именовать товарной. Это касается и серебра, необходимого для налаживания монетной чеканки. Как только такой односторонний поток богатств пресекся из-за падения власти ордынцев, появились предпосылки для развития монетного дела у самих молдаван.
Источники показывают, что глобальных изменений в международных торговых связях не было. Просто выпавшее «ордынское звено» заменили «молдавским». Итальянцы, шедшие на Львов и Краков по «татарскому пути», теперь пошли через Молдавию. Вовсе не случайно, что выход Молдавского государства на международную арену освятили в 1386—1387 гг. договоры с генуэзцами Каффы и королем Польши, за которым стояло львовское купечество. Именно тогда появились впервые монеты сучавской чеканки, соотнесимые по своим параметрам и с Львовскими эмиссиями, и с «фряжскими» серебряными слитками. Как и другие постордынские деньги Восточной Европы, они приняли на себя функции дирхемов, но теперь на сопредельных с пребывавшей в неурядицах Ордой территориях. Успех дебюта Молдавии очевиден. Он фиксируется не только огромной суммой, одолженной в 1388 г. Петром Мушатом своему сюзерену Владиславу Ягайло, но и топографией находок монет этого господаря. Картографирование нумизматических памятников Молдавии XIV в. четко обозначает направленность движения больших сумм грошей в низовья Дуная. Надо думать, как раз в этом районе молодое государство впервые достигло черноморского побережья и стало его осваивать. По этой причине Роман I, выступивший против Польши, подчеркивал свои суверенные права «от гор до моря». В районе Белгорода это едва ли было возможно из-за решающей роли в Поднестровье литовско-ордынских сил, нахождения там еще в 1386 г. Кости и несоответствия данного маршрута общим тенденциям развития страны. Собственно источники на этот счет также отсутствуют. Освоение юго-востока приходится уже на время правления Александра I Доброго.
Сложная ситуация в низовьях Дуная, в особенности агрессивность турок и венгров, не способствовали укреплению позиций Молдавии в этом районе. Еще в начале правления Александра I Доброго движение товаров и денег в этом направлении продолжается. Однако этот поток сильно ослабевает. Главные интересы Сучавы концентрируются теперь в юго-восточном направлении, что и определяет привилей 1408 г. Любопытно, что далеко не все тюркское население оказалось вытесненным на восток за Днестр. В Кодрах Прутско-Днестровского междуречья оседлые «татары» и молдаване проживали бок о бок вплоть до начала активного освоения этих земель государством в XV в. Этот «старый» этнический пласт обеспечил преемственность двух периодов истории края, что нашло отражение в топонимике. Не исключено, что традиции, существовавшие в данном ареале, обусловили стабильность обращения тут молдавских монет практически на протяжении всего XV в. Более беспокойными были татары-кочевники, не только сохранявшие свойственный им образ жизни в южных степях, но пытавшиеся поддерживать какие-то целостные общественно-политические структуры. Вероятно, их нужды призваны были обслуживать эпизодически выпускавшиеся медные монеты с изображением герба Молдавии и тамги. Привязанность кочевников к определенным территориям оставалась в определенном смысле большей, чем оседлого населения. Это иллюстрирует история с улусом Ногая.
Проникновение с запада венгерских монет, а с севера — польских и литовских имеет разную природу. В первом случае экономическую необходимость Молдавии в притоке товаров, включая серебро, Венгрия стремилась превратить в политическую зависимость. При этом венгерский король Сигизмунд не раз, начиная с 1412 г., предлагал Польше разделить молдавские земли. Во втором случае вассальная зависимость сучавских правителей постоянно использовалась польской короной для усиления своего экономического присутствия. Тем не менее, в первой половине XV в. оба фактора негативно воздействовали на денежное хозяйство Молдавии, испытывавшей недостаток монетного металла. Отсутствие крупных кладов молдавских монет в это время и сведения письменных источников свидетельствуют, что сучавские эмиссии перестали использоваться при заключении сколько-нибудь крупных сделок. Это и понятно, поскольку полноценные монеты становились все большей редкостью.
Период внутренней борьбы 1432−1457 гг. привел денежное хозяйство страны в полное расстройство. Господари, державшие до этого в руках работу херегии, извлекали монопольную прибыль при помощи постепенного ухудшения качества и веса монет. Однако в итоге сучавские деньги настолько обесценились, что их производство перестало давать доход. Передача монетного двора в откуп в тех условиях ничего не дало, кроме банкротства самого херегара, о чем сохранилось документальное свидетельство. Монеты превратились в ничто. Их пришлось спешно вывозить из страны и продавать в Константинополе. Поскольку такая коммерция, связанная с затратами по доставке морем, считалась выгодной, можно полагать, что покупательная способность таких «денег» приближалась к нулю. Анархия вообще и в монетном деле становилась причиной появления местных монетных выпусков. В частности, городские власти Белгорода (Аспрокастро) не раз пытались решить сложности чеканкой собственных денег.
Вершина упадка страны и краха ее денежной системы ознаменована вмешательством османов. В тот момент, когда ареал хождения собственных денег стал минимальным, турки потребовали ежегодной дани в размере 2 тыс. золотых. Необходимость регулярной выплаты харача заставляет господаря провести денежную реформу. Новые гроши по своей метрологии приближены к акче. Это дает возможность ведения выгодной торговли вплоть до прямых покупок золотых монет, затребованных османами. Таким образом, внешняя угроза и зависимость стимулируют развитие денежного хозяйства и рыночных связей. При этом, Стефан Великий очевидно централизуя монетное дело, смог сконцентрировать ресурсы для выпусков денег и доходы от них. Это давало возможность противостоять экспансии османских акче, активизировавшейся ближе к концу XV в., когда пали Килия и Белгород. В отличие от Валахии, где обесценившаяся местная монета находилась в зависимости от экономики и политики Венгрии, а затем сошла в небытие, отдав страну османскому серебру, гроши Молдавии стали орудием жесткой политики Стефана Великого. Интересно, что валашских монет, найденных в Молдавии, совсем немного не только из-за их неполноценности. В торговом отношении соседние государства не особенно интересовали друг друга, поскольку нуждались и могли предложить для купли-продажи близкую номенклатуру товаров.
После смерти Стефана Великого денежное обращение Молдавии вступает в новый глубокий кризис. Собственная монета обесценивается, а вскоре сучавская херегия вообще прекращает регулярные выпуски. Рынки были открыты для иностранных денег. С юго-востока хлынули османские акче. На северо-западе господствующее положение заняли монеты Венгрии. Не обладавшие столь богатыми ресурсами драгоценных металлов польские короли не могли противостоять двум более могущественным конкурентам. Уплата все возраставшей в размере дани чем далее, тем более связывала Молдавию с Турцией. Притом отсутствие собственных природных источников золота и серебра требовало поддерживания прочных торговых отношений с Центральной Европой. Тем самым, начав еще до 1538 г. переориентироваться в сторону Османского государства, Молдавия по сути дела вошла в систему азиатского военно-феодального господства и вынужденно расширяла невыгодную по структуре торговлю с Европой. Однако эта деятельность также велась главным образом во благо турок. Не это ли одна из причин, позднее удерживавшая султанов от превращения Молдавии в пашалык?
