Блеск и нищета мультикультурализма

КурсоваяПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Блеск и нищета мультикультурализма (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Дальневосточный федеральный университет»

ШКОЛА РЕГИОНАЛЬНЫХ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ Кафедра международных отношений КУРСОВАЯ РАБОТА БЛЕСК И НИЩЕТА МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМА г. Владивосток 2012

Содержание мультикультурализм доктринальный европейский Введение Глава I Мультикультурализм: теоретико-доктринальный уровень исследования проблемы Глава II Основные проблемы европейского мультикультурализма

§ 1. Швеция, Нидерланды и Великобритания перед лицом проблемы мультикультурализма

§ 2. Истоки немецкого «мультикультурализма»

Заключение

Список используемых источников и литературы источников

Введение

По мере влияния на международную среду глобализационных процессов и деятельности акторов вне суверенитета границы государств становятся относительно прозрачными и проницаемыми. Данный феномен детерминировал быстрое и повсеместное перемещение не только товаров и капитала, но и рабочей силы в виде людей, способных действовать транснационально, руководствуясь принципами экономического прагматизма. Подвижный мир двадцатого столетия породил такие явления как контролируемая и неконтролируемая миграции, способствующие диаспоризации национальных государств, которые все еще остаются основными акторами современны международных отношений. Подобного рода преобразования мира вызвали проблему толерантного отношения различных этнических групп друг к другу в рамках государства. Для обеспечения баланса внутри страны органы государственного управления должны создать и внедрить в жизнедеятельность общества ряд принципов, идей и схем, ориентированных на регулирование отношений между этносами во внутригосударственном масштабе. Попытки найти ключ к решению проблемы породили дискурс мультикультурализма. Однако, при возрастании давления миграционных потоков, при переносе устойчивых культурных кодов из одного сообщества в другое, а также ввиду феномена относительной ограниченности возможности ресурсов (экономических, политических, социальных и т. д.) любого национального государства и устранению межэтнической дистанции внутри этих государств, стало очевидным, что принцип мультикультурализма: предоставления всем безоговорочного равенства, в действительности не может быть реализован, так как при выделении одного объекта из двух и более и предоставлении ему исключительных прав, оставшиеся остаются «менее равными». Попытки замолчать кризис мультикультурализма и вопросы межэтнического общежития внутри общества были взорваны финансовым экономическим кризисов 2008 года. В рамках данного феномена Германия представляет особый интерес, так как эта страна первой из членов ЕС заявила о провале политики мультикультурализма, невзирая на то, что вопросы, относительно межнациональных и межэтнических отношений, входили в категорию строгого табу после развязывания Второй мировой войны и внедрения политики фашизма в рамки государственной идеологии, поэтому основания у подобного рода заявления должны быть весьма значительными.

Цель работы — выявить сущность и природу явления; проанализировать историю развития феномена в рамках европейского пространства.

Задачи:

1) Рассмотреть теоретико-доктринальный уровень исследования проблемы мультикультурализма.

2) Сопоставить идею мультикультурализма с концепцией «плавильного котла».

3) Рассмотреть процесс развития идей мультикультурализма в странах, использовавших данную политическую практику.

4) Проанализировать истоки проблемы «немецкого мультикультурализма». Хронологические рамки — с 1955 г. До 1989 г.

Объектом исследования является проблема этнонационального измерения международных отношений.

Предмет исследования — мультикультурализм и его основные проблемы как теоретического дискурса и политической практики.

Глава I. Мультикультурализм: теоретико-доктринальный уровень исследования проблемы Следуя логике марксизма: научно-теоретического учения, которое, несомненно, является актуальным и по сей день, демонстрируя жизнеспособность принципов, построенных на законах рационального мышления и здравомыслия, повсеместно переплетенного с основополагающим детерминантом — капитал, в рамках дискурса «О праве наций на сомоопределение», где подчеркивается: «Во всем мире эпоха окончательной победы капитализма над феодализмом была связана с национальными движениями. Экономическая основа этих движений состоит в том, что для полной победы товарного производства… необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе. Язык есть важнейшее средство человеческого общения: единство языка беспрепятственное развитие есть одно из важнейших условий действительно свободного и широкого… торгового оборота, свободной и широкой группировки населения по всем отдельным классам, наконец — условие тесной связи рынка со всяким и каждым хозяином и хозяйчиком, продавцом и покупателем. Образование национальных государств, наиболее удовлетворяющих этим требованиям современного капитализма, является поэтому тенденцией (стремлением) всякого национального движения. Самые глубокие экономические факторы толкают к этому», — можно заключать следующий объективный принцип развития общества: на определенном этапе развития каждая нация будет стремиться к образованию национальных государств для обеспечения собственного благополучия и процветания. Из этих суждений справедливо полагать о том, что каждое современное государство, многонациональное («пестрое») по структуре, в определенный момент столкнется с данным феноменом, который будет способен, если не разрушить территориальную целостность государства, «отколовшись» от него, то, как минимум, дестабилизировать обстановку внутри страны. Следовательно, для обеспечения баланса и целостности органы государственного управления должны создать и внедрить в жизнедеятельность общества ряд принципов, идей и схем, ориентированных на регулирование отношений между нациями во внутригосударственном масштабе. В данном параграфе будут рассмотрены две модели, способные консолидировать общество.

