Соотношение рационального и иррационального в общественном сознании: философско-методологический анализ

Актуальность темы

исследования.

Актуальность темы

исследования связана с необходимостью научной формулировки философской проблемы соотношения рационального и иррационального в общественном сознании, вызванной повышенным вниманием исследователей к фундаментальным проблемам функционирования общественного сознания в современных условиях. Данная проблема существует уже длительное время, однако до сих пор не выяснено, какое реальное содержание имеет исследуемое соотношение.

Феномены рационального и иррационального, в онтологическом плане, широко распространены в общественном сознании, в течение последних двадцати столетий человеческой истории играют большую роль во всех крупных социальных событиях — социальных революциях, крупных социальных реформах, массовых общественных движениях и т. д. В ходе анализа причин, хода и последствий этих событий в общественном сознании осмысливаются как рациональное, так и иррациональное начала. В силу этого изучение соотношения рационального и иррационального в социально-философском аспекте предстает актуальной задачей. Особую актуальность тема исследования имеет для стран, переживающих переходный период своего развития, в том числе России, потому что, как показывает исторический опыт, соотношение рационального и иррационального может оказывать влияние на ход и результаты социальной деятельности больших масштабов. В этом можно увидеть проявление регулятивной функции исследуемого соотношения, анализ которой очевидно актуален при изучении крупных социальных событий (в том числе переходного характера). Кроме этого, в переходные периоды развития общества более явно видны изменения в общественном сознании и, соответственно, в исследуемом соотношении. Помимо изменений, в такие периоды общественного развития более явно видны и неизменяемые особенности исследуемого соотношения, в частности, определяемый постоянными взаимопереходами социальных процессов друг в друга его неизбежно переходный характер. Во многом в силу указанных причин рациональное, иррациональное и их соотношение в общественном сознании привлекают пристальное внимание исследователей.

Однако в гносеологическом плане соотношение рационального и иррационального до сих пор рассматривается, как правило, в рамках дихотомии «разумное — неразумное» (или ее модификаций, в частности, «логическое — нелогическое»), с использованием понятия «разум», трактуемого в широком диапазоне значений. Многозначная интерпретация понятия «разум» в значительной степени затрудняет социально-философский анализ исследуемого соотношения. В связи с этим задача конкретизации понятий «рациональное», «иррациональное» и их соотношения предстает актуальной, назревшей задачей.

Решение этой задачи с очевидностью предполагает конкретизацию формулировки исследуемой проблемы соотношения рационального и иррационального. В настоящее время проблема, стоящая перед исследователями, состоит в том, что с помощью имеющегося философского инструментария пока не удается выявить реальное содержание процесса соотношения рационального и иррационального в общественном сознании. Пока не ясно, как именно можно сформулировать проблему и какой методологический подход использовать для того, чтобы получить ответ на вопрос: «Что можно считать решением проблемы?» Остается неясным главное — как и в чем именно могут (или не могут) соотноситься рациональное и иррациональное в общественном сознании. Неопределенность исходных понятий — «разумное», «неразумное», «иррациональное» — не позволяет научно сформулировать как саму проблему, так и вопрос о том, что можно считать ее решением.

Понимая проблему как атрибут социальной деятельности, который затрудняет ее продолжение, можно сказать, что формулировка проблемы нашего исследования должна отображать противоречие между назревшей необходимостью конкретизации исследуемого соотношения и недостаточными условиями для этой конкретизации.

Недостаточность указанных условий особенно явно проявляется применительно к интерпретации термина «иррациональное». Это обусловлено, кроме прочего, тем, что слово «иррациональное» -ненормативное латинское слово, грамматически неправильная форма латинского языка. Ненормативность происхождения и соответствующая произвольная многозначность слова «иррациональное» приводят в современных условиях, с одной стороны, к регрессу в бесконечность в интерпретации термина «иррациональное» (к бесконечному количеству произвольных определений иррационального) — с другой стороны, к попыткам придать слову «иррациональное» более конкретное содержание. Эти попытки во многом способствовали появлению других слов, заменяющих слово «иррациональное» в исследуемом соотношении, в частности, «эмоциональное», «чувственное». Однако эти попытки фактически означают замену предмета исследования в силу того, что термин «иррациональное» обычно обладает другой предметной отнесенностью по сравнению с перечисленными терминами. Наличие разных, иногда прямо противоположных, вариантов трактовки иррационального приводит, кроме прочего, к тому, что до сих пор не найдено общее основание для сопоставления рационального и иррационального. Поиск такого основания остается актуальной задачей. Эту задачу можно рассматривать как первоначальную в процессе поиска подходов к решению философской проблемы соотношения рационального и иррационального, как один из аспектов этой проблемы.

Философская проблема соотношения рационального и иррационального в общественном сознании вытекает из более общей философской проблемы рационального и иррационального, которая в настоящее время формулируется как «взаимодействие и противостояние» рационального и иррационального, но сохраняющаяся неясность в определении исходных понятий приводит к тому, что остаются невыясненными, кроме прочего, конкретные способы их взаимодействия и противостояния. Остаются нерешенными такие важные вопросы, как вопрос о границе между рациональным и иррациональным в общественном сознаниивопрос о функциональной роли соотношения рационального и иррациональноговопрос о причинно-следственных связях в этом соотношении и другие. Поэтому поиск возможных вариантов конкретизации понятий «рациональное» и «иррациональное», поиск методологических оснований, которые позволят рассматривать соотношение рационального и иррационального конкретнее, предстают как актуальное направление исследований, позволяющее искать новые подходы к решению указанных вопросов, а также более общей философской проблемы рационального и иррационального.

Поиск новых подходов к анализу соотношения рационального и иррационального в общественном сознании актуален еще и потому, что в современных условиях происходят значительные изменения в общественном сознании, вызванные, в частности, процессом массовой информатизации. Бурный рост массовой информатизации, взрывной характер информационных процессов относят к одной из главных особенностей современного мира. Массовую информатизацию принято рассматривать как одно из стратегических направлений развития современного мирового сообщества, приводящее к изменениям в общественном сознании, в том числе к изменению соотношения рационального и иррационального. К таким изменениям в общественном сознании, особенно явно проявившимся в последнее время, в конце XX — начале XXI веков, относят, кроме прочего, увеличение объема информации, функционирующей в общественном сознании и увеличение скорости распространения информации. Эти изменения приводят, в частности, к тому, что соотношение рационального и иррационального неизбежно становится более разнообразным по своему информационному наполнению и вероятным результатам. В такой ситуации становится актуальным анализ способов информационного взаимодействия в общественном сознании, в том числе в соотношении рационального и иррационального. Анализ этих способов может способствовать поиску новых подходов к исследованию соотношения рационального и иррационального в общественном сознании. Применительно к нашему исследованию такой анализ может позволить вести поиск философского инструментария, который бы способствовал более конкретному обозначению рационального и иррационального или их отдельных сторон, в частности, связанных с одним из видов информации, непосредственно связанной с социально-философским аспектом проблемы, — с социальной информацией.

Актуальность темы

исследования видна и в том, что тема отвечает современным внутренним задачам социальной философии. В частности, для социальной философии важное значение имеет изучение переходных состояний общественного сознания. Применительно к нашему исследованию это означает актуализацию изучения соотношения рационального и иррационального в общественном сознании как возможного переходного социально-информационного процесса. Представляет интерес, по нашему мнению, и сама постановка проблемы — перевод исследуемого соотношения в социально-информационный ракурс. В социальной философии остается пока малоизученным вопрос о том, возможно ли рассмотрение соотношения рационального и иррационального в общественном сознании в социально-информационном аспекте.