Подводя общий итог данной работе, следует особенное внимание обратить на тот факт, что яркий интервал истории становления молдавской государственности, культуры и экономической жизни оказался как бы зажатым между двумя культурно-хронологическими горизонтами — золотоордынским и османским. Первый выполнил роль своеобразной почвы, во многих случаях достаточно благодатной для усвоения Молдавией экономического наследия региона предшествующего времени — города, торговые пути, реликтовые особенности денежной системы, экономические контрагенты и партнеры из региона Средиземноморья (Генуя). В то же время следующий — османский — культурно-хронологический горизонт оказал предельно негативное воздействие на экономику страны. Система политической зависимости Молдавии сопровождалась целенаправленными экономическими репрессиями со стороны осман против активно развивающегося внутреннего рынка и внешней торговли.
Это наблюдение кажется весьма принципиальным, поскольку демонстрирует большее разнообразие взаимодействий с культурными мирами Мусульманского Востока, чем это может представляться на первый взгляд. Кабинетный стереотип о паразитической модели экономики Золотой Орды дает осечку в случае с экономическим становлением Молдавской земли. Это, в свою очередь, заставляет усомниться в типологических параллелях, которые уверенно, но часто бездоказательно проводятся между Ордынским и Османским господством в Юго-Восточной Европе.
1. Абызова E.H., Бырня П. П., Нудельман A.A., 1981. Древности Старого Орхея. Золотоордынский период. Кишинев, «Штиинца». 99 с.
2. Абызова E.H., Бырня П. П., Нудельман A.A., 1982. Древности Старого Орхея. Молдавский период. Кишинев, «Штиинца». 99 с.
3. Аствацатуров Г. 1997. Бендерская крепость. Бендеры.
4. Атанасов Г., Йорданов И., 1994. Средновековният Ветрен на Дунав. Шумен. 96с.
5. Барг М. А., 1964. Структурный анализ в историческом исследовании // ВФ. № 10. С. 83−92.
6. Бегунов Ю. К., 1974. Древний герб Болгарии и «Хроника Констанцкого собора» Ульриха Рихенталя // СС. № 2. С. 59−63.
7. Бектинеев Ш. И. 1994. Денежное обращение Великого княжества Литовского в XIII XV вв. Минск. 75 с.
8. Беляков A.C., 1990. Медные монеты белгородской чеканки середины XV в. // Нумизматические исследования по исттории Юго-Восточной Европы. Кишинев, «Штиинца». С. 180−185.
9. Беров Л., 1976. Движението на цените на Балканите през XV—XIX вв.ек и европейската революция на цените. София. 323 с.
10. Блок М., 1973. Апология истории или Ремесло историка. М., Наука. 232 с. Богач Г. Ф., 1959. Заметки по молдавской топонимике и ономастике // Известия Молдавского филиала АН СССР. № 12 (45). С. 91−100.
11. Богданов И., 1980. Безсмъртни слова. Коментирани литературни паметници. София, Изд-во на Отечествения фронт. 324 с.
12. Болтенко М. Ф., 1947. Исторические судьбы острова Березани (рукопись) // Архив Одесского археологического музея АН УССР, № 917.
13. Бродель Ф., 1992. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV—XVIII вв. Т. 3: Время мира. М.
14. Брун Ф. К., 1880. Черноморье. Сборник исследований по исторической географии Южной России (1852−1877). Часть 2 // Записки Новороссийского университета. Т.30. Одесса. 408 с.
15. Булатович С. А., 1986. Джучидские монеты из Белгород-Днестровского //.
16. Бырня П. П, 1966. Карта сельских поселений Молдавии XV века // Проблемы географии Молдавии. Вып. 1. Кишинев. С. 112−119.
17. Бырня П. П, 1969. Сельские поселения Молдавии ХУ-ХУП вв. Кишинев, Изд-во ЦК КП Молдавии. 221 с.
18. Бырня П. П, 1969а. К вопросу о керамике галицкого типа на территории Молдавии // Далекое прошлое Молдавии. Кишинев. Ред. Издат. отдела АН МССР. С. 91 102.
19. Бырня П. П, 1984. Молдавский средневековый город в Днестровско-Прутском междуречье (XV начало XVI в.). Кишинев, Штиинца. 206 с.
20. Бырня П. П, Зиливинская Э. Д, 1988. Бани Старого Орхея // Средневековые памятники Днестровско-Прутского междуречья. Кишинев, Штиинца. С.4−27.
21. Бырня П. П, Рафалович И. А, 1978. Проблема местного населения Днестровско-Прутского междуречья Х-ХІІ вв. и балкано-дунайская культура // Известия АН Молдавской ССР. Серия общественных наук. № 1. С. 65−75.
22. Бырня П. П, Руссев Н. Д, 1988. Гончарный комплекс XIV в. из Старого Орхея // Средневековые памятники Днестровско-Прутского междуречья. Кишинев, Штиинца. С. 122−131.
23. Бырня П. П, Руссев Н. Д, 1989. О неполивной керамике XIV в. из Пруто-Днестровья // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в ХІІ-ХУІ веках. Ростов-на-Дону. С. 100−108.
24. Быховец 1966. Хроника Быховца. М.
25. Великанова М. С, 1975. Палеоантропология Прутско-Днестровского междуречья. М, Наука. 283 с.
26. Великанова М. С, 1993. Антропология средневекового населения Молдавии (по материалам памятника Старый Орхей) // Антропологические исследования. Кн. 3. М, Ин-т этнологии и антропологии РАН. 260 с.
27. Войтович Л., 1996. Удільні князівства Рюриковичів і Гедиміновичів у ХІІ-ХУІ ст. Історико-генеалогічне дослідження. Львів.
28. Войцеховский В. А, 1972. Строительные надписи на стенах крепости в Белгороде-Днестровском // Юго-Восточная Европа в средние века. Кишинев. С. 371−374.
29. Гафуров Ф, 1987. Имя и история. Об именах арабов, персов, таджиков и тюрков. Словарь. М, Наука. 221 с.
30. Гацак В.M., Рикман Э. А., 1977. Легенда о Драгоше и отражение в ней средневековой этнической ситуации в Восточном Прикарпатье // Этническая история и фольклор. М. С. 203−216.
31. Герасимов Т., 1965. Монети на Георги Тертер с полумесец, звезда и бюст на човек // Известия на Археологическия институт. Т. 28. С. 25−30.
32. Гизер CH., 1999. Белгородские «казаки» первой половины XVI века // Краткие сообщения Одесского археологического общества. Одесса. С. 128−130.
33. Гичев С., 1969. Еврейские монеты на Балканах в XTV-XVI вв. // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной Европы. T. II. М., Наука. С. 275−284.
34. Гонца Г. В., 1984. Молдавия и Османская агрессия в последней четверти XVпервой трети XVI в. Кишинев, Штиинца. 150 с.
35. Гошкевич В. И., 1930. Погребения, датированные джучидскими монетами. Из раскопок И. Я. Стемпковского // Вісник Одеської комісіі краєзнавства при Українській АН. Секция археологічна. Ч. 4−5. С. 104−111.
36. Грамоти, 1974. Грамоти XIV ст. Киів, Наукова думка. 255 с.
37. Греков Б. Д., Якубовский А. Ю., 1950. Золотая Орда и ее падение. М.- Л.