В социологии и политологии выделяют два основных подхода к интеграции полиэтничтного населения: ассимиляционная модель (традиционно ее обозначают «плавильный котел»), которая переносит все бремя и тяготы интеграции на плечи самих представителей национальных меньшинств в том или ином национальном государстве; мультикультурная модель, которая переносит акцент для создания благоприятной обстановки для интеграции на усилия доминирующей национальной группы.

1) Интеграционная модель «плавильный котел». В рамках концепции национального государства, стремящегося к созданию гомогенной культуры и единой национально-государственной идентичности. Данная идея доминировала в Европе и США в конце XIX — начале XX века. Однако модель этнической ассимиляции не смогла ни «переплавить» в полном объеме прибывающие миграционные потоки, ни решить проблему формирования национальной идентичности. Наглядной демонстрацией данного мифа является США. Формирование единой американской идентичности было названо «плавильным котлом». Предполагалось, что приезжающие в Америку могли быть любого происхождения, но, проходя через данный механизм, они вливались в американскую гражданскую нацию. Данное видение ситуации было заложено в Конституции 1787 года, где в преамбуле говорилось о едином народе Соединенных Штатов. Данный конструктивистский проект подкреплялся и государственной политикой, и социальной практикой: образование велось на английском языке, законодательная система формировалась по английской модели и, разумеется, на английском языке. Он же был и языком официального государственного и частного делопроизводства.

Из «плавильного котла» предполагалось получить «стопроцентного американца» — WASP’a (белого, англо-саксонского происхождения, протестанта). Те, кто не соответствовал данному образу, подвергались дискриминации, например, чернокожее население, которое почти век боролось за равенство в гражданских правах с белым населением (хотя по конституции США, любой человек, рожденный на территории страны, является ее полноправным гражданином — в данном принципе уже коренится противоречие: далеко на каждый рожденный человек в стране эмигрантов будет являться представителем той группы, на базе которой должна выстроиться американская идентичность: «WASP»). По этому же принципу подвергались дискриминации и поляки, итальянцы, ирландцы, так как они являлись католиками.

Если аккумулировать итоги, которые проявились на практике после внедрения вышерассмотренной концепции, то можно умозаключать следующее: в глубине «плавильного котла» зародился процесс, когда меньшинства стали бороться за то, чтобы декларируемые права и свободы совпадали с социальной практикой. К середине XX столетия возникла ситуация, меньшинство не хотели интегрироваться, создавая альтернативную субкультуру, практически с перевернутой системой ценностей. Таким образом, рост межэтнических и расовых напряжений в странах, придерживавшихся политики «плавильного котла», означал то, что привычные формы межэтнического взаимодействия между большинством и этническим меньшинством нуждаются в трансформации. Ассимиляционная модель показала свою недееспособность в том, что для достижения определенного психологического комфорта национальных групп, не являющихся доминирующими в том или ином национальном государстве, необходимо было сохранять что-то из своей родной культуры, что шло наперекор с концепцией построения единой нации. Поэтому компромиссом между требованием единых идентичности и системы ценности (как основ сохранения государства) и требованием на отличие стал мультикультурализм.

2) Мультикультурализм. Отечественные и зарубежные ученые рассматривают различные аспекты мультикультурализма, демонстрируя различные подходы к данному феномену и его производным:

· Мультикультурализм подразумевает пафос стремления к равноправию различных культур, а также модели их равноправного сосуществования в противовес модели гегемонии одной культуры (Hoffman-Novotny H.J.).

· Мультикультурализм есть не что иное, как программа, основанная на моральных нормах политической философии и направленная на решение проблем справедливости и урегулирования конфликтов; программа, возникшая из реакции на кризис национального государства в конце XX века.

· Мультикультурализм есть также определенная концептуальная позиция в сфере политической философии и этики, которая может воплощаться в правовых нормах, отражаться в характере общественных институтов и в повседневной жизни людей.

· Феномен мультикультурализма сводится к вопросу о том, как различные, особые «мы"-группы могут достичь институционального согласия и поддерживать его, что позволит им жить на одной территории и в рамках единого государства .

· Мультикультурное общество — общество, в котором нет «господствующей культуры», в котором понятие «культура» не прикреплено к понятию «этнос». Это общество, в котором индивидам предоставлена свобода выбирать, какие культурные образцы являются их «собственными».

· Мультикультурное образование — это способ противостоять расизму, предубеждениям, ксенофобии, предвзятости, этноцентризму, ненависти, основанной на культурных различиях.

· «…В первую очередь, мультикультурализм нельзя рассматривать как лоббирование и защиту интересов меньшинства и этнокультурных различий. В Канаде — это „нейтрализация“ или „деполитизация“ этнических различий, уменьшающая их потенциал как угрозы стабильности и внутреннего „порядка“ общества. Мультикультурализм высвечивает принцип универсализма, т. е. более важно то, что нас объединяет, а не наши различия… Но мультикультурализм не является и основанием для всеобъемлющей толерантности. В соответствии с официальной политикой мультикультурализма в Канаде этнические различия принимаются до той степени, пока индивиды могут идентифицировать себя с культурной традицией их выбора, но только в том случае, если эта идентификация не нарушает прав человека, прав других или законов страны».