Возросшая актуальность изучения соотношения рационального и иррационального определяется в некоторой степени и ростом взаимовлияния культур в современных условиях. В связи с нарастающим взаимовлиянием культур становится все более актуальным поиск функционально-смысловых аналогов рационального и иррационального в общественном сознании Запада, России и Востока.

Актуальность темы

исследования для современной России состоит и в возможности практического применения результатов исследования, в частности, для повышения эффективности социального управления. Имеется в виду возможность использования результатов исследования для управленческого анализа таких проблем, как мотивация социальной мобильностимотивация социальной деятельности, предполагающей определенную степень риска (т.е. не гарантирующей достижение намеченного результата) — манипулирование общественным сознаниемспонтанность социального поведения и других. Анализ соотношения рационального и иррационального в общественном сознании может способствовать решению как перечисленных, так и многих других социальных проблем.

Степень разработанности проблемы.

Как было отмечено, анализ исследуемого соотношения в рамках дихотомии «разумное-неразумное» в некоторой степени затруднен из-за недостаточной разработанности соответствующего исследовательского инструментария, который бы создал возможность продолжить процесс конкретизации понятий «рациональное» и «иррациональное». Это затруднение проявляется, в частности, в различных решениях вопроса о том, когда начинаются попытки анализа исследуемого соотношения. С одной стороны, одну из первых попыток рассмотреть соотношение рационального и иррационального находят в философии И. Г. Фихте, с другой стороны — в философии Платона и других античных философов. [124- 187] Кроме этого, неконкретность «рационального» и «иррационального», понимаемых как «разумное» и «неразумное», создает определенные трудности для рассмотрения степени разработанности проблемы за пределами западноевропейской философии, в частности, в России и на Востоке, в силу различного понимания «разумного» и «неразумного» в различных культурах.

Учитывая последнее обстоятельство — различное понимание «разумного» и «неразумного» в различных культурах, — необходимо отметить, вслед за Н. М. Чуриновым, что «каждому типу общества соответствует свой проект социального познания и проект науки, .основные .стандарты теоретизирования и т. д.». [311,с10] В связи с этим «в массе современного научного знания различимы преимущества двух проектов науки, каждый из которых имеет свои основания, свои стандарты и свои версии единства теоретического и исторического» — метафизический и диалектический. [311,с.9] Как отмечает Н. М. Чуринов, «метафизический, софистский проект науки раскрывает мир как Универсум, т. е. как сумму частей, в которой для человека различимы их (частей) потребительские свойства, их способность удовлетворять какие-либо потребности человека». [311,с.71] Диалектический проект науки «раскрывает мир как Космос, как определенную совокупность совершенств, в которую общество обязано встраиваться. Общество должно учиться тому, чтобы сочетать исполнение социальных норм и нормотворчество с объективными законами природы и общества, сообразовывать с этими законами свои устремления. И задача состоит в том, чтобы познать качества и меры возможной и действительной практики преобразований». [311,с.71] В нашем исследовании используется диалектический проект науки в указанном его понимании, согласно которому «отображение предстает как сторона всеобщей связи явлений». [311,с.72].

В соответствии с избранным подходом рассматривается и степень разработанности проблемы. Выделяются те направления в философии Западной Европы, России и Востока (на примере Китая), в которых в той или иной степени затрагивается взаимосвязь рационального и иррационального, а их соотношение рассматривается как сторона всеобщей связи явлений.

Учитывая сказанное, в западноевропейской философии можно обозначить три варианта соотношения рационального и иррационального. Первый из них предполагает анализ соотношения рационального и иррационального, в котором рациональное и иррациональное изначально равнозначны и каким-либо образом взаимосвязаны (например, в работах И.Г.Фихте). Второй вариант предполагает анализ исследуемого соотношения, когда в этом соотношении подразумевается изначальное доминирование рационального (например, в работах М. Вебера, К. Поппера). Третий вариант предполагает анализ исследуемого соотношения, когда в этом соотношении подразумевается изначальное доминирование иррационального (например, в работах А. Шопенгауэра, Ф. Ницше). Избранный в нашем исследовании подход предполагает учет первого способа анализа соотношения рационального и иррационального, в котором рациональное и иррациональное изначально равнозначны, взаимозависимы и взаимообусловлены. В соответствии с этим в западноевропейской философии мы выделяем работы И. Г. Фихте, Г. Гегеля и К.Маркса. Как отмечает Ю. Н. Давыдов, понятие «иррациональное» оказалось востребованным в западноевропейской философии XVIII века для того, чтобы обозначить альтернативные рационализму XVII века философские построения, в которых рассматривается «тот самый остаток, перед которым терпит поражение познание из разума». [124,с.9] По мнению Ю. Н. Давыдова, «кантовский дуализм еще не позволяет говорить о соотношении рационального и иррационального как о содержательном процессе, между рациональным и иррациональным у Канта — непреодолимый разрыв. Отказ Фихте от кантовской „вещи в себе“ с необходимостью потребовал объяснения того, как могло „чистое Я“, функционирующее по рациональным законам формальной логики, произвести нечто отличное от форм и категорий рассудка и в этом смысле совершенно „иррациональное“». [124,с.9] Для преодоления этого разрыва Фихте предлагал сосредоточиться не на познаваемом предмете, а на деятельности самого познающего «Я», на актах его самополагания.

Фихте задал основные направления, по которым идет обсуждение этой проблемы в западноевропейской философии (с различными вариациями в ту или другую сторону). Заданные Фихте направления отображаются в таких фундаментальных понятиях, как деятельность, свобода, индивид, интерес и другие. В основном с помощью этих понятий, через различные варианты их раскрытия, западноевропейская философия пыталась и пытается решать проблему соотношения рационального и иррационального. Философию Фихте (а также Шеллинга), применительно к теме нашего исследования, можно охарактеризовать как переходную в понимании проблемы соотношения рационального и иррационального в западноевропейской философии — от классического рационализма XVII века к философии Г. Гегеля, А. Шопенгауэра, К. Маркса.

Философия Гегеля широко освещена в литературе, в том числе и применительно к теме нашего исследования, что позволяет нам коротко охарактеризовать лишь наиболее важные для нас аспекты философских взглядов Гегеля. В «Науке логики» Гегель отмечает, что рассудок (т.е. иррациональное- «конечное знание») в своем движении неизбежно (даже в геометрии) сталкивается с необходимостью перехода некой границы, за которой уже нельзя использовать рассудочные определения, а нужно определять понятие, относящееся к сфере разума. По Гегелю, рациональное (разумное) и иррациональное (рассудочное) вступают в соотношение друг с другом на границе рассудочного определения. Столкновение с этой границей для рассудка неизбежно. Возможный переход этой границы есть переход от иррационального к рациональному. Речь у Гегеля идет о разумном, т. е. спекулятивном, понятиипереход границы, по Гегелю, «состоит в том, что всеобщее в его истинности должно быть понято как субъективность, как движущееся, деятельное и полагающее определения понятие». [41,с.415 -417] Понятие, по Гегелю, «полагает» определения. Такая трактовка приводит к известным противоречиям гегелевского объективного идеализма.