38. Греков И. Б., 1980. Место Куликовской битвы в политической жизни Восточной Европы XIV в. // Куликовская битва. М. С. 113−141.
39. ГригораН, 1862. Римская история Никифора Григоры (1204−1341). Т. 1. СПб.
40. Григора Н, 1983. Никифор Григора. Византийска история // Гръцки извори за българската история. T. XI. София. С. 122−193.
41. Грушевський М. 1995. Історія Украіни-Руси. T. VI. Киів, 1995.
42. Гумилев Л. Н., 1989. Древняя Русь и Великая степь. М. Мысль. 764 с.
43. Гусева Т. В., 1985. Золотоордынский город Сарай ал-Джедид (Основные этапы развития). Горький, Изд. ГГУ. 80 с.
44. Гюзелев В., 1973. Средневековна крепост Калиакра през XIII средата на XV в. // Известия наНародния музей. Кн. IX (XXIV). Варна. С. 113−138.
45. Гюзелев В., 1995. Очерци върху историята на Българския североизток и Черноморието (края на XII началото на XV век). София. 143 с.
46. Дергачев В. А., 1989. Молдавия и соседние территории в эпоху энеолитабронзы. Автореф. дис.. д-ра ист. наук. Л. 44 с.
47. Димитров Б. 1984. България в средновековна картография XIV—XVII вв.ек. София.
48. Дмитриев П. Г., Драгнев Д. М., 1960. К вопросу о происхождения названия города Кишинева и первых упоминаниях о нем // Тезисы докладов II конференции молодых ученых Молдавии. Кишинев. С. 6−7.
49. Добролюбский А. О., 1982. Этнический состав кочевого населения СевероЗападного Причерноморья в золотоордынское время // Памятники римского и средневекового времени в Северо-Западном Причерноморье. Киев, Наукова думка. С. 2839.
50. Добролюбский А. О., 1984. Древности средневековых кочевников в Нижнем Поднестровье (материалы раскопок И .Я. Стемпковского) // Курганы в зонах новостроек Молдавии. Кишинев. С. 155−173.
51. Добролюбский А. О., 1986. Кочевники Северо-Западного Причерноморья в эпоху средневековья. Киев, Наукова думка. 140 с.
52. Добролюбский А. О., Дзиговский А. Н., 1981. Памятники кочевников 1Х-Х1У вв. на западе причерноморских степей (материалы к археологической карте) // Памятники древних культур Северо-Западного Причерноморья. Киев. С. 134−144.
53. Добролюбский А. О., Субботин Л. Б., Сегеда С. П., 1987. Золотоордынское погребение у Дуная // Днестро-Дунайское междуречье в I начале II тыс. н.э. Киев.
54. Дочев К., 1992. Монета и парично обръщение в Търново ХП-ХГУ в. Велико Търново. 317 с.
55. Дрон И. В., 1983. К вопросу о периодизации тюркско-молдавских взаимосвязей // Славяно-молдавские связи и ранние этапы этнической истории Молдавии. Кишинев, С. 98−114.
56. Дрон И. В., 1987. Гидронимы гагаузов Молдавской ССР (субстраты «золотоордынский» и буджакско-ногайский) // Советская тюркология. № 2. С. 52−61.
57. Егоров В. Л., 1985. Историческая география Золотой Орды. М. 245 с.
58. Еремия А. И., 1982. Географические названия рассказывают. Кишинев.
59. Закиров С., 1966. Дипломатические отношения Золотой Орды с Египтом (XIII-XIV вв.). М.
60. Златарски В., 1972. История на Българската държава през средните векове. Т.Ш.1. София.
61. Зосима, 1984. Хожение Зосимы в Царьград, Афон и Палестины // Книга хожений. Записки русских путешественников XI—XV вв. М. С. 120−136 / 298−315. ИБ, 1982, 1983. История наБългария. София. Т. 3: Втора българска държава.
62. Т. 4: Българският народ под османско владичество (от XV до началотона XVIII в.).
63. ИВ, 1971. История Венгрии. T.I. М.
64. ИМ-1, 1987. История Молдавской ССР. Кишинев.
65. ИК, 1966. История Кишинева. Кишинев.
66. ИНХ, 1976. История народного хозяйства Молдавской ССР (с древнейших времен до 1812 г.). Кишинев.
67. ИС, 1965. Исторические связи народов СССР и Румынии в XV начале XVIII вв. Документы и материалы. T. I: 1408−1632. М. 363 с.
68. Йорданов И., 1975. «Чужди» монета в паричния пазар на средновековен Шумен (XIII XV вв.) // ГМСБ. Кн. I. С. 141−151.
69. Йорданов И., 1982. Монетосечене на българските владетели в Добруджа (втора половина на XIV в.) // Средновековна България и Черноморието. Варна. С. 119−129.
70. Йорданов И., 1984. Монета и монетно обръщение в средновековна България (1061−1261). София.
71. Кантакузин Й, 1980. История // Гръцки извори за българската история. Т. X. София. С. 218−296.
72. Кантемир Д., 1973. Описание Молдавии. Кишинев. 222 с.
73. Карпов С. П., 1990. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII—XIV вв.: проблемы торговли. М. 336 с.
74. Кирилко В. П., 1997. О находке молдавской монеты на Фуне // Археология Крыма. Т. I. № 1. С. 181−184.
75. Киртоагэ И. Г., 1992. Юг Днестровско-Прутского междуречья под османским владычеством (1484−1595). Кишинев. 106 с.
76. Князький И. О., 1980. О половецких епископиях в Карпато-Дунайских землях // Социально-экономическая и политическая история Юго-Восточной Европы (до середины XIX в.). Кишинев. С. 244−251.
77. Коллингвуд Р.Дж., 1980. Идея истории. Автобиография. М.
78. Козубовский Г. А., 1991. Находки монет XIV-XV ст. на территории Киева. Киев.47 с.
79. Козубовський Г. А., 1991. Сіверські монети XIV ст. Киів. 40 с.
80. Коновалова И. Г., 1983. Итальянские навигационные пособия XIII—XIV вв. как источник по истории и исторической географии Северо-Западного Причерноморья // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М. С. 35−50.
81. Коновалова И. Г., 1989. Торговая фактория в Килие (по данным нотариальных актов 1360—1361 гг.) // Известия АН Молдавской ССР. Серия общественных наук. № 1.
82. Коновалова И. Г., 1991. Арабские источники XII— XIV вв. по истории Карпато-Днестровских земель // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1990 год. М. С. 5−115.
83. Коновалова И. Г., 1994. Вывоз зерна из портов Северо-Западного Причерноморья в XIV в. и его значение для экономического развития региона // Evul mediu timpuriu in Moldova (probleme de istoriografie § i istorie urbana). Chicinau. P. 108−125.
84. Коновалова И. Г., Руссев Н. Д. 1988. О политическом положении региона днестровско-дунайских степей в первой трети XIV в. // Социально-экономическая и политическая история Молдавии периода феодализма. Кишинев. С. 33−45.
85. Конрад Н. И., 1972. Восток и Запад. Статьи. М. 496 с. 1. Коран. 1990. М.
86. Котляр Н. Ф., 1967. О технике чеканки монет в Червоной Руси XIV—XV вв. // Труды Государственного Эрмитажа. T. IX. С. 92−99.