Принимая во внимания вышеуказанное, можно констатировать, что суть мультикультурализма заключается в возможности параллельного существования и взаимовыгодного взаимодействия этнических, многосоставных общин, представляющих не только разные культуры, но, что более важно, разные цивилизации. Логика данной концепции признает невозможность интеграции на принципах ассимиляции в условиях, когда интегрируемые объекты являются представителями во многом несоединимых культур и ценностей. С точки зрения этой модели, нет доминирующей культуры, которая объединяла бы стальные на базе единых духовных ценностей. В то же время предполагается, что некая система норм все же должна существовать, но за ее границами, размытыми и плохо очерченными, допускается ценностный и культурный плюрализм. То есть можно сказать, что главная особенность — это структурирование общества не по вертикали (что предполагалось в рамках концепции ассимиляционной модели), а по горизонтали, то есть совокупность множеств, которые располагались бы на едином уровне. Множества образуются по разным признакам: раса, этничность и т. п. Роль же государства состоит в упорядочивании множеств, то есть определение правил между ними. Каждый индивид по своему выбору может одновременно быть частью нескольких множеств, что делает их пересекающимися. В рамках соответствующего множества все входящие в него группы уравниваются в правах, в этом проявляется антиконфликтогенный ресурс данной модели.

Немецкий социолог Франц-Олаф Радтке выделял следующие типы (мотивы проведения) мультикультурализма

· социально-педагогический;

· кулинарно-цинический;

· хозяйственно-прагматический;

· реактивный.

Первый тип представлен работниками различных благотворительных организаций, религиозных, правозащитных и т. д. Согласно Радтке, для них инаковость мигрантов — это их хлеб. Агентами мультикультурализма первого типа выступают работники социальной сферы. Под мультикультурализмом здесь понимают мирное сосуществование различных этнических и религиозных сообществ, каждое из которых мыслится как носитель особой культуры.

Второй тип мультикультурализма — кулинарно-цинический. Его носители — это университетские профессора, высокостатусные интеллектуалы и масс-медиа. Представители данных групп распространяют риторику «difference», пришедшую на смену риторике тождества. Эти различия они приветствуют при том условии, что существующий порядок не будет изменяться, при условии, что носители этих различий останутся на прежних местах, чтобы благополучие коренных жителей не претерпело ущерба. На бытовом уровне этот феномен проявляется в виде различных ресторанов с национальным окрасом прибывшего контингента, различного рода праздники фольклорного содержания. И одним из первых условий продуктивного существования и демонстрации этих различий должны явиться высокие барьеры между превалирующей культурой коренного населения и иных, чтобы не допустить смешения, которое будет выглядеть не столь захватывающе и ярко. Поэтому и возникает потребность проповедовать мультикультурализм.

Хозяйственно-прагматический — это мультикультурализм большого бизнеса. Этот феномен особенно примечателен и заметен в рамках немецкого государства, я полагаю, что именно этот механизм вскрывает сущность и корни тех явлений, которые ныне происходят в Германии. В то время, когда бизнес Германии нуждался в дешевой рабочей силе из не очень развитых стран, было выгодно плавно переводить разговор из социального плана в культурный, что позволяло отвлечься от вопроса о сверхэксплуатации, о сверхприбылях от труда мигрантов. Далее, если в вашей кадровой политике дело обстоит так, что вы набираете людей из разных культурных групп, имеющих разные культурные корни, то они не могут объединиться, следовательно, не будет профсоюза — никакой защиты труда и гарантий. Это благоприятнейшее условие для работодателя, поэтому капитализм выступает обеими руками за мульти-культи. Этот дискурс был ничем иным, как символической компенсацией низкого социального статуса: «Пусть работа, которую вы делаете, подпадает под аббревиатуру 3D, пусть жилье, в котором вы обретаетесь, оставляет желать много лучшего и так далее, но как говорится в известном анекдоте — „мы ценим его не только за это“. Мы вас уважаем как носителей инаковости, представителей другой культуры, другой цивилизации». Иными словами, дискурс мультикультурализма позволял перенести социальную проблематику в моральный и культурный план, перекодировать социальные отношения в отношения по поводу идентичности.

Последний тип мультикультурализма — реактивный. Данную форму мультикультурализма представляют активисты этнических меньшинств. Они предлагают полностью порвать с ценностями и нормами, сложившимися в рамках современной либеральной демократии. Принципы либеральной демократии для этих людей суть не более чем завуалированное насилие, прикрытие господства одной группы над всеми остальными. Следовательно, необходим реванш. Такое переворачивание властной иерархии, при которой те, кто был ничем, станут всем.