У оппонента Гегеля — А. Шопенгауэра — проблема соотношения рационального и иррационального решается иначе. В частности, Н. С. Мудрагей отмечает, что для Шопенгауэра иррациональное — это «ядро подлинного бытия. сердцевина подлинного мира». [189,с.57] Однако, несмотря на такую категоричность Шопенгауэра, Н. С. Мудрагей находит у немецкого философа суждения о том, что рациональное и иррациональное соотносятся друг с другом, подобно маятнику: «Философия, подобно маятнику, колеблется между рационализмом и иллюминизмом (читайиррационализмом). Иллюминизм, подобно мистике, не владеет языком, способным передать внутреннее состояние индивидуума, поэтому рационализм. снова и снова выступает на сцену». [189,с.60] По мнению Н. С. Мудрагей, «Шопенгауэр глухо намекает на существование сверхиррационального. Где-то в глубине души он надеется на существование мира. .мета-ноуменального. .Шопенгауэр как философ учит об отрицании воли, как человек — взыскует к сверхиррациональному. Но говорить об этом сокровенном мире, лежащем за алчной и грубой волей. философия не имеет права. Дальше — молчание». [189,с.63] Если согласиться с мнением Н. С. Мудрагей, то можно предположить, что Шопенгауэр, как и Гегель, подразумевал наличие некой границы, за которой находится нечто объединяющее, некий сокровенный мир молчания. Однако этот вопрос требует специального историко-философского анализа, выходящего за рамки нашей темы. Мы можем лишь предположить, что Гегель и Шопенгауэр, возможно, имели в виду одно и то же, когда говорили о соотношении рационального и иррационального — некую границу, на которой осуществляется переход от рационального к иррациональному и наоборот. Если это так, то сам факт признания такой границы и возможности ее перехода может говорить о том, что Гегель и Шопенгауэр с противоположных сторон подошли к одной и той же проблеме соотношения рационального и иррационального в общественном сознании. Косвенным подтверждением такого предположения может стать тот факт, что последующая эволюция западноевропейского иррационализма, несмотря на наличие сугубо иррационалистических течений, привела к иррационализму К. Ясперса, для которого, как пишет Н. С. Мудрагей, разум не только не противник взаимодействия и противостояния рационального и иррационального, но союзник. [187,с.83−84] Принципиальный отказ Ясперса от терминов «рациональное» и «иррациональное» в пользу «разумного» и «неразумного» не меняет, по мнению Н. С. Мудрагей, сути дела. «Употребляя термины «разумное» и «неразумное», Ясперс замечает, что «произнеся слово «разум», мы сразу обозначаем ту сферу, где его нет. Тем самым мы проводим границу между разумным и неразумным и скрепляем этими границами их нерасторжимый союз. Разумное. немыслимо без другого, неразумного: оно никогда не появляется в действительности без него. Вопрос только в том, в каком образе появляется неразумное, как оно остается, несмотря ни на что, и как оно может быть постигнуто». [187,с.85] Как видим, Ясперс, также, как и Гегель и, возможно, Шопенгауэр, говорит о границе между рациональным и иррациональным, скрепляющей их «нерасторжимый союз». Однако простой констатации того, что граница объединяет рациональное и иррациональное, по нашему мнению, недостаточно. Требуется раскрыть способ этого объединения, а точнее — переходного процесса от рационального к иррациональному и наоборот. Для этого, как нам представляется, уже недостаточно использовать понятие «разум». В современных условиях для осмысления постоянно ускоряющихся социально-информационных процессов понятие «разум» требует либо уточнения, либо замены другим понятием, более адекватно отображающим современную реальность. Неадекватность понятия «разум» современным условиям можно увидеть, в частности, в том, что это понятие конечно по своей природе (о чем и пишет Ясперс). Понятие «разум» фиксирует границу разумного, «останавливает», «замораживает» эту границу, делает ее статичной, что затрудняет анализ динамичного переходного процесса «рациональное-иррациональное». Не отрицая возможности использования понятия «разум» в изучении переходных состояний общественного сознания и, в частности, переходного процесса «рациональное-иррациональное», • мы считаем возможным использовать и другие понятия для поиска вариантов решения обозначенной проблемы. Можно согласиться с мнением Р. Рорти о том, что необходимо заменить античную и средневековую проблему разума современной проблемой сознания. [249,с.27−28].

Если говорить об эволюции гегелевского подхода к нашей проблеме, то следует отметить несколько хорошо известных моментов. Гегелевская диалектика открыла для западноевропейской философии перспективы поиска синтеза рационального и иррационального. Этот поиск велся по разным направлениям, характеристика которых требует специального историко-философского исследования. [124] Из множества этих направлений отметим два, непосредственно касающихся нашего исследования. Первое связано с именем Р. Кронера, второе — К.Маркса. Кронер подчеркивает включение Гегелем иррационального содержания «жизни» в структуру диалектического (спекулятивного) понятия. В этом Кронер видел «перспективу объединения извечной иррациональности „живой жизни“ с неистребимым рационализмом. логического понятия». [124,с.201] Кронер первоначально буквально следовал за Гегелем, акцентируя внимание на рационально-иррациональном содержании гегелевского спекулятивного понятия и считая это понятие «положенным» Абсолютной идеей, т. е. оставался в рамках объективного идеализма.

К.Маркс подошел к философии Гегеля с другой позиции. Диалектику рационального и иррационального у Маркса можно увидеть на примере раскрытия им такого явления, как товарный фетишизм. В товарном фетишизме Маркс показал взаимосвязь рационального и иррационального и выделил роль иррационального в этой взаимосвязи. В марксовом освещении сущности иррационального важен акцент на его объективной стороне. Иррациональное отнюдь не есть «чистый фантом» человеческого сознания. Наоборот: оно только потому и воспроизводится сознанием, что до него и независимо от него это иррациональное выступило как характеристика определенных черт самой действительности, т. е. отдельных элементов общественных отношений. Иррациональные формы образуют ту жизненную среду, из которой исходят импульсы, побуждающие к деятельности агентов капиталистического производства.

В подходе К. Маркса к иррациональному очевидно, что иррациональное включено в процесс фетишизации. На примере товарного фетишизма Маркс показал характерную черту иррационального — чувственно-сверхчувственную природу иррационального. Эта характерная черта иррационального наиболее явно проявляется (доминирует), по Марксу, в процессе фетишизации, то есть в процессе придания свойствам предмета чувственно-сверхчувственных, в том числе сверхъестественных, характеристик. Иррациональное рассматривается Марксом как видимость, как отраженные в общественном сознании в процессе фетишизации моменты действительности, в конечном итоге полностью оторванные от нее. К. Маркс и его последователи делают акцент на иллюзорности фетишизма, полностью отрывая его от реальности.

В связи с тем, что соотношение рационального и иррационального в философии Гегеля мы показали на примере образования понятия, рассмотрим подход Маркса к процессу образования понятия. Взгляд.

Маркса на процесс формирования понятия можно показать на примере определения им понятия стоимости. Приведем это определение полностью: «Рассмотрим теперь, что же осталось от продуктов труда. От них ничего не осталось, кроме одинаковой для всех призрачной предметности, простого сгустка лишенного различий человеческого труда, т. е. затраты человеческой рабочей силы безотносительно к форме этой затраты. Все эти вещи представляют собой теперь лишь выражения того, что в их производстве затрачена человеческая рабочая сила, накоплен человеческий труд. Как кристаллы этой общей им всем общественной субстанции, они суть стоимости — товарные стоимости». [166,с.46] (Заметим в скобках, что слово «сгусток» — это неточный перевод с немецкого языка на русский. В немецком оригинале у К. Маркса — слово «Gallerte» [341,s.46], которое переводится как «гель». Слово «гель» мы считаем более подходящим для характеристики стоимости как «текучего», «движущегося», а не «застывшего», как «сгусток».) Из анализируемого определения вытекает следующий ряд терминов: «призрачная предметность» — «сгусток» («гель») лишенного различий — «затраты» безотносительно к форме этих затрат (т.е. содержание без формы) — «кристалл общественной субстанции». К. Маркс рассматривал весь этот ряд как определение одного понятия. Следовательно, если мы хотим более детально конкретизировать подход Маркса к рациональному и иррациональному в избранном нами ракурсе — в процессе образования понятия — нам необходимо раскрыть весь этот ряд в его целостности, выделить в нем рациональное, иррациональное, раскрыть способ их соотношения. Представляется очевидным, что в рамках одного исследования это сделать невозможно. Мы можем лишь обозначить социально-информационные контуры проблемы, в частности, попытаться показать, что понятие («кристалл общественной субстанции») есть результат сложного процесса соотношения допонятийных форм. Марксово определение стоимости можно интерпретировать не как раскрытие статичного содержания понятия с помощью других понятий, а как отображение реального процесса образования понятия с помощью допонятийных форм — «призрачная предметность», «гель», «содержание без формы» преобразуются в общественном сознании в «кристалл общественной субстанции», т. е. в понятие. При этом следует иметь в виду, что, по Марксу, «призрачная предметность», «сгусток» («гель»), «содержание без формы» могут иметь чувственно-сверхчувственные (иррациональные) характеристики, соотносящиеся с рациональными («разумными») характеристиками определяемого понятия. Предложенная интерпретация подхода К. Маркса к определению понятия позволяет сказать, что понятие, по Марксу, образуется в результате взаимодействия допонятийных форм, в которых могут соотноситься друг с другом рациональное и иррациональное.