87. Котляр М. Ф., 1968. Галицька Русь у другий половині XIV перший чветі XV ст. Історико-нумізматичне дослідження. Киів. 143 с.
88. Котляр М. Ф., 1971. Грошовий обіг на території Украіни доби феодалізму. Киів.
89. Коциевский A.C., 1990. Надчеканка татарских монет в средневековом Белгороде. // Нумизматические исследования по истории Юго-Восточной Европы. Кишинев.
90. Кравченко A.A., 1975. Ремесленное производство золотоордынского Белгорода // 150 лет Одесскому археологическому музею АН УССР. Тезисы докладов юбилейной конференции. Киев. С. 176−178.
91. Кравченко A.A., 1986. Средневековый Белгород на Днестре (конец XIII XIV вв.). Киев.
92. Крип’якевич І.П., 1984. Галицько-Волинське князівство. Киів. 174 с.
93. Назаров Л., 1992. Поглед върху монетната циркуляция в днешните български земи през XV век (според данните от колективните находки) // Нумизматика и сфрагистика. № 1−2. С. 33−51.
94. Ланнуа Г., 1853. Путешествия и посольства господина Гилльберта де Ланнуа, кавалера Золотого руна, владельца Санта, Виллерваля, Троншиена, Бомона, Вагени в 1399—1450 годах // ЗООИД. Т. Ш. С. 433−445.
95. Левченко М. В., 1956. Очерки по истории русско-византийских отношений. М. Леженде, 1975. Леженде, традиций ши повестирь орале молдовенешть. Кишинэу.290 п.
96. Макарова И. Ф., 1992. Османы и самосознание болгар в XV XVI вв. // Славяне и их соседи. Вып. 4: Османская империя и народы Центральной, Восточной, Юго-Восточной Европы и Кавказа в XV — XVIII веках. М.
97. Максимов М. М., 1974. Очерк о серебре. М. 150 с.
98. Маркевич В. И., Полевой Л. Л., Фин Ш. Р. 1961. Кугурештский монетно-вещевой клад XV в. // Труды Государственного историко-краеведческого музея Молдавской ССР. (За 1960 год). Кишинев. С. 75−112.
99. МЭФ, 1961,1978, 1982. Молдавия в эпоху феодализма. Кишинев.
100. Т. I: Славяно-молдавские грамоты (XV первая четверть XVII вв.). Т. II: Славяно-молдавские грамоты XV—XVI вв. T. III: Славяно-молдавские грамоты (1601−1640). Мохов H.A., 1964. Молдавия эпохи феодализма. Кишинев.
101. Мохов H.A., 1974. Молдавский торговый путь в XIV—XV вв. // Польша и Русь. М., С. 298−307.
102. Мушмов H.A., 1924. Монетите и печатите на българските царе. София. 198 с. Нешев Г., 1978. Културни прояви на българския народ (XV-XVIII в.). София. 126с.
103. Нудельман A.A., 1974. Монеты из раскопок и сборов 1972;1973 гг. // Археологические исследования в Молдавии (1973 г.) Кишинев. С. 204−208.
104. Нудельман A.A., 1975. К вопросу о составе денежного обращения в Молдавии в XIV начале XVI вв. (По материалам кладов) // Карпато-Дунайские земли в средние века. Кишинев. С. 94−124.
105. Нудельман A.A., 1976. Топография кладов и находок единичных монет // Археологическая карта Молдавской ССР. Вып. 8. Кишинев. 196 с.
106. Нудельман A.A., 1981. Находки монет эпохи феодаоизма из раскопок и сборов 1974;1976 гг. // Археологические исследования в Молдавии (1974;1976 гг.) Кишинев. С. 204−208.
107. Нудельман A.A., 1985. Очерки истории монетного обращения в Днестровско-Прутском регионе (с древнейших времен до образования феодального Молдавского государства). Кишинев. 182 с.
108. ОИС, 1984. Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XV—XVI вв. Главные тенденции политических взаимоотношений. М. 301 с.
109. ОВИМК, 1987. Очерки внешнеполитической истории Молдавского княжества (последняя треть XIV начало XIX вв.). Кишинев. 464 с.
110. Павлов Пл., 1989. България, «Златната орда» и куманите (1242 около 1274) // Векове. Кн. 2. С. 24−33.
111. Павлов Пл., 1995. Татарите на Ногай, България и Византия (около 1270−1302 г.) // Б СП. Т. IV. С. 121−130.
112. Павлов Пл., 1997. Средновековна България между «Златната орда» и турската експанзия (20-те 70-те години на XIV в.) // ТВТУ-ИФ. Т. 32 (1994). Кн. З: Османската инвазия на Балканите и краят на средновековната Българска държава (XTV-XV в.) С. 7879.
113. Павлов Пл., 1997. България и татарите от «Златната орда» срещу Византия през XIII-X3V в. // БСП. Т. VI. С. 139−152.
114. Павлов Пл., Атанасов Г., 1994. Преминаването на татарската армия през България (1241−1242 г.)//Военноисторически сборник. Год. LXIII. Кн. 1. С. 5−20.
115. Параска П. Ф., 1972. Золотая Орда и образование Молдавского феодального государства // Юго-Восточная Европа в средние века. Кишинев. С. 175−190.
116. Параска П. Ф., 1975. Политика Венгерского королевства в Восточном Прикарпатье и образование Молдавского феодального государства // Карпато-Дунайские земли в средние века. Кишинев. С. 33−52.
117. Параска П. Ф., 1980. Территориальное становление Молдавского феодального государства во второй половине XIV в. // Социально-экономическая и политическая история Юго-Восточной Европы (до середины XIX в.). Кишинев. С. 62−87.
118. Параска П. Ф., 1981. Внешнеполитические условия образования Молдавского феодального государства. Кишинев. 176 с.
119. Параска П. Ф., 1981. К вопросу о молдавско-польских отношениях конца XIVпервой половины XV в. (заем 1388 г.) // Известия АН Молдавской ССР. Серия общественных наук. № 3. С. 23−31.
120. Патриаршая или Никоновская летопись // Полное собрание русских летописей Т. 11. М., 1965.
121. Пахимер Г., 1862. История о Михаиле и Андронике Палеологах. СПб.
122. Пахимер Г. 1980. Михаил Палеолог. Андроник Палеолог // Гръцки извори за българската история. T. X. София. С. 149−217.
123. ПВЛ, 1950. Повесть временных лет. Ч. I. М.- Л.
124. Пенчев В. Бележки към някои български средневековни монетосечения // Нумизматика. 1984. № 1. С. 12−30.
125. Пенчев В. Към историята на Дръстър през ХІП в. (по нумизматични данни) // Нумизматика. 1987. № 2. С. 26−30.
126. Петросян Ю. А., 1990. Османская империя: могущество и гибель. Исторические очерки. М. 280 с.
127. Петрунь Ф. О., 1928. Нове про татарську старовину Бозько-Дністрянського степу //Східній світ. № 6. С. 155−171.
128. Петрушевский И. П., 1952. Рашид-ад-дин и его исторический труд // Рашид-ад-дин. Сборник летописей. T. I, кн. 1. М.- Л. С. 7−37.