Я полагаю, что явление, именуемое «мультикультурализмом/мульти-культи», необходимо подразделять на два уровня:

1) данный феномен может рассматриваться сквозь призму обыденной человеческой жизнедеятельности, так называемой практики, то есть мультикультурализм есть сожительство разных этнических групп в одной стране, в этом смысле и Европа мультикультурна, впрочем, как и любое государство в мире, так как сейчас нет ни одной дистиллировано чистой этнически страны.

2) Политическое воплощение идеи мультикультурализма, то есть политика, закрепленная институционально или, как минимум, законодательно, поощрения групповых замкнутостей с целью их последующей интеграции в единое государственное сообщество. Процесс, когда государство обращается с мигрантами не как с индивидами, а как с коллективами («меньшинства», «этнические группы»). Эти коллективы, или группы становятся объектами поддержки и спонсирования.

Нельзя не отметить, что феномен мультикультурализма весьма многогранен, и не всегда там, где о нем много говорят, он действительно — в политической практике — реализуется. Действительно, на уровне повседневной жизни мультикультурализм способен обогащать жизнь, но как политическая идеология он способствовал возникновению фрагментированного государства, лишенного политического и морального центра, так как национальное государство не приемлет сочетания в себе осколков иных национальных государств, по мере роста членов которых, стержни, принадлежащие двум цивилизационным полюсам (немецкий случай), начинают соперничать, чтобы стать единой доминантой. Если разобраться на теоретическом уровне, то можно прийти к следующему выводу: культура — это совокупность способов обеспечения пропитания, безопасности и других приемов и методов, используемых обществом с целью выживания. Это охватывает особенности обработки пищи, изготовления одежды и конструирования жилища, построения семей, религию и другие формы духовного развития. Культура — это многогранный, веками сложившийся стиль выживания в определенных условиях. Логично выстраивается вопрос: может ли человеческое общество, сформировавшееся под влиянием конкретных условий, выжить, используя одновременно несколько противоречащих друг другу методов выживания («ЗападВосток»), которые, причем, поощряются государством и институциализируются? Однозначно — нет. Поэтому сам термин «мультикультурализм» лжив по своей природе и дезориентирует тех, кому его предложили.

Во всех выступлениях европейских лидеров, констатировавших провал и гибель мультикультурализма, данное понятие использовалось в политическом ракурсе, поэтому, соответственно, мое исследование будет развернуто исключительно в рамках «политического мультикультурализма».

Глава II. Основные проблемы европейского мультикультурализма

§ 1. Швеция, Нидерланды и Великобритания перед лицом проблемы мультикультурализма Как я уже отмечал ранее, в действительности, совсем не факт, что там, где говорят о мультикультурализме, он — в смысле реальной политики — действительно практикуется. Но даже в тех странах Европы, где он был применен в качестве политики «поощрения групповых замкнутостей посредствам институционального и правового закрепления», все попытки были свернуты еще в конце 90-х годов.

Широкое распространение дискурс мультикультурализма получает в середине 80-х годов, представляя собой некое подобие интеллектуального импорта успешно примененной политической практики для решения определенных задач: в Канаде мультикультурализм был средством решения проблемы Квебекского сепаратизма; в США он был лекарством, смягчавшим последствия расовой сегрегации. Необходимо отметить, что европейский мультикультурализм качественно отличается от мультикультурализма, который проводился в Канаде, Австралии, США. Во всех случаях он был адресован мигрантам. Но ключевым различием является, как раз, специфика понимания национальной идентичности в вышеперечисленных странах, которая позволяет в той или иной мере интегрировать нововведенные элементы в общество, которой, на мой взгляд, в европейских государств не прослеживается, разумеется, в силу исторических факторов. На протяжении всей своей истории США определяли себя как нацию, состоящую из иммигрантов, но с неким культурным стержнем, который должен быть принят всеми этими иммигрантами. Любой может называть себя американцем, при условии, что он принимает язык и доминирующую культуру Америки, которая носила собирательный характер. Такой подход предоставляет большую свободу в самоопределении. Но основные ценности должны разделяться всеми членами американского общества. Гражданство стало юридической концепцией, требовавшей конкретных действий, присяги и общих ценностей от иммигрантов. Национальность, в своем первозданном понимании, могла быть приобретена при соблюдении условий. Совсем иная ситуация разворачивается вокруг понимания национальной идентичности тех стран, которые существовали задолго до появления США, Канады или Австралии в виде привычных нам государств. Быть членом государства-нации, в том понимании, что закрепилось еще в далеком 1648 году, подразумевало, что население является единой нацией в том случае, когда нация понимается как совокупность людей, обладающих общностью происхождения языка, истории, религии. Это означало, что выучить немецкий или французский язык и принять основную систему ценностей не было гарантом того, что человек становится полноценным гражданином общества. Ключевым барьером являлось так называемое «Jus sanguinis»: чтобы быть немцем или французом, необходимо, чтобы твои родители были также немцами или французами, а они были таковыми, потому что, в свою очередь, являлись их родители; в этом заключалась идентичность в европейском понимании, это означало общую историю страданий и триумфов, которую невозможно приобрести. Поэтому, я полагаю, что говорить о полной интеграции и равномерном включении иммигрантов в европейское общество не имеет смысла (даже с учетом применения различных схем и практик со стороны государства).