Таким образом, в западноевропейской философии мы выделили такие подходы к исследуемому соотношению, в которых в той или иной степени затрагивается взаимосвязь рационального и иррационального и не исключается возможность рассмотрения этой взаимосвязи как стороны всеобщей связи явлений. Было отмечено, что для западноевропейской философии характерно использование в качестве базовых таких понятий, как «деятельность», «свобода», «индивид», «интерес». Применительно к нашему исследованию были выделены подходы Гегеля и К. Маркса к определению понятия, в котором Гегель и Маркс показывают соотношение рационального и иррационального. Было подчеркнуто, что у Гегеля в этом соотношении рациональное (разумное) доминирует над иррациональным (рассудочным), а понятие «полагает» определения. У Маркса иррациональное рассматривается как видимость, как отраженные в общественном сознании в процессе фетишизации моменты действительности, полностью оторванные от нее в конечном итоге, а понятие образуется в результате взаимодействия допонятийных форм, в которых могут соотноситься друг с другом рациональное и иррациональное.

В русской философии досоветского периода термин «иррациональное» не получил такого широкого распространения как в западноевропейской философии. Это можно объяснить тем, что в русской философии досоветского периода доминирующим был диалектический проект науки, а не метафизический, как в Западной Европе, где иррациональное первоначально было отделено от рационального и получило собственное обозначение. Подробный анализ этого отличия русской философии от западноевропейской сделан Н. М. Чуриновым. 311] Как отмечает Н. М. Чуринов, с древнейших времен (1Х-Х вв.) «.на Руси в идеалах соборности была развернута античная диалектика, аристотелевская теория развития, аристотелевская модель мира, аристотелевский основной принцип познания (принцип совершенства), аристотелевский проект науки.. Отсюда в трудах древних русских философов идеалы соборности предстали, во-первых, как характеристики совершенства общественных отношений, их гармоничности, .во-вторых, как характеристики всеобщей связи общественных явлений.» [311,с.5] «Именно древнерусское философствование, — подчеркивает Н. М. Чуринов, — дольше всех отстаивало аристотелевские твердыни в научном познании.» [311,с.7] По мнению Н. М. Чуринова, «у славян есть все основания считать, что их древними учителями завещан путь познания, соответствующий ныне становлению коллективистского информационного общества, его информационной цивилизации и информационной культуры». [311,с.9] Диалектический проект науки, долгое время доминировавший в русской философии досоветского периода, в качестве базовых предполагает использование таких понятий, как «соборность», «деятельное совершенство», «стройность» и «нестроение», «образ» и «прообраз», «мера», «красота», «гармония», «добродетель», «совершенство слова» и др. В рамках русской диалектической философской традиции целесообразнее использовать термин «внерациональное» для того, чтобы, во-первых, подчеркнуть отличие русской и западноевропейской философских традицийво-вторых, использовать грамматически правильную форму (в русском варианте) для обозначения «иррационального», в большей степени позволяющую конкретизировать её содержание. (Учитывая сложившуюся в современной философской литературе (в том числе русской) традицию использовать термин «иррациональное», в нашем исследовании также используется этот термин. Однако, используя термин «иррациональное», мы имеем в виду «внерациональное» в указанном его понимании. Иррациональное в нашем варианте — это одна из сторон внерационального.).

Необходимо отметить, что однозначных определений рационального и внерационального в русской философии досоветского периода не обнаруживается. Как отмечает Н. М. Чуринов, «Святой Стефан Пермский рациональным считает не изучение возможности предъявлять претензии друг другу, а способность самокритично управлять собой, предъявляя претензии к самому себе, обеспечивая возможность людям любить друг друга». [311,с.581] Такой подход к рациональному можно считать скорее не его определением, а общей направленностью мировоззрения. Для такой направленности характерно стремление к «деланию добра» и к самосовершенствованию. Этот пример типичен для древнерусской философии, в которой явно проявляется взаимосвязь рационального, внерационального и коллективистского, соборного мировоззрения. Такая особенность древнерусской философии, основанной на аристотелевской картине мира, предполагает анализ соотношения рационального и иррационального в мировоззренческом ракурсе со всеми вытекающими отсюда последствиями. Применительно к нашему исследованию к этим последствиям можно отнести: 1) рациональное и иррациональное есть диалектически взаимосвязанные противоположные стороны мировоззрения- 2) взаимосвязь рационального и иррационального есть одна из сторон движения к совершенству, гармонии, красоте- 3) соотношение рационального и иррационального в процессе образования понятия (Слова) есть одна из сторон движения к оформлению совершенства, к совершенству Слова. В русской философии XIX — начала XX вв. определенное отношение к нашей теме можно увидеть в работах А. С. Хомякова, И. В. Киреевского, а также в работах В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Л. Франка, Л. П. Карсавина, Л. П. Шестова, Н. О. Лосского, И. А. Ильина. Из всего многообразия философских взглядов перечисленных философов для нашего исследования наиболее важны такие их идеи, как: идея «общинности», «соборности» (А.С.Хомяков) — «цельности духа» как единства веры и разума (И.В.Киреевский) — идея «всеединого сущего» (В.С.Соловьев) — идея «подвига веры» как снятия границ между верой и знанием (П.А.Флоренский) — идея личности как «нерасчлененной целостности» (Л.П.Карсавин). Особо следует подчеркнуть значение для нашего исследования таких идей, как идея «проговаривания дословного», «немой речи» А. С. Хомякова и И. В. Киреевскогоидея «содержательной логики» как отношения субъективных форм ума к независимой от них действительности В. С. Соловьева. При этом необходимо отметить, что перечисление всего богатства идей русской философии досоветского периода, как и западноевропейской, невозможно в кратком обзоре.