129. Писма. 1981. Писма на папа Инокентий IV // Латински извори за българската история. T. IV. София. С. 84−104.
130. Плетнева С. А, 1982. Кочевники Средневековья. Поиски исторических закономерностей. М. 188 с.
131. Подградская Е. М., 1968. Торговые связи Молдавии со Львовом в XVI—XVII вв.еках. Кишинев. 224 с.
132. Полевой Л. Л., 1956. К топографии кладов и находок монет, обращавшихся на территории Молдавии в конце XIII XV вв. // Известия Молдавского филиала АН СССР. № 4(31). С. 99−111.
133. Полевой Л. Л., 1960. Монеты из раскопок Старого Орхея (1947;1956) // Материалы и исследования по археологии юго-запада СССР и Румынской Народной Республики. Кишинев. С. 317−352.
134. Полевой Л. Л., 1964. Об одной из групп керамики на поселениях XIV в. в Пруто-Днестровском междуречье // Материалы и исследования по археологии и этнографии Молдавской ССР. Кишинев. С. 182−196.
135. Полевой JI. JI, 1969. Городское гончарство Пруто-Днестровья в XIV в. По материалам раскопок гончарного квартала на поселении Костешты. Кишинев.
136. Полевой Л. Л, 1969а. Монеты из раскопок и сборов на поселении Костешты-Гырля (1946;1959 гг.) // Далекое прошлое Молдавии. Кишинев. С. 146−161.
137. Полевой Л. Л, 1972. Зарождение денежного хозяйства Молдавского феодального государства (XIV в.) // Вопросы экономической истории Молдавии эпохи феодализма и капитализма. Кишинев. С. 6−38.
138. Полевой Л. Л, 1979. Очерки исторической географии Молдавии XIII—XV вв.еков. Кишинев. 201 с.
139. Полевой Л. Л, 1985. Раннефеодальная Молдавия. Кишинев. 222 с.
140. Полевой Л. Л, 1990. «.и с того времени началась Земля Молдавская». Кишинев.95 с.
141. Полевой Л. Л, 1990а. Редкая серия молдавских городских монет Белгорода на Днестре и некоторые вопросы его истории XV в. // Нумизматические исследования по истории Юго-Восточной Европы. Кишинев.
142. Полевой Л. Л, Бырня П. П, 1974. Средневековые памятники XIV—XVII вв. // Археологическая карта Молдавской ССР. Вып.7. Кишинев.
143. Полевой Л. Л, Тораманян А. Х, 1971. Армянская гончарная мастерская Пруто-Днестровья в XIV в. // Историко-филологический журнал АН Армянской ССР. № 2.
144. ПСРЛ. // Полное собрание русских летописей.
145. Т. 10−11. 1965. Патриаршая или Никоновская летопись. М. Т. 15. Вып.1. 1922. Рогожский летописец. Петроград, Т. 32. Хроники: Литовская и Жмойтская, и Быховца. Летописи: Баркулабовская, Аверки и Панцырного. М. 1975.
146. Т. 35. 1980. Летописи белорусско-литовские. М.
147. Постикэ Г. И, 1988. Глиняная посуда центральной части Молдавии конца Iначала П тысячелетия н.э. как исторический источник. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М.
148. Потин В. М, 1993. Монеты. Клады. Коллекции. Очерки нумизматики. СПб.
149. Путешествия, 1957. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука.1. М.
150. Раевский Н., 1964. Топониме де орижине ираникэ ши турчикэ // Лимба ши литература молдовеняска. № 1. П. 56−60.
151. Рашид-ад-дин, 1960. Сборник летописей. Т. П. М.- Л.
152. Руссев Н. Д., 1990. Этнический и конфессиональный состав населения Белгорода (Четатя Албэ) золотоордынского периода // Молдавский исторический журнал. № 4. С. 34−35.
153. Руссев Н. Д., 1993. Нижний Дунай в истории Молдовы XIV в. // Молдавский исторический журнал. № 1. С. 39−46.
154. Руссев Н. Д., 1997. Българите и татарите от «Златната орда» на Долни Дунав (втората половина на XIV първата четвърт на XV в.) // БСП. Т. VI. С. 153−167.
155. Рябой Т. Ф., 1993. Шехр ал-Джедид золотоордынский город Днестровско-Прутского междуречья. Автореферат. канд. ист. наук. М.
156. Сивере A.A., 1922. Топография кладов с пражскими грошами // Российская Академия истории материальной культуры. Труды нумизматической комиссии. Т. П. -Пб. С.
157. Севортян Э. В., 1974. Этимологический словарь тюркских языков. М.
158. Семенова Л. Е., 1994. Дунайские княжества в международных отношениях в Юго-Восточной Европе (конец XIV первая треть XVI вв.). М. 196 с.
159. Семенова Л. Е., 1972. Некоторые аспекты международного положения Молдавского княжества во второй половине XV в. // Юго-Восточная Европа в средние века. Кишинев. С. 207−234.
160. СМЛ, 1976. Славяно-молдавские летописи XV—XVI вв. М.
161. Советов П. В., 1972. Исследования по истории феодализма в Молдавии (очерки истории землевладения в XV—XVIII вв.). Т. I. Кишинев.
162. Спасский И. Г., 1957. Русская монетная система. Историко-нумизматический очерк. М. 123 с.
163. Столярик Е. С., 1992. Очерки монетного обращения Северо-западного Причерноморья в позднеримское и византийское время (конец X начало XIII в.). Киев. 125 с.
164. Теодору Д. 1961. Раннефеодальный клад украшений, найденный в Войнешти (Яссы) //Dacia. Т. V. Р. 503−520.
165. Тодорова Е. 1981. Вичина, Килия и Ликостомо // Български средновековни градове и крепости. Т. 1: Градове и крепости по Дунав и Черно море. Варна. С. 217−243.
166. Тодорова Е., 1982. Отношения на Добротица с генуезците // Средновековната България и Черноморието. Варна. С. 111−118.
167. Тойнби А.Дж., 1991. Постижение истории. Сборник. М. 736 с. Топольский Е., 1973. О роли внеисточникового знания в историческом исследовании // ВФ. № 5. С. 76−82.
168. Тораманян А. Х., 1972. К вопросу об армяно-молдавских архитектурных связях // Историко-филологический журнал АН Армянской ССР. № 2.
169. ТУ, 1990. Торгівля на Украіни, XIV середина XVII століття: Волинь Наддніпрянщина. Киів.
170. Тютюнджиев И., 1992. Българска анонимна хроника от XV век. Велико Търново.255 с.
171. Тютюнджиев И., 1992а. Османското завоевание и българската миграция във Влашко и Молдова през XIV—XV вв.ек // БСП. Т. I. С. 70−81.
172. Тютюнджиев И., Павлов Пл., 1992. Българска държава и османската експанзия (1369−1422 г.). Велико Търново. 91 с.
173. Уреке Г. 1971. Летописецул Цэрий Молдовей. Кишинэу. 264 п. Фабрициус И. В., 1951. Археологическая карта Причерноморья Украинской ССР. Вып. I. Киев.
174. Федоров Г. Б., 1949. Топография кладов с литовскими слитками и монетами // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вып. XXIX. М. С. 64−75.
175. Федоров Г. Б., Полевой JI. JL, 1973. Археология Румынии. М.