Политику мультикультурализма в Европе проводили лишь две страны (Швеция, Нидерланды), причем с учетом различных оговорок можно упомянуть еще Великобританию. Шведский мультикультурализм был детерминирован длительным пребыванием социал-демократов у власти. За время, прошедшее со Второй мировой войны, Швеция превратилась из этнически однородной страны в мультиэтническое государство. Сейчас 20% населения Швеции имеют иностранные корни. Шведская политика адаптации и интеграции иммигрантов — это один из примеров применения на практике так называемой шведской модели. Ее действие обычно связывают с периодом 1950;1970;х годов. В эти годы профсоюзы, являвшиеся носителем идей шведской модели и социальной инженерии, добивались получения иммигрантами частичных политических прав, а также распространения на них шведского трудового законодательства и принципа универсальности в предоставлении социальных благ. В 1975 году был принят закон о поддержке меньшинств. В этом законе под словом «меньшинства» подразумевалась любая культурно отличная группа числом более тысячи человек. И у каждой такой группы есть право на образование на родном языке, на отдельные программы на телевидении и радио, на издание газет и журналов, на проведение культурных мероприятий, и все это при поддержке государства. Мигранты были приравнены по статусу к историческим меньшинствам — саамам и финнам. Однако постепенно состав иммигрантов менялся. Швеция, как и другие страны, стала принимать беженцев, что стоило огромных затрат. Поэтому многие начали воспринимать беженцев как иждивенцев, обременяющих казну, появились настроения недовольства, достигшие пика во время кризиса 1990;х годов. В результате политики с горечью признали, что шведская модель в области иммиграции больше не соответствовала быстро меняющимся требованиям времени, ее принципы стали давать сбой.

Европе была еще только одна страна, которая пошла аналогичным путем, это Нидерланды. Специфика голландского случая заключается в следующем: первое — то, что Нидерланды — это бывшая империя, следовательно, и едут сюда выходцы из бывших колоний в качестве не гастарбайтеров, а людей, приезжающих на постоянное место жительства. И второй момент — это то, что называется традицией «пилларизации». В 1983 году Нидерланды приняли программу, которая называлась «Политика в отношении этнических меньшинств», целью которой провозглашалось следующее: «интеграция мигрантов при сохранении их культурных особенностей». Были выделены девять групп, которые входили в рамки этой программы. Мультикультурализм по-голландски, впрочем как и по-шведски, явился программой социальной поддержки, адресованной определенным группам, которые, в свою очередь, определены были не объективными характеристиками, а государством.

Основной целью двух вышеперечисленных государств в реализации подобных мер была контролируемая миграция, которая должна будет в последствии переключиться в контролируемую интеграцию. То есть избежать ситуации, когда этнические и социальные границы совпадают, когда низкий социальный статус накладывается на этнические различия.

В Великобритании «мультикультурализм» сводился лишь к поддержке и защите этнических меньшинств (британцы говорят «расовых») в правовом отношении. Была создана «Комиссия по расовому равенству» (Commission on Race Equality), которая с 1976 года выявляет случае нарушения прав этнических меньшинств. При подозрении в дискриминации по расовому признаку, инициируется соответствующая жалоба. Она формулируется в виде жалобы на несправедливое обращение с расовой группой. Решения комиссии обладали рекомендательными функциями, на основе которых, британские власти ввели элементы этнического квотирования при наборе кадров в ту или иную государственную структуру, что по сути напоминало проявление политики «позитивной дискриминации». Впоследствии эта комиссия была переименована в «Комиссию по гражданскому равенству и правам человека» (что имеет нейтральный окрас в отношении поощрения политики защиты меньшинств).

Как мы видим, государства, действительно практиковавшие политику мультикультурализма, были вынуждены ее прекратить в виду колоссальных экономических затрат, которые требовались на обеспечение механизма, направленного на сохранение этнического разнообразия иностранного населения, к тому же, как отмечали политики, эти практики себя не оправдывали, мигранты не интегрировались в коренную среду, а лишь потребляли деньги, направленные властями на развитие их собственной культуры, что еще больше их изолировало от культурного фундамента принимающей страны. Стоит отметить, что дискуссии о крахе мультикультурализма прозвучали именно в пору экономического кризиса 1990;ых годов, что совпадает с аналогичными заявлениями лидеров трех европейских, которые выразились в эпоху ныне происходящего мирового экономического кризиса, поэтому здесь необходимо отметить взаимосвязь, которая подчеркивает определенную тенденцию: в годину испытаний на всех денег в равных объемах, а тем более чужим, просто-напросто не хватает (принцип равенства в рамках мультикультурализма является весьма неустойчивой детерминантом).

Необходимо отметить, что феномен мультикультурализма (в том политическом контексте, который я обозначил ранее) в лучшем случае явился лишь деталью символической сферы (различные конференции и «круглые столы» по поводу межкультурного и межэтнического диалога, проведение различных фестивалей, ансамблей и т. п.) для остальных стран Европы; во всем остальном, мультикультурализм был сожительством разных этнических групп в одной стране.