В русской философии советского и постсоветского периодов для нашего исследования представляют интерес работы Н. С. Автономовой, И. С. Алексеева, П. П. Гайденко, П. С. Гуревич, Ю. Н. Давыдова, Э. В. Ильенкова, И. Т. Касавина, П. В. Копнина, А. А. Кравченко, М. К. Мамардашвили, Н. С. Мудрагей, А. Л. Никифорова, В. М. Пивоева, В. Н. Поруса, Б. И. Пружинина, А. И. Ракитова, Н. Н. Трубникова, В. С. Швырева. В работах этих авторов можно увидеть некоторую динамику в подходах к рассматриваемой проблеме. В частности, до начала 80-х г. г. XX в. исследуемая проблема рассматривалась, в основном, как проблема соотношения рационального и нерационального (П.В.Копнин). Понятие иррациональное полностью относилось к иррационализму и фактически не рассматривалось. В таком подходе отражалось доминирование рационалистического понимания проблемы, отождествление нерационального «с чем-то новым, чем еще не овладел наш разум и основывающаяся на нем практика». [111,с. 123] В 80-е и последующие годы XX в. ситуация изменилась (особенно после публикации работ М.К.Мамардашвили). 160] Изменение состояло, главным образом, в том, что, во-первых, стал чаще использоваться термин «иррациональное" — во-вторых, иррациональное стали рассматривать не только в рамках иррационализма, но и вне его, в частности, в рамках превращенной формы. Иррациональное переносится из сферы непознаваемого (или мистического) в сферу познаваемого не только в отдаленной перспективе. Такой подход к иррациональному в определенной степени способствовал изменению акцентов в формулировке проблемы: если П. В. Копнин писал о «единстве и противостоянии рационального и нерационального», то Н. С. Мудрагей пишет о «взаимодействии и противостоянии рационального и иррационального». Изменение акцентов можно увидеть в придании несколько большей «самостоятельности» иррациональному (через «взаимодействие»). Одновременно с изменением в понимании иррационального несколько изменялось и понимание рационального. Если П. В. Копнин определял рациональное так: «Рациональное — это познание действительности в формах мышления, выдвигающего идеи, практическое воплощение которых создает мир вещей, соответствующих потребностям человека"[111,с.123], то Н. С. Мудрагей определяет рациональное несколько иначе: «Рациональноеэто логически обоснованное, теоретически осознанное, систематизированное универсальное знание предмета, нечто «в масштабе разграничивания» (Хайдеггер). Это в гносеологическом плане. В онтологическом — предмет, явление, действие, в основании бытия которых лежит закон, формообразование, правило, порядок, целесообразность. Рациональное явление прозрачно, проницаемо, а потому его можно выразить рациональными средствами, т. е. понятийно, вербально, оно имеет коммуникабельный характер, способно быть передаваемо другому, способно быть воспринято всеми субъектами». 189, с.54] Поиски новых подходов к пониманию рационального и иррационального продолжаются, велись они и на Третьем Российском философском конгрессе, посвященном проблеме «Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия» (2002 г., Ростов-на-Дону). Следует особо подчеркнуть то, что в настоящее время больше внимания стало уделяться такой стороне исследуемого соотношения, как парадоксальность. По нашему мнению, анализ парадоксальности соотношения рационального и иррационального можно рассматривать как одно из перспективных направлений изучения этого соотношения в силу того, в частности, что это направление в большей степени приближает исследователей к парадоксальной природе соотношения рационального и иррационального. Динамика подходов к нашей проблеме прослеживается, как уже отмечалось, и в том, что в ряде современных исследований (особенно в работах Н.С.Мудрагей) генезис проблемы соотношения рационального и иррационального рассматривается не с XVIII века, а с древнейших времен, с античности. Эта проблема оценивается как изначально присущая философии. Такая точка зрения на генезис проблемы представляется вполне правомерной, открывающей новые возможности для ее изучения, но требующей значительных коллективных усилий.

Отмеченная динамика в понимании как рационального и иррационального, так и их соотношения, позволяет еще раз подчеркнуть актуальность исследуемой проблемы и необходимость поиска новых, подходов к ее решению, в том числе и через анализ взаимопереходов рационального и иррационального в рамках социально-информационного подхода. Работ, специально посвященных такому анализу, пока нет. Кроме перечисленных работ, для нашего исследования важны и те работы российских и зарубежных авторов, которые в той или иной степени затрагивают проблемы функционирования общественного сознания, социальной информации и некоторые другие, имеющие отношение к нашей теме. В частности, это работы А. Н. Арлычева, М. М. Бахтина, Ф. И. Гиренка, Б. А. Грушина, А. В. Иванова, А. Н. Исакова и В. Ю. Сухачева, В. З. Когана, В. А. Колеватова, А. Н. Кочергина, В. И. Кремянского, В. А. Лекторского,.

A.Н.Леонтьева, А. Ф. Лосева, Ф. Т. Михайлова, А. П. Огурцова, В. Н. Садовского,.

B.Н.Сагатовского, В. С. Степина, А. Д. Урсула, А. В. Уханова,.

A.З.Фахрутдиновой, В. Г. Федотова, В. П. Фофанова, Н. М. Чуринова,.

B.С.Шмакова, Б. Г. Юдина, М. Вебера, Э. Доддса, Э. Ласло, К. Поппера,.

C.Приста, Р. Рорти, Ю. Хабермаса, Я. Хинтикки, К.Ясперса.

Проблему соотношения рационального и иррационального в Восточной философии мы попытались рассмотреть на материале китайской философии. Материалы для такого поиска можно найти в работах В. Г. Бурова, Л. С Васильева, Т. П. Григорьевой, А. И. Кобзева, Лю Ган, М. Л. Титаренко, Е. А. Торчинова, Л. Е. Янгутова. Однако следует отметить, что такой поиск может быть весьма затруднен, если не определить методологические основания, на которых он будет осуществляться и которые могут способствовать решению задачи по снятию отличий между китайской, западноевропейской и русской философией. По нашему мнению, одним из возможных вариантов этого поиска может стать социально-информационный подход к анализу общественного сознания. Такое предположение можно считать возможным потому, что этот подход позволяет сконцентрировать внимание на социально-информационном функционировании понятий независимо, в определенном отношении, от их конкретного обозначения в различных языках, но позволяющий, тем не менее, выявить некоторые причинно-следственные зависимости в соотношении рационального и иррационального как «разумного» и «неразумного», трактуемых по-разному в разных культурах. Широкие возможности для решения указанной задачи открывает, на наш взгляд, теория информационной реальности, предложенная Н. М. Чуриновым. В этой теории «системообразующим является понятие информационной реальности, характеризующее, во-первых, то содержание мира, которое находит свое завершение в оформлениях совершенства, а также показывающее содержательность оформлений совершенства.. Во-вторых, понятие информационной реальности вызывает к жизни теорию, раскрывающую его (понятия) сущность. В-третьих, данное понятие является своеобразным откликом философии на целый ряд развертывающихся в научном познании тенденций, а именно: диалектизации науки,. компьютеризации науки,. информатизации науки, концептуальной рефлексии науки, .изменения характера контроверзации в науке.». 311, с. 157 — 158] Для нашего исследования принципиально важным в этой теории выступает то, что «понятие „оформление совершенства“ („космическое оформление“) в информационном проекте науки играет роль, аналогичную роли понятия „свободный объект“ в технологическом проекте науки». [311,с.157] Понятие «оформление совершенства» и понятие «свободный объект» играют аналогичную роль, т. е. они выполняют одинаковую функцию, но совершенно различны по содержанию. Из этого следует, что информационный проект науки, использующий информационно-деятельностный подход, позволяет увидеть аналогию в разных типах общества, предполагающих разные проекты науки — технологический (метафизический) и информационный (диалектический).

Эта аналогия имеет информационно-функциональный характер, позволяющий исследовать, кроме прочего, информационно-функциональную роль соотношения рационального и иррационального в разных типах общества на одной (информационно-деятельностной) методологической основе. Эта единая методологическая основа позволяет конкретизировать предметное поле нашего исследования: показать социально-информационный аспект соотношения рационального и иррационального как одну из сторон социального. Это возможно в силу того, что: 1) в рамках избранной методологии социальное рассматривается как деятельностное взаимодействие- 2) деятельностное взаимодействие рассматривается как источник социальной информации. Социальное и социальная информация оказываются взаимосвязанными в деятельности, взаимодополняющими друг друга (особенно в условиях массовой информатизации).

Таким образом, проделанный анализ степени разработанности проблемы показывает, что к настоящему времени получены существенные результаты в ее исследовании. Вместе с тем, было показано, что остаются нерешенными многие вопросы, имеющие принципиальное значение. Были также отмечены возможные подходы к решению тех из них, которым посвящено настоящее исследование. В частности, представляется важной задачей показать процесс соотношения рационального и иррационального как переходный социально-информационный процесс.