176. Федоров-Давыдов Г. А., 1958. Основные закономерности развития денежно-весовых норм в Золотой Орде // Археографический ежегодник за 1957 г. М. С. 7−16.
177. Федоров-Давыдов Г. А., 1958а. Денежно-весовые единицы Таны в начале XIV в. (По данным Франческо Пеголотти) // СА. № 3. С. 65−72.
178. Федоров-Давыдов Г. А., 1960. Клады джучидских монет. Основные периоды развития денежного обращения в Золотой Орде // Нумизматика и эпиграфика. Т. I. М.
179. Федоров-Давыдов Г. А., 1965. Города и кочевые степи в Золотой Орде в XIII веке // Вестник МГУ. История. № 6. С. 49−57.
180. Федоров-Давыдов Г. А., 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. М.
181. Федоров-Давыдов Г. А., 1973. Общественный строй Золотой Орды. М. 180 с.
182. Федоров-Давыдов Г. А., 1974. Находки кладов золотоордынских монет // Города Поволжья в средние века. М. С. 176−182.
183. Федоров-Давыдов Г. А., 1976. Общественный строй кочевников в средневековую эпоху // Вопросы истории. № 8. С. 39−48.
184. Федоров-Давыдов Г. А., 1980. Особенности обращения серебряных и медных монет в Золотой Орде // Ближний и Средний Восток. Товарно-денежные отношения при феодализме. (Бартольдовские чтения, 1978 г.) М. С. 213−219.
185. Федоров-Давыдов Г. А., 1981. Монеты Московской Руси (Москва в борьбе за независимое и централизованное государство). М. 222 с.
186. Федоров-Давыдов Г. А., 1989. Монеты Нижегородского княжества. М. 255 с.
187. Фенглер X., Гироу Г., Унгер В. 1993. Словарь нумизмата. М.
188. Фоменко В. Г., 1969. Еще о топониме «Кишинев» // Ономастика. М. С.221−224.
189. Фомичев Н. М., 1981. Джучидские монеты из Азова// СА. № 1. С. 219−241.
190. Френ Х. М., 1832. Монеты ханов Улуса Джучиева или Золотой Орды. СПб.
191. Хараланов В., 1975. Джучидски монета от шуменския Хисарлък // ГМСБ. Кн. I.
192. Харитонов X., 1996. Монетите в българската народна култура през XV—XVII вв.ек. (Нумизматичен справочник). Велико Търново. 136 с.
193. Харитонов X., 1996а. Монетните находки за появата и налагането на османската парична система в Търново и неговия ареал от края на XIV до средата на XV век. // Известия на Историческия музей. Т. XI. Велико Търново.
194. Харитонов X., Цочев M., 1996. Османската монета в Търново 1393 средата на XV век. // ТВТУ-ИФ. Т. 32 (1994). Кн. З: Османската инвазия на Балканите и краят на средновековната Българска държава (XIV-XV в.).
195. Хынку И. Г., 1974. Памятники балкано-дунайской культуры (X-XIV вв.) // Древняя культура Молдавии. Кишинев. С. 127−150.
196. Шабульдо Ф. М., 1987. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества литовского. Киев. 183 с.
197. Шильтбергер И., 1984. Путешествие по Европе, Азии и Африке с 1394 по 1427 год. Баку.
198. Шитиков М. М., 1969. Константинополь и венецианская торговля в первой половине XV в. по данным книги счетов Джакомо Бадоера (Деловые круги Константинополя) // Византийский временник. T. XXX. С. 48−62.
199. Штерн Э. Р., 1913. Раскопки в Аккермане летом 1912 г. // Записки Одесского общества истории и древностей. T. XXI. Одесса. С. 92−101.
200. Цветкова Б., 1965. За режима на стопанската обмяна между румънските и българските придунавски земи през XVI век // Българо-румънски връзки и отношения през вековете. Изследвания. Т. I (XII-XIX в.) София. С. 113−155.
201. Цветкова Б., 1979. Паметна битка на народите (Европейският югоизток и османского завоевание края на XIV и първата половина на XV в.). Варна. 353 с.
202. Юрданов Ю., 1938. История на българската търговия до Освобождението. Кратьк очерк. София. 263 с.
203. Янина С. А., 1977. «Новый город» (=Янги-Шехр=Шехр ал-Джедид) монетный двор Золотой Орды и его местоположение // Труды Государственного исторического музея. Вып. 49. Нумизматический сборник. Часть V. Вып. 1. М. С. 193−213.
204. Янев Я., 1993. Кратьк преглед на турското монетосечене в българските земи // Нумизматика и сфрагистика. № 1−4. София. С. 97−102.
205. Aboulfeda, 1848. Geographie d’Aboulfeda. T. II. Paris.
206. Balard M. 1980. Genes et l’Outre-Mer. T. 2: Actes de Kilia du notaire Antonio di Ponzo. 1360. Paris.
207. Balbi G., Raiteri S. 1973. Notai genovesi in Oltremare. Atti a Caffa e a Licostomo (sec. XIV). Genova.
208. Batrina L., Batrina A. 1983. O marturie arheologica despre relatiile internationale ale Moldovei in vremea lui Bogdan I // SCIVA. T. 34. Nr. 4. P. 326−333.
209. Beldiceanu N. Kilia et Cetatea Alba a travers les documents ottomans // Revue des etudes islamiques. 1968. Nr. 2. P. 233−239.
210. Berciu-Draghicescu A., 1990. Repertoriul descoperirilor monetare de pe teritoriul Moldovei (secolele XIV-XV). // CSS. Opuscula bibliologica, geneologica § i numismatica. II. P. 54−92.
211. Berciu-Draghicescu A., Ciobotea D., 1987. Viata economics a Tarii Romanecti in epoca lui Mircea eel Mare // Marele Mircea voievod. Bucure§ ti. P. 53−96.
212. Bieltz L., 1996. Monder lant o legenda inedita pe nonedele emise de § tefan I // CN. VII. P. 155−157.
213. Blasko M., Matache C., 1996. Tezaurul de aspri otomani de la Targu-Ocna, jud. Bacau // BSNR. Nr. 140−141 (1992;1993). P. 151−157.
214. Bogdan I., 1905. Documente privitoare la relatiile Tarii Romanecti eu Bracovul ci eu Tara Ungureacsa in sec. XV § i XVI (1413−1513). Bucurecti.
215. Bogdan I., 1913. Documentele lui Ctefan eel Mare. Vol. II. Bucurecti, Bol§ acov-Ghimpu A. A. 1979. Cronica Tarii Moldovei pina la intemeiere. (Contributii la istoria Moldovei in secolele IV-XIV). Bucurecti.
216. Bratianu G. 1926. Les Bulgares a Cetatea Alba (Akkerman) au debut du XIV siecles // Byzantion. T H. Paris. P. 153−167.
217. Bratianu G.I., 1935. Recherches sur Vicina et Cetatea Alba. Contributions a l’histoire de la domination byzantine et tatare et du comerce genois sur le littoral roumain de la Mer Noire. Bucurecti.
218. Bratianu G.I. Traditia istorica despre intemeierea statelor romanecti. Chicinau, 1991. Calcocondil L., 1958. Expunere istorice. Bucurecti.