Вопрос об интеграции нововведенных компонентов в общество, в действительности, очень неоднозначен: какой человек может считаться интегрированным? Сложно полагать, что общество, состоящее из классового деления; подразделяющиеся по направлениям деятельности, образуя гражданские сообщества; имеющее внутри столько различных социо-культурных ответвлений и т. д., является целостной единицей. Являются ли лица, например, нарушающие закон, интегрированными в общество? Будет ли являться интегрированным иммигрант, приехавший издалека, исправно оплачивающий налоги, имеющий достойную работу и хорошую семью, принявший ценностные ориентиры коренного населения? Не стоит забывать, что общество — это сложно организованная система, функционально дифференцированная целостность, внутри которой существуют и функционируют множество подсистем. Любой человек (независимо от этнической принадлежности и прочих факторов) будет автоматически включен в цепочку процессов (экономических, социальных, политических и иных), которые происходят в обществе, его присутствие уже предполагает включение в общественные отношения. Барьером полноценного включения в сообщество является родство «по крови» (из которого вытекают всевозможные отличительные аспекты), детерминированное исторически.

§ 2. Истоки немецкого «мультикультурализма»

После окончания Второй Мировой войны Германия столкнулась с серьезной нехваткой человеческого ресурса, так как большинство дееспособных мужчин унесла опустошительная война и советские лагеря военнопленных, уцелевшие были преимущественно раненными, а женский труд еще не был развит до нынешнего уровня, чтобы быть доступным в большинстве отраслей производства, которые в настоящее время автоматизированы. Трудовые ресурсы были необходимы для восстановления инфраструктуры, пострадавшей во время войны, для развития и роста своей экспортно-ориентированной промышленности, которому сопутствовал «план Маршалла», поэтому все больше неквалифицированной рабочей силы требовалось на стройки, заводы и фабрики.

В попытке разрешить всё еще актуальный вопрос нехватки рабочих рук, Германия осуществила ряд успешных сделок на рынке труда. Главным источником покрытия дефицита трудовых ресурсов стали иностранцы, которые привлекались в страну в рамках международных соглашений по привлечению иностранных рабочих. Первое такое соглашение о рекрутировании рабочих было заключено в 1955 г. с Италией. Затем последовала целая серия соглашений со странами средиземноморского бассейна: Испанией (1960), Грецией (1960), Турцией (1961), Марокко (1963), Португалией (1964), Тунисом (1965) и Югославией (1968). Развернувшаяся кампания по найму иностранных рабочих спровоцировала массовый приток так называемых «гастарбайтеров». Понятие «гастарбайтер» подразумевало, что рабочие были «в гостях» и должны были вернуться в свои родные страны, как только нужда в них отпадала (собственно, так и поступали многие итальянцы, испанцы и португальцы). Изначальный план немецкого правительства был полностью контрактным. Неотъемлемой частью этого плана был принцип ротации, согласно которому предполагалось, что по истечении определенного срока иностранные рабочие будут покидать Германию и их место займут новые желающие.

Ключевой мыслью является факт того, что коренные (этнические) немцы не рассматривали ситуацию, как сколько-нибудь способную изменить что-то в немецком обществе: они относились к приезжим, как к временной рабочей силе, а не как к иммигрантам, которые приезжали в их страну с целью дальнейшего проживания в ней, поэтому дискутировать в политических кругах об интеграции приезжего населения было беспочвенно. Тем временем, именно присутствие в стране мигрантов в 60-е годы позволило множеству немцев переквалифицироваться из рабочих в офисных служащих.

Ослабление немецкой экономики в 1966;ом, и полномасштабная рецессия, последовавшая за нефтяным кризисом 1973 года, изменили условия на рынке труда. Германия более не нуждалась в непрерывном потоке неквалифицированной рабочей силы из-за границы, но внутри страны также создалась ситуация всевозрастающей безработицы среди мигрантов, которые уже проживали там: всё это в итоге привело к запрету на привлечение в Германию иностранной рабочей силы (Anwerbestopp) в 1973 г. Если в 1960 г. их численность составила 686 тыс. человек или 1,2% населения страны, то к 1973 г. в стране было занято 2,6 млн. иностранных работников. При этом изменился и их этнический состав. Если в конце 1950;х гг. среди вербуемых гастарбайтеров преобладали граждане Италии, то в начале 1970;х гг. наибольшую долю составляли выходцы из Турции. Со временем значительная часть греков, итальянцев и испанцев вернулась домой из-за значительного повышения уровня жизни в этих некогда отсталых странах. Но иммигранты из некоторых других стран, в первую очередь из Турции и Югославии, не торопились возвращаться назад, поскольку разрыв в уровне жизни между Германией и этими странами со временем только увеличивался.