Объект исследования — общественное сознание как субъективное отражение объективной реальности и как момент социальной деятельности. Предмет исследования — соотношение рационального и иррационального в общественном сознании.

Цель и задачи исследования

.

Цель данного исследования — философско-методологический анализ соотношения рационального и иррационального в общественном сознании. Задачи исследования, определяемые его целью:

— Раскрыть методологические основания, создающие возможность анализа исследуемого соотношения в избранном ракурсе, разработать категориальный аппарат, необходимый для данного анализа;

— проанализировать роль исследуемого соотношения в социально-информационных процессах;

— обосновать возможность представления рационального и иррационального как свойств социальной информации;

— рассмотреть социальную детерминированность процесса соотношения с одной из его сторон, взаимосвязанной с накопленным социальным опытом субъекта социальной деятельности.

— проанализировать социально-информационный способ соотношения рационального и иррационального как способ перехода от потенциальной к актуальной социальной информации, показать роль исследуемого соотношения в формировании мотива социальной деятельности.

Теоретико-методологические основы исследования.

1. Используется диалектическая методология, предполагающая свои общенаучные познавательные средства: системный подход, структурно-функциональный подходметоды анализа и синтеза, индукции и дедукции, логического и исторического. В рамках диалектической методологии предмет исследования рассматривается сквозь призму диалектически противоречивого единства субъективной и объективной диалектики, в котором явление субъективной диалектики есть образ действительности, предполагающий прообраз — объективную диалектику, имеющую место вне и независимо от сознания.

2. Для анализа сознания используется деятельностный подход. Деятельностный подход к сознанию используется в рамках методологии, представленной в работах В. А. Лекторского, А. Н. Леонтьева, Э. В. Ильенкова, В. Н. Сагатовского, В. И. Толстых, В. П. Фофанова, Б. Г. Юдина. Деятельность рассматривается как «способ существования человека», как «человеческий способ отношения к миру" — деятельность характеризует всю систему проявления сущностных сил человека. Субъект через свою деятельность воплощает свои ценности, жизненные смыслы. Деятельность рассматривается как целостность, бо’льшая, чем сумма ее частей, предполагающая необходимость учета объективной диалектики части и целого человеческой деятельности, диалектики стихийного и сознательного.

3. В рамках деятельностного подхода используется теория информационной реальности, предложенная Н. М. Чуриновым. В рамках теории информационной реальности используется социально-информационный подход, развиваемый в работах А. Н. Арлычева, В. З. Когана, А. Н. Кочергина, В. И. Кремянского, А. Д. Урсула. Избранный в данном исследовании социально-информационный аспект проблемы анализируется на основе негэнтропийного принципа информационной реальности. В соответствии с этим принципом информационная реальность обладает онтологической модальностью. Эта методология позволяет, на наш взгляд, рассматривать онтологию социально-информационных процессов в соответствии с их диалектически противоречивым характером, конкретизировать способы одновременного взаимодействия и противостояния рационального и иррационального в общественном сознании. Социальная информация рассматривается в диалектической взаимосвязи с социальной деятельностью, как одна из ее сторон.

4. В исследовании используются частнонаучные методы работы с теоретическим и эмпирическим материалом, в том числе с материалами социологических исследований (статистический, контент-анализ и др.).

Научная новизна исследования и личный вклад автора.

1. Обоснован выбор методологических оснований, необходимых для анализа соотношения рационального и иррационального в общественном сознании с новой, малоизученной стороны — в социально-информационном аспекте.

2. На базе предложенных методологических оснований разработан новый категориальный аппарат, необходимый для решения задач исследования, в частности, введены новые термины и понятия — «ретрибут», «сиполь».

3. Доказана возможность представления рационального и иррационального в новом ракурсе — как свойств социальной информации.

4. Предпринятая в диссертации попытка теоретического конструирования позволила выявить общие и особенные характеристики рационального и иррационального, проявляющиеся в процессах предикации и фетишизации. Исследуемое соотношение показано как одна из сторон соотношения процессов предикации и фетишизации, выявлены соответствующая структура и особенные характеристики исследуемого соотношения.

5. Выявлена регулирующая роль исследуемого соотношения в социально-информационных процессах и формировании понятия. Доказана возможность представления исследуемого соотношения как соотношения социально-информационных полей в невербальном информационном пространстве общественного сознания.

6. Исследуемое соотношение показано как движение социально-информационных потоков — рационального и иррационального — навстречу друг другу.

7. Соотношение рационального и иррационального показано как относительно самостоятельный социально-информационный процесс, как один из моментов перехода от потенциальной к актуальной социальной информации, раскрыт социально-информационный способ данного переходного процесса.

Положения, выносимые на защиту:

1. Соотношение рационального и иррационального есть необходимый компонент общественного сознания, имеющий общие и особенные характеристики с другими компонентами общественного сознания.

2. Соотношение рационального и иррационального есть одна из сторон соотношения процессов предикации и фетишизации.

3. Рациональное и иррациональное есть свойства социальной информацииатрибутивно-предикативное и ретрибутивное соответственно.

4. Соотношение рационального и иррационального в невербальном информационном пространстве общественного сознания есть соотношение социально-информационных полей — аддитивного и неаддитивного соответственно.

5. Соотношение рационального и иррационального есть переходный социально-информационный процесс от потенциальной к актуальной социальной информации.

6. Как необходимый компонент общественного сознания соотношение рационального и иррационального в рассматриваемом аспекте есть относительно самостоятельный социально-информационный процесс, имеющий полевую природу, собственную логику развития и структуру, определяемые характером социальной деятельности и социальным опытом людей (сиполь), выполняющий функцию оператора социально-информационных смещений и превращений.

Теоретическая и практическая значимость исследования проведенный анализ открывает перспективы для разработки новой концептуальной модели соотношения рационального и иррационального в общественном сознаниирезультаты исследования позволяют по-новому подойти к фундаментальным проблемам социального управления (предотвращение и разрешение социальных конфликтов, мотивация социальной мобильности, спонтанность социального поведения и др.) с целью оптимизации работы систем управления, образования, информационного обслуживания населения и т. д.;

— результаты исследования могут быть использованы в учебных курсах по социальной философии, социологии управления, а также для разработки спецкурсов и учебных пособий.

Апробация исследования. Основные положения и выводы исследования докладывались автором на 5 международных, 3 Всесоюзных, более 10 Всероссийских и региональных конгрессах, конференциях, семинарах, в том числе на: Всесоюзном симпозиуме «Социальнофилософские проблемы перестройки» (Новосибирск, 1988) — Всесоюзной научной конференции «Перестройка: теория, методология, практика» (Новосибирск, 1988) — Всесоюзной научно-методической конференции «Проблемы высшего образования в связи с ускорением научно-технического прогресса в условиях демократизации управления» (Новосибирск, 1990) — Всероссийском семинаре «Политическая наука: мировые традиции и опыт России» (Москва, 1993) — международном конгрессе «Образование и наука на пороге третьего тысячелетия» (Новосибирск, 1995) — международной конференции «К цивилизации XXI века: культура демократии и право» (Новосибирск, 1996) — международной научно-практической конференции «Формирование кадрового потенциала государственной и муниципальной службы: проблемы разработки и реализации образовательных программ и технологий» (Новосибирск, 1997) — Всероссийской конференции «Российская государственность на пороге XXI века» (Киров, 1999) — третьем, шестом, седьмом и девятом Российско-Корейском симпозиумах по науке и технологиям (Новосибирск, 1999, 2002, 2005; Ульсан, 2003) — региональном научном семинаре «Исторические судьбы России: социокультурный подход» (Кемерово, 1991) — совещаниях заведующих кафедрами вузов Сибири и Дальнего Востока (Новосибирск, Иркутск, Благовещенск) — международной научно-практической конференции «Новосибирск на пороге XXI века: инвестиционные возможности и перспективы развития» (Новосибирск, 1999) и др.