219. Camil-Radu H., 1996. O moneda moldoveneasca la Enisala, jud. Tulcea // CN. VII. P.159.
220. Catrina K., 1990. Citeva date despre tezaurul din secolele XIV-XV descoperit la Ro§ iorii de Vede, jud. Teleorman // CN. VI. P. 151−161.
221. Chronica 1973. ChronicaHungarorum 1473. Budapesten.
222. CS, 1968. Calatori sraini despre Tarile Romane. Vol. I. Bucurecti.
223. Cihodaru C., 1960. Constituirea statului feudal moldovenesc lupta pentru independenta lui // Studii § i cercetari ctiintifice. Istorie. Nr.l. Ia§ i. P. .
224. Cihodaru C. 1980. Observatii cu privire la procesul de formare § i de consolidare a statului feudal Moldova in sec. XI-XIV (II) // AIIAX. T. XVII. P. 117−139.
225. Ciobanu V., 1985. Tarile Romane § i Polonia. Secolele XIV-XVI. Bucure§ ti. 224 p.
226. Ciociltan V., 1987. «Catre partile tatarecti» din titlul voievodal al lui Mircea cel Batrin. // AIIAX. t. XXIV.
227. Ciociltan V., 1998. Mongolii § i Marea Neagra in secolele XIII-XIV. Contributia Cinghizhanizilor la transformarea bazinului Pontic in placa turnata a comertului Euro-Asiatic. Bucurecti. 299 p.
228. Candea I., 1979. Tezaurul de monede feudale de la Maraloiu, judetul Braila // Danubius. T. VIII-IX. P. 165−172.
229. Golubovich P.G. 1913. Biblioteca Bio-Bibliografica della Terra Santa e delPOriente Francescano. T.2: Addenda al sec. XIII, e fonti pei sec. XIV. Firenze.
230. Constantinescu N. 1984. Curtea de Arge§ (1200−1400). Asupra inceputurilor Tarii Romanecti. Bucurecti. 170 p.
231. Costachescu M., 1931, 1932. Documentele moldovenecti inainte de § tefan cel Mare. Vol. I, II. Iaci.
232. Grigorac N., Caprocu I. 1968. Biserici ci manastiri vechi din Moldova pina la mijlocul secolului al XV-lea. Bucurecti.
233. Decei A. Tratatul de pace sulhname — incheiat intre sultanul Mehmed al II-lea § i Ctefan cel Mare la 1479 // Relatii romano-orientale. Bucurecti, 1978. P. 118−139.
234. Decei A. L’invasion de tatars de 1241/1242 dans nos regions selon la Djami' ot-Tevarikh de Fazl ol-lah Rasid od-Din // RRH. T. XII. Nr. 1.
235. Diaconu Gh., Constantinescu N. Cetatea § cheia. Monografie arheologica. Bucure§ ti, 1960. 170 p.
236. Diaconu P. Din nou despre moneda de argint a lui Gh. Terter I // SCN. Vol. VI. 1975.
237. Diaconu P. Pacuiul lui Soare Vicina // Byzantina. T.8. 1976. P. 409 — 447.
238. Diaconu P. O formatiune statala la Dunarea de Jos la sfircitul secolului al XIV-lea necunoscuta pina in prezent // SCIVA .T. 29. 1978. Nr. 2. P. 185- 201.
239. Diaconu P. Citeva probleme privitoare la monedele de arama din sudul Dobrogei in ultima treime a sec. XIV // SCIVA. 1987. Nr. 2. P. 142−158.
240. DRH. Documenta Romaniae Historica. Bucurecti,.
241. A. Moldova. Vol. I (1384−1448), 1975; Vol. II. (1449−1486), 1976; Vol. III (1487−1504), 1980.
242. B. Tara Romaneasca. Vol I (1222 -1500), 1966.
243. D. Relatii intre tarile romane. Vol. I (1222−1456), 1977.
244. DIR, 1953. Documente privind istoriei Romaniei. Bucurecti,.
245. B. Tara Romaneasca (1247−1500).
246. Eskenasy V. 1981. Din istoria litoralului vest-pontic: Dodrotici § i relatiile sale eu Genova// Revista de istorie. T. 34. Nr. 11. P. 2047;2062.
247. Ecanu A. 1994. «intemeierea» Statului Moldovenesc (Interpretari § i comentarii dupa «Letopisetul Tarii Moldovei» de Grigore Ureche) // Evul mediu timpuriu in Moldova (probleme de istoriografie § i istorie urbana). Chicinau. P. 11−43.
248. Foit G., 1967. Noi tezaure monetare medievale descoperite in regiunea Suceava. Suceava. 61 p.
249. Gemil T., 1991. Romanii § i otomanii in secolele XIV-XVI. Bucurecti.
250. Gioffre D., 1971. Il mercato degli schiavi a Genova nel secolo XV. Genova.
251. Giurescu D.C., 1973. Tara Romaneasca in secolele OIV-XV. Bucuresti. 496 p.
252. Golubovich P.G., 1913. Biblioteca Bio-Bibliografica delia Terra Santa e dell’Oriente Francescano. T. 2: Addenda al sec. XIII, e fonti pel sec. XIV. Firenza.
253. Gonta A.I., 1989. Legaturile economice dintre Moldova § i Transilvania in secolele XIII-XVII. Bucurecti. 252 p.
254. Gonta A I., 1983. Romanii § i Hoarda de Aur (1241−1502). Munchen.
255. Gorodenco A. 1999. Ceramica locala de la Orheiul Vechi in secolele XIV-XVI. Rezumatul tezei de doctorat. Iaci.
256. Gorovei Ct.S. 1973. indreptari cronologice la istoria Moldovei din veacul al XIV-lea // AIIAX. T. X. P. 99−123.
257. Gorovei Ct., 1987. Sterne § i raporturi politice: «cazul» principatelor Moldovei on vaeeul XIV // Romanii in istoria universala (II-1). Iaci. P. 661−674.
258. Gorovei § t.S., 1991. Mucatinii. Chi cinau. 168 p.
259. Gorovei § t.S., 1997. Intemeierea Moldovei. Probleme controversate. Iaci. 331 p.
260. Grigorac N., Caprocu I. 1968. Biserici ci manastiri vechi din Moldova pina la mijlocul secolului al XV-lea. Bucurecti.
261. Kiritescu C. C, 1964. Sistemul banescal leului § i precursorii lui. Vol. I. Bucure§ ti. 4231. P.
262. Kozubowski G., 1994. Monety ksiestwa kijowskiego w XIV w. // Wiadomosci Numizmatyczne. R. XXXVIII. Z. 3−4 (149−150). S. 121−139.
263. Matei M.D., 1989. Civilizatie urbana medievala romaneasca. Contributii.(Suceava pina la mijlocul secolului al XVI-lea). Bucure§ ti. 222 p.
264. Matei M.D., 1997. Geneza § i evolutie urbana in Moldova § i Tara Romaneasca. Pana in secolul al XVII-lea. Ia§ i. 271 p.
265. Maxim M., 1987. Din nou pe urmele vechilor tratate ale Moldovei § i Tarii Romane§ ti cu Poarta Otomana // RI. T. 40. Nr. 2. P. 157−172.
266. Maxim M., 1993. Tarile Romane § i inalta Poarta. Cadrul juridic al relatiilor romano-otomane in evul mediu. Bucure§ ti.