К этому же времени стало очевидно, что принцип ротации себя не оправдывает, так как он был отменен под нажимом работодателей Германии, которые мотивировали его отмену тем, что постоянная ротация рабочей силы неразрывно связана с повышением расходов предприятий на обучение персонала, что в итоге ведет к удорожанию немецких товаров. Как следствие отмены ротационного принципа иностранные наемные рабочие получили возможность сменить разрешение на временное пребывание на постоянный вид на жительство. Получив данную преференцию, иммигранты были в состоянии пополнять свои ряды, игнорируя Anwerbestopp 1973 года, по легальным (воссоединения семей и беженцы) и нелегальным каналам. Ситуацию усугубили также чрезвычайно свободные немецкие законы по вопросам предоставления политического убежища, и причиной этому, в значительной степени, явилась вина за Холокост. После государственного переворота в Турции в 1980 году, огромное количество мигрантов успешно воспользовалось этой лазейкой в немецком законодательстве.

Предпринимавшиеся отдельные попытки репатриации иностранцев существенного эффекта не принесли. В 1984 г. для поощрения добровольного возвращения домой были установлены «гранты на репатриацию» для безработных иностранных граждан в размере до 10,5 тыс. немецких марок с дополнительными выплатами для их семей, чем и воспользовались лишь 40 тысяч иностранных «гостевых» работников.

Вместе с тем 1970;е — 1980;е года были периодом, когда в Германии обнаружилась и в дальнейшем стала обостряться проблема интеграции иностранцев в немецкое общество, когда мигранты перестали быть «временной необходимостью», превратившись в огромное сообщество из нескольких поколений. К 1988 г. число иностранных граждан в ФРГ составляло 4,5 млн. человек или 7,3% всей численности населения. По большому счету, никто не желал, чтобы мигранты стали частью немецкого общества. Но раз уж так сложилось, что иностранцы не хотели покидать страну, Берлину нужны были гарантии того, что они будут лояльны к Германии. Решением, к которому в итоге пришла Германия к концу 80-х стал «мультикультурализм», который трактовался следующим образом: «Сохраняйте свою культуру, но гарантируйте при этом лояльность государству, в котором проживаете». В данной коннотации никто не требует от турецких иммигрантов ассимилироваться в культуру Германии, наоборот, им следует хранить свою собственную культуру, включая язык и религию, а эта культура уже будет сосуществовать с немецкой, которая, по сути, была защищена от иностранных влияний путем изоляции иммигрантских культур, поощряя их развитие для того, чтобы не дать детям забыть родной язык и культуру, ведь это может стать препятствием для их возвращения на историческую родину, на родину их родителей. Дольше всего эта практика продержалась в Германии в южных землях. В Баварии, в Баден-Вюртемберге даже существовали отдельные от немецких турецкие школы, чтобы дети не почувствовали себя немцами и не захотели остаться. Таким образом подкреплялась их турецкая идентичность. Из этого понятия следует, что в стране будет находиться огромное число иностранцев, большая часть которых не знает немецкого языка, и по определению не способна разделить германскую и европейскую системы ценностей. На самом же деле, выбор подобного пути решения проблемы также заключается в том, что ассимиляция культурно, религиозно, лингвистически и морально чуждых людей, которые никогда не воспринимались «всерьез и надолго», была непонятна немцам ни с точки зрения цели, ни с точки зрения средств. Мультикультурализм, таким образом, представляет собой не столько глубокое уважение к межнациональным различиям внутри одной страны, сколько является способом избежать разговоров на тему «что значит быть немцем, и какими путями нужно идти иностранцу к тому, чтобы стать немцем». Поэтому, забегая вперед, хотелось бы отметить, что говорить о провале немецкого «мульти-культи», как минимум, беспочвенно, так как данная политическая практика в своем истинном понимании там никогда не проводилась. Так как иммигранты расценивались как временно прибывшие работники, а не люди, прибывшие в Германию с целью постоянного жительства.

Заключение

В ряде стран полагалось, что присутствие в Европе иммигрантов носит исключительно временный характер, поэтому политики вместо того, чтобы думать их ассимиляции и включении в общество, предпочитали содействовать обучению детей иммигрантов их родному языку и культуре, чтобы у тех, в свою очередь, не было в дальнейшем проблем вернуться на историческую родину. Поэтому и немцы не выбирали никаких мер по содействию интеграции в форме классического «плавильного котла» или мультикультурализма. Также для реализации подобных механизмов у них просто-напросто не было времени — Германии чрезмерно необходима была временная рабочая сила, без которой немецкой государственности светил был крах, поэтому некогда было полемизировать вокруг этого явления, тем более, что немцы были глубоко убеждены, что эти мигранты — обязательно временное явление, которое в последствии стало насущной проблемой постоянности.