Результаты исследования использованы в авторском проекте государственного образовательного стандарта по специальности «Государственное и муниципальное управление» (учебная дисциплина «Социология управления»), утвержденном в 1997 г. Министерством образования Российской Федерации и действующем в настоящее время. (См.: Государственный образовательный стандарт по специальности «Государственное и муниципальное управление». М., 2000, с. 17.).

В настоящее исследование включены некоторые результаты, полученные в рамках гранта РГНФ № 04−03−548.

Всего опубликованных работ по теме диссертации 32, из них: 7 научных статей — в журналах, входящих в перечень изданий, рекомендованных ВАК РФ- 2 — монографии- 10 — работы, опубликованные в материалах международных, всесоюзных и всероссийских конференций и симпозиумов- 13 — статьи в иных журналах и научных сборниках.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка литературы, двух приложений. Работа состоит из 323 страниц основного текста.

Заключение

.

Проделанный анализ позволяет сделать следующие краткие выводы.

1. Проблема данного исследования — соотношение рационального и иррационального в общественном сознании — состоит в том, что с помощью имеющегося философского инструментария пока не удается конкретизировать способ соотношения рационального и иррационального как двух противоположностей, находящихся одновременно во взаимодействии и противостоянии друг другу. Назрела необходимость конкретизации формулировки проблемы в силу того, что: 1) соотношение рационального и иррационального до сих пор рассматривается в рамках дихотомии «разумное — неразумное», не поддающейся более или менее строгому научному анализу- 2) термин «иррациональное» не имеет общепринятого определения, при определении иррационального очевиден регресс в бесконечность (бесконечное количество произвольных определений). Эти две причины с неизбежностью требуют поиска новых подходов к конкретизации проблемы. Поиск новых подходов должен быть направлен на то, чтобы стала возможной научная формулировка проблемы, предполагающая наличие ответа на вопрос: «Что можно считать решением проблемы?» Существующие подходы в рамках указанной дихотомии не позволяют этого сделать в силу неопределенности исходных понятий.

2. Вариант поиска новых подходов к изучению анализируемого соотношения, предложенный в данном исследовании, основан на понимании рационального и иррационального как двух противоположностей, диалектически взаимосвязанных друг с другом, находящихся друг с другом в одновременном взаимодействии и противостоянии, устойчиво функционирующих в общественном сознании и имеющих множество определений.

3. Исходя из этого, предлагается вести поиск такого научного обозначения этих двух противоположностей, которое можно считать очевидным, не вызывающим разночтений, не противоречащим их имеющемуся общему пониманию как «разумного» и «неразумного» и в то же время одинаково характеризующим как рациональное, так и иррациональное.

4. Учитывая указанную особенность термина «иррациональное» (регресс в бесконечность при его определении) предлагается считать, что единственной очевидной общей характеристикой рационального и иррационального выступает лишь то, что «рациональное» и «иррациональное» — это два слова, устойчиво функционирующие в общественном сознании последние двадцать столетий и имеющие множество определений своего содержания. В начальной стадии поиска рациональное и иррациональное предлагается рассматривать всего лишь как два слова (т.е. как социальную информацию), функционирующих в смысловом поле дихотомии «разумное — неразумное» (без конкретизации конкретно-исторического содержания этих слов).

Такая экстремальная постановка задачи исследования с минимальным количеством исходных данных неизбежна в том случае, если иметь в виду нечто очевидно общее в понимании рационального и иррационального.

5. В соответствии с избранным методологическим подходом предлагается использовать термин «внерациональное» вместо термина «иррациональное», рассматривая «иррациональное» как одну из сторон «внерационального».

6. В рамках избранной методологии предлагается вариант раскрытия функционирования социально-информационного механизма соотношения рационального и иррационального в общественном сознании. Для этого используется деятельностный подход к сознанию и социальной информации. Социальная информация рассматривается на основе негэнтропийного принципа информационной реальности.

7. Избранная методология позволяет перевести (в авторском варианте) термины «рациональное» и «иррациональное» в разряд мировоззренческих универсалий культуры. Мировоззренческие универсалии культуры показаны как предельно общее основание (социальный эквивалент) для сопоставления рационального и иррационального как «разумного» и «неразумного».

8. Деятельностный подход к сознанию и негэнтропийный принцип информационной реальности позволяют показать процесс соотношения как социально детерминированный социально-информационный процесс, в нашем варианте — как становящееся снятие (как один из первоначальных этапов процесса диалектического снятия).

9. В рамках избранной методологии соотношение рационального и иррационального в онтологическом плане рассматривается как одна из сторон соотношения процессов предикации и фетишизациив гносеологическом плане — как встречнонаправленный социально-информационный процесс, в котором рациональное и иррациональное представлены как свойства социальной информации (атрибутивно-предикативное (определяющее) и ретрибутивное (напоминающее) соответственно), движущиеся навстречу друг другу под влиянием социального опыта и социальных инвариантов субъекта социальной деятельности.

10. Соотношение рационального и иррационального рассматривается как переходный социально-информационный процесс от допонятийного к понятийному уровню общественного сознания, результатом которого может стать итоговое понятие. Этот переходный процесс осуществляется субъектом социальной деятельности в невербальном информационном пространстве общественного сознания.

11. В невербальном информационном пространстве рациональное и иррациональное представлены как социально-информационные поля (аддитивное РИТ-поле и неаддитивное ВИТ-поле соответственно), во взаимодействии и противостоянии которых (в их встречном движении) происходят смещения и превращения входящих в них элементов (в авторском варианте — происходит процесс сопоставления социальной информации по её свойствам — от неконкретизированного (нецеленаправленного) к конкретизированному (целенаправленному) сопоставлению).

12. Указанный процесс смещений и превращений рассматривается как одна из сторон оператора «превращенность» (по М.К.Мамардашвили). В таком ракурсе исследуемое соотношение показано как относительно самостоятельный социально-информационный процесс смещений и превращений, названный автором «сиполь». Сиполь — это оператор социально-информационных смещений и превращений, происходящих в общественном сознании в рамках соотношения рационального и иррационального как свойств социальной информации, имеющий полевую природу.

13. Соотношение рационального и иррационального показано как один из моментов перехода от потенциальной к актуальной социальной информации, выраженной в итоговом понятии. Итоговое понятие рассматривается как одно из оснований для формирования мотива социальной деятельности.

14. В рамках предложенной методологии становится возможным функциональный анализ исследуемого соотношения в разных культурах (в частности, Запада, России и Востока) в определенной степени независимо от того, какое конкретно-историческое содержание вкладывается в понятия «рациональное» и «иррациональное» в той или иной культуре.

15. Предложенный методологический подход позволяет конкретизировать формулировку проблемы исследования.

В нашем варианте проблема соотношения рационального и иррационального в общественном сознании состоит в том, чтобы на единой методологической основе раскрыть роль соотношения рационального и иррационального в мировоззренчески мотивированной социальной деятельности.

Решением данной проблемы можно считать, во-первых, выбор соответствующей методологической основыво-вторых, конкретизацию на этой основе терминов «рациональное» и «иррациональное" — в-третьих, раскрытие на этой основе социально-информационного (функционального) механизма соотношения рационального и иррационального в общественном сознаниив-четвертых, выявление роли исследуемого соотношения в формировании мотива социальной деятельности.

По каждому из этих четырех пунктов в данном исследовании даны авторские варианты ответов.