267. Mihailescu-Birliba V., Butnariu V., 1988. Descoperiri monetare din Moldova. I. // AM. XII. P. 311−319.
268. Mikolajczyk A., 1988. Moldavian Coins in the 15* Century Poland // AM. Vol. XII. P. 263−271.
269. Murgescu B., 1996. Circulatia monetara in Tarile Romane in secolul al XVI-lea. Bucure§ ti. 374 p.
270. Negoiu I., 1961. Denaturarea de catre istoriografia burgheza a rolului tatarilor pe teritoriul patriei noastre // Analele universitatii Bucure§ ti. Seria § tiinte sociale. Istorie. T. 20. P. 37−52.
271. Nicolae E., 1989. Un lot de monede otomane din secolele XIV-XV in colectia Cabinetului numismatic al Institutului de arheologie din Bucurecti // SCN. Vol. IX. P. 131−135.
272. Nicolae E., 1996. Descoperiri monetare de la Suceava (I) // BSNR. LXXXVI-LXXXVII (1992;1993). Nr. 140−141. P. 179−196.
273. Nicolae E., 1997. Quelques considerations sur les monnaies tatares de «la Ville Neuve» (Yangi-§ ehr/$ehr al-cedid) // SCN. Vol. XI (1995). P. 197−200.
274. Niculita A., Boldureanu A., Nicolae E., 1997. Les aspres ottomans du tresor de Saseni dep. de Calaracu (Rep. de Moldavie) // SCN. Vol. XI (1995). P. 201−209.
275. Oberlander-Tarnoveanu E., 1984. Monede bizantine din secolele XIII-XV descoperite in Dobrogea//BSNR. 1981;1982. Nr. 129−130. P. 271−313.
276. Oberlander-Tarnoveanu E., 1985. Documente numismatice privind relatiile spatiului Est-Carpatic eu zona Gurilor Dunarii in secolele XIII XIV // AIIAX. T. XXII/2. P. 585−590.
277. Oberlander-Tarnoveanu E., 1987. Numismatical contributions to the history of the South-Eastern Europa at the end of 131h century // RRH. Nr. 3. P. 245−248.
278. Oberlander-Tarnoveanu E., 1990. Citeva observatii asupra structurii § i datarii unor tezaure bizantine pastrate in colectia Muzeului National de Istorie a Romaniei // CN. VI. P. 7685.
279. Oberlander-Tarnoveanu E., 1990a. Untezaur de monede feudale dobrogene din secolul al XIV-lea descoperit la Cernavoda (jud. Constanta) // CN. VI. P. 85−103.
280. Oberlander-Tarnoveanu E., 1991. Moldavian merchants and commerce in Constantinople in the 15th Century in the «Book of accounts» of Giacomo Badoer // Etudes Byzantines et Post-Byzantines, II. Bucurecti. P. 165−180,.
281. Oberlander-Tarnoveanu E., 1991a. 'Tartarian zlots' a Golden Horde legacy in the monetary terminology and practice of mediaeval Moldavia and its neighbouring countries // RRH. T. XXX. Nr. 3−4. P. 189−220.
282. Oberlander-Tarnoveanu E., 1997. Byzantino-tartarica le monnayage dans la zone des Bouches du Danube a la fin du XIIIe et au commencement du XIVe siecle // Il mar Nero. Annali di archeologia e storia. II. 1995/96. Roma, Paris. P. 191−214.A.
283. Oberlander-Tarnoveanu E., 1997. Inceputurile prezentei tatarilor in zona Gurilor Dunarii in lumina documentelor numismatice // Originea tatarilor. Locul lor in Romania § i in lumea turea. Bucurecti. P. 93−128.
284. Oberlander-Tarnoveanu E., Manucu-Adamecteanu G., 1984. Monede din secolele XII-XIV descoperite la Nufaru (jud. Tulcea) // Peuce. Vol. IX. P. 257−266.
285. Oberlander-Tarnoveanu E., Oberlander-Tarnoveanu I., 1981. Contributii la studiul emisiunilor monetare § i al formatiunilor politice din zona Gurilor Dunarii in secolele XIII-XIV // SCIVA. Nr. l.P. 89−110.
286. Oberlander-Tarnoveanu E., Oberlander-Tarnoveanu I., 1989. Noi descoperiri de monede emise in zona Gurilor Dunarii in secolele XIII XIV // SCN. Vol.IX. P. 121−128.
287. Panaitescu P.P. 1956. Din istoria luptei pentru independenta Moldovei in veacul XIV-lea. Primele lupte pentru independenta ale Tarilor Romane. // Studii. Nr. 4. Panaitescu P.P. 1990. Istoria Romanilor. Partea I. Chicinau.
288. Papacostea §., 1973. La inceputurile statului moldovenesc. Consideratii pe marginea unui izvor necunoscut // Studii § i materiale de istorie medie. Vol. VI. Bucurecti. P. 43−59.
289. Papacostea §., 1993. Romanii in secolul al XIII-lea: intre cruciata ci Imperiul mongol. Bucurecti. 188 p.
290. Parasca P. 1997. Evolutia politica interna § i pozitia internationala a Moldovei. Jumatatea secolului XIV — inceputul secolului XV. Autoreferatul tezei de doctor habilitai. Chicinau. 35 p.
291. Petritor E., 1986. Date preliminare asupra tezaurul medieval de la Buruiene§ ti, comuna Doljecti, judetul Neamt // MA. Vol. XII-X3V (1980;1982). P. 171−182.
292. Pistarino G., 1971. Notai genovesi in Oltremare. Atti rogati a Chilia da Antonio di Ponzo (1360−1361). Bordighera.
293. Sacerdoteanu A. 1968, 1969. «Descalecatori de tara, datatori de legi § i datini» // Magazin istorie. Nr. 12. P. 2−10- Nr. 1. P. 37−47.
294. Smaranda A., Florescu L., 1992. O moneda moldoveneasca de la Alexandru cel Bun la Cimpulung Muscel //BSNR. Anii LXXX-LXXXV (1986;1991). Nr. 134−139. P.297−298. Spinei V., 1982. Moldova in secolele XI-XIV. Bucurecti.
295. Sovetov P.V., 1990. Cit a costat Tarii Moldovei dominatia straina (Forme economice de dependenta a Moldovei in secolul al XIV-lea inceputul secolului al XVIII-lea) // RIM. Nr. 4.
296. Stinga I., 1992. Contributii privind circulatia monedelor moldovene§ ti in Tara Romaneasca // BSNR. Anii LXXX-LXXXV (1986;1991). Nr. 134−139. P. 133−136.207.
297. Ursu A., Berciu-Draghicescu A., 1989. Descoperiri monetare de pe teritoriul Tarii Romane§ ti (secolele XIV-XVI). // CSS. Opuscula numismatica. P. 125−172.
298. Vetran A., Custurea G. 1989. Cronica descoperiri monetare in Dobrogea (VIII) // Pontica. Vol. XXI-XXII. 1988;1989. P. 369−390.
299. Zaharia N., Petrescu-Dimbovita, Zaharia Em. 1970. A§ ezari din Moldova. De la paleolitic pina in secolul al XVIII-lea. Bucure§ ti.209.