Относительно истоков немецкой проблемы можно сказать, что переломный момент последовал, примерно, в начале 1970ых — в результате кризиса появляется первое турецкое гетто, которое явилось в дальнейшем неким костяком трудноперевариваемого контингента, второй же причиной, основной, является воссоединение семей мигрантов на немецкой территории посредством различных каналов, тем самым уровняв соотношение мужского приезжего населения с женским. Проблема немецкого общества, о которой так ярко высказывался Тило Саррацин, обстоит вовсе не в мигрантах первого поколения, а в их потомстве, тем более, что турецкие семьи гораздо плодовитее коренного населения, которое идет на естественную убыль, сохраняя за собой в статистической сводке лидерство среди европейских стран. Этот уничтожающий механизм весьма четко подмечен еще в далеком 1974 году Хуари Бумедьеном (алжирский лидер), который, выступая перед Генеральной Ассамблеей ООН, заявил: «Недалек тот день, когда миллионы мусульман покинут Южное полушарие, чтобы проникнуть в Северное. Уж конечно, не как друзья. Ибо они придут, чтобы завоевывать. И они завоюют вас тем, что населят Северное полушарие своими детьми. Чрево наших женщин станет орудием нашей победы». К тому же в семьях активизируется следующий механизм: как правило, отец в семье трудоустроен, следовательно, ему приходится в той или иной степени интегрироваться и контактировать с доминантным обществом принимающего государства, в это время мать, не имеющая права иметь трудовую деятельность, хотя, собственно, и по нужде, проводя большую часть времени дома и существуя в рамках общины, воспитывает детей согласно культурным нормативам их родной культуры. После эти дети ходят в специальные школы, созданные недальновидными политиками (полагавшими, что этот механизм поспособствует последующему оттоку этих детей на родину), в этих школах они продолжают жить согласно правилам и обычаям своей исторической родины. Поэтому эти дети становятся еще менее интегрированными элементами, чем их отцы. Проводя подобного рода практику, которая в жизни координально разошлась с представлениями политической элиты того времени, они, поощряя культурную отсталость в форме «национальных традиций» и «самобытности», сделали новоприезжих не способными к полноценной интеграции в западное общество, обрекая их поколение за поколением на роль изгоев и неквалифицированных рабочих, уличных торговцев, в лучшем случае — мелких лавочников, не допуская их присутствия в профсоюзах, политике, интеллектуальной жизни. Причем с каждым годом количество подобного рода контингента увеличивается усиленными темпами.

Ввиду укрепления турецкой диаспоры и сужения межэтнической дистанции, согласно релятивистской теории, коренное население начало интегрироваться, подразделяя на «своих» и «чужих» — рост ксенофобии в обществе, первые столкновения на межэтнической почве, которые символически ознаменовали конец сладкой мечты о терпимости. Обстановка накаляется по мере роста численности населения негерманского происхождения, с учетом того, что на одну немецкую семью приходится почти в два раза меньше детей, чем на турецкую, поэтому весы начинают медленно и верно подходить к точке баланса, которая предопределяет перспективу размывания немецкой нации. Вследствие чего государство берет относительно закрытый курс на прием мигрантов, видеть которых оно хочет уже совсем иного качества, заявляется гибель мульти-культи, которого, впрочем, и не существовало в полной мере в виде политической реальности и практики.

Интересен феномен того, что Германия, хотя, впрочем, и любое другое в той или иной мере развитое государство, не обойдется и не сможет функционировать должным образом, Евросоюз не сможет составлять какую-либо конкуренцию Китаю или другим активно развивающимся государства без присутствия рабочей силы в лице пришлого населения. Сегодня целый ряд бизнесов просто бы рухнул, если бы не мигрантская рабочая сила. Гостиничный бизнес в Швейцарии или агропромышленный комплекс в Испании — все это держится на мигрантах, и довольно часто местная публика это понимает. Как и в послевоенное время — без мигрантов никак, никакого экономического чуда 50−60 ых, так и поныне без них не обойтись, в то время, когда в Европе на одного работающего приходится 4 пенсионера, которым нужно выплачивать пенсии, поэтому какие далее следует предпринимать меры, чтобы завуалировать, возможно, в последствии залечить раскол общества, не знает наверняка никто.

Создание этнической ниши — это закономерный процесс современности. Этнические ниши образуются не потому, что кто-то недоработал с толерантностью, они образуются в силу объективной логики капитализма. Если работодатель заинтересован в дешевой бесправной рабочей силе — чтобы не надо было выплачивать ни социального пакета, ни пенсионных отчислений и прочее, то, естественно, он будет эти ниши создавать. Дело не в том, что он ксенофоб. Дело в том, что ему так выгодно. Это минимизация издержек и максимизация выгоды. Следовательно, иммигранты из менее развитых стран будут всегда востребованы.

Заявление Меркель, таким образом, имеет значимость. Во-первых, она во всеуслышание заявила то, что многим европейским лидерам было уже давно ясно: толерантность нашла свою меру, констатировав неприемлемый уровень числа приезжего населения. Возможно, она пыталась привлечь голоса «правоориентированных» избирателей, в таком случае, подобная речь Николя Саркози весьма закономерна. Но стоит отметить, что до сих пор до конца неясно, в чем заключалось ее намерение. Как бы то ни было, процесс, который запустила Меркель, нельзя назвать легким для ни понимания, ни для улаживания.

Список источников

1) Конституция Швеции (Королевства Швеция) от 27 февраля 1974 г.

2) Конституция Нидерландов от 17 февраля 1983 г.

3) Конституция ФРГ от 23 мая 1949 г.

4) Декларация ООН о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам от 18 декабря 1992 г.

5) Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г.

6) Хартия Европейского союза по правам человека от 1 декабря 2009 г.

Показать весь текст

Заполнить форму текущей работой