Авторские варианты ответов, связанные с положениями, выносимыми на защиту, можно сформулировать следующим образом:

1. Необходимость исследуемого соотношения как компонента общественного сознания показана через постоянную направленность социальной деятельности субъекта на обретение им смысла. Показано, что в этой деятельности исследуемое соотношение выполняет функции регулирования и формообразования. В данной направленности показано органическое единство неосознаваемой способности к направленности и осознаваемой целенаправленности. Исследуемое соотношение анализируется через осознанную социальную деятельность субъекта, оставляя за рамками исследования проблему «бессознательного».

Общие с другими компонентами общественного сознания характеристики исследуемого соотношения показаны через субъекта социальной деятельности: его способность к изменению программ своей деятельности, к творчеству, формообразованию, регулированию социальных процессов и др. Соответственно этим способностям субъекта социальной деятельности исследуемое соотношение «участвует» в указанных социальных процессах наряду с другими компонентами общественного сознания и имеет общие с ними характеристики: регулирующую, формообразующую и др. К особенным характеристикам исследуемого соотношения отнесены: особая (незаконченная, множественная) парадоксальность, показанная как бесконечно разнообразное (а не только двойственное между тезисом и антитезисом) взаимодействие и противостояние рационального и иррациональногоособая темпоральность, показанная через «присутствие» исследуемого соотношения в прошлом, настоящем и будущем субъекта социальной деятельностиособая взаимосвязь с социальным опытом субъекта, выраженная через одну из сторон оператора «превращенность», выполняющего функцию опосредования во всеобщей взаимосвязи.

2. В диссертации показано, что соотношение рационального и иррационального как свойств социальной информации есть одна из сторон (социально-информационная) соотношения процессов предикации и фетишизации. Рациональное показано в процессе предикации, иррациональное — в процессе фетишизации как доминанты этих процессов.

3. Рациональное и иррациональное показаны как свойства социальной информации — атрибутивно-предикативное и ретрибутивное соответственно. Атрибутивно-предикативное свойство социальной информации (рациональное) содержит в себе атрибутивные свойства определяемого субъектом предмета и способность субъекта к предикации (т.е. к определению свойств предмета, с которым субъект вступает во взаимодействие). Ретрибутивное свойство социальной информации (иррациональное) содержит в себе напоминание субъекту о предмете, близком по своим свойствам к определяемому в данный момент предмету (это «напоминающее» свойство).

4. Соотношение рационального и иррационального раскрыто в невербальном информационном пространстве общественного сознания как соотношение социально-информационных полей — аддитивного и неаддитивного соответственно. Рациональное показано как поле рациональной информационной трансляции (РИТ-поле), иррациональное показано как поле витальной (жизненной) информационной трансляции (ВИТ-поле, от Vitalis -«жизненный»),.

5. Соотношение рационального и иррационального показано как переходный социально-информационный процесс, содержанием которого выступает процесс сопоставления социальной информации по её свойствам. В этом процессе сопоставления выделяются два основных этапа — не-направленное («дежурное», неосознанное) сопоставление и целенаправленное (осознанное) сопоставление свойств предмета, с которым субъект вступает во взаимодействие. Процесс сопоставления по свойствам происходит под влиянием социального опыта и социальных инвариантов субъекта. В ходе этого процесса показано, как неизбежное, столкновение социальных интересов. В этом столкновении интересов подчеркнуто одновременное взаимодействие и противостояние рационального и иррационального. Содержание процесса сопоставления по свойствам показано как один из моментов перехода от потенциальной (неосмысленной) к актуальной (осмысленной) социальной информации. Этот процесс рассматривается на допонятийном уровне общественного сознания. Анализируемый процесс «сопоставления по свойствам» может закончиться либо не закончиться созданием субъектом понятия. Возможность окончания этого процесса непосредственно зависит от способностей и возможностей субъекта. Эта возможность зависит также от во многом аналогичных процессов, происходящих на понятийном уровне общественного сознания, требующих специального исследования в рамках предложенной методологии. В качестве гипотезы выдвинуто предположение о том, что на понятийном и допонятийном уровнях общественного сознания возможно создание субъектом в некотором отношении различных понятий. В частности, эти понятия могут различаться по степени своей субъективности и объективности.

6. Соотношение рационального и иррационального в рассматриваемом аспекте показано как относительно самостоятельный социально-информационный процесс, имеющий полевую природу, собственную логику развития и структуру, определяемые характером социальной деятельности и социальным опытом людей (названный автором сиполь), выполняющий функцию оператора социально-информационных смещений и превращений.

Практические рекомендации для решения некоторых проблем социального управления Как было отмечено, тема и результаты нашего исследования связаны, кроме прочего, с такими проблемами социального управления, как спонтанность массовых действий и выбор варианта управленческого решения в условиях социального конфликта. Исходя из полученных нами результатов, можно предложить следующие рекомендации для решения указанных проблем:

1. Постоянно изучать динамику социально-информационных процессов и их влияние на степень социальной конфликтности. Для этого использовать уже имеющиеся управленческие структуры и создать новую в Общественной Палате РФ как на федеральном, так и на местном уровнях. Обязательным условием считать дублирование государственных и общественных управленческих структур, изучающих указанную динамику. Методологию и методику этого изучения законодательно утвердить после широкого обсуждения, с использованием накопленного мирового опыта. Право принятия решений, связанных с социально-информационными процессами, предоставить только парламенту — Федеральному Собранию РФ.

2. Для указанных государственных и общественных структур разработать систему правовых норм, позволяющих им контролировать степень соответствия информации, транслируемой государственными, общественными и частными средствами массовой информации, государственным интересам РФ (Концепции национальной безопасности РФ, утвержденной Указом Президента РФ от 10 января 2000 г., № 24).

По мере реализации этих двух предложений спонтанность и конфликтность массовых действий будет неизбежно снижаться, что подтверждается опытом многих стран.

3. Для выбора эффективного варианта управленческого решения в условиях социального конфликта необходимо учитывать, кроме прочего, выражением чьих социальных интересов стал конфликт — «своих» или «чужих» для каждого субъекта, вовлеченного в конфликт. От решения этого вопроса должна зависеть «жесткость» выбранного решения: более «жесткое» в случае доминирования «чужих» интересов и потребностей.

4. Критерием для деления общественных потребностей на «свои» и «чужие» должна стать доктрина государственных интересов РФ. Затянувшийся процесс законодательного утверждения этой доктрины, отсутствие широкого обсуждения множества подготовленных проектов этой доктрины создают предпосылки для возникновения социальных конфликтов, спонтанных массовых действий, способствуют росту иррационализма. В случае принятия доктрины государственных интересов РФ в виде закона (после широкого обсуждения проектов этого закона), социальная конфликтность в РФ будет неизбежно снижаться. Об этом свидетельствует опыт многих стран мира.

Общая направленность предложенных рекомендаций состоит в обозначении необходимости для управленческих структур стремиться к достижению такого состояния общественного сознания, в котором бы не было доминирования рационального или иррационального. Элементы новизны в предложенных рекомендациях можно увидеть в подходе к рациональному, иррациональному и, соответственно, к их соотношению с малоизученной стороны — как к свойствам социальной информации. Такой подход позволяет вести поиск более конкретных решений тех социальных проблем, которые взаимосвязаны с исследуемым соотношением. Особенно это касается подхода к иррациональному. К иррациональному чаще подходят как к непосредственно чувственному, неосознаваемому, «бессознательному», «необоснованному». Этот подход закрывает возможность понимания иррационального и, соответственно, принятия эффективных управленческих решений. Предложенный в нашем исследовании вариант понимания иррационального частично снимает его «закрытость», приближает к реальности и позволяет принимать более эффективные управленческие решения, относящиеся к проблеме соотношения рационального и иррационального в общественном сознании.